На волевом лице Джейка читалось такое напряжение, что она невольно вздохнула.

— Вы и сами знаете, как мы познакомились.

Джейк плотно сжал губы, а взгляд его потемнел. Ей вдруг стало страшно.

— Я хочу услышать это от вас.

Три года назад она пыталась ему объяснить, но он не стал слушать. Теперь это гораздо труднее, и Лизетта очень тщательно выбирала слова.

— Адам часто обедал в ресторане, где я подрабатывала официанткой, тихо начала она, почему-то уже без труда выдерживая его взгляд. — Родители не могли оплачивать мою учебу в университете… Мы подружились… Джейк молча ждал продолжения, и после паузы она снова заговорила:

— Мы подружились, несмотря на разницу в возрасте. Он был очень добр ко мне, и… с ним было так легко. — Ее ясные глаза прямо смотрели на Джейка. — Когда Адам предложил мне выйти за него замуж, я вначале отказалась.

— Но потом он сумел вас убедить.

— Ему было трудно одному, — объяснила Лизетта.

— Черт побери! — взорвался Джейк. — Но вы же не могли весь день с ним сидеть, а вдобавок вечерами вам надо было заниматься!

— Он отдыхал, пока я была на занятиях, а вечера мы проводили вместе. Разговаривали, смотрели телевизор, пока Адам не ложился. Тогда я доставала свои конспекты и учебники.

— Какая идиллия! — протянул Джейк.

Лизетта ненавидела его в этот момент.

— Адам тоже так считал.

— А постель? — цинично осведомился Джейк. — В постели вы тоже ублажали его из чистого великодушия?

Лизетта с гордостью взглянула ему в глаза.

— А вот это уже не ваше дело.

— Не мое? — Джейк точно обезумел. — Не мое? — Он стиснул ее железной хваткой, так что она вскрикнула от боли. — Три года подряд меня сжигала дикая ярость, — задыхаясь, выговорил он. — Из-за вас!.. Все из-за вас! Мог ли я смириться с тем, что вы… и мой отец… Да еще эта женитьба! — Казалось, Джейк готов ее убить и только сдерживается невероятным усилием воли. — Сначала я думал, все дело в деньгах. Однако вы вроде бы и не думали его разорять. Я все ждал, когда же вы откроете свое истинное лицо, но этого так и не произошло. Не буду говорить, кем я вас себе представлял, но ни одна из моих версий не подтверждалась. — На миг его лицо немного смягчилось. — Без сомнения, отец умер счастливым, и за это я должен быть вам благодарен. — Взгляд его снова затуманился. — Вы можете мне объяснить, зачем молодой, красивой женщине губить свою молодость с человеком, который чуть не втрое старше ее?

Лизетта могла ему объяснить, причем доказательно, но вместо этого лишь медленно выговорила:

— Адам был мне небезразличен.

Она видела, что его душу терзает демон сомнения, но не считала себя обязанной помогать ему.

Он сжал ее плечи так, что она подумала: сейчас все кости переломает!

— Что это значит? Вы же были знакомы всего несколько месяцев до свадьбы!

Она покачала головой.

— Вам этого не понять.

— Да, черт возьми, мне не понять!

Лизетта не могла и не хотела объяснять ему истинную причину своего замужества.

— У нас с Адамом были особые отношения, — в конце концов «произнесла она.

— Настолько особые, что вы тут же забываете о них, стоит мне подойти к вам поближе? — с негодованием спросил Джейк.

Она рванулась, пытаясь стряхнуть с себя эти стальные руки.

— Ну, нет, — выдохнул Джейк, — на этот раз вы не сбежите!

Злость закипела в ней с новой силой, заставив позабыть о внешнем достоинстве.

— Вам не удастся меня принудить!

— Вы уверены?

— С вас станется пойти на прямое насилие? — выплюнула она.

Лизетте хотелось ударить его побольнее в ответ на ту боль, что он причинил ей. Но она понимала, что лжет, что ни о каком насилии не может быть и речи, ведь она сама хочет, жаждет близости с ним, как ничего на свете, и это ужасало ее до глубины души.

— Какое насилие? Вы собираетесь отрицать, что хотите меня не меньше, чем я вас?

Ее единственным оружием было холодное презрение; им она и воспользовалась.

— Для меня это недостаточно веская причина, чтобы лечь с вами в постель.

Он ядовито прищурился.

— Нужна более веская? Так назовите ее! Что вы предпочитаете? Наличные? Брильянты?

У Лизетты кровь застыла в жилах.

— Я не продаюсь, — сказала она и не узнала собственного голоса: он звучал откуда-то издалека и словно принадлежал другому человеку.

Джейк долго молчал, глядя на нее почти с ненавистью.

— Все имеет свою цену. Даже вы.

Лизетта чувствовала, что весь ее внутренний мир разлетается на тысячу осколков. Страшно было даже подумать, что будет, если он задержится здесь хоть на минуту.

— Уходите, оставьте меня!

Теперь она ничего не могла прочесть по выражению его лица. И вдруг он еще теснее прижал ее к себе, руки с плеч соскользнули на спину; он душил ее в объятиях. Со стоном отчаяния он впился в губы Лизетты, жестоко царапая и кусая зубами нежную ткань ее рта.

Она хотела закричать, вырывалась, но Джейк на удивление легко расправлялся с ней. Из глубины ее существа поднимались беззвучные рыдания; она ненавидела эту грубую животную силу, которая пыталась ее уничтожить. Видимо, Джейк почувствовал ее отчаяние: безжалостный натиск его губ стал нежнее, движения языка были теперь направлены на то, чтоб раздразнить ее. Руки, мягко ласкавшие спину, спустились к округлостям ягодиц и притянули их к его бедрам.

Во рту у Лизетты все распухло, онемело, но, несмотря на ее сдавленные вздохи, он не собирался оставлять ее в покое. Его язык будто зализывал ей раны и продвигался все дальше в своем возбуждающем путешествии. Лизетта с трудом оторвалась от него, пытаясь перевести дух, а он только еще ниже наклонил голову и стал целовать чувствительную ложбинку ее шеи. — Не надо! — простонала Лизетта.

Джейк положил ей руку на затылок, пропустил сквозь пальцы ее волосы, потом снова прильнул к губам, возбуждая, заманивая. Она ощущала, как внутри у нее поднимается с неодолимой силой бешеный вихрь желания.

Руки Джейка принялись ласкать ее грудь, и под этими пальцами мягкие бутоны превратились в наливающиеся болью остроконечные холмики.

Он расстегнул молнию у нее на спине, и платье упало к ее ногам. Лизетта закричала, обхватила себя руками, прикрывая грудь, но Джейк поймал ее за кисти и развел руки в стороны.

Лизетта изо всех сил пыталась высвободить свои запястья, но это было безнадежно.

— Что вы со мной делаете? — измученно прошептала она — Ненавижу вас!

— Ма pauvre petite! — насмешливо отозвался Джейк. — Я едва начал, а она уже вся пылает.

Лизетта смотрела на него, такого сильного, напористого, и была не в состоянии сдержать дрожь, охватившую ее как изнутри, так и снаружи.

— Пустите меня! — Она уже была готова как угодно унизиться перед ним.

Вместо ответа Джейк стал покрывать поцелуями ее шею и плечи.

С необыкновенной нежностью он коснулся губами набухшей груди, обхватил ореол вокруг соска, начал слегка посасывать его, посылая чувственные импульсы ко всем нервным окончаниям ее тела. И она действительно вся пылала, вся была соткана из невыразимого словами желания.

Не удовлетворившись этим, Джейк стал легонько покусывать одну грудь;

Лизетте казалось, будто она идет по лезвию ножа — между болью и наслаждением. Нет, я этого не вынесу! — внутренне воскликнула она как раз в тот момент, когда Джейк с такой же страстью припал к другой груди.

Это было настоящее безумие. Ее пальцы инстинктивно потянулись к темной копне его волос, взъерошили их, больно вцепились в отчаянной надежде, что, может быть, хоть это заставит его остановиться…

Но нет, Джейк еще больше распалился, и она уже знала, чем все это кончится. У нее не было сил ни оттолкнуть его, ни как-то отрезвить словами. Она испытывала мучительную раздвоенность: одна часть ее пыталась отыскать эти слова или иное противоядие его умелому совращению, другая жаждала блаженства, которое могло ей доставить лишь полное обладание его телом.

Джейк почувствовал ее внутренний разлад и перешел к более решительным действиям — подхватил ее на руки и крепко прижал к себе.

Он нес ее в спальню, и, едва переступил порог, Лизетта начала слабо отбиваться.

— Нет. Вы не сделаете этого!.. — хрипло прошептала она, когда он поставил ее на пол, но не выпустил из цепких объятий.

Джейк не ответил, лишь безошибочным движением нашел ее губы, и она снова угодила в засасывающий омут его поцелуя.

Лизетта не помнила, как и когда Джейк снял с нее остатки одежды и разделся сам. Она ощущала только сказочный подъем на беспредельную высоту, с которой ей уже не хотелось спускаться.

В какое-то мгновение она почувствовала спиной гладкость простыни и закрыла глаза от безжалостного света ночника. Губы и руки Джейка бесстыдно блуждали по всему телу, эротически настраивая ее на нужную ему тональность. Лизетта в жизни не испытывала столь острых ощущений; теперь она была бессильна их подавить и, отбросив всякое смущение, как настоящая распутница, издавала негромкие гортанные крики и вся извивалась, готовая принести себя ему в жертву.

Мощь его проникновения сквозь нежную, шелковистую пелену ее невинности доставила ей даже не боль, а легкое неудобство, но она не могла на нем сосредоточиться, так как была захвачена пьянящим, головокружительным восторгом.

Ее тело выгибалось навстречу медленным движениям его плоти. Она так жаждала его, что ей не составило ни малейшего труда примениться к его ритму и пойти за ним к вершинам чувственного наслаждения.

Она словно бы полностью расплавилась в этом тигле страсти. Ни прошлого, ни будущего уже не существовало; был только вот этот миг, и всей ее души оказалось недостаточно, чтобы вместить его блаженство.

Постепенно до нее доходило, что она пережила, что позволила с собой сделать, и от возвращения к реальности взор ее затуманился, а щеки покрылись лихорадочным румянцем.

Джейк все еще прижимал ее к себе, и она с усилием уперлась руками ему в грудь.

— О нет, та petite, — прошептал Джейк ей на ухо, — я не дам тебе сбежать, я еще тобой не насладился.

А куда ей бежать? Она же у себя дома!

— Прошу вас!

Лизетта чувствовала неумолимо подступающие слезы: с одной стороны, ей и самой не хотелось покидать его объятия, с другой — она сознавала невозможность в них оставаться.

Сильная рука Джейка обхватила кольцом оба ее запястья, а вторую руку он подсунул под лавину ее волос и притянул голову к себе на плечо.

Он целовал ее волосы, висок, сомкнутые веки, нос, постепенно продвигаясь к припухшим губам, что вновь затрепетали от его легкого прикосновения.

— Ну пожалуйста, Джейк! — выдохнула Лизетта.

В ответ послышался мягкий, с хрипотцой смех.

— Так и быть, кролик, беги! Только возвращайся поскорей, ладно?

Соскользнув с кровати, Лизетта, пошатываясь, побрела в ванную, закрыла дверь и встала под душ. Теплые струи освежили и успокоили воспаленную кожу, но этого ей показалось мало: она взяла мыло, мочалку и принялась что было сил оттирать все следы своего грехопадения.

Ее насторожил посторонний звук; она не успела ахнуть, как Джейк спокойно отодвинул стеклянную дверь и вошел в кабинку.

Его высокая, великолепно сложенная фигура заполнила собой все пространство. Лизетта не могла отвести взгляд от его мускулатуры, бывшей живым свидетельством ежедневных тренировок. Глаза ее столкнулись с его темным, помутневшим от страсти взором, и она постепенно опустила ресницы.

— Я уже все, — проговорила она сдавленным голосом и попыталась проскользнуть мимо него.

Джейк молча вложил в ее руку мыло и стал медленно водить ею по своей груди.

Он неотрывно смотрел на нее; сначала у Лизетты перехватило дыхание, потом она попыталась высвободить руку, но пальцы Джейка лишь сомкнулись еще сильнее.

Видно, она еще не постигла всех эротических тонкостей, и новый опыт опять лишил ее воли. Так что, когда он выключил душ, она покорно позволила ему завернуть ее в полотенце и неторопливыми движениями промокнуть влагу с ее тела.

Обернув свои бедра тем же полотенцем, Джейк выбрал из множества косметических средств, стоявших на полке, душистый лосьон для тела, вылил немного себе на ладонь и начал медленно втирать его в кожу Лизетты.

Это было не что иное, как возбуждающий, доводящий до исступления массаж. Лизетта впервые в жизни открывала в себе, в своем теле огромные чувственные возможности, и это открытие настолько потрясло ее, что она просто не могла поднять глаза на Джейка.

Когда он убрал на место флакон, она вдруг усомнилась, сможет ли устоять на ногах. В ее теле словно бы не осталось ни одной, даже самой хрупкой, косточки, и он легко, как пушинку, подхватил ее на руки и понес назад в спальню.

Бережно уложив ее на простыни, он опустился рядом, опираясь на локоть, нагнулся и стал опять исследовать губами каждую впадину и выпуклость ее тела. Вот она вновь ощутила дразнящее покусывание ее сосков, ласковые движения его языка на животе и бедрах; он неумолимо прокладывал путь к самой, интимной расщелине, и Лизетта сладострастно изогнулась, открывая желанному гостю свои владения. Потом он покрыл поцелуями ее стройные ноги, колени, лодыжки, как будто не желая оставить у нее на коже ни одного дюйма без своей отметины.

Она хрипло, не своим голосом стонала, впиваясь пальцами в его плечи, умоляя взять ее поскорее и прекратить эту сладкую, утонченную пытку.

На этот раз Джейк уже не сдерживался, не давал ей пощады; в диком экстазе он стремительно овладел ею, явно будучи уверен, что эту его силу, эту виртуозность сексуальных движений она запомнит на всю жизнь. Когда все было кончено, Джейк перекатился на спину, увлекая ее за собой, и прижимал к груди до тех пор, пока судорожное дыхание Лизетты не стало ровным и глубоким.

Она представления не имела, сколько времени проспала, но, когда проснулась, было еще темно. Вначале она не могла понять, что за тяжесть придавила ее к кровати, но потом память ожила, принеся с собой жгучий стыд и раскаяние.

Она лежала неподвижно, и мозг ее терзали воспоминания еще не минувшей ночи. Ясно было одно: она не может здесь дольше оставаться. Ни в своей собственной постели, ни вообще в квартире. Лежать и думать о том, как он проснется утром и вновь захочет ее, было выше сил.

Ей нужно время, чтобы привести в порядок растревоженные мысли, время на размышление. А для этого необходимо остаться одной.

Потихоньку, с величайшими предосторожностями Лизетта высвободилась из объятий Джейка и медленно перекатилась на край кровати.

Она старалась не дышать, натягивая белье, вытаскивая из шкафа дорожный костюм. Бесшумно пройдя в соседнюю комнату, Лизетта собрала небольшую сумку — только самое необходимое: смену белья, косметичку, туалетные принадлежности, туфли на высоком каблуке, строгое платье для работы. Она повесила сумку на плечо и взяла ключи от машины.

Несколько минут спустя она уже вышла из лифта в подземный гараж. Еще минут через двадцать заполняла регистрационную карточку в холле небольшой гостиницы.

Номер оказался традиционно обставленным и тем не менее довольно уютным. Она закрыла дверь и бросилась в ванную.

На полочке стояла эссенция для ванн; она пустила воду, вылила туда всю бутылочку, вышла в спальню и, сбросив одежду, завернулась в махровую простыню.

Электронные часы показывали половину четвертого утра, и Лизетта застонала при мысли, что через четыре часа надо будет вставать и ехать на работу.

Горячая ароматическая ванна помогла унять боль в непривычных к такому напряжению мышцах, чего нельзя было сказать о боли в сердце.

Ее преследовал неотвязный образ Джейка, его сильного обнаженного тела в момент их слияния. Лизетта закрыла глаза и тряхнула головой. Боже, что она наделала! Как теперь она пойдет на работу и встретится с ним в деловой обстановке?

Но никуда не денешься! Можно, конечно, уволиться, но все равно придется отрабатывать еще неделю.

Все бессмысленно, подумала Лизетта, вытаскивая затычку из ванны и ставя ноги на коврик. Она вытерлась насухо и улеглась в постель.

От усталости, моральной и физической, она должна была бы провалиться в сон, а вместо этого лежала, уставясь в потолок, до самого рассвета, когда погрузилась в беспокойную дрему, от которой резко очнулась при звуке будильника.