Если бы не развитая мифология об Осирисе и если бы этого бога-цивилизатора, просветителя и законотворца не помнили добром за внедрение земледелия в долине Нила в далекую и легендарную эпоху Первого Времени, то, может быть, не было бы так интересно узнать, что некогда, между 13 000 и 10 000 годами до н. э., Египет пережил период так называемого «преждевременного сельскохозяйственного развития» — возможно, первой «зеленой революции» в мире, уверенно установленной историками.
      Как мы видели в предыдущих главах, источники типа Палермского камня, Манефона и Туринского папируса содержат различную и временами противоречивую хронологию. Тем не менее все эти хронологии сходятся в древнейшей дате Первого Времени Осириса — золотом веке, когда, согласно повериям, боги правили Египтом. Кроме того, все источники с удивительным единодушием придают особую важность одиннадцатому тысячелетию до новой эры, прецессионному Веку Льва, когда происходило окончательное и бурное таяние ледовых шапок Северного полушария.
      Может быть, это совпадение, но данные, полученные, начиная с 70-х годов этого века, геологами, археологами и специалистами по доисторическим эпохам, такими как, например, Майкл Хофман, Фекри Хасан и профессор Фред Вендорф, подтверждают, что XI тысячелетие до н. э. действительно играло важную роль в предыстории Египта, в течение которого мощные и разрушительные наводнения не раз прокатывались вниз по долине Нила. Фекри Хасан высказал предположение, что именно эта затянувшаяся серия стихийных бедствий, которые достигли своего крещендо около 10 500 года до н. э. и периодически повторялись до 9000 года до н. э., повинна в прекращении древнего сельскохозяйственного эксперимента.
      Как бы то ни было, этот эксперимент действительно прекратился (по какой причине — разговор особый), и к нему не пытались вернуться в течение, по крайней мере, 5000 лет.

      Есть что-то таинственное в египетской так называемой «палеолитической сельскохозяйственной революции». Ниже приводятся некоторые ключевые факты из той немногочисленной информации о «большом скачке», который таким необъяснимым образом произошел в конце последнего ледникового периода; материалы заимствованы из монографий Хофмана «Египет до фараонов» и Вендорфа «Предыстория долины Нила».
      1. «Вскоре после 13 000 года до н. э. среди находок палеолитических орудий появляются каменные жернова и серпы с характерным блеском режущей кромки (след взаимодействия кромки со стеблями, содержащими кремнезем)… Ясно, что жернова использовались для приготовления растительной пищи».
      2. Во многих поселениях по берегам рек в то же самое время рыба перешла из разряда главных продуктов питания во второстепенные, если судить по отсутствию находок рыбьих костей. «Падение роли рыболовства как источника пропитания прямо связано с появлением нового пищевого продукта — молотого зерна. Образцы пыльцы дают основание предполагать, что соответствующим злаком был ячмень; существенно важно, что эта пыльца появляется в заметных количествах непосредственно перед тем, как в этом районе возникают первые оседлые поселения…»
      3. «Столь же впечатляющим, как подъем древнего земледелия в долине Нила в эпоху позднего палеолита, является его резкое падение. Никто не знает точно, почему, но вскоре после 10 500 года до н. э. ранние лезвия серпов и жернова исчезают; их место по всему Египту занимают каменные орудия охотников, рыболовов и собирателей верхнего палеолита».
      Как ни скудны эти свидетельства, но они дают ясно понять: Египет испытал золотой век земледелия, который — начался около 13 000 года до н. э. и резко прервался около середины XI тысячелетия до н. э. Бурный старт процессу дало культивирование ячменя в долине Нила; вслед за этим появляется ряд первых поселений земледельцев. Последние обладали простыми, но весьма эффективными сельскохозяйственными орудиями и приспособлениями. Однако после XI тысячелетия до н. э. наступает длительный рецидив примитивного образа жизни.
      Воображение вольно свободно парить над этими данными в поисках объяснения — но любое объяснение может опираться лишь на догадки. Однако, по-видимому, никакое объяснение не может базироваться на предположении, что «зеленая революция» в палеолитическом Египте явилась результатом местной инициативы. Напротив, больше всего это смахивает на трансплантацию. Трансплантат внезапно появляется, но и столь же внезапно может быть отторгнут при изменении условий — точь-в-точь, как, видимо, было отторгнуто оседлое земледелие в Древнем Египте после мощных нильских наводнений в XI тысячелетии до н. э.

      Что тогда была за погода?
      Мы отмечали в предыдущих главах, что Сахара, сравнительно молодая пустыня, была зеленой саванной до Х тысячелетия до н. э.; эта саванна, оживляемая озерами и кишащая дичью, занимала большую часть Верхнего Египта. Дальше к северу шла болотистая дельта Нила, но и среди болот встречались большие острова плодородных земель. В целом климат был значительно более прохладным, облачным и дождливым, чем в наше время. Как начались дожди за 2–3 тысячи лет до 10 500 года до н. э., так и продолжались примерно тысячу лет после него. Затем, как-будто отмечая точку экологического перелома, пришли наводнения. Когда они кончились, пришло время прогрессирующей засухи. Засушливый период длился примерно до 7000 года до н. э., когда вновь начался период дождей — на протяжении тысячи лет шли сильные дожди. За ним последовали 3000 лет умеренных осадков, идеальных для земледелия. «На некоторое время пустыня расцвела, и люди стали осваивать пустыню, которая в наше время не способна кормить столь же плотное население».
      Увы, к моменту зарождения династического Египта около 3000 года до н. э. климат снова развернулся на 180°, и начался новый засушливый период, продолжающийся до наших дней.
      Итак, вот что представляла собой, в общих чертах, сцена окружающей среды, на которой разыгрывались мистерии египетской цивилизации: дожди и наводнения с 13 000 по 9500 годы до н. э., сухой период до 7000 года до н. э.; снова дожди, хотя постепенно редеющие, примерно до 3000 года до н. э.; вслед за этим вновь продолжающийся до сих пор сухой период.
      Перед нами значительный промежуток времени, но если искать в нем Первое Время — золотой век богов, то мысли естественным образом обращаются к таинственной эпохе давних сельскохозяйственных экспериментов, которая проглядывает среди дождей и наводнений между 13 000 и 10 500 годами до н. э.
 
      Скрытые взаимосвязи?
      Эта эпоха была решающей не только для древних египтян, но и для многих других народов. Действительно, как мы видели в Части IV, это была эпоха драматических изменений климата, быстрого подъема уровня моря, землетрясений, наводнений, вулканических извержений и лавовых дождей с черного неба. Именно эта эпоха явилась наиболее вероятным источником многих распространенных по всему миру мифов о вселенском катаклизме.
      Возможно ли, чтобы именно в эту эпоху «боги» действительно разгуливали среди людей, как это утверждают легенды?
      На боливийском Альтиплано эти боги были известны как виракочи и их связывали с удивительным мегалитическим городом Тиауанако, который, возможно, существовал еще до ужасных наводнений в Андах в XI тысячелетии до н. э. После этого, согласно профессору Артуру Познански, хотя воды и отступили, «культура Альтиплано не только не вернулась на прежний уровень, но, напротив, пришла в полнейший упадок».
      Конечно, выводы Познански противоречивы и разбирать их надо по существу. Тем не менее интересно, что и Альтиплано, и Египет были опустошены наводнениями в XI тысячелетии до н. э. В обоих регионах существуют признаки исключительно давних сельскохозяйственных экспериментов — по-видимому, на основе заимствованной технологии, — которые были потом заброшены. И в обоих регионах существуют Проблемы датировки памятников: например, Пума-Пунку и Каласасайя в Тиауанако, которые, как утверждал Познански, могли быть построены около 15 000 года до н. э.; в Египте это такие мегалитические сооружения, как Осирион, Великий Сфинкс и Храм долины Хафры в Гизе, который Джон Уэст и геолог из Бостонского университета Роберт Шох датировали по геологическим признакам не позднее чем 10 000 годом до н. э.
      Возможна ли какая-нибудь невидимая связь между этими прекрасными и загадочными памятниками, аномальными аграрными экспериментами 13 000-10000 годов до н. э. и легендами о богах-цивилизаторах Осирисе и Виракоче?
 
      «Куда же подевалась эта цивилизация»?
      Когда мы двинулись из Абидоса в Луксор, где собирались встретиться с Джоном Уэстом, мне подумалось, что все эти связи начнут проявляться сами собой, если удастся разрешить центральный вопрос о возрасте памятников. Иными словами, если подтвердятся геологические аргументы Джона Уэста насчет того, что Сфинксу свыше 12 000 лет, историю человеческой цивилизации придется переписывать. И тогда, как часть этого увлекательного процесса, начнется осмысление всех других странных, выглядящих порой непонятным анахронизмом, «следов богов», появляющихся по всему свету, и подспудных древних связей между внешне не связанными друг с другом цивилизациями…
      Когда данные Уэста были представлены в 1992 году на ежегодном собрании Американской ассоциации содействия развитию науки, они были восприняты достаточно серьезно для того, чтобы их стал публично обсуждать египтолог из Чикагского университета Марк Ленер, руководитель Проекта топографической съемки Гизы, который — к изумлению почти всех присутствующих — не смог дать убедительного опровержения. В заключение своего выступления Ленер сказал буквально следующее:

       «Когда вы утверждаете, что такое серьезное сооружение, как Сфинкс, датируется 9000–10000 годами до н. э., то тем самым подразумеваете, что в тот период существовала высокоразвитая цивилизация, способная выполнить такую работу. Но тогда я, как археолог, должен вас спросить: где же остальная часть этой цивилизации, где остальная часть этой культуры?»

      Здесь, пожалуй, Ленер сильно промахнулся.
      Если Сфинкс действительно датируется 9000–10000 годами до н. э., то не на Уэсте лежит бремя доказательства существования цивилизации, его породившей, а египтологам и археологам придется объяснить, как это они ухитрялись так долго и последовательно упорствовать в своих ошибках.
      Итак, в состоянии ли Уэст доказать древность Сфинкса?

      «Египтологи, — сказал Джон Уэст, — это последние люди, к кому можно обращаться по поводу аномалий».
      В Египте, конечно, аномалий много. Конкретно в данный момент Уэст имел в виду аномалию пирамид IV династии: аномалию вследствие того, что происходило в течение III, V и VI династий. Ступенчатая пирамида Зосера в Саккаре (III династия) — внушительное сооружение, но построено оно из сравнительно небольших, подъемных блоков, которые можно было перетаскивать впятером-вшестером; конструкция внутренних камер ненадежна. Пирамиды V и VI династий, хоть и украшены изнутри прекрасными «Текстами пирамид», построены так плохо, что почти полностью обрушились, и сегодня большая часть их представляет собой просто груды щебня. Однако пирамиды IV династии в Гизе настолько великолепно построены, что простояли тысячи лет почти неповрежденными.
      Именно на последовательность этих событий, или даже скорее на их смысл, следовало бы, по мнению Уэста, обратить больше внимания египтологам. «Есть противоречие в сценарии, который звучит следующим образом: сначала возводятся никуда не годные пирамиды, неразумные конструктивно; внезапно начинается строительство совершенно невероятных пирамид, конструктивно превосходящих все, что только можно себе представить; и вдруг внезапно поворот назад, к дрянным пирамидам. В этом нет логики… Применительно, скажем, к автомобилестроению это выглядело бы так: промышленность изобретает и строит „форд-Т“, затем внезапно изобретает „порше“ 93-года и выпускает их несколько штук, потом забывает, как это делается, и возвращается к выпуску модели „форд-Т“… Цивилизации так не работают».
      — Так что вы хотите сказать? — спросил я. — Что пирамиды IV династии были построены вовсе не IV династией?
      — Нутром чувствую, что именно так. Они не похожи на скамейки-мастаба, что стоят перед ними. Они вообще не похожи ни на одно из детищ IV династии… Они туда не вписываются…
      — А Сфинкс?
      — И Сфинкс не вписывается. Но тут есть большая разница: в случае со Сфинксом нам не нужно полагаться на ощущения нашего нутра. Мы можем доказать, что он был построен задолго до IV династии…

      Мы с Сантой стали поклонниками Джона Энтони Уэста с нашего первого путешествия по Египту. Его путеводитель «Ключ путешественника» оказался блестящим и неоценимым введением к тайнам этой древней страны, и мы все еще возили его с собой. В то же время его научные труды, в особенности «Змея в небе», открыли нам глаза на революционную возможность того, что египетская цивилизация, при всех разнообразных примерах ее ни к месту, ни ко времени развитой науки, может оказаться вовсе не результатом развития в рамках долины Нила, а представлять собой наследие более ранней, более великой, но до сих пор неопознанной цивилизации, «опережавшей династический Египет и все другие известные цивилизации на тысячи лет».
      Высокому и крепкому Уэсту пошел седьмой десяток. Он носил аккуратно подстриженную седую бородку и был одет в костюм «сафари» цвета хаки и тропический шлем образца XIX века. Держался он молодо и энергично, с озорной искоркой в глазах.
      Мы сидели втроем на открытой верхней палубе прогулочного теплохода, пришвартованного к причалу в нескольких метрах вниз по течению от «Уинтер-Пэлас-Отеля» в Луксоре. К западу от нас, на другой стороне Нила, большое красное солнце, искривленное атмосферной рефракцией, садилось за скалы Долины царей. На востоке лежали разбитые, но благородные руины Луксорского и Карнакского храмов. А снизу через корпус судна доносились плеск и журчание воды, которая текла себе вдоль меридиана к далекой дельте.
      Первый раз Уэст представил свой тезис относительно более старого Сфинкса в своей «Змее в небе» вместе с обстоятельным изложением работы французского математика Р. А. Шваллера де Любича. В процессе своих исследований, которые Шваллер проводил в Луксорском храме между 1937 и 1952 годами, ему удалось найти математическое свидетельство того, что египетская наука и культура были намного более развиты и сложны, чем считают современные ученые. Однако, как выражался Уэст, это свидетельство было изложено «глубокомысленным, сложным и бескомпромиссным языком… Мало кому из читателей было бы приятно переваривать сырого Шваляера. Это вроде того, чтобы навалиться на физику высоких энергий без серьезной подготовки».
      Основными трудами Шваллера (опубликованными первоначально на французском языке) являются трехтомный «Храм человека» (Temple de 1'Homme), где основное внимание сосредоточено на Луксоре, и носящая более общий характер «Правитель теократии фараонов» (Roi de la the ocratie Pharaonique). В последней работе, впоследствии вышедшей на английском языке под названием «Священная наука» (Saered Science), Шваллер мимоходом упомянул о наводнениях и дождях, которые опустошили Египет в XI тысячелетии до н. э. Почти в конце нашего разговора он добавил:

      — Великая цивилизация, должно быть, предшествовала ужасному паводку, который прокатился по Египту, что позволяет нам предполагать, что Сфинкс уже существовал к этому времени, вырубленный из скалы в Гизе — тот самый Сфинкс, чье львиное, за исключением головы, тело несет явные следы водной эрозии.

      Работая над своей «Змеей», Уэст был потрясен потенциальной важностью этого замечания и решил пойти по этому пути дальше:

      — Я понял, что, если смогу эмпирически доказать импровизированное утверждение Шваллера, это будет железным свидетельством существования в далекой древности неопознанной высокоразвитой цивилизации.
      — Почему?
      — Как только мы установили, что именно вода была средой, вызвавшей эрозию Сфинкса, ответ становится по-детски простым. Это можно объяснить даже тому, кто читает «Нейшл инкуайрер» или «Ньюс оф зе уорлд». Это просто даже для дебилов… Предполагается, что Сфинкс был воздвигнут Хафрой около 2500 года до н. э., но ведь с самого начала династического периода, скажем, с 3000 года до н. э., на плато Гизы просто не было достаточного количества дождей, чтобы вызвать такую обширную эрозию, какую мы можем наблюдать по телу Сфинкса. Вам придется забраться во времена до 10 000 года до н. э., чтобы встретиться в Египте с климатом, достаточно влажным, чтобы произошла эрозия такого типа и такого масштаба. Отсюда следует, что Сфинкс должен был быть сооружен до 10 000 года до н. э., а поскольку это огромное и сложное произведение искусства, то создать его могла только развитая цивилизация.
      — Но, Джон, — спросила Санта, — почему вы так уверены, что причиной эрозии была дождевая вода? Не могли ли сделать то же самое ветры пустыни? В конце концов даже ортодоксальные египтологи признают, что Сфинкс существует уже почти 5000 лет. Неужели этого времени недостаточно, чтобы тот же урон нанесло выветривание?
      — Естественно, это было первое предположение, которое я стремился исключить. Только, если бы мне удалось показать, что несомый ветром песок-абразив не мог привести Сфинкса в его нынешнее состояние, имело бы смысл рассматривать дальше логическую цепочку, тянущуюся от водной эрозии.

      Ключевым моментом оказалась глубокая траншея, окружающая монумент со всех сторон.

      «Поскольку Сфинкс находится в яме, — объясняет Уэст, — песок за несколько десятилетий засыпает его по шею, если, конечно, оставить его без присмотра… А его в исторические времена часто оставляли без присмотра. Фактически, основываясь на документальных сведетельствах в сочетании с историческими экстраполяциями, можно доказать, что из тех 4500 лет, которые пролетели с той поры, когда его предположительно соорудил Хафра, Сфинкс был засыпан по шею в течение 3300 лет . Значит, за это время могло суммарно накопиться немного более 1000 лет, в течение которых его тело было подвержено ветровой эрозии; все остальное время он был защищен от ветров пустыни песчаным одеялом. Но дело в том, что если бы Сфинкс был действительно сооружен Хафрой во времена Древнего царства, а ветровая эрозия была способна причинить ему такой ущерб за указанное выше время, то аналогичное выветривание должно было бы произойти и с другими сооружениями эпохи Древнего царства, выстроенными из того же известняка в той же местности. Но этого нет; вы знаете, ни у одной гробницы Древнего царства, абсолютно безошибочно датированной, всей в иероглифах и надписях, ни у одной нет такого выветривания, как у Сфинкса».

      И правда, нет. Профессор Роберт Шох, геолог и специалист по эрозии горных пород из Бостонского университета, который сыграл основную роль в положительной оценке аргументов Уэста, считает, что так и должно быть. Эрозия Сфинкса и окружающей его траншеи, вырубленной в скале, является результатом вовсе не воздействия ветра, а сильных дождей, которые на протяжении тысяч лет поливали их задолго до того, как на свете появилось Древнее Царство.
      Выслушанный с одобрением своими коллегами на конференции Геологического общества Америки в 1992 году , Шох в том же году отправился на ежегодное собрание Американской ассоциации содействия развитию науки, где ему предстояло рассказывать о своих результатах более широкой и менее однородной аудитории, в состав которой входили и египтологи. Он начал с того, что сообщил делегатам, что «тело Сфинкса и стены окружающей его траншеи глубоко эрозированы… Глубина эрозии местами достигает двух метров, по крайней мере, на стенах. Она очень глубокая, она, по моему мнению, очень старая, и у нее характерный бугорчато-волнистый профиль…»
      Такая волнистость хорошо известна палеонтологам; ее причина — выветривание атмосферными осадками. Как показывают фотографии Сфинкса и стенок траншеи, сделанные Сантой Файя, профиль поверхности при этом характеризуется сочетанием глубоких вертикальных борозд и волнистых горизонтальных канавок, говоря словами Шоха — классический пример из учебника того, что происходит со структурой известняка, «если дождь поливает его в течение нескольких тысяч лет… Абсолютно ясно, что эрозия такого вида порождена именно дождями».
      Ветропесчаная эрозия дает другой профиль поверхности: горизонтально щелевидные каналы с острыми кромками, которые возникают в результате усиленного износа более мягких слоев камня. Ни при каких обстоятельствах она не приводит к появлению вертикальных бороздок, особенно хорошо заметных на стенах траншеи. Они могли «образоваться только при отекании воды по стенке» в результате продолжительных ливней и обильного отекания воды со склона плато в расположенную внизу траншею. «Вода вымывала слабые точки породы, — уточнял Шох, — соединяла их в бороздки; для меня как геолога это абсолютно надежное свидетельство того, что эрозия имеет дождевое происхождение».
      Хотя в некоторых местах картина эрозии смазывается блоками, которые за прошедшие тысячелетия вставляли при ремонтах многочисленные реставраторы, в целом она сохраняет свой характер по всему телу Сфинкса: одни и те же волнистые канавки с краями-фестонами. Это тоже характерно для эрозии под воздействием дождевых осадков, поскольку картина возникает в результате того, что обращенные вверх поверхности огромной скульптуры находятся под воздействием капель, а боковые — стекающих струй. При этом следует обратить внимание на то, что в ряде случаев твердые слои известняка изношены сильнее, чем мягкие. Такой профиль попросту невозможен при ветровой эрозии, где селективно «выгрызаются» мягкие слои, но «полностью соответствует модели водной эрозии, когда дождевая вода льется сверху. Верхние слои при этом подвергаются более сильному износу, чем нижние, даже если верхние — тверже, поскольку нижние лучше защищены».
      В заключение своего выступления на собрании Ассоциации Шох сказал:

       «Хорошо известно, что траншея вокруг Сфинкса в конкретных условиях пустыни Сахары заполняется песком очень быстро, в течение нескольких десятилетий. Его приходится периодически выгребать. И так было с древнейших времен. И все равно вы имеете возможность наблюдать этот характерный эрозийный профиль на стенах траншеи. Чтобы объяснить это, нет другого выхода, как согласиться с моей логикой: этот характерный износ тела Сфинкса и траншеи восходит к тем далеким временам, когда в этом регионе было больше осадков, выше была влажность, на плато Гизы чаще шли дожди».

      Шох признал, что он не первым из геологов обратил внимание на «аномальный характер выветривания тела Сфинкса, связанный с осадками» . Он, однако, оказался первым из тех, кто участвовал в публичном обсуждении последствий этого открытия для исторической науки. Правда, при этом он подчеркивал, что его дело — геология:

       «Мне говорят снова и снова, что, насколько нам известно, у жителей Египта не было ни технических, ни организационных возможностей для того, чтобы вырубить Сфинкса из скалы в додинастические времена… Я же считаю, что это не моя проблема, так как я — геолог. Я не пытаюсь снять с себя ответственность, но на самом деле выяснить, кто высек Сфинкса — это задача египтологов и археологов. Если результаты моих находок противоречат их теории развития цивилизации, значит, может быть, им пора пересмотреть эту теорию. Я не говорю, что Сфинкса сделали атланты, или марсиане, или пришельцы из космоса. Я просто следую по тому пути, по которому меня ведет наука, а она меня ведет к выводу, что Сфинкс был сделан намного раньше, чем считалось…»

      Насколько же раньше? Джон Уэст рассказал нам, что у него с Шохом «была дружеская дискуссия» по поводу возраста Сфинкса.

      «Шох считал, что искомая дата лежит между 7000 и 5000 годами до н. э., как минимум максимально осторожно обращаясь с имеющимися данными. Он, конечно, профессор геологии в большом университете, что почти обязывает его проявлять известный консерватизм; тем более что между 7000 и 5000 годами до н. э. действительно шли дожди. Однако, исходя из ряда интуитивных и научных причин, я думаю, что он намного старше и что основная эрозия произошла в более ранний дождливый период, до 10 000 года до н. э. Честно говоря, если бы все происходило в более близкие времена, между 7000 и 5000 годами до н. э., то, думаю, нам бы удалось обнаружить еще какие-нибудь свидетельства о создавшей его цивилизации.
      К этому периоду вообще-то относится довольно много находок. Должен признать, среди них есть кое-какие странные аномалии но основная часть, большинство — вещи вполне рудиментарные.
      — Так кто же создал Сфинкса, если не додинастические египтяне?
      — Я предполагаю, что отгадка этого каким-то образом связана с теми легендарными цивилизациями, о которых идет речь во всех мифологиях мира. Ну, вы знаете, что были ужасные катастрофы, что очень немногие спаслись и пошли бродить по свету, оставляя часть знаний там, часть знаний здесь… И я полагаю, что Сфинкс связан именно со всем этим. Если бы меня попросили ткнуть куда-то пальцем, то я бы, пожалуй, указал на конец последнего ледникового периода. Пожалуй, он старше, чем 10 000 год до н. э., может быть, даже, чем 15 000 год до н. э. И я убежден — это больше, чем убеждение — что он страшно стар.
      Чем дальше, тем больше и я разделял это убеждение, и, кстати, его разделяло и большинство египтологов XIX века. Правда, против этих интуитивных ощущений выступал облик Сфинкса, поскольку он, несомненно, выглядит вполне по-фараоновски. «Если он так стар, как вы предполагаете, — спросил я Джона, — то как вы можете объяснить, почему скульпторы изобразили у него на голове характерную прическу немее и уриус династической эпохи?»
       «Вот с этим мне как раз все ясно. Вы ведь слышали, что, по мнению египтологов, Сфинкс лицом напоминает Хафру, и в этом один из поводов считать, что он им и сооружен. Мы с Шохом очень внимательно в этом вопросе разбирались. Исходя из пропорций головы по отношению к телу, мы считаем, что голова переделывалась в династические времена — вот почему у нее династический вид. Но мы не думаем, что она должна была изображать Хафру. В ходе исследования этого вопроса мы приглашали сюда судебного эксперта из полицейского управления Нью-Йорка, лейтенанта Фрэнка Доминго, чтобы он точку за точкой скрупулезно сравнил лицо Сфинкса с лицом статуи Хефрена в Каирском музее. Он пришел к выводу, что Сфинкс даже и не должен был изображать Хафру. Это даже не вопрос непохожести лиц — это, возможно, другая раса . Так что это очень древний монумент, частично позже переделанный. Может быть, у него сначала не было человеческого лица. Кто знает, может быть, первоначально вместе с львиным телом у него была и голова льва».

      После моего собственного знакомства с Гизой мне было интересно узнать, возникли ли у Уэста в результате его исследований сомнения в ортодоксальной датировке других памятников на плато — в частности, приписываемого Хафре так называемого Храма долины.

      — Мы думаем, что там полно реально более старого, — отвечал он. — И не только Храм долины, но и Погребальный храм на холме, возможно, что-то из комплекса Менкаура, может быть, даже пирамида Хафры…
      — А что в комплексе Менкаура?
      — Ну, скажем, Погребальный храм. Я, кстати, пользуюсь всеми этими привычными названиями просто для удобства.
      — Отлично. Так вы считаете возможным, что пирамиды так же стары, как и Сфинкс?
      — Трудно сказать. Я думаю, что на том месте, где сейчас пирамиды, раньше было что-то еще — из-за геометрии. Сфинкс был частью общей планировки. А пирамида Хафры, возможно, в этом смысле наиболее интересна, поскольку ее явно возводили в два приема. Если на нее посмотреть — вы, может быть, заметили — то видно, что ее основанием служат несколько рядов гигантских блоков, аналогичных по стилю блокам силовой кладки Храма долины. А вот уже на этом основании остальная часть пирамиды сложена из более мелкого, менее точно обработанного материала.