«По-видимому, мощным потокам воды, которые прокатились по Египту, предшествовала великая цивилизация; мы приходим к выводу, что уже тогда существовал Сфинкс, тот самый, чье скульптурное изображение высечено из скалы в западной части Гизы, чье львиное тело, за исключением головы, демонстрирует бесспорные слезы водной эрозии».

Этот простой факт, на который до Шваллера, по-видимому, никто не обращал внимания, явно бросал вызов общепринятой точке зрения египтологов, согласно которой Сфинкс изображал Хафру и относился к эпохе 2500 года до н. э. Что же касается Уэста, то, прочитав этот отрывок, он внезапно понял, что Шваллер предлагает способ, используя методы геологии, «доказать существование иной и, возможно, более великой цивилизации, которая существовала до династического Египта и всех других известных цивилизаций, причем за тысячелетия до них».

«Если бы удалось подтвердить один лишь факт водной эрозии Сфинкса, то тем самым была бы перечеркнута вся общепринятая хронология истории цивилизации и пришлось бы полностью пересмотреть допущения, связанные с так называемым „прогрессом“, на которых базируется вся современная система образования. Трудно найти другой столь же простои вопрос, который имел бы столь же серьезные последствия…»

Что касается последствий, Уэст вполне прав. Если можно доказать, что эрозия поверхности Сфинкса вызвана водой (а не ветром и песком, как настаивают египтологи), то возникают очень серьезные проблемы с принятой хронологией. Чтобы понять, почему, достаточно вспомнить, что климат Египта не всегда был сухим, как сегодня, а характер эрозии, к которому Уэст и Шваллер привлекают наше внимание, является уникальным для «архитектурного комплекса», который Ленер и Другие объявляют «контекстом» Сфинкса. Исходя из общего характера эрозии (который очень отличается от наблюдаемого у других памятников некрополя Гизы), следует заключить, что сооружения, образующие этот комплекс, были построены в одну эпоху.

Но какую именно?

Первоначально мнение Уэста сводилось к следующему:

«В принципе нельзя возразить против возможности водной эрозии Сфинкса, поскольку все согласны, что в прошлом Египет подвергался резким извлечениям климата и периодически затапливался – как морем (причем в не слишком далекие времена), так и сильными разливами Нила. Последние, как считают, соответствовали таянию льдов последнего ледникового периода. Согласно современным взглядам, оно имело место около 15 000 года до н. э. Впрочем, экстремальные 'разливы Нила периодически случались и позднее, вплоть до примерно 10 000 года до н. э. Отсюда вытекает, что если великий Сфинкс подвергался водной эрозии, то он был сооружен до соответствующего наводнения или наводнений…»

«В принципе» эта логика разумна. На практике же, как пришлось позднее признать Уэсту, «наводнение или наводнения» не могли вызвать тот вид эрозии, который мы наблюдаем на Сфинксе:

«Проблема в том, что Сфинкс подвергся эрозии вплоть до уровня шеи. Для этого потребовался бы подъем воды по всей долине Нила на 18 метров (как минимум). Трудно представить себе наводнение такого масштаба. Более того, если эта гипотеза справедлива, то пришлось бы признать, что аналогичным образом произошла эрозия известняковых блоков кладки так называемого Храма мертвых в конце дороги, идущей от Сфинкса; а для этого потребовалось бы наводнение, достигающее подножия пирамид, то есть подъем воды еще метров на 30 или около того…»

Следовательно, наводнение не могло вызвать эрозии Сфинкса? Но тогда что же?

В 1989 году Джон Уэст обратился к профессору Роберту Шоху из Бостонского университета. Этот весьма уважаемый геолог, стратиграф и палеонтолог специально занимался выветриванием мягких пород типа известняка плато Гизы. Этот человек, считает Уэст, «обладает именно такими знаниями, которые способны либо подтвердить данную гипотезу, либо похоронить ее раз и навсегда».

Поначалу Шох скептически воспринял версию о том, что Сфинкс намного старше, чем думали; однако он изменил свою точку "зрения после того, как побывал на месте в 1990 году. Хотя ему не удалось пробраться в котлован, окружающий Сфинкса, он смог увидеть достаточно с туристской смотровой площадки, чтобы убедиться, что монумент действительно выглядит так, как будто подвергался водной эрозии. Причем ему было также очевидно, что эта эрозия происходила под воздействием не наводнений, а осадков.

«Иными словами, – объясняет Уэст, – ответственность за эрозию Сфинкса несет дождевая вода, а не наводнения… Это воздействие происходило в ходе одного цикла. Источники, которыми я пользовался, говорят об этих наводнениях в связи с длительными периодами дождей, но мне, не геологу, не приходило в голову, что действующим началом, агентом, были именно дожди, а не периодические наводнения…»

Как мы отмечали, в ходе визита 1990 года Шоху не удалось пробраться к Сфинксу ближе туристской смотровой площадки. Поэтому на этом этапе поддержка им гипотезы Уэста могла носить лишь предварительный характер.

Почему же геолога из Бостона не пустили в котлован?

Причина в том, что после 1978 года лишь горстка египтологов пользовалась этой привилегией, а всякий доступ для публики был запрещен египетскими властями, и вокруг было поставлено высокое ограждение.

После этого, при поддержке декана Бостонского университета, Шох обратился с официальным заявлением к Египетской организации изучения древностей, в котором просил разрешение произвести надлежащее геологическое исследование эрозии Сфинкса.

Прошло довольно много времени, но в конце концов благодаря мощной поддержке по заявлению Шоха было принято положительное решение; тем самым создавалась прекрасная возможность раз и навсегда разобраться в данном вопросе. Джон Уэст немедленно начал формировать научный коллектив широкого профиля, в состав которого вошел профессиональный геофизик доктор Томас Л.Добецки из весьма уважаемой консультативной фирмы «Макбрайд-Рэтклиф Ассошиэйтс» из Хьюстона. Ряд других примкнул «неофициально»: архитектор и фотограф; еще два геолога; океанограф и личный друг Джона Уэста, кинопродюсер Борис Сэд. При помощи Сэда Уэсту удалось организовать «видеосъемку хода работ, что представляло потенциально большой общественный интерес»:

«Поскольку мы не могли ожидать от академических египтологов и археологов ничего, кроме оппозиции, необходимо было найти способ донести информацию до общественности, если и когда Шох решит, что гипотеза получила полное геологическое подтверждение. В противном случае ее бы просто похоронили – возможно, к лучшему…»

Трудно представить себе лучший способ донести гипотезу о древней дождевой эрозии Сфинкса до широкой аудитории, чем фильм Уэста. Когда его первый раз показывали в США в телевизионной программе Эн-Би-Си осенью 1993 года, его смотрели 33 миллиона человек.

Но это уже другая история. Вернемся в котлован. Первый интересный результат был получен Добецки, который провел вокруг Сфинкса свои сейсмографические исследования. Сложное оборудование, которое он привез с собой, зафиксировало многочисленные «аномалии и полости в скале между лап и по бокам Сфинкса». Одну из этих полостей он описывает следующим образом:

«…Она довольно велика, имеет размеры примерно 9 метров на 12 и находится на глубине менее 5 метров. Ее правильная форма – прямоугольная – маловероятна для полостей естественного происхождения… Поэтому есть основания предполагать, что она – дело рук человеческих».

Как вспоминает Уэст, получив официальный допуск в котлован, Шох также

«быстро становился более категоричным… Глубоко выветренные Сфинкс и окружающая его стенка котлована и слабо выветренные либо явно подвергнутые ветровой эрозии могилы Древнего царства, расположенные южнее и датируемые эпохой Хафры, высечены в одной и той же скале. Поэтому, по мнению Шоха, геологически невозможно отнести все эти сооружения к. одному времени создания. Наши ученые пришли к согласию. Только вода, причем конкретно – в виде атмосферных осадков – могла привести к наблюдаемой нами картине эрозии…»

И именно в этот важным момент, когда у членов экспедиции впервые стало формироваться независимое геологическое описание Сфинкса, на них внезапно обрушился доктор Захи Гавас, генеральный директор пирамид Гизы из Египетской организации изучения древностей.

Разрешение на работы экспедиция получала у доктора Ибрагима Бакра, который был тогда президентом этой организации. Но они не знали, однако, что отношения между Бакром и Гавасом были достаточно холодными. Не было им известно и об энергии и эгоцентризме Гаваса. Возмутившись тем, что начальник обошел его, он обвинил американцев в том, что они трогают памятники:

«Я обнаружил, что их работа состоит в установке эндоскопов в теле Сфинкса и съемке фильмов обо всех этапах работы, причем в пропагандистском, а не научном духе. Поэтому я приостановил работу этой ненаучной группы и подготовил доклад, который был представлен постоянной комиссии; последняя запретила последующую работу группы…»

Это, пожалуй, еще мягко сказано. Фактически Гавас не «приостановил» работу группы, а просто вышвырнул американцев оттуда. Однако его вмешательство произошло слишком поздно и не смогло уже помешать им собрать необходимые геологические данные.

Вернувшись в Бостон, Шох окунулся в работу в своей лаборатории. Результаты были убедительными, и через несколько месяцев он был готов «высунуться». К радости Джона Уэста, он был теперь полностью готов отстаивать гипотезу о том, что Сфинкс подвергся дождевой эрозии – со всеми вытекающими отсюда историческими последствиями.

Говоря вкратце, позиция Шоха, которую полностью поддерживают палеоклиматологи, основана на том, что сильные дожди, которые необходимы для того, чтобы вызвать наблюдаемую эрозию Сфинкса, перестали выпадать в Египте за тысячи лет до 2500 года до н. э., когда, как утверждают египтологи, Сфинкс был сооружен. То есть, по самым осторожным геологическим оценкам, сооружение Сфинкса относится «как минимум к периоду между 7000 и 5000 годами до н. э.».

В то же время, согласно египтологам, между 7000 и 5000 годами до н. э. долина Нила была заселена лишь примитивными охотниками-собирателями неолита, чьи «инструменты» ограничивались заостренными кусками кремня и палками. Если Шох прав, то из этого следует, что Сфинкс и соседние храмы (построенные из сотен 200-тонных известняковых блоков) являются результатом работы некоей неизвестной древней, но развитой цивилизации.

Какова была реакция египтологов?

«Смешно, – хмыкнул Питер Ленковара, заместитель начальника египетского отдела Бостонского музея изящных искусств. – Тысячи ученых веками изучали эту проблему, в результате чего сложилась система хронологии. И мы не ждем никаких больших открытий…»

Столь же отрицательно были настроены и другие «эксперты». Вот, например, точка зрения Кэрол Рэдмонт, археолога из Калифорнийского университета в Беркли:

«Это просто не может быть правдой. У обитателей этого региона не было необходимой техники, административных структур, да и вообще желания построить подобную систему за тысячи лет до правления Хафры».

Что же касается доблестного Захи Гаваса, который пытался в первую очередь пресечь в зародыше геологический подход к проблеме, то он следующим образом высказался об экспедиции Шоха—Уэста и их неортодоксальных выводах относительно возраста Сфинкса:

«Американские галлюцинации! Уэст —дилетант. Все это абсолютно лишено научной основы. У нас в этом же районе имеются и еще более старые памятники. Уж они точно не были построены пришельцами из космоса или Атлантиды. Это – чушь, и мы не позволим использовать наши памятники для личного обогащения. Сфинкс – душа Египта».

Вся эта риторика нисколько не удивила Джона Уэста. За то долгое время, пока он в одиночку пытался серьезно изучать возраст анонимного Сфинкса, в него не раз летели подобные камни. Однако теперь, когда на его стороне была надежная поддержка Шоха и проблема широко освещалась телекомпанией Эн-Би-Си, он чувствовал себя наконец защищенным. К тому же было ясно, что сообщество египтологов встревожено вторжением эмпирической науки – геологии – на их такую уютную и обособленную академическую территорию.

Уэсту, однако, хотелось продвинуться намного дальше, чем это готов был сделать Шох; Джон чувствовал, что геолог слишком осторожен и умерен в своих «минимальных оценках», относя создание Сфинкса к 7000– 5000 годам до н. э.: «Здесь мы с Шохом расходимся, или, скорее, интерпретируем одни и те же данные по-разному. Шох весьма произвольно придерживается наиболее консервативной оценки, вытекающей из этих данных… Я же убежден, что Сфинкс должен быть не моложе конца последнего ледникового периода…»

На практике это означает – любое время до 15 000 года до н. э. По мнению Уэста, это вытекает из того, что какие-либо сведения о высокоразвитой культуре Египта в период 7000-5000 годов до н. э. полностью отсутствуют. «Если бы Сфинкс возник не позднее 7000—5000 годов до н. э., – настаивает он, – думаю, что в нашем распоряжении были бы хоть какие-то свидетельства египетских источников о цивилизации, которая его создала». А поскольку такие свидетельства отсутствуют, Уэст делает вывод, что цивилизация, создавшая Сфинкса и радом расположенные храмы, исчезла задолго до 7000-5000 годов до н.э.: «Возможно, что отсутствующие свидетельства похоронены глубже, чем кто-либо искал, и (или) в местах, которые никто пока не исследовал – например, на берегах древнего русла Нила, которое удалено от нынешнего на километры, либо вообще на дне Средиземного моря, где была суша во время последнего ледникового периода…»

Несмотря на свой «дружеский спор» по поводу того, свидетельствует ли эрозия Сфинкса о его создании в период 7000—5000 годов до н. э., или более ранний, Шох и Уэст решили представить сообщение о результатах своего исследования в Гизе на суд Геологического общества Америки, реакция которого их воодушевила. Несколько сот геологов согласились с логикой их рассуждений и несколько десятков из них предложили свою практическую помощь и советы для продолжения исследования.

Еще более вдохновляющей была реакция средств массовой информации мира. После съезда ГОА статьи появились в десятках газет и вопрос о возрасте Сфинкса широко обсуждался на телевидении и радио. «Мы перешли отметку пятьдесят ярдов и продолжали двигаться дальше по площадке», – вспоминает Уэст.

Что же касается его расхождения во мнениях с Шохом по вопросу датировки памятника, он честно признает, что «вопрос могут разрешить лишь дальнейшие исследования».

В 1993 году египетское правительство, следуя советам западных специалистов, не разрешало проводить вокруг Сфинкса новых геологических или сейсмических исследований. Это вызывает удивление, учитывая выводы, которые легко могут быть сделаны из данных Шоха, и вдвойне удивительно, поскольку эти данные не оспаривались серьезно ни на одном научном форуме. Напротив, за прошедшие годы бостонскнй геолог неоднократно противостоял нападкам академических мэтров, успешно доказывая, что отличительные особенности картины выветривания Сфинкса, где сочетаются горизонтальные канавки, есть «классический пример из учебника того, что происходит с поверхностью известняка, если дожди молотят по ней в течение тысяч лет…» Поэтому, добавляет он, «в контексте данных, известных нам о климате Гизы в древности, это служит серьезным свидетельством того, что Сфинкс намного старше традиционной датировки в районе 2500 года до н. э. …Я просто следую туда, куда меня ведет наука; а она ведет меня к выводу, что Сфинкс сооружен намного раньше, чем до этого считалось».

Разумеется, нельзя сказать, что Роберт Щох доказал, что памятник датируется периодом между 7000 и 5000 годами до н. э. Равным образом, и Джон Уэст не доказал, что его возраст еще больше. Но ведь и ортодоксальные египтологи также не доказали, что Сфинкс изображает Хафру и относится к периоду около 2500 года до н. э.

Иными словами, исходя из разумных и рациональных критериев, суд не вынес своего решения по точной датировке и древности этого выдающегося памятника.

Загадка Сфинкса еще не разрешена. И, как мы увидим в следующей главе, эта загадка окружает весь некрополь Гизы.