– Да, и она мне стоила дуэли с Дартингом и ссоры с Валлорбом. Я не успел сказать ему о придуманном трюке и попросил Ренэ Данблеза сделать это, а тот просто забыл. А Валлорб рассердился, заявил, что мы ему не доверяем, что Данблез больше в курсе наших дел, чем он, и так разошелся!
– Знаете, Иггинс, я этого не говорил.
– Но имели на это право, – примирительно сказал Иггинс. – Дальтон – мальчик хороший, но только чересчур импульсивный. Самоубийство Жака Данблеза – его идея.
– Да, идея прекрасная, – самоуверенно усмехнулся Поль. – Вечерний выпуск «Времени», отпечатанный в одном экземпляре, специально для нас, и всего за тысячу франков.
– Ваша горячность когда-нибудь дорого вам обойдется, – пробурчал Иггинс. – К чему, скажите, было затевать дуэль с Дартингом?
– Пришлось. У Дартинга тоже характерец не сахар, а женщины, должно быть, узнав, что новость ложная, здорово его накрутили. Он явился ко мне зверь зверем. Хотел убить меня. Впрочем, потом смеялся, и после дуэли мы расстались друзьями.
Жаклин Дюбуа, должно быть, очень сердита на нас.
– Это мелочи. Гораздо важнее, что все наши попытки раскрыть преступление ни к чему не приводят.
– Да, – вздохнул Иггинс. – Но еще есть время. Жак Данблез предстанет перед судом только через три месяца. Этот Жиру ловко тянет дело, желая создать себе рекламу. Он слишком самоуверен, хотя глуп как пробка.
– Как вы думаете, – опять спросил я, – Жака Данблеза приговорят к смерти?
– Скорее всего. Неужели присяжные, как и мы, станут ломать себе головы над всеми тонкостями этого дела? Револьвер Данблеза найден возле трупа капитана. Вопрос исчерпан.
– А другие убийства?
– Теми займутся только ради проформы. Хотя не исключено, что их тоже попробуют повесить на Данблеза.
– Значит, он обречен?
– Если только не заговорит.
– Вряд ли, не то уже заговорил бы.
– Пожалуй.
– А об убитом англосаксе по-прежнему ничего не известно?
– Увы! Впрочем, сегодня утром я получил рапорт от нашего берлинского агента. Он сообщает, что исчез один из сотрудников тайной имперской полиции.
– Как исчез?
– Не знаю. Но его вычеркнули из списков. Ничего больше узнать не удалось, так как работают они анонимно, под номерами.
– В каких случаях номера сотрудников полиции вычеркивают?
– Когда они погибают или становятся предателями. – Вы предполагаете, что этот случай как-то связан с интересующим нас делом? – оживился Дальтон.
– Я только сопоставляю факты, – пожал плечами Иггинс.
– А может, это связано с Жилем?
– Возможно…
В это мгновение раздался стук в дверь. Вошел агент с газетой в руках. Одно объявление было обведено синим карандашом.
Иггинс взял газету и вслух прочитал: «М. С. 27002. Очевидно, в нем отказано. Послезавтра». – Наконец-то! – воскликнул Дальтон. Иггинс удовлетворенно хмыкнул и повернулся к агенту:
– Хорошо. Вы свободны. Наблюдение за объявлениями продолжайте.
Тот поклонился и вышел.
Иггинс прислонился к камину и, насвистывая, стал набивать трубку. Поль хмурился, а я перечитывал объявление.
– Какого черта все это означает? – прервал молчание Дальтон.
– Не знаю.
– А что значит «очевидно, в нем отказано»? Иггинс пожал плечами.
– Еще хотя бы одно слово, и мы все бы поняли.
– Хорошо, что мы не опубликовали уравнение капитана де Лиманду.
– Объявление кончается словом «послезавтра», – обратился я к Иггинсу. – Что должно произойти послезавтра?
– Что угодно: свидание, убийство.
– Что же нам делать? Может быть, предупредить полицию?
– Нет, – решительно отрезал Иггинс. – В полиции примут нас за сумасшедших. Следует удвоить внимание к тем, кто может быть замешан в деле.
– Ну, а еще?
– Во-первых, нужно посмотреть, не публиковались ли раньше сходные объявления.
– Естественно!
– Во-вторых, нужно узнать в редакции, кем было дано это объявление.
– Его могли прислать по почте.
– Возможно, но маловероятно.
– Могли изменить почерк, могли составить объявление, вырезая буквы из газет.
– Увидим. В-третьих, имеет смысл проверить, не появлялось ли где-нибудь в прошлом, еще до этих преступлений, сходных объявлений.
Иггинс на минуту задумался.
– Я долго размышлял над тем, обозначает ли каждый член уравнения разных лиц или же это один человек, и капитан записал цифры и буквы, чтобы не забыть их?
– И?..
– Теперь сомнений нет. Их несколько?
– Жиль, М. С. и 27002 не являются одним и тем же человеком. Пишет М. С. 27002 или пишут ему. И, очевидно, корреспондентом является X, Жиль либо лицо, которое является одновременно X и Жилем.
– Весьма правдоподобно.
– Поэтому я думаю, что будет ответ.
– В этом нет необходимости. Тот, кому, писали, совсем не обязательно должен отвечать.
Ну вот что, – решил Дальтон. – Один из двух: М. С. и 27002 – либо отправитель, либо адресат. Следовательно, ответ появится либо под теми же буквами, либо же под буквами X и Жиль.
– Теоретически возможно и это, согласился Иггинс.
– Кстати, нужно заняться еще письмами до востребования, предложил Дальтон.
– Этим займется агент.
– Все?
– Все. Встретимся завтра в пять в кафе «Америкен». Следующий день не принес никаких новостей. Наши люди просидели всю ночь над комплектами «Времени» и других газет. Это были опытные агенты, и то, что они ничего не нашли, доказывало, что раньше объявлений в газету не давали.
В полдень мы завтракали в малоутешительном обществе Ренэ Данблеза.
– Все лопается, – резюмировал Дальтон.
День тянулся бесконечно. Всего сутки отделяли нас от того «послезавтра», когда должно что-то произойти.
В пять часов явился Иггинс.
– Ничего интересного, сообщил он, усаживаясь за столик Объявление принес рассыльный из какого-то ресторана. Его никто не запомнил.
Я удрученно потягивал коктейль, Дальтон насвистывал, Данблез мрачно молчал.
Позади нас кто-то, садясь, передвинул стул, и я услышал: – Значит, решено?
– Да, очевидно, в нем отказано. Послезавтра. Дальтон вскрикнул. Одновременно с ним мы обернулись. Севший за соседний столик человек поднял голову. Это был, к моему изумлению, Маркас.
– Вы стали очень нервны, господин Дальтон, – усмехнулся он.
– Вовсе нет, – Поль быстро овладел собой. – Просто я удивился, увидя вас.
– Так удивились, что вскрикнули прежде, чем увидели меня.
Что вы хотите сказать?
– Только то, что заметил. Надеюсь, это не ваш родственник?
– Кто?
– Сольдаш.
– Сольдаш?
– Ну да, убийца старухи с улицы Мартир. Тот, кого должны казнить. Я только что сообщил эту новость племянникам убитой.
Маркас указал на сидящих рядом с ним двух мужчин. Они вежливо кивнули.
– Когда состоится казнь? – небрежно спросил Иггинс.
– Его должны были казнить завтра, но отложили до послезавтра.
– Вы будете присутствовать?
– Нет. А разве вам, господин Иггинс, хочется побывать там?
– Навидался, хватит. Вот Валлорб хочет.
– Пожалуйста, – Маркас обернулся ко мне. – Сегодня же вечером я пришлю вам пропуск.
Мы попрощались и встали.
Подлечите нервы, господин Дальтон, – смеясь, крикнул вдогонку Маркас.
– Он мне надоел, – проворчал Дальтон.
– Насчет нервов инспектор прав, – заметил Иггинс.
Он поймал такси и без объяснений затолкал нас в машину.
– Что вы скажете о сообщении нашего друга Маркаса? – спросил Поля Иггинс.
Должен сказать, что я был разочарован. В сущности, все сводилось к простому словесному совпадению. Речь, оказывается, идет об отказе в помиловании Сольдаша, о чьем существовании я даже не подозревал. Простое совпадение, не более.
– Это уже след, – сказал Дальтон.
– Возможно, – усмехнулся Иггинс. – А вы что скажете, господин Данблез?
– Я не верю в подобные совпадения. Впрочем…
– Что за дурацкая идея послать меня присутствовать при казни? – сердито спросил я Иггинса. – Что я должен делать?
– Смотреть во все глаза. В случае надобности действовать так, как подскажут обстоятельства. К тому же наши люди будут наблюдать за вами и при необходимости призовут нас.
– Но в объявлении сказано «послезавтра» – заметил Дальтон. – А по словам Маркаса казнь отложена.
– Если случится то, что я предвижу, налицо будет настоящее доказательство, – загадочно сказал Иггинс. – А что должно случиться?
– Должно появиться еще одно объявление. Раз время изменено, корреспондент, давший первое объявление, даст и второе. Теперь я в этом уверен.
– Тогда нельзя терять ни минуты! – воскликнул Поль. Едем в редакцию! Узнав, кто приносит объявления, мы найдем и самого М. С. или как его там зовут.
– Что за чепуха! – вспылил Данблез. – Какое отношение имеет казнь этого Сольдаша к Жаку Данблезу?
– Если бы знать! – Иггинс нахмурился. – Но поверьте моей интуиции: все эти совпадения неспроста.
– Пусть так. Но представьте себе, что ваше следствие построено на слове «банан». Неужели вы будете преследовать всех продавцов бананов? не сдавался Данблез.
– Выбора у нас все равно нет, – отрезал Иггинс. Следовало бы поинтересоваться прошлым Сольдаша, – заметил Дальтон.
– Но ведь он, кажется, давно сидит в тюрьме? удивился я.
– Правильно, – не отвечая мне, кивнул Иггинс. – Этим я и займусь. А вы. Дальтон, отправляйтесь во «Время». До встречи!
Иггинс выскочил из автомобиля и скрылся в толпе. Данблез тоже покинул нас. Ясно было, что он не верит в так взволновавшее нас совпадение. Впрочем, после ухода Иггинса и я стал сомневаться.
Дальтон хмуро насвистывал какую-то мелодию, отчаянно фальшивя. Он явно не желал разговаривать со мной.
В шесть часов мы были в редакции «Времени». Номер уже пошел в набор, но объявления, подписанного таинственными инициалами, в нем не было. Что ж, ничего удивительного. Возможно, таинственный корреспондент еще ничего не знает или ожидает назначенного часа, чтобы условиться о новом свидании.
Стоп! В этом случае тот, к кому он обращается, очевидно, отправится на свидание.
Мои размышления прервал Поль.
Иггинс ошибся. Нового объявления не будет, – сказал он.
В эту минуту нас позвали к заведующему отделом объявлений. Он любезно протянул нам только что полученное по пневматической почте письмо.
Большими буквами на листе бумаги было жирно выведено: «М. С. 27002. Предупрежден о перемене дня. Не пишите».
Снова загадка! Значит, первое объявление действительно предупреждало неизвестного или неизвестных о дне казни Сольдаша. Но убийство, как сказал мне Дальтон, было совершено девять месяцев назад. Я совершенно запутался.
Было досадно, что наши надежды узнать что-нибудь о таинственном корреспонденте развеялись, как дым. Что скрывается под этим странным шифром? Кто этот сверхосторожный человек? Раз М. С. 27002 предупреждает и М. С. 27002 отвечает, значит, мы имеем дело с двумя лицами или с двумя группами. Пожалуй, можно предположить, что М. С. 27002 шифр предупреждающего. Отвечающий воспользовался им для того, чтобы не выдать себя. В таком случае тот, к кому обратились, – не кто иной, как Жиль.
Но что общего между Жилем с капитаном де Лиманду? Что общего между убийствами, в которых обвиняют Жака Данблеза, и совершенным девять месяцев назад убийством старухи? Что общего между Сольдашем и Жаком?
В тот же вечер мы получили от Иггинса записку. Он сообщал, что Сольдаш – алкоголик, старуху он убил с целью грабежа. Банальное преступление, не имеющее никакой видимой связи с нашим расследованием.
Казнь
Вечером я получил от Маркаса пропуск. В том же конверте была записка, в которой инспектор писал, что вынужден присутствовать при казни и что я могу не беспокоиться – он устроит меня в таком месте, откуда все будет хорошо видно. Странная любезность! Но Дальтон объяснил, что у Маркаса есть для этого веская причина: он хочет поступить к Иггинсу на службу.
Я плохо спал и целый день чувствовал себя разбитым. Прослонявшись без дела по дому почти до вечера и не зная, чем заняться, почти заставил себя выйти на улицу, перекусил в какой-то харчевне и отправился в Сантэ.
Кордон полицейских сдерживал хмурую толпу. Меня пропустили. У дверей тюрьмы я увидел Маркаса, который флегматично покуривал сигарету, ожидая прибытия начальства. Впрочем, нет, не флегматично. Он был чем-то взволнован.
– Неприятности? – спросил я из вежливости.
– С этой скотиной ничего не может закончиться хорошо. Их было трое. Слишком много… Посмотрим, как они справятся теперь.
– В чем дело?
– Забавная история, – хмыкнул Маркас, показывая полученное донесение. – Сожэ, помощник палача, был отравлен вчера вечером. Я вздрогнул.
– Отравлен?
– Да. Это удивляет вас?
Что-то слишком много смертен в последнее время.
– Так всегда бывает, глубокомысленно заметил Маркас. – Только раньше, когда вы не вмешивались в наши дела, вы этого не знали.
– Возможно.
Я попытался напустить на себя равнодушный вид, не желая, чтобы Маркас догадался, насколько меня заинтересовала услышанная новость. Она казалась мне чрезвычайно важной. Знает ли о ней Иггинс? Как сообщить ему? – Вам известны подробности отравления?
– Нет.
Подъехали два автомобиля с чиновниками, обязанными присутствовать при казни, с адвокатом, священником и полицейскими.
Вышедший из тюремных дверей мужчина обратился к Маркасу:
– Одного человека не хватает. – Разве вы не знаете?
– Чего?
– Что Сожэ мертв.
– Сожэ?!
– Да. Его отравили? – Откуда мне знать? Мы не дождались его и ушли. Я еще удивился, что Сожэ опаздывает. Это на него не похоже.
Маркас промолчал.
– Да, история… вздохнул мужчина. – Просто не представляю себе, что нам делать. Помните, Сожэ приводил с собой парня, который был у него за третьего помощника? Ну, с рыжей бородой и волосами морковного цвета?
– Да.
– Так вот, он тоже не пришел.
Маркас присвистнул.
– Ловко! Может, с ним тоже что-нибудь случилось? – Как его звали?
– А черт его знает! – огрызнулся мужчина. – Сожэ имел с ним дело. Они ушли.
Было прохладно, и я стал прохаживаться взад и вперед, чтобы не замерзнуть. Прошел мимо кучера повозки, служащей для доставки гильотины. Это был грузный мужчина с желтыми глазами и опухшим от пьянства лицом.
Мне пришла в голову одна мысль.
– Послушайте-ка, приятель, не знаете вы, не приключилось ли чего с другом господина Сожэ?
– С Жилем?
Это почти не удивило меня. Не знаю, почему, но я уже решил, что человек с рыжеи бородой и волосами морковного цвета должен быть непременно Жилем. Не скажи этого кучер, я, наверное, был бы разочарован.
– Он еще не пришел? – продолжал тот. – Его еще облают! Неявка на работу – этого хозяин не простит. Да и дело не терпит отлагательства. – Вы его знаете?
– Почему вы спрашиваете?
– Потому что это друг господина Сожэ, а господин Сожэ этой ночью был убит.
Правда?
Да.
Ишь ты!
– Так может, что-нибудь приключилось и с вашим другом Жилем?
– Жиль мне не друг. Он появлялся здесь, работал и уходил.
– Может, и его прикончили?
– Думайте что хотите, но он не из таких, чтобы его убили.
На большем я не настаивал. Остальное – дело Иггинса. Но ниточка, кажется, опять оборвалась. Как только мы приблизились к разгадке странного уравнения, как только выяснилось, что таинственный Жиль – реальное лицо, он исчез. Снова тупик!
Может быть, он чего-то боится и спрятался? Его преследуют? Кто? Почему? Знал ли его капитан де Лиманду? Какое отношение имеет этот Жиль к нашему делу. Почему он предупредил, чтобы ему не писали? Почему не явился на казнь Сольдаша? Что же особенного должно было быть в сегодняшней казни? Как связаны его исчезновение и смерть Сожэ в ночь, предшествующую казни?
Ни на один из этих вопросов я не находил ответа.
* * *
Казнь была совершена.
Кто-то прошел мимо меня, толкнул и вполголоса произнес:
– К Бельфорскому Льву.
Я поспешил туда, не попрощавшись с Маркасом. Иггинс стоял, прислонившись к высокому цоколю.
– Не явился помощник палача, – опередил он меня.
– Да. Его товарищ – Жиль. Знаете?
– Нет. Говорите.
Я поспешно рассказал обо всем.
Иггинс курил. По быстроте, с какой он выпускал кольца дыма из своей трубки, я мог судить о его волнении.
– Хорошая работа, – одобрил он, когда я замолчал. – Подождем Дальтона.
Утро было пасмурное. Я замерз и ужасно хотел спать.
Подъехал автомобиль. Дальтон приоткрыл дверцу и сделал нам знак.
– Ну? нетерпеливо спросил Иггинс, усаживаясь на заднее сиденье.
– Сожэ отравлен. Он жил на улице Сакрэ-Кер с, женой и восьмилетней дочерью. Вчера вечером они получили ящик с шестью бутылками бургундского. Сожэ был человек доверчивый и принял посылку. За ужином он откупорил одну из бутылок. Дали вина и девочке. Полчаса спустя супруги и ребенок почувствовали себя плохо. Сожэ успел позвать на помощь. Соседи вызвали врача, но он застал уже трупы.
– А полиция? – прервал Иггинс.
– Возбуждено следствие. Ящик с вином отправлен вчера из Парижа. Ящик, очевидно, из-под устриц. Бутылки переданы на экспертизу.
– Сожэ ничего не успел сказать?
– Соседи ничего не помнят.
– Так… А мы нашли Жиля. – Жиля?
– Да. И тут же потеряли. Иггинс пересказал Дальтону все, что узнал от меня.
– Значит, Сожэ знал Жиля? И Сожэ отравлен в тот день, когда Жиль исчез? Возможно, он также убит?
Иггинс помрачнел.
– Мы знаем лишь одного человека, который был знаком с Жилем. но он мертв.
– Если Жиль мертв, уравнение никогда не будет решено, – добавил Поль.
– А может, последить за кучером? предложил я.
– Ни к чему; – решил Иггинс. – Он выложил все, что знал. Жиль очень осторожен. Не оставил никаких следов.
– А палач о нем ничего не знает?
– Вряд ли. Сожэ сам приводил помощника и сам платил ему.
Автомобиль остановился у дома Дальтона. У двери нас ожидал человек. Он поздоровался с Иггинсом и сказал:
– Семнадцатый сообщил, что 27002 найден.
27002
27002 найден! Дальтон торопливо вскрыл конверт с сообщением от агента и прочитал вслух: «17-й – Иггинсу.
Механик Жака Данблеза, Барнабе Оддер, тридцати двух лет, рослый, очень сильный, хладнокровный, но легко приходит в ярость. Был сапером, работал механиком на автомобильном заводе. Увлекся авиацией. Умеет управлять аэропланом. Служил в фирме Дюржа. Два года назад поступил к Жаку Данблезу механиком; обязанности: уход, починка и, в случае надобности, управление аэропланом.
После ареста Данблеза был допрошен. Отзывался о хозяине самым лучшим Образом, хвалил его спокойствие и щедрость.
Теперь работает шофером такси.
Согласно вашим указаниям слежка за ним велась постоянно.
Неделю назад началась забастовка шоферов такси. Оддер отказался прекратить работу и платить шестифранковый налог, который профсоюз наложил на всех штрейкбрехеров.
Сегодня в три часа дня такси Оддера сломалось. Он осматривал мотор, когда на него набросилась толпа, вооруженная палками. Началась драка. В разгаре ее Оддер выхватил из кармана револьвер и три раза выстрелил. Ранил одного из нападавших в бедро, другого в плечо, третьего убил.
Все это подтверждается показаниями пассажира, который во время потасовки шоферов сидел в машине Оддера. Нападавшие успели скрыться.
Раненые и убитый – забастовщики.
Когда Оддера привезли в полицейское управление, револьвера у него не оказалось. Он утверждал, что не помнит, когда потерял его. Может быть, бросил сейчас же после выстрелов, а, может быть, положил в карман и потом выронил.
После тщательного осмотра места происшествия один из полицейских нашел оружие в водосточной канаве. Это был восьмимиллиметровый браунинг, номер 27002.
Оддер признался, что револьвер его, но утверждал, что не бросал его в сток. На вопрос, откуда у него оружие, Оддер неохотно ответил, что взял его в аэроплане Жака Данблеза, где револьвер висел около сиденья, намереваясь отдать хозяину, как только тот выйдет из тюрьмы.
Барнабе Оддер заключен под стражу».
Мы молча переглянулись.
Я знал, что за Оддером следят, как и за всеми, кто имеет отношение к этой драме, но чтобы он мог быть связан каким-то образом с таинственными объявлениями и загадочным уравнением?! И этот человек служил у Жака Данблеза! Возможно, конечно, что Оддер лжет, утверждая, что револьвер принадлежит Жаку Данблезу. Ведь он лгал, говоря что не помнит, куда выбросил оружие. Но какой смысл ему было избавляться от револьвера? Не мог ли его бросить в канаву кто-нибудь другой?
Жак Данблез опознал свой револьвер, найденный возле трупа капитана де Лиманду. Это признание подтверждается показаниями Изидора, его слуги. Значит… Неужели у Жака Данблеза было два браунинга?
– Итак, неизвестных в уравнении стало меньше, – сказал Иггинс. – Жиля мы установили, 27002 номер браунинга.
Остается только узнать, кто скрывается под инициалами М. С.
– Да, Жиля мы установили, – кивнул Поль. – Но что это нам дает? Роль Жака Данблеза по-прежнему неясна. Что его связывает с Жилем, да и связывает ли вообще? Самого Жиля след простыл… Нет, мы ни на шаг не продвинулись в расследовании убийства капитана, а я уверен, что оно является ключом ко всем остальным.
Весь вечер мы провели, обсуждая, в каком направлении действовать дальше.
Прошло несколько дней. О Жиле по-прежнему ничего не было известно. Он исчез. Вскрытие трупов Сожэ, его жены и дочери показало, что они отравлены сильнейшим ядом – аконитом. Анализ содержимого бутылок это подтвердил. Но установить, кто отправил им посылку с вином, не удалось.
Жак Данблез на записку Дальтона, переданную в тюрьму через надежного человека, ответил, что браунинг с номером 27002 ему не принадлежит. Кроме того, он просил оставить его в покое, так как «обстоятельства сильнее».
Барнабе Оддер был выпущен на свободу как совершивший убийство в целях самообороны.
Так рвались все нити, одна за другой. Три дня спустя мы узнали, что мадемуазель де Шан уехала в Англию и намеревается уйти в монастырь.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1. Исчезновение Эльмиры Бурдон
Вот уже полтора месяца мы вели следствие, а кроме разрозненных фактов, ничем не располагали.
В своей записной книжке я зафиксировал отправные точки нашего расследования:
1. Мадам де Шан.
Почему пуля из ее револьвера была обнаружена в голове сенатора?
Мадам де Шан попала в отца случайно, когда он уже был мертв. Следовательно, она не имела намерения убивать его.
2. Жак Данблез.
Чем объяснить совпадение убийств с отлучками Жака Данблеза из дома?
В ночь убийства де Лиманду Жак Данблез ездил не в Бри, где жил капитан, а в Марни. Доказательство – сосновая иголка.
3. Девочка.
Почему Жак Данблез был так взволнован, когда увидел труп девочки? Неизвестно.
4. 27002.
Каким образом клочок бумаги с этими цифрами оказался в сейфе у сенатора? Почему они нацарапаны на крышке часов капитана де Лиманду?
Неизвестно.
Вывод: единственное связующее звено – Жиль. Если мы не узнаем, кто он, мы вообще ничего не узнаем.
Нечего надеяться, что Жиру будет удачливее нас. К тому же он считает, что для обвинения Жака Данблеза улик достаточно.
Дальтон доказал, что Жак Данблез в ночь убийства капитана ездил на виллу родителей капитана в Марни. Однако ему вряд ли удастся убедить в этом присяжных и судью. Сосновая иголка, прилипшая к ноге лошади, и отсутствие сосен в окрестностях Бри не опровергают главную улику: наличие браунинга Жака Данблеза рядом с трупом капитана.
Я снова и снова обдумывал все известные нам факты, но связать их воедино не мог. Увы, следует признать, что наше расследование зашло в тупик. Надо или начинать все сначала, или вовсе отказаться от этого дела. Жаль авиатора! Его будут судить и признают виновным, если только Иггинс, Дальтон и я не докажем, что он непричастен к убийству сенатора и де Лиманду.
Я верил в невиновность Жака Данблеза и, вспоминая допрос на вилле «Виши», все более утверждался в мысли, что он что-то знает. Только Жак Данблез может приоткрыть завесу над тайной. Нужно повидать его и попытаться убедить в необходимости все рассказать. И я отправился к Дальтону.
Иггинс и Поль сидели в креслах и курили.
– Ты вовремя явился, я хотел послать за тобой, приветствовал меня мой друг.
– Послушайте, – заговорил я, не обращая внимания на его слова. – Только Жак Данблез знает, в чем дело. Надо заставить его говорить. Мы должны устроить так, чтобы Мадлен де Шан разрешили свидание со своим бывшим женихом. Это наш единственный и последний шанс.
– Гм… – промычал Иггинс. – Слишком много слов и эмоций.
– А вы мало делаете! – сердито закричал я. – Да поймите же, речь идет о жизни человека! Время уходит, а мы топчемся на месте!
– Почему же топчемся? – улыбнулся Поль. – Мы узнали, что старая служанка Ренэ Данблеза исчезла.
– Ну и что?
– Эльмира Бурдон – так ее зовут – воспитала Жака Данблеза, так как он рос без матери. Она была очень расстроена его арестом и грозилась кому-то отомстить.
– Ну и что? – повторил я. Поль начал терять терпение.
– Как ты не понимаешь? Служанке было что-то известно, это несомненно. И исчезла она не случайно. Ее могли убрать как нежелательного свидетеля. Мы имеем дело с очень хитрым противником. Он опережает все наши шаги. Вспомни Жиля! Как только мы вышли на него, он тоже исчез.
– Хорошо, поедем искать Эльмиру Бурдон, – сдался я. – Но разве старик Данблез не знает, где она?
Внезапно я сообразил, что Ренэ Данблез уже недели две не появлялся.
– Кстати, где он сам?
– У себя в имении, в Буквале.
– Так едем туда.
– Я с вами, – поднялся Иггинс.
Через несколько часов мы были в Буквале.
Ренэ Данблез жил в старинном доме, выстроенном в виде башни. Меня поразило царившее здесь запустение. Ров, когда-то окружавший крепостную стену, зарос, подъемный мост почти разрушился. Сам дом, судя по всему, давно не ремонтировался И очень обветшал.
Автомобиль остановился во дворе. Дальтон подошел к двери и постучал.
Тишина.
Он подождал несколько минут и постучал снова. Тот же результат.
– Может быть. Данблез уехал? предположил я. – Нет, – коротко ответил Иггинс.
Он вышел из машины, подобрал камень и двинулся вдоль дома. Внезапно остановился, удовлетворенно хмыкнул и запустил камнем в окно. Раздался звон разбитого стекла.
В окне появился Данблез.
– Что вам нужно? – сердито крикнул он.
– Поговорить с вами, – проворчал Иггинс.
– Не стоит труда.
– Есть новости.
– Какие новости?
– Не могу же я кричать! К тому же я не привык чтобы меня гак принимали.
– А я не привык, чтобы мне мешали работать. Что вам нужно?
– Я уже сказал, поговорить с вами.
– Напишите.
– Ну и характер, – покачал головой Иггинс. – Если не впустите нас, придется иметь дело с полицией.
– С чего бы это?
– Вот приедут, тогда и узнаете.
– Плевать я хотел на полицию!
А им плевать на вашу дверь. Ее высадят.
– А вам какое дело?
– Я хотел вас предупредить. Не хотите – не надо. Иггинс направился к автомобилю, и в ту же минуту дверь открылась. Во двор выскочил Данблез в каком-то выцветшем халате, шапке с наушниками и высоких сапогах. Он был в ярости.
Вы что, собираетесь уехать?
– А как по-вашему? – ядовито осведомился Иггинс.
– Значит, можно морочить человеку голову, помешать ему работать, испортить настроение и спокойно уехать?
– Вы хотите, чтобы мы остались? Пожалуйста! И даже принимаем приглашение позавтракать.
– Я уже завтракал!
– Тем хуже для вас. Иггинс вышел из машины.
– Что вы там несли о полиции? – спросил Данблез.
– Я намеревался вам сказать, что полиция скоро узнает об исчезновении вашей служанки и явится сюда.
– Эльмира исчезла? Кто вам сказал?
– Неважно. Факт тот, что она исчезла.
– Но вам-то какое до этого дело? Вы беспомощные дилетанты и не спасете Жака. Столько времени потрачено даром!
Иггинс побледнел, но сдержался.
– Сейчас речь идет не о Жаке, а об Эльмире Бурдон. Оставьте меня в покое! Я должен работать!
Данблез повернулся, собираясь скрыться за дверью, но Иггинс остановил его.
– Так вы не знаете, где ваша служанка?
– Вы мне надоели, слышите? Все Эльмиры Бурдон на свете не стоят десяти минут моего времени. Мне семьдесят лет… Нужно торопиться, а вы мне забиваете голову какими-то уголовными историями. Хватит! Подумать только, что я и так потерял целую неделю.
– Я тоже не люблю тратить времени попусту. Но подумайте. Если явится полиция…
– Проваливайте! – не дослушал его Данблез и захлопнул дверь.
Иггинс погрузился в раздумье.
– Ну что же… Забавно будет посмотреть, что выйдет. Может, старый чудак передумает? – он взглянул на часы. Одиннадцать двадцать пять. Поезд уже прибыл. Ждать недолго.
Действительно, вскоре на дороге показались двое мужчин. В одном из них я узнал Маркаса.
– Ха-ха, наш старый знакомый Маркас! – притворно обрадовался Иггинс. – А кто же это с ним?
– Жиру? – догадался я.
– Нет, кажется, это Понво, следователь из Понтуаза.
Дальтон за все это время не произнес ни слова. Насвистывая, он обошел дом с таким выражением лица, точно хотел сказать: «Черт его знает, что из этого может выйти».
Маркас со спутником подошли к дому. Он сделал вид, что ничуть не удивлен, увидев здесь нас.
