Вы когда-нибудь взбирались на пирамиду, причем ночью, опасаясь ареста, чтобы ваши нервы лопались от напряжения?
      Довольно тяжелое это дело, особенно если имеется в виду Великая пирамида. Хотя она и лишилась в наше время самой вершины высотой 10 метров, до венчающей ее площадки от уровня земли все еще больше 137 метров. И состоит она из 203 горизонтальных рядов каменной кладки, то есть средняя высота ряда составляет примерно 68–69 сантиметров.
      Когда мы начали восхождение, я понял, что средние цифры — это еще не все. Ряды оказались разной высоты. Некоторые еле доходили до колена, зато другие были почти по грудь и представляли довольно серьезное препятствие. К тому же горизонтальные уступы между соседними рядами довольно узкие, иногда чуть шире моей ступни, а многие из известняковых блоков, которые снизу выглядят так солидно, при непосредственном контакте трескаются и крошатся.
      Рядов через 30 мы с Сантой стали осознавать, на что решились. Мышцы болят, колени и пальцы все в синяках и не гнутся — а ведь мы преодолели пока всего одну седьмую часть пути, и перед нами еще более 170 рядов. А тут еще этот увеличивающийся обрыв за спиной. Заглянув через неровный край юго-западного ребра, я был ошеломлен, увидев, как высоко мы уже забрались. Голова у меня сразу закружилась, и я отчетливо представил себе, как легко отсюда полететь, кувыркаясь как клоун, подскакивая на стыках и ломая шею.
      Али позволил нам постоять несколько секунд, чтобы отдышаться, а потом дал сигнал поднажать и полез выше. Он быстро исчез в темноте.
      Мы с Сантой последовали за ним, хотя и не так уверенно.

      Преодолеть 35-й ряд кладки оказалось нелегко, поскольку он был сложен из особенно крупных блоков, намного больших, чем все предыдущие (за исключением первого ряда), вес каждого — тонн 10–15. Это противоречило инженерной логике и здравому смыслу, согласно которым следовало бы постепенно уменьшать размер и вес блоков, которые приходится затаскивать наверх по мере роста пирамиды. Ряды с первого по восемнадцатый, высота которых равномерно уменьшалась с 41 сантиметра на уровне земли до 58 сантиметров в семнадцатом ряду, этому принципу подчинялись. Затем неожиданно в 19 ряду высота блока подскакивает до 91 сантиметра. Одновременно остальные размеры блоков тоже увеличиваются, и их вес растет с относительно транспортабельной величины 2–6 тонн в первых 18 рядах до гораздо менее удобных в обращении 10–15 тонн. Эти, прямо скажем, не маленькие монолиты вырубали из известняка целиком и поднимали в воздух на 30-метровую высоту, прежде чем точно уложить на место.
      Чтобы эффективно работать, строители пирамид должны были обладать стальными нервами, ловкостью горных козлов, силой львов и уверенностью тренированных верхолазов. Холодный утренний ветер свистел в ушах и грозил отправить в полет, а я пытался представить, каково было им, опасно балансируя на этой (и на большей тоже) высоте, поднимать, поворачивать и сажать точно на место идущие бесконечным потоком неуклюжие известняковые блоки, самый маленький из которых весил не меньше двух современных «семейных» автомобилей.
      Сколько уходило времени на постройку пирамиды? Сколько народу там работало? Египтологи сходятся во мнении, что 20 лет и 100 тысяч человек. Считается также, что строительство шло не круглый год, а было ограничено (из-за возможности привлечения рабочей силы) тремя месяцами в году, когда в сельскохозяйственных работах был вынужденный перерыв из-за разлива Нила.
      Продолжая карабкаться, я напомнил себе о последствиях сказанного выше. Строителям приходилось беспокоиться не только о десятках тысяч блоков весом по 15 тонн и больше. Год за годом нужно было обеспечивать доставку на строительную площадку миллионов блоков «среднего размера» весом, скажем, по 2,5 тонны. По заслуживающей доверия оценке, Великая пирамиды состоит из 2,3 миллиона блоков. Считая, что каменщики работают по 10 часов в день, 365 дней в году, легко подсчитать, что пришлось бы монтировать по 31 блоку в час (примерно по две минуты на блок), чтобы построить пирамиду за 20 лет. Если же строительные работы ограничиваются тремя месяцами в году, то проблемы усугубляются, приходится монтировать 4 блока в минуту, около 240 каждый час.
      Такая программа, разумеется, кошмар для прорабов. Представьте, хотя бы, какая согласованность должна быть между каменотесами и каменщиками, чтобы обеспечить необходимый поток материала на стройплощадке. Вообразите только, что будет, если всего один блок в 2,5 тонны свалится, допустим, со 175 ряда.
      Трудности физического и организационного характера кажутся почти непреодолимыми, но есть еще и проблема соблюдения геометрии пирамиды, которая должна быть сложена таким образом, чтобы вершина оказалась точно над центром основания. Даже незначительная ошибка в угле наклона одной из боковых граней у основания приведет к значительному расхождению ребер у вершины. Поэтому нужно выдерживать исключительную точность при кладке каждого ряда в десятках метров над землей, работая с каменными блоками угрожающего веса.

      Как же производилась эта работа?
      Сегодня существует более тридцати конкурирующих и противоречащих друг другу гипотез, пытающихся ответить на этот вопрос. Большинство академических египтологов утверждает, что в той или иной форме должны были использоваться наклонные плоскости.
      Таково было, например, мнение профессора И. Э. С. Эдвардса, бывшего хранителя египетских древностей Британского музея, который категорически утверждал: «В распоряжении древних египтян был только один способ подъема груза большого веса, а именно использование насыпей из кирпичей и грунта, которые шли наклонно с уровня земли до необходимой высоты».
      Джон Бэйз, профессор египтологии Оксфордского университета, соглашался с логикой Эдвардса и продолжала «По мере того как росла высота пирамиды, росли длина насыпи и ширина ее основания, чтобы сохранялся нужный уклон (примерно 1:10) и чтобы насыпь не развалилась. Не исключено, что использовалось несколько насыпей, подходящих к пирамиде с разных сторон».
      Чтобы проложить к вершине Великой пирамиды наклонную плоскость с уклоном 1:10 потребовалась бы насыпь длиной 1460 метров, объем которой втрое превышал бы объем пирамиды (порядка 8 миллионов кубометров против 2,6 миллиона). При большей крутизне стала бы невозможной транспортировка тяжеловесных грузов обычными средствами. При меньшей крутизне насыпь стала бы еще более абсурдно и непропорционально громоздкой.
      Проблема усугубляется тем, что полуторакилометровую насыпь, достигающую высоты 150 метров, нельзя построить из «кирпичей и грунта», как предлагают Эдвардс и другие египтологи. Как доказали современные строители и архитекторы, такие насыпи стали бы оседать под собственным весом, если только не сложить их из таких же известняковых блоков, что и пирамиду.
      Из-за очевидной бессмысленности такого подхода (помимо всего прочего, куда делись 8 миллионов кубометров дополнительных блоков после окончания строительства?) другие египтологи предположили возможность использования спиральной насыпи из саманного кирпича, которую вели бы вокруг пирамиды вплотную к ее боковым граням. При этом потребовалось бы заведомо меньше материала, но довести ее до вершины тоже не удалось бы . К тому же углы с резким поворотом были бы опасным, а возможно, и непреодолимым препятствием для людей, которые попытались бы тащить там большие каменные блоки. Не говоря уже о том, что они бы стали осыпаться при непрерывной эксплуатации. Но самое, пожалуй, проблематичное, это то, что такая насыпь окутала бы пирамиду со всех сторон и не позволила бы архитекторам контролировать точность кладки в процессе возведения.
      Но ведь строители пирамиды проверяли точность кладки и выполнили ее точно, потому что вершина оказалась точно над центром основания, все углы имеют заданную величину, ребра и каждый блок на месте, каждый ряд уложен горизонтально, а симметрия и ориентация по сторонам света идеальны. К тому же как-будто для того, чтобы доказать, что технические трудности им нипочем, древние строители пошли дальше, учинив математические игры с геометрическими размерами монумента, продемонстрировав нам, например, свою способность точно увязать высоту с периметром основания пирамиды при помощи трансцедентного числа «пи» (см. главу 23). Кроме того, по неизвестной причине им пришла в голову фантазия поставить Великую пирамиду почти точно на тридцатую параллель (широта 29°582513). Как заметил некогда бывший королевский астроном Шотландии, это заметное отклонение от 30°, но не обязательно ошибка:

       «Потому что, если бы проектировщик хотел, чтобы люди, стоящие у подножия Великой пирамиды, видели небесный полюс перед собой поднятым на 30°, причем не мысленным взором, а своими собственными глазами, ему пришлось бы учитывать атмосферную рефракцию. А для этого пришлось бы возвести пирамиду на широте не 30°, а 29°582223».

      Сравнивая эту величину с реальным положением 29°582513, видим, что ошибка не превышает половины угловой минуты, что предполагает наличие изыскательского и геодезического мастерства очень высокого уровня.
      В состоянии повышенного благоговения мы полезли дальше и миновали 44-й и 45-й ряды огромного и загадочного сооружения. На уровне 46 ряда мы услышали, что с площади внизу кто-то сердито обращается к нам по-арабски, обернувшись, мы увидели человека в чалме и развевающемся халате. Несмотря на расстояние, он снял ружье с плеча и приготовился прицелиться в нас.

      Это был, разумеется, часовой с западной стороны пирамиды, с четвертой позиции, который не получил доплаты в отличие от своих коллег с северной, восточной и южной сторон.
      По тому, как Али вспотел, я мог судить о том, насколько серьезной была ситуация. Часовой требовал, чтобы мы немедленно спустились, дабы он мог нас арестовать. «Этого, однако, наверное, можно было бы избежать, заплатив», — объяснил Али.
      Я тяжело вздохнул: «Предложи ему 100 фунтов». «Многовато будет, — предостерег Али, — остальные обидятся. Я предложу ему 50».
      Обмен мнениями продолжался на арабском. В течение нескольких минут Али с часовым вели энергичный диалог, причем, напоминаю, один находился внизу, около юго-западного угла пирамиды, другой — наверху, а дело было в 4.40 утра. Кто-то засвистел, после чего южный наряд устроил совещание с часовым с западной стороны, к которому в это время присоединились двое его коллег.
      Когда уже стало казаться, что Али исчерпал все возможные аргументы в нашу пользу, он вдруг улыбнулся и с облегчением вздохнул. «Вы доплатите 50 фунтов, когда мы вернемся на землю, — объяснил он. — Они разрешают нам двигаться дальше, но говорят, что, если появится старший офицер и увидит нас, они не смогут нам помочь».
      Мы молча рванули наверх и минут через десять достигли сотого ряда — примерно половина пути, больше 75 метров от земли. Обернулись на юго-запад и увидели такую красоту и величие — в общем, такое бывает раз в жизни. Невысоко в небе, на юго-востоке, месяц выглянул из-за несущейся гряды облаков и осветил северную и восточную грани соседней, второй по величине, пирамиды, построенной, как предполагают, фараоном Хафрой (Хефреном) из IV династии. Этот потрясающий монумент, уступающий своими размерами и величием только Великой пирамиде (примерно на 3 метра ниже, основание на 14 метров уже) как-будто светился изнутри бледным неземным светом. Дальше среди теней пустыни виднелась пирамида Менкаура (Микерина) высотой 65 метров, сторона основания 105 метров.
      На мгновение, глядя на блестящий участок чернильного неба, я испытал иллюзию движения: как-будто я стою на корме огромного небесного корабля и смотрю на два других корабля, которые в боевом строю следуют за мной в кильватере.
      Так куда же плывет этот конвой, та эскадра пирамид? И были ли эти удивительные сооружения детищем фараонов, страдавших манией величия, как считают египтологи, или они порождение таинственных рук, отправивших их в вечное плавание сквозь время и пространство к неизвестной пока цели?
      С этой высоты, хотя южный сектор неба был частично закрыт громадой пирамиды Хефрена, мне была хорошо видна западная часть свода, спускающаяся от небесного Северного полюса к обручу горизонта. Полярная Звезда в созвездии Малой Медведицы находилась от меня справа. Низко над горизонтом, примерно в десяти градусах на северо-запад, собирался заходить Регул, звезда, обозначающая лапу Льва в одноименном созвездии.

      Не успели мы взобраться на 150-й ряд, как Али шепотом велел нам пригнуться. В поле зрения появилась полицейская автомашина, которая обогнула северо-западный угол пирамиды и теперь двигалась вдоль западной стороны, мигая синим фонарем. Мы подождали в тени, не двигаясь, пока машина проехала, и снова полезли вверх, торопясь к вершине, которая едва виднелась в туманной предрассветной мгле.
      Минут пять, как нам показалось, мы поднимались без остановок. Однако, когда я взглянул вверх, вершина пирамиды казалась такой же далекой, как раньше. Мы снова полезли, задыхаясь и потея, и снова вершина отступала, словно легендарная валлийская гора. Потом, когда мы уже решили, что обречены на бесконечные разочарования, мы вдруг оказались на вершине, под захватывающим звездным куполом, на высоте 137 метров над окружающим плато, на самой необычайной смотровой площадке в мире. К северу и востоку от нас в широкой и покатой долине Нила раскинулся Каир, смесь небоскребов и плоских традиционных крыш, разделенных темными ущельями узких улиц вперемешку со шпилями-минаретами тысячи и одной мечети. Над всем этим висела мерцающая пелена рассеянного уличного освещения, скрывая от глаз каирцев звездные чудеса и в то же время создавая своими зелеными, красными, синими и желтыми огнями иллюзию сказочной страны.
      Я чувствовал себя в привилегированном положении, взгромоздясь на вершину последнего уцелевшего чуда древнего мира, вися в небе, как Аладдин на ковре-самолете, над электронным миражом Каира.
      Правда, нельзя сказать, чтобы 203-й ряд кладки Великой египетской пирамиды выглядел как ковер. Этот квадрат со стороной 9 метров (у основания — 230) сложен из нескольких сот известняковых блоков высотой около метра, весом около пяти тонн каждый. Ряд не совсем ровный: часть блоков отсутствует или разбита, а ближе к южному краю вверх торчат остатки следующего ряда кладки. В самом центре площадки кто-то сколотил треугольный деревянный помост, из середины которого торчит 10-метровый шест. Конец шеста находится как раз на уровне, соответствующем первоначальной высоте пирамиды, 146,6 метра. Окружающий известняк сплошь изрезан каракулями нескольких поколений туристов .
      Все восхождение на пирамиду заняло у нас около получаса, и теперь было пять часов утра, время утренней молитвы. Почти синхронно с балконов каирских минаретов раздались голоса тысяч муэдзинов, призывающих правоверных на молитву и прославляющих величие, милосердие и сострадание Аллаха. Позади меня, к юго-западу, верхние 22 ряда пирамиды Хефрена, покрытые первоначальной облицовкой, казалось, плыли как айсберг в океане лунного света.
      Зная, что нам нельзя надолго задерживаться в этом заколдованном месте, я посмотрел еще раз на небо. На западном краю, за беспредельными песками пустыни, Регул уже скрылся за горизонтом, и за ним собирался последовать и весь оставшийся Лев. Созвездия Девы и Весов тоже спустились пониже, а там, дальше к северу, мне было видно, как Большая и Малая Медведицы вершат свое вечное вращение вокруг небесного полюса.
      На юго-востоке, за долиной Нила, месяц продолжал изливать свой призрачный свет с берега Млечного Пути. Дальше на юг по течению этой небесной реки на пересечении с меридианом сверкало созвездие Скорпиона, в котором ярче всех была звезда первой величины Антарес — красный сверхгигант в 300 раз больше Солнца. На северо-востоке, над Каиром, плыл Лебедь, в хвосте которого красовался Денеб, бело-голубой сверхгигант, которого мы видим с расстояния 1800 световых лет. А на севере, среди околополярных звезд, извивался Дракон. Кстати, 4500 лет тому назад, когда, как предполагают, Великая пирамида строилась для фараона Хуфу (Хеопса) из IV династии, одна из звезд созвездия Дракона находилась близко к небесному Северному полюсу и играла роль Полярной Звезды. Это была альфа Дракона, известная также как Тубан. По прошествии тысячелетий ее сместила с этого положения безжалостная небесная мельница прецессии земной оси, и ее место заняла Полярная Звезда из созвездия Малой Медведицы.
      Я прилег на спину, подложив руки под голову и глядя прямо в зенит. И мне показалось, что через гладкие холодные камни, на которых я лежал, я чувствую, подобно живительной силе, громадную массу и силу притяжения пирамиды.

      Занимая площадь 5,4 гектара, она весит свыше шести миллионов тонн — то есть больше, чем суммарно все здания на площади 2,5 квадратных километров в лондонском Сити, и состоит, как мы видели, из 2,3 миллиона блоков известняка и гранита. К этому некогда добавлялись 8,9 гектара зеркально гладкой облицовки из 115 тысяч отполированных плит, каждая весом 10 тонн, которые покрывали все четыре боковые грани.
      После того, как облицовка осыпалась в результате сильного землетрясения 1301 года, большую часть ее вывезли на стройки Каира. Однако вблизи основания осталось еще достаточно облицовки, чтобы великий археолог XIX века У. М. Флиндерс Петри мог их подробно обследовать. Он был ошеломлен, обнаружив, что размеры плит выдержаны с точностью около 0,2 мм, причем стыки подогнаны так, что в них нельзя просунуть лезвия перочинного ножа. «Даже просто уложить плиты с такой точностью — достижение, — отмечает он, — но сделать это с цементной связкой — вещь почти невозможная. Ее можно сравнить разве что с оптической системой площадью в несколько гектар».
      Разумеется, стыковка облицованных плит не единственная «почти невозможная» особенность Великой пирамиды. Здесь и точная ориентация по сторонам света, почти идеальные прямые углы, невероятная симметрия четырех огромных граней. А что говорить об организации подъема миллионов блоков на десятки метров…
      Во всяком случае, кем бы они ни были, архитекторы, инженеры и каменщики, спроектировавшие и успешно построившие этот грандиозный монумент, «мыслить они должны были по-великански», заметил некогда основатель современной египтологии Жан Франсуа Шампольон. Он ясно видел то, на что закрывали глаза несколько последующих поколений: что строителями пирамид были люди колоссального интеллекта. «По сравнению с древними египтянами, — добавил он, — мы, европейцы, — все равно что лилипуты» .

      Спуск с Великой пирамиды заставил нас понервничать больше, чем подъем. Нам, проще, не приходилось уже бороться с силой тяжести, поэтому физические усилия были меньше. Однако возможность свалиться владела нашими мыслями в гораздо большей степени, тем более что внимание наше было теперь направлено не на небо, а на землю. На пути к основанию огромной каменной горы мы старались быть особенно осторожными, и все равно постоянно поскальзывались и съезжали по предательским каменным блокам, чувствуя себя муравьями.
      К тому времени, когда мы завершили спуск, ночь кончилась, и первые бледные лучи Солнца просочились на небо. Мы отдали стражу западной стороны пирамиды обещанные 50 египетских фунтов и с огромным чувством облегчения и ликования весело зашагали в сторону пирамиды Хафры, что находится в нескольких сотнях метров к юго-западу.
      Хуфу, Хафра, Менкаур… Хеопс, Хефрен, Микерин. Как бы мы ни называли их, египетскими или греческими именами, остается фактом, что эти три фараона из IV династии (2575–2467 годы до н. э.) являются общепризнанными строителями пирамид в Гизе. Это пошло еще с тех пор, как древнеегипетские гиды сообщили греческому историку Геродоту, что Великую пирамиду построил Хуфу. Геродот включил эту информацию в самое древнее сохранившееся описание этих монументов и продолжал:

       «Хеопс, как они говорят, правил пятьдесят лет, и по его смерти престол занял его брат, Хефрен. Он тоже воздвиг пирамиду… она на двенадцать метров ниже, чем у брата, но, в общем, столь же грандиозна… Хефрен правил 56 лет… Его наследником стал Микерин, сын Хеопса… Этот человек оставил пирамиду намного меньше, чем у отца».

      Геродот видел эти монументы в V веке до н. э.,… то есть через две тысячи лет после постройки. Тем не менее его свидетельство было положено в основу всех последующих рассуждений историков. В дальнейшем, вплоть до наших дней, все комментаторы продолжали безоговорочно следовать по пути, проложенному греческим историком.
 

 
План некрополя в Гизе
 

      Так и получилось, что этот, по существу, слух был освящен веками и приобрел статус неопровержимого факта: Великая пирамида — Хуфу, Вторая пирамида — Хафры, Третья — Менкаура.

      Расставшись с Али, мы с Сантой продолжили свой путь по пустыне. Скользнув взором по внушительному юго-западному углу Второй пирамиды, мы остановили свое внимание на ее вершине, отметив, что на ее верхних 22 рядах уцелела облицовка. Кроме того, мы заметили, что несколько нижних рядов, каждый площадью по шесть гектаров, сложены из особо массивных известняковых блоков, по которым особенно не полазаешь: длина около шести метров, толщина — около двух. Эти монолиты, как я позднее выяснил, имеют вес под 200 тонн каждый; такая кладка встречается в самых различных и удаленных друг от друга местах в некрополе Гизы.
      С северной и западной сторон Вторая пирамида опирается на горизонтальную площадку, высеченную в окружающем скальном грунте, глубиной до пяти метров. Продолжая свой путь на юг, параллельно выветренной западной грани пирамиды, мы прошли по краю этого углубления в сторону намного меньшей Третьей пирамиды, расположенной в пустыне, метрах в четырехстах от нас.
      Хуфу… Хафра… Менкаур… Согласно ортодоксальной египтологии, пирамиды построены в качестве гробниц — и только гробниц — для этих трех фараонов. Есть, правда, некоторые обстоятельства, не позволяющие безоговорочно с этим согласиться. Так, например, просторная погребальная камера в пирамиде Хафры оказалась пустой, когда ее вскрыл в 1818 году европейский исследователь Джованни Бельцони. И не просто пустой, а абсолютно чистой. Пуст был и заглубленный в пол саркофаг из Полированного гранита. Его крышка валялась рядом, разломанная пополам. Как это объяснить?
      Для египтологов ответ представлялся очевидным. Когда-то раньше, возможно, через несколько веков после смерти Хафры, расхитители гробниц проникли в камеру и вычистили из нее все содержимое, включая мумию фараона.
      Примерно то же приключилось и с меньшей. Третьей, пирамидой, к которой мы с Сантой сейчас направлялись, ее приписывают Менкауру. Первым забравшимся туда европейцем был британский полковник Говард Вайс, который проник в погребальную камеру в 1837 году. Там он обнаружил пустой базальтовый саркофаг, деревянную крышку гроба в виде человеческой фигуры и кости. Естественно было предположить, что это кости Менкаура. Однако впоследствии современная наука установила, что и кости, и крышка относятся к эпохе раннего христианства, то есть на 2500 лет моложе пирамиды. Таким образом, здесь мы имеем дело с последующим «подселением» покойника, практикой достаточно распространенной в истории Древнего Египта. Что же касается базальтового саркофага, то что ж, он мог принадлежать Менкауру. Жаль только, что никому не удалось его обследовать, поскольку он затонул у берегов Испании вместе с кораблем, на котором Вайс отправил его в Англию. Но так как было известно, что Вайс нашел его пустым, то все снова решили, что тело фараона унесли мародеры.
      То же самое решили и по поводу тела Хуфу, которое также не было обнаружено. Здесь единодушное мнение ученых, сформулированное Джорджем Хартом из Британского музея, сводилось к тому, что не позднее чем через 500 лет после похорон Хуфу, грабители вломились в Великую пирамиду, чтобы похитить погребенные сокровища. Предполагалось, таким образом, что кража со взломом имела место где-то около 2000 года до н. э., поскольку считается, что Хуфу скончался в 2528 году до н. э. Профессор И. Э. С. Эдвардс, выдающийся авторитет в этих вопросах, предположил, что захороненные сокровища были кем-то извлечены из знаменитого ныне внутреннего святилища, известного под названием камера царя, а пустой «гранитный саркофаг», который стоял в западном конце этого помещения, некогда скрывал в себе тело царя, возможно, помещенное во внутренний деревянный гроб.
      Все это ортодоксальная, официальная современная наука почитает за непреложные исторические факты, и как таковые они преподносятся слушателям во всех университетах.
      Да вот только факты ли это?

      Таинственная история с пропавшей мумией Хуфу тянется еще со времен халифа аль-Маамуна, мусульманского правителя Каира в IX веке. Он организовал бригаду, чтобы пробить проход в северной грани пирамиды, соблазняя участников предприятия спрятанным там кладом. В результате ряда счастливых совпадений «дыра Маамуна», как ее теперь называют археологи, соединилась с одним из внутренних ходов, так называемым «нисходящим коридором», ведущим вниз от потайной двери в северной грани (ее месторасположение было известно в античные времена, но забыто в дни Маамуна). Благодаря еще одному счастливому случаю, под действием вибраций, которые арабы вызвали своими молотами и сверлами, из потолка нисходящего коридора вывалился известняковый блок. Когда обследовали образовавшееся отверстие, то за ним оказался проход в другой коридор, на этот раз восходящий в самое сердце пирамиды.
      Но здесь возникло препятствие. Оказалось, что проход забаррикадирован глыбами гранита (явно со времен строительства), которые держались в распор за счет сужения нижнего конца коридора. Проходчики не смогли их ни расколоть, ни пробить. Тогда они стали пробивать проход в окружающем известняке, который все-таки мягче гранита, и через несколько недель тяжелейшего труда вышли, наконец, в восходящий коридор, обойдя препятствие, которое ранее никто не преодолевал.
      Смысл этого был очевиден. Поскольку ранее никому из кладоискателей не удавалось так далеко пробраться, внутренность пирамиды должна была оставаться девственно неприкосновенной. Бригада, наверно, уже облизывалась в предвкушении того, сколько золота и драгоценностей они отышут. Маамуну тоже не терпелось добраться до сокровищ, хотя, может быть, и по другой причине. Как рассказывают, основным стимулом для него было не личное обогащение, а возможность доступа к сокровищам древней мудрости и знаний, которые, как он верил, похоронены в монументе. Согласно древнему преданию, строители должны были оставить там «инструменты из железа, оружие, которое не ржавеет, стекло, которое можно гнуть не ломая, и волшебные заклинания…»
      Однако Маамун и его люди не нашли ничего, даже обычных земных сокровищ, не говоря уже о продуктах высоких технологий: пластика будущего, инструментов из железа и нержавеющего оружия; да и заклинаний тоже не было.
      В конце длинного горизонтального прохода, который ответвлялся от восходящего коридора, оказалось абсолютно пустое, аскетически простой геометрии помещение, которое по ошибке назвали камерой царицы.
      Еще больше разочаровала камера царя, которую арабы обнаружили, взобравшись по внушительной Большой галерее. Из обстановки там был только гранитный ящик, без украшений, размером как раз, чтобы положить туда человека.