Волчья стая

— Конечно, с вашей точки зрения выглядит это непригляднейше, — кивнул Доцент. — Но если рассматривать явление в целом — ничего особо страшного, повторяю, не произошло. Синяки, ушибы и тому подобные мелочи. По большому счёту — мелочи. Давайте смотреть правде в глаза. Неужели не найдётся субъекта, который сумел бы выдумать именно такой сценарий? Наплевавши с высокой колокольни на эмоции остальных? Знает кто-нибудь, что в своё время вытворяли Сергей Суховцев с Мишей Ярополовым? «Синильга», «заимка Прохора Громова»?

— Ну как же, — сказал Визирь. — Вот только: Во-первых, Сергей не трогал своих. Во-вторых, и его, и Ярополова в конце концов прикончили, и до сих пор неизвестно, кто. Подобные печальные прецеденты многому могут научить, заставят поумерить фантазию:

— А как быть с тем, кто о печальных прецедентах не слыхивал вовсе? Вернёмся к моей версии: Повторяю, неужели не найдётся индивидуума, способного придумать и заказать именно такое ублюдочное развлечение? И скажите-ка вы мне, господа вольные предприниматели, — неужели исполнителей моральные соображения остановят? Моральные соображения находятся в прямой и непосредственной связи с толщиной пачки зелёненьких:

— А это, знаете ли, убедительно:— промолвил Борман.

— Как для кого, — сказал Визирь. — Если этот ваш гипотетический заказчик не полнейший шизофреник, должен кое-что соображать. И принимать во внимание. Здесь собрались не шестёрки. Многие из нас в Шантарске располагают оч-чень хорошими возможностями. Не могу решать за всех, но сам говорю спокойно, как горячий кавказский человек: дайте мне только отсюда выбраться, и все местное отделение «Экзотик-тура» будет неделю стоять на коленках под моими окнами, пока я придумаю, что с ними делать.

— Р-раком ставить козлов и стебать под музыку, — поддержал Браток.

— Примерно так, — кивнул Визирь. — В любом бизнесе есть некие границы. Что, они не понимают? Не понимают, что после таких штучек — конченые люди? Не могу себе представить вознаграждения, которое компенсирует все будущие неприятности. Шизофреником надо быть:

Доцент мягко перебил:

— Между прочим, Серёжа Суховцев, положа руку на сердце, был полным и законченным шизофреником. И прежде чем его убрали неизвестные, успел наворотить дел:

— Многовато что-то шизофреников для Шантарска.

— Отчего же? Наоборот, удивительно мало:

— Много шизов или мало, а нужно что-то придумывать, — сказал Синий.-

Честно говорю, я этой Машке скоро в глотку вцеплюсь, если так будет продолжаться:

— Тут многим следовало бы в глотку вцепиться, — зло бросил Вадим. — Поди вцепись:

— Может, попробуем вычислить? — оживился Браток. — Посмотрим, у кого синяков нету?

Он завертел головой, недвусмысленно постукивая могучим кулаком по ладони.

— Сбавьте обороты, мой юный друг:— печально усмехнулся Доцент. — Во-первых, среди присутствующих, как я вижу, все в той или иной степени получили по хребту. Во-вторых, в другие бараки так просто не попадёшь и не проверишь, а без этой возможности стопроцентной уверенности у нас не будет, только перегрызёмся без всякой пользы.

— Ну так предложи что-нибудь, умник, — фыркнул Браток, осторожно массируя кончиками пальцев жуткую припухлость. — А то я сам тут все разломаю вдребезги и пополам:

— Если получится. Пока что-то не получается. Это не в ваш адрес насмешка, а констатация факта:

— А не взять ли нам, господа, заложнич-ков? — раскрыл рот Эмиль, до сих пор молчавший. — Нож к горлу и далее по избитому сценарию. Научены средствами массовой информации. Если против нас не государство, есть смысл побрыкаться. Спецназа по нашу душу коменданту взять вроде бы и неоткуда:

— И кого брать? — задумчиво произнёс Синий. — Пидараса Вову или кого-то из мордоворотов? Вот если Мерзенбурга или Марго: Как вам, господа буржуи? Шанс это или пустышку тянем?

— Надо ещё, чтобы комендант или Марго оказались в пределах досягаемости, — сказал Эмиль. — Они и до этого осторожничали, а уж теперь: Но все равно, другого шанса я что-то не вижу.

— Как сказать, — загадочно произнёс Синий. — Успел я мельком присмотреться к проводу, который прихерачили к колючке. И шепчет моё сердце, что не было у них ни выдумки, ни особой возможности соорудить нечто по-настоящему безотказное. Это, судари, определённо фаза. Фаза у них подведена на колючку, и стоит подумать:

— Насчёт чего? — жадно спросил Вадим.

— Да так, первые намётки, — отмахнулся Синий. — Мысли по поводу, каракули на полях: Фаза на колючку: Идти провод может только от местного дизелька, где бы они взяли другой источник: Тьфу ты, черт, там же ещё и датчики, но это не так уж и принципиально, ежели пораскинуть мозгами:

— Я бы не спешил с действиями, — сказал Борман. — До сих пор они нас опережали. Нужно если не обыграть на пару ходов вперёд, то хотя бы уравновесить ситуацию. Вы не забыли, что нашего чиновного друга поволокли на допрос? Нужно подождать, когда вернётся. Что-то мы из его рассказов непременно узнаем, что-то сможем проанализировать, рассчитать: А вашего вероятного заказчика мы и в самом деле своими силами ни за что не вычислим, нечего и пытаться. Подождём? Не горит вроде бы. Зато вариант с заложниками я бы всерьёз отработал. И незамедлительно. Стоп! Это что?

— А это кто-то на оправку спешит:— плюнул Эмиль.

В самом деле, мимо их барака проследовал незнакомый «полосатик», вопя истошно и безостановочно:

— Номер пятьдесят пять дробь семь следует на оправку! Номер пятьдесят пять дробь семь следует на оправку! :

— Господа, а ведь и нам так придётся. У меня, признаться, уже подкатывает:

— Ну и покричим, — сумрачно сказал Синий. — Куда деваться. Одно плохо: эти слабиночки-уступочки обычно идут чередой, начнёшь уступать и не заметишь, как вляпаешься по уши в дерьмо:

— Так ведь нет пока другой тактики.

—Сам знаю. Но на душе погано:

— Попала собака в колесо — пищи, да бежи:

— Я вот только что хочу сказать, — бросил Синий. — Если эта гнида пребывает среди нас, лучше ей побыстрее заканчивать. Редко пугаю в_с_е_р_ь_е_з, но если так дальше пойдёт, данную гадюку я приговорю, независимо от прочих, что бы они там ни решили. И если что-то из здесь сказанного наружу выпорхнет, лично я сделаю выводы и искать буду сам, народными методами: Не для того выползал из дерьма, цепляясь всеми когтями, чтобы со мной теперь такие шутки играли: Порву: И ты так не пялься, господин генерал, ваше степенство, — если твои фокусы, если ты эту чучу дрючишь, найду способ:

— Испугал, — с видом гордым и несгибаемым сказал Борман. — Стану я унижаться, тебе что-то доказывать: Если не совсем дурак, перестанешь на меня клыком цыкать. Это не я. Понятно тебе? Со своей стороны, весёлую жизнь гниде гарантирую: За одно удостоверение кровью срать будет.

— А если ты до него дотянуться не сможешь, превосходительство? — Синий уже успокоился, попросту не желал сейчас оставлять за извечным антагонистом последнее слово.

— Найду способ.

— Ты вот до Фрола сначала дотянись.

— Слушайте! — Вадим едва ли не взвыл. — Ну мы с вами и лопухи! Телефон!

— Какой ещё телефон?

— Да вашу мать! Столоначальников сотовик! Не менее полминуты царило молчание, в котором удивительным образом смешались самые разнообразнейшие чувства. Потом Браток в приливе чувств замахнулся на Вадима всерьёз, охнул от резкого движения, схватился за распухшую скулу, зашипел.

— Действительно, — выдохнул Визирь. — Забыли, идиоты! Шэни дада, как же могли забыть?

— Не сочетается с утрешним сотовая связь:— печально покривил губы

Доцент. — Совсем из памяти вылетело, что кроме примитивных ужасов есть на свете сложная техника:

— Где трубка?

— Где-то в чулане, — сказал Вадим. — Где же ещё?

— Слушайте, там же немеряно хлама. Начнём все ворочать — можем привлечь внимание. Лучше подождать, пока вернётся. Скажет, где:

— А если Машка первым вернётся?

— Нет, начнём все ворочать — наделаем шуму:

— Ладно, подождём, — с напряжённым, решительным лицом распорядился Синий. — Ради такого случая можно Машку и взять за кадык. Плевать, что побежит жаловаться. Когда вернётся чиновничек, даванем Машку и позвоним. И ни черта они с нами не сделают — в Шантарске-то будут знать, боком выйдет. И придётся им закрывать лавочку. — Он хищно усмехнулся: — Но все равно кое с кем я разберусь:

— Подождите, а кому звонить? Батарейки садятся, я точно знаю, — заторопился Вадим. — Слышимость паршивейшая, времени у нас будет мало: Давайте в «Экзотиктур»? У меня там хороший приятель, наведёт порядок.

— Не пойдёт, — отрезал Синий. — Что-то я этому «Экзотику» после сегодняшнего больше не доверяю. Кто его знает, сколько себе в карман твой дружок положил капустки. Мог ведь тебя и предупредить заранее по старой дружбе, не ходил бы ты весь в фингалах:

— Тогда в мою службу безопасности, — предложил Вадим. — Вмиг нагрянет бригада:

— Можно и в нашу, — сказал Доцент. — Имеется, знаете ли: Тоже весьма эффективна.

— На телевидение? — несмело предложил Красавчик, впервые за все время вклинившись в разговор. — На наш канал?

— Ах, вот где я тебя видел:— обронил Визирь. — У Каратаева: Нет, телевидение сейчас не авторитет:

— Поручите мне, — попросил Борман с нехорошей, кривой улыбкой. — Подкатит рота внутренних войск на броне, положит всех этих рожами в дерьмо, смотришь, коекто и перестанет меня подозревать во всяких идиотствах: Я с ними сам поговорю со всем галантерейным обхождением:

— Да ладно, — сказал Синий. — Что-то я тебя, превосходительство, перестаю подозревать. Злишься ты по-настоящему, чем дальше, тем больше. И начинаю припоминать, что и в самом деле полыхала там твоя ксивочка:

За окном вновь раздался протяжный, испуганный вопль:

— Номер пятьдесят пять дробь семь следует с оправки! Номер пятьдесят пять дробь семь следует с оправки!

С другой стороны послышалось:

— Номер сорок девять дробь семь следует на оправку! Номер сорок девять дробь семь следует на оправку!

Синий сплюнул:

— Приспособился народец: Ладно. Так вот, господа буржуи, в нашей новой идее есть поганенькая прореха. Как мне ни грустно, а прореха зияет: Хорошо. Хай будет рота на броне. Ради такого случая готов поаплодировать ментам, в чем сознаюсь, наступая себе на горло: Генерал, а куда ты роту-то пошлёшь?

— Как — куда? Сюда. Ускоренным маршем. Вообще-то, не обязательно возиться с бэтээрами, это долго, проще поднять пару вертушек:

— Да не о том я, не о том, — досадливо отмахнулся Синий. — Не о деталях.

Куда — сюда? Где это самое «сюда» располагается? Я сюда ехал в автобусике с наглухо закрашенными окошками, на этот автобусик «экзотический» сел в Манске, как и договаривались с фирмой. Но после этого ехали мы куда-то ещё часа два. Часы у меня забрали сразу, когда в автобусе выдали полосатку, но примерно определить можно было. Или кто-то сюда прибыл в нормальных условиях, смотрел в окно, наслаждался пейзажами и помнит дорогу? Нет? Что молчите? — впервые прорвалась в голосе у него надрывная нотка. — Молчите? Значит, все на этом сучьём автобусе прибывали? И ехали долго? Блядь, судьба играет человеком, а человек играет на трубе:

Вадим впервые слышал от него матерное слово, и от этого стало ещё тоскливее — уж если этот битый и жёванный жизнью элемент на миг запаниковал и перестал владеть собой:

— Похоже, так и получается, если никто до сих пор ни словом не возразил, — подвёл печальный итог Доцент. — Автобусик со старательно закрашенными окнами, дверь заперта снаружи, помню, я немного побаивался какой-нибудь аварии — в запертом-то снаружи салоне: Значит: Этакий круг, где радиус — два часа езды на автомобиле от Манска. Большая часть пути — то ли по асфальту, то ли по хорошей, убитой просёлочной дороге, вроде бы была и парочка подъёмов, очень уж мотор надсаживался, и спуски были:

— Иногда по стёклам снаружи словно бы еловыми лапами стегало, — добавил Вадим. — Узкая лесная дорога. Ничего себе получается кружочек:

— Одно можно с уверенностью сказать, — перебил Борман. — Мы все ещё в Шантарской губернии. Чтобы добраться до восточной губернской границы, двух часов не хватит — я имею в виду, двух часов езды на таком вот автобусике. Телефон, хоть и с грехом пополам, но работал в зоне приёма: Мы ещё в родной губернии.

— Много нам эта теорема поможет:— протянул Синий. — Вадик прав — круг получается приличный.

— Подожди, — оборвал Борман. — С .этими двумя часами ещё толком и неизвестно. Не знаю, как у тебя насчёт культурного багажа-Есть один рассказик о Шерлоке Холмсе:

— Ну-ка, ну-ка:— подхватил Синий. — Что-то вертится: Благо этот финт был полезен не только в шерлоковские времена, но и в нашей весёлой жизни: Ты про тот, где фальшивомонетчики?

— Ага. Особнячок у них располагался совсем неподалёку от вокзала, но непосвящённого человека они возили в зашторенной карете часа два, чтобы решил, будто уехал от вокзала к черту на рога: С нами могли преспокойно выкинуть тот же номер.

— Ну, и что это нам даёт? В любом случае наш санаторий — не в самом Манске, а километрах в нескольких от него, причём точное направление неизвестно. С какой стороны Манск ни бери, ближе километров пяти от него тайги не имеется. Нет, возле самого города никто не стал бы устраивать такое хозяйство. Ни к чему случайные зеваки, при всей законности бизнеса. Знаете ли, пионерлагеря могут располагаться весьма даже далеко от ближайших населённых пунктов. Был кто-нибудь на Баранкуле? Тамошний лагерь верстах в двадцати от ближайшей деревни:

— Это, в принципе, детали, — махнул рукой Борман. — Попрошу ребят взять за задницу весь «Экзотик» — в три минуты установят, где мы есть:

— Давайте попробуем другой вариант? — мягко предложил Визирь. — Даёте трубочку мне. Я звоню господину Гордееву, он сейчас в Шантарске, точно знаю — и наши дела уладят быстро, эффективно, без малейшей огласки: Гарантирую.

— Фрол? — задумчиво сказал Доцент. — А ведь неплохо, господа, ежели Фрол: Им будет грустно.

— Я все же предлагаю:— набычился Борман.

— А огласка? — не без ласковой вкрадчивости спросил Доцент. — Неизбежная? Насчёт утраченного удостоверения ещё можно что-то придумать — на охоте оставили в кармане, разложили костёр до небес, ватник и вспыхнул вместе с красной корочкой: Дело житейское, бывает. А вот в случае с вертолётами, десантом на броне и налётом на «Экзотик-тур» выйдет неприятная огласка. Мне она тоже, откровенно говоря, не нужна. Вы, я думаю, никому не будете обязаны:

— Чтобы Гордеев знал? — огрызнулся генерал.

— Все равно при вашем варианте слишком многие будут знать. Тут уж утечки неизбежны.

— Ладно. Посмотрим, что у вас выйдет, но я за собой оставляю право на звонок.

— Бога ради, — великодушно сказал Визирь. — Давайте без всяких междоусобиц, нам нужно играть командой. В случае:

Он замолчал, повернулся к двери, сделал недвусмысленный жест. Все моментально притихли, застыли в напряжённых позах, уставившись на видимый в дверном проёме кусочек веранды.

Шаги приближались — неуверенные, шаркающие, словно двигался пьяный или слепой. Потом, когда они раздались совсем близко, послышались тоненькие звуки — то ли поскуливание, то ли плач.

В лишённом створок проёме появился Столоначальник, прижимая к животу правую руку, толсто замотанную чем-то белым. Тихо постанывая, охая, он стоял, привалившись плечом к косяку, ни на кого не глядя. Сытая физиономия была белее извёстки. Нелепо дёрнувшись, нырнув всем телом в сторону, он шагнул вперёд, завалился, прежде чем к нему успели броситься и подхватить, растянулся во весь рост на грязном полу.

Только теперь стало видно, что белая повязка в нескольких местах покрыта бурыми пятнами.

Глава шестая

Ответы хуже вопросов

Всеобщее оцепенение длилось недолго — к упавшему сразу же бросились, толкаясь и мешая друг другу, подняли, перетащили на нары. Столоначальник страдальчески охал, не открывая глаз.

— Кто-то там говорил про допрос, который все прояснит? — оскалившись, бросил Синий.

И принялся разматывать белую материю, смахивавшую на небрежно отхваченный кусок дешёвой хлопчатобумажной простыни. Столоначальник дёргался, отчаянно вскрикивал и охал, но Синий безжалостно отстранял его здоровую руку, ворча сквозь зубы:

— Не вой, не вой, и совсем ещё не присохло:

Остальные толпились вокруг, в нетерпении сталкиваясь головами.

Столоначальник взвыл — все же кое-где успело присохнуть, — закатил глаза, откинулся на смятые лагерные одеяла. Кажется, окончательно вырубился. Лицо у него было прямо-таки мокрым от пота, на толстой щеке парочка ссадин.

— Твою мать:— выдохнул Синий, бросив повязку на одеяло и брезгливо вытирая ладони о собственные бока.

Вадим задохнулся. Торопливо пощупал ладонью промежность — вдруг показалось, что обмочился. Сухо, слава богу:

Только большой палец остался прежним. Остальные, посиневшие и чудовищно распухшие, вызывали тошноту и тоскливый ужас. Вдобавок на мизинце и безымянном ногти оказались вырваны, пальцы оканчивались вовсе уж жуткими окровавленными вздутиями. Осторожно опустив покалеченную руку на живот постанывавшего с закрытыми глазами Столоначальника — тот никак не отреагировал, грудь вздымалась, как кузнечные мехи, тело то и дело сотрясалось крупной дрожью, — Синий протянул:

— Ну, братва, я такого и на допросах с пристрастием не видал, менты до такого не докатывались:

— Попрошу не клеветать:— по инерции взвился Борман и тут же голос оборвался откровенно жалким писком.

— Слушайте:— сказал Вадим, стыдясь дрожащего голоса. — Это уже ни в какие ворота: Все-таки губернский чиновник, не с самых верхов, но и не пешка: Есть же границы:

— М-да, — сказал Синий. — Удивительно точно подмечено: Я, вообще-то, самого поганого мнения о человечестве, надо вам признаться. И все же: Даже если примем версию о кутящем миллионере, напрочь свихнувшемся, — получаются нескладушки. Такие забавы самый законченный шизофреник на публику не выносит. Есть же у него подручные, шестёрки с нормальными мозгами: У вашего шизанутого миллионщика: А здесь — три десятка свидетелей, если считать по всем баракам. И свидетели сплошь богатенькие и респектабельные. Должен же кто-то такие вещи понимать и учитывать.

— Ты куда гнёшь? — одними губами прошелестел Борман.

— А ты не понял, генерал? — усмехнулся Синий. — Нет, серьёзно? Гну я туда, что на свидетелей, их количество и респектабельность кому-то абсолютно наплевать. Насрать. Начихать. Последнее умозаключение, вытекающее из этой гениальной теоремы, тебе по буквам разжевать или сам поймёшь?

— Но не может же быть в таком масштабе:

— А кто сказал, что не может? Это вы в Жмеринке были фигура, Моисей

Маркович, а в Одессе вы дерьмо:

— Да какая Одесса? — заорал Борман, видимо, уже совершенно не владея собой. — Какая Одесса?

— Одесская Одесса, — отмахнулся Синий. — Не скули, генерал, тоску наводишь. Что бы приспособить:

Он огляделся, поднял с одеяла протащенный сюда Братком тамагочи, кинул на пол и старательно раздавил подошвой грубого ботинка. Выбрал подходящий кусочек пластмассы, со второй спички (пальцы у него тоже заметно подрагивали) зажёг и аккуратненько принялся пускать вонючий дым в ноздрю Столоначальнику. Никто его не попрекнул ни словом — все остальные стояли, как заворожённые, Вадим заметил, что физиономия стоявшего рядом Визиря кривится так, словно он пытается мимикой помочь бедолаге скорее очнуться.

Столоначальник отчаянно зачихал, поднял голову.

— Посадите его, — распорядился Синий. — Живо!

Запрыгнув с ногами на нары, Борман с Доцентом принялись усаживать покалеченного, подсунув ему под спину одеяло. Тем временем Синий разорвал окровавленную тряпку, превратив в некое подобие бинтов, стал перевязывать руку. Столоначальник охал и закатывал глаза, но обмирать вроде бы больше не собирался. Синий, торопливо раскуривши сигарету, сунул ему в рот, присел рядом:

— Ну, оклемался малость? Покури, покури, способствует:

По щекам Столоначальника текли слезы, он курил отчаянными затяжками, пачкая сигарету слюной.

— Ну что ж ты мусолишь, — почти ласково сказал Синий. — Погоди, дай сюда, я тебе конец оторву: Или нет, держи лучше новую, аккуратненько, вот так: Кто допрашивал, комендант?

Столоначальник кивнул, морщась и тихонько похныкивая.

— Ну тихо, тихо, что ты за мужик такой: Все уже, все: Кругом свои: Что, сам комендант старался?

— Нет, те двое: Новые:

— А что хотели? Ну? Давай, рассказывай, скоро мы все отсюда сбежим, жизнь восстановится:

— Правда?

— Сукой буду, — сказал Синий. — Так что они хотели?

— Допытывались, где деньги.

— Домашняя заначка или как?

Столоначальник слабо помотал головой:

— Пятьдесят тысяч долларов: Наличкой: В «дипломате»:

— А они у тебя были? — ласково спросил Синий.

— Ага. У Леры дома, на неё никто не мог подумать:— Он дёрнулся, обвёл всех безумным взглядом: — Должен был заложить кто-то осведомлённый:

— А денежки откуда?

— Торги по «Шантарскому кладезю»:

— Это ещё что? — оглянулся на остальных Синий.

— Ах, вот оно что, — сказал Вадим. — Вот, значит, кто хапнул портфельчик с зелёными: А многие думали на Горкина:

— Горкину хватило два процента, невелика птица:— тихонько прохныкал Столоначальник.

— Тендер по золотодобыче, — пояснил Синему Вадим с большим знанием дела. — Каралинский прииск, богатая яма: Когда в мае было решено:

— Да ладно, я понял, — отмахнулся Синий. — Ничего сложного. Они ему «дипломатию), а он им содействие, что тут непонятного? И что, голуба, сказал, где зеленые?

Столоначальник, кивнул, слезы потекли пуще. Он выпустил из губ сигарету, стал растирать грудь здоровой рукой, словно бы извиняясь, прокряхтел:

— Сердце: Совсем проваливается: Пришлось сказать: Бог ты мой, они же и Леру: Только откуда он узнал?

— «Дипломаты» с зелёными — вещь чреватая и приметная:— сказал Синий. — Что они тебе обещали, если отдашь?

— Что больше мучить не будут: Валидолу: дайте: у меня аритмия:

— Есть у кого-нибудь валидол? Нету, брат, извиняй: Ты полежи вот так, только больше не кури, раз сердце:— Синий одним прыжком соскочил с нар: — Орлы, давайте звонить в темпе, мне такие дела категорически не нравятся: Где телефон прячешь? Где, говорю, телефон?

— Слева, под коробками: Скорую:

— Будет и скорая, все будет: Пошли! Синий первым выскочил на веранду, быстро распорядился:

— Генерал, стой на стрёме. Приёмы знаешь?

— Да так, немного:

— Появится капо, вырубай и зови меня, я с ним поговорю: Где коробки-то, он про которые?

— Эти, наверно:

— Разбрасывай:

В несколько рук расшвыряли штабель картонных коробок из-под болгарских консервированных огурцов. С радостным воплем Синий схватил телефон, зачем-то смахнув несуществующую пыль ладонью, передал Визирю:

— Ну давай, Элизбарчик, родной, поспеши:

Визирь нажал кнопку и горестно, громко цокнул языком.

— Что?

— Двойка. Батарейки сдыхают:

— Жми кнопки, не стой!

Визирь отчаянно заколотил по кнопкам указательным пальцем. Поднёс трубку к уху:

— Алло! Алло! Кто-нибудь слышит? Алло, алло! Алло! Это Семён Степанович? Алло! Слышит меня кто-нибудь?

Он тряс трубку, вновь прикладывал к уху, кричал, умолкал, прислушивался. Перевернул телефон, поддел ногтем крышечку, лихорадочно вытащил батарейки, поставил их в другом порядке, закричал:

— Алло! Алло! Слышит меня кто-нибудь? Алло!

Вадим вдруг вспомнил, кинулся в другой угол, пинком повалил испачканную извёсткой флягу. Схватил с пола свой фонарик, принялся откручивать колпачок. Гладкий колпачок скользил в потной ладони. Синий, сообразивший все на лету, вырвал у него фонарик, захватил колпачок полой полосатого бушлата, вмиг открутил. Вытряс батарейки — и безнадёжно опустил руку, длинно выругался.

Вадим понял. Это были не те батарейки. Гораздо длиннее требуемых. Нечего и пытаться:

— Алло, алло! — все ещё надрывался Визирь. — Алло, слышит кто? Ответьте, алло!

— Хана, — сказал Синий с мёртвым лицом. — И телефону хана, и вообще: Не дрочись, бесполезно:

Однако Визирь не хотел сдаваться — тряс трубку, снова и снова менял батарейки, кричал: Прошло довольно много времени, прежде чем он угомонился, но, напряжённо уставившись на телефон, пытался, такое впечатление, придумать какой-то магический фокус, вмиг наладивший бы связь. Бросил он это занятие, лишь услышав крик Бормана:

—Мужики!

Они кинулись в барак — Визирь так и бежал с зажатой в ладони трубкой, Вадим — с фонариком.

— Вот:— показал Борман. — По-моему, кранты:

Столоначальник замер, нелепо уронив голову на плечо, таращась неподвижным взглядом в стену. Слева на подбородке прилипла раздавленная сигарета.

Синий подошёл первым, пощупал пульс:

— Точно. И сердце не бьётся: Доцент, охнув, бросился к выходу.

— Куда? — заорал Синий. — Держите идиота, шлёпнут!

Но они уже неслись следом. Спрыгнув с крыльца и едва не растянувшись. Доцент побежал прямо к воротам, крича:

— Позовите врача! Человек умирает! Примерно в метре перед ним взлетели фонтанчики земли — одновременно с коротким перестуком автомата. Он шарахнулся, остановился, закричал, махая рукой:

—Врача позовите!

Вторая очередь, подлиннее, взрыхлила землю гораздо ближе к нему. Он вновь открыл рот, но Синий налетел, ухватил его за ворот и бегом поволок к бараку, крича:

— Что, не понимаешь? Какие врачи?

— По пещерам, скоты! — рявкнул с вышки мегафон. — Врач только для рожениц, рожать будете, тогда и зовите! А по пустякам не беспокоить!

И третья очередь, совсем короткая, окончательно устранила все недомолвки — Доцент вдруг нелепо, высоко подпрыгнул на месте, припал на ногу. Синий безжалостно волок его бегом, не обращая внимания на крик.

Они влетели на веранду так, словно за ними гнались.

— Дай-ка гляну, — сказал Синий. — Ерунда, академик, только кожу сорвало, покровянит чуток и засохнет. Но лупил он, пидер, на поражение, повезло тебе: Стой спокойно, я тебе на царапину поссу. Стой, говорю, помогает, зелёнки-то нету:

Ногу замотали оторванной от казённой простыни полоской. Царапина и в самом деле оказалась пустяковой — Доцент особо не дёргался, едва Синий затянул узел, жадно выхватил из протянутой Вадимом пачки сигарету, затянулся и спросил:

— Иллюзии у кого-нибудь остались? Вместо ответа — общее молчание.

— Что-то не вижу я: иллюзионистов, — констатировал Синий. — Или как их там ещё обозвать:

— Но это же фантасмагория чистейшая:— прямо-таки заорал Борман. — Быть такого не может!

— Не должно, — поправил Синий. — Сечёшь разницу, генерал? Если не должно, это ещё не означает, что не может. У нас, по-моему, все может быть: Вот уж не ведал, что в вашей ментовке прекрасные душой идеалисты водятся. Не может ему быть, видите ли:

— Думаете, это только первая ласточка? — дрогнувшим голосом спросил Доцент.

— А вы не думаете? — осклабился Синий. — Ну-ка, ребятишки, в темпе брейка напрягите мозги и припомните, у кого найдётся, что взять.

— Ох, найдётся:— вздохнул Визирь.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.