Будь моим мужем

       «Чарльзу с безграничным восхищением».
      Эту вторую записку Кэрол прикрепила прямо к ящику с наружной стороны и, отступив назад, посмотрела на то, что у нее получилось. Вышла своего рода бомба. Она понимала это. Это было ее предложением. Ее подарком, прямо и недвусмысленно указывающим на то, что в отношениях, сложившихся между ними, она предоставляет ему шанс. Возможно, последний шанс, пока не стало слишком поздно.

44

      В Портофино было лучше всего. Старинная рыбацкая деревушка, прилепившаяся у подножия горы, была очаровательна. Выкрашенные охрой домики выглядели так, словно на их балконах в любую минуту могли появиться певцы, мощные голоса которых огласят окрестности, туристы разразятся аплодисментами, а местные жители – восторженными криками. Яхты стояли у причала. Рядом располагались многочисленные ресторанчики на открытом воздухе, а узкие улочки были заполнены лавками, торгующими изделиями из кожи, свитерами и элегантными практичными вещами, которыми так славится Италия. Это был терракотовый мир облупившейся краски и ярких цветовых оттенков на фоне оливково-зеленой Италии. Везде подавали спагетти с моллюсками, помидоры, вино, и во всем ощущалась та самая безмерная любовь к жизни, которая в этой стране по-прежнему являлась профессией.
      Мысль о том, что все заканчивается, была для Рейчел невыносимой, однако она понимала, что ей нужно возвращаться. Более того, нужно продолжать заниматься делом. Здесь, на яхте, их приятное времяпрепровождение не имело ничего общего с повседневной реальностью. Все оказалось как бы временно отложенным на потом. Здесь не нужно было принимать никаких решений, разве что – где сегодня поесть, когда поплавать, как долго заниматься любовью, а Рейчел хотела, чтобы решения принимались. Его решения. Их отношения достигли той стадии, когда неминуемо встает вопрос о женитьбе. Однако реальным фактом она может стать, только когда они вернутся домой. Это для настоящего достаточно уже того, что оно само по себе – подлинное чудо.
      Она торопливо вышла из примерочной бутика в розовом свитере из козьей шерсти, удивительно мягком и уютном.
      – Просто глазам своим не верю при виде такого изобилия. Хочу купить здесь все. Где же это было раньше? – восклицала она.
      Чарльз снисходительно взглянул на нее и улыбнулся.
      – Понимаю, каково тебе сейчас.
      Он говорил не об одежде. Она рассмеялась вместе с ним.
      – Я намерена купить это, – сказала она. – А ты намерен купить меня?
      – Может, ты согласилась бы на сдачу в аренду?
      – Нет! Полный расчет и наличными. Деньги вперед. Прямо сегодня. Должна тебе сказать, что кое-кто уже проявляет серьезный интерес, так что у тебя есть конкуренты. Но если ты поспешишь…
      – Прямо в таком виде, без гарантии?
      – Вовсе нет. Полная гарантия, что все в рабочем порядке и идеально функционирует, за исключением, возможно, рассудка, который слегка помутился.
      – Тогда ничего не выйдет. Рассудок – самая ценная составляющая этой сделки.
      – Чарльз! – Рейчел притворилась обиженной. – Ты же говоришь с женщиной, не забывай об этом.
      – Да, да, как же я запамятовал? Ведь мужчины таких свитеров не носят.
      – Нам нужно возвращаться сегодня? – спросила она, меняя тему разговора, но намереваясь потом вернуться к ней.
      – Я думал, что возвращаться нужно тебе. У меня всегда с собой кисти, мольберты. Я птица вольная! Натура и вдохновение тоже всегда со мной. А вот у мисс Телевидение есть жесткие графики и зрительская аудитория, разочаровывать которую она не имеет права.
      Рейчел вздохнула, сознавая двойственность своего положения. Она хочет быть с ним всегда и всюду – поехать к нему на ранчо, быть с ним на Манхэттене, побывать в городах и в пустыне, после того как они столь замечательно провели время на море. Да, черт возьми, она элементарно хочет выйти за него замуж и забеременеть.
      И сразу же червь сомнения шевельнулся в ней. Ведь он так и не сказал ей этих заветных слов: «Выходи за меня замуж». Они говорили о том, что всегда будут вместе, и о том, как будут выглядеть их дети. В ее объятиях он смягчался. Это сейчас его смех и улыбки такие непринужденные, а вот раньше они были более сдержанными, и ей приходилось вытягивать их из него то хитростью, то обаянием.
      До вылета в Рим осталось несколько часов. Завтра утром они будут уже на Манхэттене. Это будет суббота. Уик-энд они проведут у него в квартире, там, где брошенные на гладкий деревянный пол кости предсказали им будущее. Они опять поднимутся по лесенке в спальню, и все повторится, только иначе, потому что сейчас она просто по уши влюблена и все остальное имеет лишь второстепенное значение по сравнению с этим главным событием в ее жизни.
      – Я беру этот. И тот, бутылочного цвета. И еще канареечно-желтый и темно-синий. И вот эти туфли, и те кремовые, и еще я беру – его. Того мужчину в углу. Да, вон того, смуглого, который подходит мне просто идеально.
      – Никогда не доводилось бывать товаром, – рассмеялся Чарльз.
      – Лжец! – насмешливо заявила Рейчел.

45

      Они простились в аэропорту, и Рейчел с трудом смирилась с тем, что вынуждена отпустить его.
      Еще перед отлетом им позвонили на яхту. Управляющий фермой на ранчо Чарльза сообщил по телефону, что у них возникла проблема. В стаде вспыхнуло заболевание, они потеряли много скота. Чарльзу необходимо лететь в Санта-Фе прямо из аэропорта Кеннеди.
      Рейчел попросила Чарльза об одолжении. Можно ли ей провести субботу и воскресенье в его квартире? Ей хотелось быть ближе к нему, а там все о нем напоминало. Чарльз охотно согласился.
      Мучительно было расставаться с ним, но грусть, вызванная прощанием, отчасти смягчалась мыслями о пребывании в его квартире, хозяйкой которой она станет на уик-энд. Она будет продолжать узнавать его все ближе и ближе. Будет бродить по квартире одна, но как бы вместе с ним, трогая его вещи, рассматривая его картины, перелистывая его книги.
      И вот сейчас, стоя вместе с консьержем перед дверью в окружении своих многочисленных чемоданов, Рейчел вставила ключ в замок, словно в сердце Чарльза. Дверь распахнулась, и консьерж внес чемоданы внутрь.
      – Если вам что-нибудь понадобится, мисс, то позвоните мне. Нажмите вот эту кнопку переговорного устройства, и я сразу отвечу. Хотите, покажу вам здесь все?
      – Спасибо, я тут уже была, – поблагодарила его Рейчел.
      Не терпелось, чтобы он поскорее ушел и она смогла бы наконец предаться воспоминаниям. Дверь за ним закрылась. Рейчел вздохнула. Вот оно – завершение начала. Так хочется побыть здесь одной. Со студии сюда пришлют курьера со всеми необходимыми бумагами, чтобы она смогла подготовиться к следующей неделе, спланировав свои дела. Рейчел все продумала заранее. Делами она будет заниматься лишь в перерывах между завтраками, обедами и ужинами. Еду ей доставят из китайских ресторанчиков, а пиццу – из «Домино».
      Еще она решила непременно заняться пусть не вполне приличным делом – аккуратными, тщательными поисками всего даже мало-мальски интересного о нем. Ей хотелось потрогать его зубную щетку и бритвенный прибор, перебрать личные вещи. Затем настанет время и для одежды, и – самое волнующее – для письменного стола с его многочисленными выдвижными ящичками. Первой ее мыслью было: «Нет, так нельзя», но эта мысль сразу же перебивалась другой: «Почему же, вполне можно».
      В Чарльзе по-прежнему оставалось еще столько таинственного. Неужели все трепетные чувства, опаляющая страсть, неудержимое физическое влечение, восторг и нежность – все, что связывает ее с Чарльзом, – по словам Фрейда, всего лишь невроз, именуемый любовью? Неужели мужчина, которого она видит перед собой, это всего лишь зеркальное отражение ее подспудной неудовлетворенности. Образ, такой же обманчивый, как столб дыма, своими очертаниями напоминающий силуэт человека? Да ведь ей все это безразлично, черт возьми! Ей просто хочется продолжать и дальше узнавать его, и сейчас она приступит к этому.
      От громкого зуммера переговорного устройства она вздрогнула. Подойдя к нему, она нажала кнопку и услышала голос консьержа:
      – Для мистера Форда доставили срочную посылку. Сказать, чтобы ее принесли наверх? Вы распишетесь за нее?
      – Да, конечно. – Рейчел была заинтригована.
      Посылка для Чарльза. Интересно от кого. Она с любопытством стала ждать. Когда двое посыльных внесли большой плоский ящик, Рейчел расписалась в квитанции и попросила их прислонить ящик к стене. Чтобы вскрыть его, пришлось бы изрядно повозиться, тут понадобились бы и отвертки, и молоток, и Бог знает что еще.
      Дверь за посыльными закрылась. Рейчел смотрела на странный ящик. Ее внимание сразу привлек почерк, которым был подписан адрес. Почерк крупный, с завитками, определенно женский! Вне всякого сомнения! И однако же обратный адрес – Санта-Фе. Какая-то женщина из Санта-Фе отправила посылку Чарльзу в Нью-Йорк. Судя по размерам ящика – там картина. Возможно, это сделала его секретарша. Но он никогда не упоминал о ее существовании. С другой стороны, он вообще ни о ком не упоминал. Гм-м. Это может быть одна из картин самого Чарльза Форда. Но тогда кто и зачем ее прислал? И опять-таки, разве он писал что-то во время творческого кризиса?
      А может быть, это старое полотно? Загадка становилась все более интригующей, по мере того как женщина, которая зарабатывала себе на жизнь тем, что задавала хитроумные, коварные вопросы, осматривала загадочный ящик со всех сторон.
      К нему был приклеен конверт, тоже адресованный «Чарльзу Форду». Пометка «Лично. Вручить в собственные руки» отсутствовала. Да если бы такая и была, никакой роли она бы не сыграла. Зубная щетка мгновенно переместилась в самый конец списка интересующих ее личных вещей Чарльза Форда. Открытия ее начнутся вот с чего.
      Рейчел отклеила от ящика конверт, стараясь не порвать его. Почерк наверняка женский. И что же она приведет в свое оправдание, если вскроет конверт? Любопытство? «Я вскрыла его, поскольку думала, что письмо срочное и что в спешке ты мог забыть что-нибудь важное». Это подойдет. Более или менее.
      Она вскрыла конверт. Она не увидела написанный текст, она услышала пронзительный крик:
       «Чарльзу с безграничным восхищением».
      И опять никакой подписи. Ах, теперь уже восхищенная поклонница. «Безгранично» восхищенная! То есть поклонница, которая намерена быть рядом с ним «безгранично» долго? Рядом с Чарльзом Фордом, восхищаясь им! Женщина, восхищающаяся мужчиной, за которого Рейчел собиралась выйти замуж. Как мило! Какое сильное увлечение! Написано на бумаге с монограммой самого Чарльза. Преданная служанка восхищается хозяином издали. О-о, чушь собачья! Где же найти что-нибудь большое и острое, чтобы открыть этот ящик и добраться-таки до истины? Взгляд Рейчел скользнул по полированному полу. Предательство! Неужели это оно и есть?
      Рейчел поспешила на кухню и достала из стола самый большой нож. В местах, прихваченных гвоздями, он гнулся, но выдержал. Рейчел удвоила усилия. Крепко заколотила, стерва! Но вот уже показался край картины и полиэтилен, предохраняющий ее от повреждения. Рейчел попыталась было разглядеть в щелочку, что там в ящике, но это ей не удалось. Нет, так ничего не выйдет. Придется извлекать эту чертову штуковину целиком.
      Рейчел работала споро и вся вспотела, несмотря на прохладный кондиционированный воздух. О нет! Это ужасно. Выходит, что уик-энд оказался началом трагедии! «С безграничным восхищением»! Эти слова молотом стучали в ее мозгу.
      Наконец крышка ящика отлетела. Рейчел вытащила картину и опустила ее на пол тыльной стороной к себе. А вот и еще одно письмецо «безгранично восхищенной» поклонницы. И опять накрепко приклеенное. На этом конверте написано уже просто имя: «Чарльзу». Она с силой оторвала конверт, но сначала ей хотелось посмотреть, что же это за картина.
      Это была роза – огромная, красиво выписанная, изображенная настолько реалистично, что Рейчел едва ли не ощутила ее запах. А из самого центра цветка, обрамленная лепестками, смотрела с «безграничным восхищением» она – художница, или натурщица, или кто там еще?
      Кэрол Маккейб! После «Гасиенды-Инн» Рейчел ни разу не видела ее. Она судорожно вздохнула. Внутри все у нее оборвалось, но мысли неслись вперед, обгоняя друг друга. Какого черта Кэрол пялится с этой картины? Фоном служило помещение, вне всякого сомнения являющееся мастерской Чарльза Форда. Кэрол ведь уехала в пустыню, чтобы рисовать, чтобы обрести себя. «С безграничным восхищением!» О нет! Не может быть. Но ведь красками солгать нельзя. Чьими красками? Чьим холстом? Ответ, вот он, в правом углу: «Кэрол Маккейб».
      С фотографической точностью в памяти Рейчел вспыхнула открытка от Кэрол. В Санта-Фе она встретила одного человека – талантливого, неистового, непредсказуемого, терзающегося сомнениями художника, который стал ее творческим наставником. Не может быть! Но она уже понимала, что так оно и есть.
      Рейчел повертела конверт в руке. Она знала, что разгадка содержится в нем. Да ведь разгадка-то уже очевидна, вот она – в выражении лица художницы. Обожание. Восхищение. Черт, да уж если говорить прямо: любовь! Кэрол послала ему картину в Нью-Йорк, зная, что он обнаружит ее, вернувшись со Средиземного моря. Да только она не могла предположить, что первой увидит картину Рейчел. А Чарльз улетел прямиком домой заниматься ранчо… или же… Кэрол Маккейб.
      Значит, все это время дело было в Кэрол, а не в Тэссе?
      На роль соперницы Рейчел определила не ту подругу. Кэрол Маккейб! Бывшая домохозяйка из пригорода. Адвокатишка получил полную отставку, его место занял художник. О Господи! Рейчел вскрыла конверт и обнаружила в нем все остальное, синим по белому:
       «Это тебе от меня с огромной любовью и благодарностью. Ты спас меня от неминуемой смерти и, что более важно, от моей прежней жизни. Я обязана тебе всем и навсегда.
       Кэрол».
      Рейчел сосредоточилась на самых главных местах. «С любовью», «Спас от смерти». Вероятно, она имеет в виду свою прежнюю жизнь. Ну, до чего же восхитительно, остается только удивляться. Бесконечность. Любовь. Жизнь. Смерть. Предательство!
      Рейчел посмотрела на телефон. Перевела взгляд на картину. Боже, как хороша! Ну просто до ужаса хороша! Вот она какая, тихоня Кэрол! В вакуум, вызванный потрясением, хлынула ярость. Так вот оно что! Кэрол Маккейб и Чарльз Форд – любовники! Кэрол написала эту картину, предприняв ловкую попытку окончательно устранить Рейчел из жизни Чарльза сразу же по его возвращении. Уже сегодня эта ошибка выяснится. Кэрол скажет Чарльзу, что отправила ему картину сюда. А скажет ли? Может, она хочет, чтобы это был сюрприз.
      Интересно, рассказывал он Кэрол про Рейчел? Вероятно, нет. Чарльз Форд не из тех мужчин, что трезвонят о своей личной жизни на каждом углу. И о знакомстве его с Тэссой Рейчел узнала совершенно случайно. А теперь это!
      Слезы навернулись на глаза Рейчел. Все это был обман… бессовестный, гнусный, чудовищный обман… а она попалась на элементарный дешевый трюк, старый, как мир. Поверила мужчине только потому, что сама же и захотела ему поверить. Добро пожаловать в стану романтической любви, Рейчел Ричардсон! Добро пожаловать в страну дураков!

46

      Отыскать ранчо Чарльза было несложно. Если ехать на юг от Санта-Фе, почти непременно окажешься на его территории. На заднем сиденье лимузина Рейчел совсем продрогла, но отнюдь не только из-за включенного на полную мощность кондиционера. Свой гнев она преодолела на борту самолета. Однако по-прежнему руководствовалась в своих поступках не столько рассудком, сколько эмоциями. Неужели вот так чувствуют себя убийцы? Она находилась в состоянии полнейшего безразличия ко всему. Поступки совершаются по наитию, наобум, не имеют значения, лишены последствий. Ничто и никогда не сможет сравниться с ее теперешней болью, поэтому остальное попросту не существенно. За исключением того, что в этот субботний день на 120-градусной жаре она находится здесь, в пустыне, которую любит человек, любимый ею.
      – Въезд на ранчо должен быть через несколько миль, влево от шоссе, – сказал ей водитель.
      Она глубоко вздохнула. Что же сейчас будет? Что она скажет Чарльзу, Кэрол? Какие слова найдут они, чтобы ответить ей? Бессмысленно гадать. Все произойдет в считанные секунды. Она здесь не для взаимных упреков и обвинений, а для того, чтобы просто удостовериться. Сейчас больше, чем когда-либо в жизни, ей нужны точные факты. Она вновь стала прежней Рейчел, дальновидной и проницательной, неутомимой и сметающей все преграды на своем пути в поисках истины.
      Въезд на обширную территорию ранчо не производил особого впечатления. Простые ворота, распахнутые настежь, а по обе стороны от них – невысокий деревянный заборчик. Наверху – табличка с надписью «Las olivas». За воротами – подъездная дорожка, обсаженная деревьями и уходящая вдаль, насколько хватает глаз. Они ехали и ехали, минут десять. Затем сквозь марево дрожащего от жары воздуха Рейчел разглядела дом среди купы деревьев – зеленого оазиса в пустыне. Теперь он стал ясно виден, рядом – хозяйственные постройки под красными черепичными крышами, справа – конюшни, слева – еще какие-то сооружения.
      Где же Чарльз и Кэрол? Занимаются любовью в такой жаркий денек? Рисуют, вдохновляя друг друга, соперничая в буйстве красок и полете фантазии. Где же происходит этот акт предательства? Здесь? Там? Повсюду? А у Рейчел по-прежнему никакого плана действий. Она нарушает границы частного земельного владения. Она здесь – незваная гостья. Не имеющая никаких прав, кроме зыбких притязаний бывшей, бывшей любовницы и просто дуры.
      Она горько улыбнулась. Интересно, когда теперь эти права появятся у Кэрол? Через неделю, месяц, год? Меньше? Потому что такие мужчины остаются такими навсегда. Это волки, прикидывающиеся овечками, поедающие романтичных Красных Шапочек, подобных Рейчел, на завтрак, на обед и на ужин.
      – Подвезти вас к главному входу? – спросил водитель.
      – Нет, вообще-то мистер Форд меня не ждет. Это сюрприз.
      Рейчел осмотрелась. Они проезжали под аркой, являющейся воротами, ведущими в главную усадьбу. Налево – сад с фонтанами, зеленые газоны и цветочные клумбы. А в самом конце живая изгородь из ровно подстриженных кустов. Чутье подсказало Рейчел: «Там».
      – Вы не могли бы остановиться вот тут, слева?
      Она вошла в ухоженный сад, но не заметила в нем никаких роз – никакого источника для художественного вдохновения Кэрол. Значит, та роза символизирует собой Розу. Символика более чем очевидна. «Я могу заменить ее тебе», – вот что хотела сказать Кэрол.
      До слуха Рейчел донесся всплеск воды, приглушенные возгласы. Стало быть, там, впереди, бассейн. В нем купаются двое. Играют, шумят, гоняются друг за другом. О, ей прекрасно известно, в какие именно игры играет в воде Чарльз Форд. К ее желудку подкатила тошнота. Она помнила, что он вытворял с нею в море.
      Рейчел уже видела голубизну водной глади и зыбь на ней, наверняка создаваемую ее любовником и ее подругой. Набрав полную грудь воздуха, она неслышно шагнула вперед. Как индейцы. Как он. Она хочет видеть все, сама оставаясь незамеченной. Когда доказательство будет налицо, она сразу же уйдет, а они так и не узнают, какую боль причинили ей. Она вернется назад по своим же следам через сад, сядет в машину, вскоре окажется в аэропорту – и прямиком в Нью-Йорк, назад, назад, к прежней Рейчел, навеки и навсегда! И никогда впредь не станет ни вспоминать, ни переживать эту боль. Никогда впредь не позволит себе опускаться до такого – выслеживать людей и шпионить за ними, допускать, чтобы ее жизнь зависела от посторонних.
      Спрятавшись за угол, Рейчел осторожно выглянула. Вот они в воде, у края бассейна. Кэрол, загорелая до черноты под цвет ее купальника, стройная, подтянутая и невероятно счастливая на вид, стояла, прислонившись к стене бассейна. И вся сияла. Длинные мокрые волосы прилипли к спине. Голова ее была откинута назад, и Рейчел увидела, как Чарльз Форд приблизился к ней, взял ее голову – осторожно, бережно, нежно, точно так же, как много раз он сжимал пальцами голову Рейчел. Вот он склонился к Кэрол совсем близко.
      Рейчел, не выдержав, отвела взгляд. Созерцать этот поцелуй было свыше ее сил. Хотя все это и происходило на самом деле, ей почему-то не хотелось, чтобы их поцелуй запечатлелся у нее в памяти. «Смотри!» – приказала она себе, но глаза ее невольно закрылись. «Ну, смотри же, смотри, дура, наивная идиотка! Смотри и пойми же наконец, как все это происходит на свете. Ведь кости предсказывали предательство. Смотри же, наблюдай, поверь в это, извлеки для себя урок». Но она была не в состоянии. Что-то препятствовало, не давало ей делать это. Поэтому, так и не открыв глаз, она попятилась назад.
      Идя через сад, охваченная тоской, вся в слезах, она мысленно была уже на Манхэттене, осматривая заново свою разбитую на мельчайшие осколки жизнь.

47

      Рейчел буквально ворвалась в студию, поэтому Стив попросту не заметил, что она на взводе.
      – Ба-а, смотрите-ка, кто явился, – иронически протянул он. – Сплошной загар, сплошной порыв, так и рвется приступить к работе после своего бурного отдыха. Должен сказать, Рейчел, уж никак не ожидал, что ты способна на такой финт. Ну что ж, век живи, век учись! Вероятно, жизнь есть жизнь, и все затертые штампы, в сущности, верны.
      Он испустил деланный вздох скорбного вселенского разочарования и лукаво посмотрел на нее. Эти две недели ее отсутствия прошли гладко, главным образом благодаря тщательной и исчерпывающе полной аналитической работе, которую наладила сама Рейчел. Замещавшей ее Мэри О'Хара нужно было всегда лишь озвучивать готовые вопросы, и все интервью прошли как по маслу. Но Рейчел не рассчитывала на похвалы. Она была готова к его язвительным тирадам. И конечно же, ожидала их.
      – Я слышала, – проговорила Рейчел, вклиниваясь в его перемежающийся колкими упреками монолог, – что в мое отсутствие Мэтт Хардинг увеличил свою долю в нашей компании.
      – Точно. Тебе, дорогая моя, следовало бы заключить с ним договор, а не носиться по Средиземному морю с малознакомыми личностями. Вредновато для кровеносных сосудов. Да и для карьеры не ахти как полезно.
      – Стив, какой работой ты думаешь заняться после этой?
      Брови его взметнулись вверх и выгнулись дугой. Ну что ж, лучший способ защиты – нападение, и она сама переходит в атаку. Молодчина Рейчел! Он как раз не прочь поцапаться. В словесных баталиях хорошо оттачивается остроумие.
      – А не угрожает ли это прежде всего тебе, Рейчел, за то, что ты подложила такую свинью, да еще упитанную? Разве о моей работе нам теперь надо беспокоиться? Что, дорогая моя, в стране любовных грез погодка испортилась или пытаешься переложить свою вину на других?
      – Знаешь, что я думаю? – сказала Рейчел, не обращая внимания на его желчное ворчание. – Что Мэтт Хардинг вполне подошел бы еще для одного интервью. Он на гребне успеха. Актуальнейшая тема! Последняя передача с ним была великолепна. Он собирает большую аудиторию. Некоторые сочли, что наше с ним органическое сходство автоматически повышает рейтинг передач.
      – Да подойти-то подошел бы, – кивнул Стив, – но ведь предыдущая передача с ним была недавно. Не хотелось бы повторяться. А теперь может возникнуть конфликт интересов, ибо он стал иметь у нас больший вес. Тебе пришлось бы быть с ним сверхжесткой, чтобы не создалось впечатление, будто бы мы к нему благоволим. Нельзя же допустить, чтобы про нас думали, будто мы все тут продажные души.
      – Не спорь со мной, Стив.
      Рейчел села на край стола и заставила себя улыбнуться. Ну, держитесь теперь все вокруг! Она вернулась и намерена целиком посвятить себя работе. Душа ее надежно спрятана под панцирем.
      – Просто я думал о деле. Ты задала мне вопрос. Я на него ответил.
      – Нет, – отрезала Рейчел. – Вопроса я тебе не задавала, а констатировала факт. Сказала, что Мэтт Хардинг вполне подошел бы еще для одного интервью. И подошел бы. И подойдет!
      Продюсер поднялся с обиженным видом.
      – Ну, извини за то, что я вообще нахожусь здесь, – буркнул он. – Ставь Хардинга, если тебе хочется. Мне безразлично, будет он или нет.
      – Хочешь сказать, что эта мысль неудачная?
      – Сегодня ты в таком настроении, что мое мнение не имеет ровным счетом никакого значения.
      Он уступает ей. Отлично! Просто великолепно!
      – Ну, вообще, мысль неплохая, – только и проговорил Стив, демонстративно выходя из кабинета.
      Рейчел нажала кнопку селектора.
      – Джейк, зайди, пожалуйста, на минутку.
      – С возвращением, Рейчел! Надеюсь, время провела хорошо?
      Какой заговорщический тон. Это ведь он помог все устроить. И был весьма заинтересован в благоприятном исходе. Получил из Франции открытку, в которой ему намекалось на повышение, на счастье и блаженство для всех и каждого. И вот его начальница не влетела, вся запыхавшаяся, к нему в кабинет с сувенирами и рассыпаясь в благодарностях, а напротив, голос ее в микрофоне звучит сдержанно и холодно.
      Отвечать на вопрос Джейка она не стала.
      Он появился в дверях.
      – Ну, как все прошло? – улыбнулся он было с надеждой, которая тут же померкла при виде выражения на лице Рейчел. – Судя по открытке, было здорово…
      – Джейк, хочу сказать тебе вот что. Я уверена, что, когда ты решил принять участие во всем этом сомнительном предприятии, ты руководствовался самыми лучшими побуждениями. Я критикую не твои мотивы, а твое поведение в этой ситуации вообще. На будущее изволь запомнить следующее: моя личная жизнь ни в коей мере и ни при каких обстоятельствах не касается ни тебя, ни остальных служащих. Ты не мой друг. Ты мой помощник. Ты ничего не делаешь, ничего никому не передаешь, не поставив в известность меня. Не выносишь своих оценок насчет того, что мне нравится, а что нет. Ты спрашиваешь. Выслушиваешь. Выполняешь распоряжения. Это ясно? Действительно ясно?! Потому что если не ясно, то тебе придется уйти.
      Джейк глубоко вздохнул. Так и продолжая стоять в дверях, он весь побелел как полотно.
      – Я просто думал… твоя открытка… – бормотал он.
      – Думать не надо. Просто выполняй мои распоряжения. Хорошо?
      – Хорошо.
      – Да, и если позвонит мистер Чарльз Форд, я всегда очень занята. О'кей? На совещаниях, оперативках, заседаниях… где угодно. Охраннику на входе скажи, чтобы сюда его не пропускал. Понятно? Если допустишь, чтобы он каким-либо образом связался со мной, ты уволен! Понял?!
      – Да.
      – Отлично. А сейчас соедини меня с Мэттом Хардингом. Немедленно!
      – Хорошо, Рейчел.
      По телефону с Мэттом Хардингом говорила другая Рейчел Ричардсон. Еще не новая, но уже и не прежняя Рейчел. Она изменилась. Боже, до чего же сильно она изменилась.
      – Как ты, Рейчел? Слышал, ты уезжала. Экспромт, да?
      Он говорил сдержанно, но дружелюбно, словно прощупывая почву перед заключением сделки. Ему нужна была информация.
      – Да. Испытала вдруг неудержимое желание забраться подальше отсюда. Брала напрокат яхту на Средиземном море. Сплошное блаженство.
      – С друзьями? – непринужденно спросил Мэтт, не сумев, однако, скрыть своей озабоченности.
      Он все еще неравнодушен к ней, она чувствовала это.
      – Нет. Просто захотелось отдохнуть и расслабиться. Побаловать себя. Это было замечательно!
      – Но недешево. Для одной.
      – Ах, Мэтт! О деньгах я предоставляю заботиться людям, подобным тебе, у которых их много. Я слышала, ты тут изрядно посорил ими в мое отсутствие. Приобрел весомую долю в компании. Здорово! Собираешься вложить еще?
      – А кто задает мне этот вопрос? Журналистка или… подруга? – Перед словом «подруга» он сделал паузу.
      – Возможно, ни та, ни другая.
      – Вот как? Ну, и к каким же выводам ты пришла там, на Средиземном море, покачиваясь на волнах совершенно одна в каюте дорогой яхты?
      Зондирует. Прощупывает. Выуживает информацию.
      – Я, знаешь ли, решила опять пригласить тебя на передачу.
      Казалось, что Мэтт удивлен по-настоящему.
      – Как держателя крупного пакета ваших акций… или кого?
      – Нет, просто потому, что хочу вновь увидеть тебя. – Рейчел помолчала буквально секунду и добавила: – Шучу.
      – Ха-ха, – проговорил он. Она догадалась, что Мэтт улыбается.
      – Ты ведь знаешь, как обстоят дела, Мэтт. На тебя и всегда-то был большой спрос, а теперь он вырос еще больше. Одно время крупные бизнесмены стали было поднадоедать зрителям, сейчас у меня появились великолепные задумки по поводу интервью и интереснейшие сюжеты. Мы хорошо понимаем друг друга. Думаю, передача получится. Стив согласен.
      – Список вопросов я получу заранее? – уточнил Мэтт.
      – Черта с два! Либо пойдешь ко дну, либо выплывешь, как все остальные.
      – Собираешься задать вопросы на личные темы? О нас с тобой?
      – В эфире? – Рейчел вдруг стало не по себе.
      – Где угодно.
      – Я не Ривера, – ответила она.
      Он рассмеялся.
      – Здорово я тебя поймал, а?
      Она не ответила. Действительно поймал.
      – Ну что ж, Рейчел, о'кей. Предложение принимаю. В прошлый раз было интересно. Сумела раскопать даже историю о том, как я мухлевал в колледже. Ловко тогда ты подставила меня. Будь я из тех, кто способен затаить злобу, я бы тебе этого не простил.
      – В любви, на войне и в прямом эфире все средства хороши, – усмехнулась Рейчел. – Я журналист номер один. Никакой пощады никому!
      А все ли дозволено в любви? Значит, и Чарльзу было дозволено предать ее?
      – Когда ты планируешь эту передачу?
      – Как насчет завтрашнего вечера?
      – Слишком уж быстро. Разве успеешь раскопать на меня достаточно компромата за такой короткий срок?
      – Посмотрел бы ты на мою папку с надписью «Мэтт Хардинг». Буквально лопается от материала.
      – Но раз уж я такой крупный владелец ваших акций, то, может быть, я пришлю за ней и прочитаю на досуге?
      – Для этого тебе понадобится контрольный пакет акций, а еще придется переступить через мой труп, чтобы войти туда, где хранятся наши досье, – засмеялась Рейчел.