ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В ФЛИБУСТЬЕРСКОМ ДАЛЬНЕМ СИНЕМ МОРЕ…

Впрочем, море поутру было не синим – скорее густо-голубым, на воде лежала темная рябь, крепчал ветер, и высокие волны разбрызгивали пену. Покосившись в сторону переборки, Мазур уверился, что барометр падает. На горизонте, с норд-норд-веста, вставали серые тучи.

Строго говоря, Мазур не мог считать себя морским волком – его флотская жизнь, как правило, протекала ниже уровня воды. Но он как-никак был не только «морским дьяволом», но и морским офицером с некоторым опытом. Погода ему не нравилась – слишком многое свидетельствовало о приближении шторма.

– Хорошо, если шторм, – проворчал загадочный капитан Адам Барт, то ли угадав его мысли, то ли перехватив взгляды на барометр. – Может и тайфун случиться, запросто. Такие уж места.

– Вряд ли наши друзья не рискнут выйти в море из-за погоды, а? – спокойно сказал Морской Змей.

– Они-то выйдут, – ответил капитан. – Только тайфун в здешних местах – удовольствие маленькое. Никакого удовольствия, если точнее.

– Ну, а что делать?

– А делать нечего… – уныло согласился капитан.

«Нептун» уже часа полтора как оставил по правому борту за кормой мыс Параттачай, игравший примерно ту же роль, что в ковбойских фильмах – последний форт бледнолицых на границе индейской территории. Они были в международных водах, среди россыпи кому-то принадлежавших, но необитаемых островков, в местах, где полицейские и пограничные корабли встречаются редко, где пираты чувствуют себя вольготно.

Но пока что не попалось на пути никого, похожего на пиратов. Одни только парусные лодки, туземные рыболовы, спешившие куда-то по неотложным делам, да американский «Орион», прекрасно им знакомый самолет-разведчик, прошедший почти параллельным курсом левее, на высоте примерно двух километров, и нисколько ими не заинтересовавшийся. Американских баз здесь хватало, что добавляло опаски… Если звездно-полосатые ребята еще не пустились на охоту за заблудившейся капсулой, то следует ожидать, что и летучие рыбы заговорят человеческим голосом. У янкесов достаточно станций слежения в этих самых местах…

– Ага! – сказал Морской Змей. – Что думаете?

– А возможно… – протянул капитан.

Мазур тоже посмотрел в ту сторону. На фоне зеленого островка милях в полутора по левому борту четко выделялся небольшой кораблик, определенно стоявший на якоре или лежавший в дрейфе.

– Единственный флаг. «Виски», – сказал капитан, опустив бинокль.

«Та-ак…» – сказал себе Мазур, напрягшись.

Значит «Виски». Красный квадрат окружен белой каймой, а та, в свою очередь, синей. «Мне необходима медицинская помощь». Вполне убедительная мотивировка для замаскированной засады.

Капитан перебросил ручки машинного телеграфа на «малый». «Нептун» гасил скорость. До кораблика, с первого взгляда напоминавшего неказистый рыбацкий траулер, было уже не более полукабельтова, и можно было рассмотреть на корме две яростно жестикулировавших фигуры.

Через минуту на единственной мачте траулера взвились еще два флага – «Альфа» и «Майк». «Есть ли у вас врач?»

– «Альфа» – «Лима» поднять, – распорядился капитан в переговорную трубу. – Стоп машина… И запросите, что у них.

Вскоре на мачте траулера поднялись флаги, сообщавшие, что на борту имеется больной с сотрясением мозга, вызванным ушибом. И просившие выслать шлюпку с врачом. Капитан «Нептуна», переглянувшись с Морским Змеем, ответил «Браво» и «Юниформом» – шлюпка направляется принять раненого…

Если это были те, кого они ждали, если они наблюдали за «Нептуном» в бинокли, не должны были ничего заподозрить – возле одной из шлюпбалок появились два матросика и принялись опускать шлюпку на талях. Тут же в полной готовности оказать помощь страждущему объявился эскулап в белом халате. Фамилия его была Самарин, и многие звали его Лавриком за выпендрежную привычку носить совершенно не нужное при его стопроцентном зрении бериевское пенсне.

Все было готово к встрече – и лучше не думать о том, что порой невозможно предусмотреть абсолютно все случайности…

И потому, как ни странно для человека непосвященного, Мазур испытал в первую очередь жуткое облегчение и даже радость, когда из-за восточной оконечности островка, из-за зеленой кипени джунглей вырвались два суденышка совершенно другого вида, низкие и словно бы поджарые, напоминавшие волков в беге. С прытью торпедных катеров они мчались к «Нептуну» задрав носы, оставляя за кормой белопенные буруны, особенно яркие на фоне темнеющего неба и густо-синего моря.

Звонко протарахтела короткая очередь, и перед самым носом «Нептуна» взвились пять фонтанов. «Эрликон», – определил Мазур. – Миллиметров тридцать. Пятизарядка времен второй мировой – но для мирного судна этого, безусловно, хватит… Ага!»

На сигнальных фалах обоих атакующих катеров полоскалось по два одинаковых флага – «Сиерра» и «Новембер». То же самое сочетание появилось на мачте траулера-приманки, прытко развернувшегося вдруг и устремившегося к «Нептуну» с несвойственным рыбацкому корыту проворством. Ну конечно: «Сиерра» и «Новембер»!

«Вам следует немедленно остановиться. Не пытайтесь уйти. Не спускайте шлюпки. Не ведите переговоров по радио. В случае неповиновения я открою огонь».

Поразительно, как много можно выразить посредством трех десятков сигнальных флагов Международного Свода…

Вновь затарахтела автоматическая пушка, снаряды легли еще ближе – на случай, если капитан окажется тугодумом или чрезмерно храбрым. Впрочем, «Нептун» смирнехонько лежал в дрейфе. Передний катер описал короткую дугу, развернувшись параллельно кораблю, с большой сноровкой причалил, смягчив толчок кранцами из старых автомобильных покрышек, стоявший на носу человек размахнулся – и в фальшборт «Нептуна» впился трехлапый крюк на прочном лине. Точно такой же мелькнул правее, брошенный со второго кораблика.

Мазур видел, как «эскулап» и сопутствовавшие ему моряки старательно задрали руки над головой – ну а как же иначе прикажете поступить людям, которых взяли на прицел полдюжины автоматов?

Уже явственно слышались истошные вопли на аглицком – насчет того, чтобы все стояли спокойно, держали рученьки над головой и не вздумали рыпаться. По линям с невероятным проворством, что твои бандерлоги, уже карабкались люди с автоматами за спиной. Передний, перепрыгнув на палубу, оттеснил Лаврика со товарищи от борта, тыча дулом автомата в пузо, а второй в три секунды сбросил штормтрап.

Первым по нему поднялся господин Лао – вот так встреча, а мы уж ждали-ждали, все жданки съели! – властный и решительный, с «узиком» на плече, проворный и гибкий, как леопард, флибустьер, бля… В сопровождении двух ореликов он без промедления направился к рубке, взбежал по белой лесенке, пинком распахнув дверь.

На палубе орали и грозили, пустив пару коротких очередей в воздух. Там уже суетилось не менее дюжины «джентльменов удачи». Двое кинулись вниз, явно намереваясь вытащить из кают всех свободных от вахты. Ну что же, вечная память идиотам…

– Ну и что тут у нас происходит? – пробормотал капитан Барт с видом унылой покорности судьбе.

– Молчать! – отрезал Лао. – Никому не двигаться!

Он, конечно же, и виду не подал, что накоротке знаком с Мазуром, то бишь господином Хансеном, а тот, понятное дело, и не стремился афишировать знакомство. Он просто-напросто ждал своего часа, напрягшись, как струна. Рулевой, бросив штурвал, таращился на ворвавшихся пиратов с невероятно идиотским выражением лица, всем своим видом являя тупую покорность.

– Вы – капитан? – отрывисто спросил Лао, небрежно постукивая пальцами по короткому стволу «узика».

Капитан кивнул.

– Слушайте внимательно…

Что он хотел сказать, так и осталось неизвестным.

Морской Змей, очевидно, сочтя этот миг как нельзя более подходящим для начала операции, вдруг громко сказал:

– Катится телега!

Лао еще успел бросить на него недоуменный взгляд – а больше не успел ничегошеньки, потому что началась карусель…

В мгновение ока двоих сопровождавших Лао пиратов сбили с ног рулевой и стряхнувший всякую меланхолию капитан Барт, и оба еще жили, пока летели вверх тормашками, а вот оказавшись на чисто вымытых тиковых досках, жить перестали… Перенеся тяжесть тела на левую ногу, Мазур четко подсек пиратского главаря, сорвал с падающего автомат и отбросил подальше, а вдогонку припечатал ребром ладони так, чтобы господин Лао очнулся не скоро, но все же, в отличие от своих горилл, очнулся обязательно. Морской Змей дернул треугольную стальную ручку ревуна. Легко понять, что произошло все это в какие-то секунды.

Коротко, могуче, басовито рявкнула сирена.

Диспозиция изменилась мгновенно. Отлетел в сторону прикрывавший шлюпки брезент, и поднявшиеся оттуда люди, не теряя ни секунды, открыли огонь короткими очередями, а еще четверо, выпрыгнувшие из распахнувшейся двери надстройки, разомкнулись на две стороны и черкнули уже длинными очередями по пришвартованным к бортам «Нептуна» корабликам.

Со своего места Мазур отлично видел, как пулеметчик срезал обоих пиратов у «Эрликона», как рухнул третий, кинувшийся было отцепить линь с крюком. Летели щепки, со звоном разлетались стекла. Это очень страшно – великолепно срежиссированный и молниеносный огневой налет спецназа, быть может, это и есть самая страшная вещь на земле, по крайней мере для того, кто, на свою беду, и оказался мишенью…

Второй катер, отчаянно взвыв двигателем, прямо-таки отпрыгнул от борта, и линь звонко лопнул. Полетевшая вслед граната взорвалась на корме, подняв тучу перемешанных с буро-серым дымом обломков, но катер, не понеся ощутимого урона ниже ватерлинии, остался на плаву и улепетывал во все лопатки, провожаемый длинными пулеметными очередями.

Другому повезло меньше, тому, что был вооружен «Эрликоном». Его закидали гранатами, как и лже-траулер, – и оба суденышка очень быстро занялись, словно пучки соломы. Капитан, не теряя времени, перекинул рукоятки машинного телеграфа на «самый полный», и «Нептун» пошел в море, оставив за кормой два высоких столба дыма. Кажется, там остался кто-то живой – охваченные пламенем фигуры выломились из дыма, сиганули за борт, но их судьба уже никого особенно не волновала, по большому счету, они никому уже не были интересны. Вряд ли еще кто-то оставался в засаде. И не было смысла преследовать ушедший катер – радиоантенну ему все равно сбили в первые же секунды, наверняка укроется на какой-нибудь их ближайшей потаенной базе, и много времени пройдет, прежде чем более высокопоставленные в пиратской иерархии особы узнают, какая судьба постигла флотилию господина Лао…

Мазур посмотрел на палубу. Там все уже было в порядке – стрельба утихла за неимением мишеней, нападавшие лежали неподвижно, а если кто-то из них и притворялся мертвым, то это не могло спасти его надолго.

– Гений ты у нас, – сказал Мазур Морскому Змею, переводя дыхание. – Отсюда видно, что потерь нет, да и раненых тоже… Если так и дальше пойдет, адмиралом раньше всех станешь…

– А то, – сказал Морской Змей, щурясь.

– И дальше?

– Идем назад в Катан-Панданг.

– Да? – сказал Мазур с сомнением. – А это оправданно? Если там узнают, как мы с этими ребятками обошлись, жить будет неуютно…

– Не узнают, – скупо усмехнулся Морской Змей. И, перехватив взгляд Мазура, направленный в ту сторону, куда умчался единственный уцелевший пиратский катер, скупо усмехнулся. – Ах, вон ты о чем… Ну, я бы на твоем месте о них не особенно беспокоился…

«Вон оно что, – подумал Мазур, моментально ухвативший всё недосказанное. – Выходит, мы тут не одни, надо полагать? Ну что же, логично. Коли уж встрепенулись самые верхи…»

Только теперь на палубе появился господин Герберт, чистенький и подтянутый, шагавший к рубке так, словно вокруг него не было ни кровавых пятен, ни трупов, ни живых людей с автоматами. Очень воспитанный человек, прямо-таки английский милорд из анекдотов…

Легко взбежав по белому трапу, господин Герберт с одного взгляда оценил ситуацию:

– Поздравляю… Вы его, часом, не слишком…

– Жить будет, – сказал Мазур, присев на корточки над лежавшим ничком господином Лао. – А через пару минут вообще очнется… Во-от заворочался, – констатировал он почти что с отеческой нежностью. – Куда прикажете доставить?

Господин Герберт какое-то время размышлял, поигрывая извлеченными из кармана пластиковыми наручниками.

– Давайте-ка переправим его куда-нибудь вниз, – сказал он наконец, с большой сноровкой вывернув заворочавшемуся еще активнее Лао белы рученьки за спину и защелкнув браслеты на запястьях. – Мы все тут люди взрослые, циничные, знаем, что бывают… коллизии. Зачем поганить рубку нашему гостеприимному капитану?

– Тогда проще всего – на палубе работать, – хмыкнул Мазур. – Можно за ноги за борт вывесить…

– А это, в самом деле, идея, – оживился господин Герберт. – Там, правда, чуточку разгулялась погода…

– Разгулялась? – фыркнул капитан, добросовестно державшийся в стороне. – Помяните мое слово, нас еще накроет тайфуном…

– Ну, это уже ваша компетенция… – сказал Герберт с беззаботностью, мгновенно выдавшей в нем классического сухопутного жителя. – Пойдемте на палубу. За ноги над бортом – это уже садизм, но в то же время на палубе, я вижу, насквозь рабочая обстановка, способная оказать должное психологическое воздействие на клиента, а это все же подспорье…

В самом деле, палубу старательно и молча убирали – то есть, называя вещи своими именами, без особых церемоний и каких бы то ни было погребальных молитв отправляли за борт покойников, принимая нехитрые, знакомые любому профессионалу меры, чтобы жмурики не всплыли…

– Нет-нет, вы тоже пожалуйте с нами, – решительно сказал Мазуру господин Герберт. – Во-первых, вам полезна практика, а во-вторых, он вас помнит по роли жалкого торговца секретами, тут же завербованного в штатные стукачи, тем сильнее будет контраст…

Мазур вынужден был признать про себя, что в этом есть своя сермяжная правда. Они с Морским Змеем подхватили начавшего оживать Лао с двух сторон и потащили на палубу, отыскали укромное местечко возле шлюпбалки.

– Ну, не валяйте дурака, дружище, – почти весело сказал господин Герберт, дружески наступив начищенным полуботинком на кончики пальцев Лао, лежавшего на палубе в позе эмбриона со старательно смеженными веками. – Мы мальчики большие, многое повидали, умеем определить, когда человек нахально притворяется… Вот так, совсем хорошо, давайте я вам сесть помогу… – Он рывком приподнял пирата и усадил спиной к планширу. – Хотите сигаретку?

Лао, растрепанный и помятый, неторопливо обвел взглядом всех троих. Его физиономия по-прежнему оставалась застывшей маской, но глаза передавали немыслимый накал эмоций, сводившихся, надо полагать, к нехитрым формулировкам вроде: попадись вы мне в руки…

– Ах, и вы здесь, господин Хансен, – сказал он почти нормальным голосом. – Ну да, естественно… Позволено ли мне будет упомянуть о неизбежности присутствия при допросе адвоката? Без коего все ваши упражнения – равно как и неосторожно вырвавшиеся у меня слова – не будут иметь никакой юридической силы…

– Клиент пребывает в печальных заблуждениях, господа, – сказал Герберт все так же весело.

– Определенно, – кивнул Морской Змей.

– У меня такое впечатление, что он принимает нас за вульгарных полицейских из какой-нибудь близлежащей деревушки, – внес свою лепту и Мазур. – Боже, какие пошлости…

– Совершенно точное определение, – сказал Герберт.

Х-хак! Его идеально вычищенный полуботинок, мелькнув в воздухе с похвальной быстротой, чувствительно угодил Лао по ключице. Мазур оценил удар – для жизни не смертельно, но боль причиняет адскую. Лао невольно отпрянул, стукнувшись затылком о планшир.

Мгновенно опустившись перед ним на корточки, Герберт сгреб китайца за ворот рубашки и процедил с расстановочкой:

– Я сейчас внесу ясность, корсар засранный… Чтобы не путал серьезных людей с местными полицейскими макаками… Если мне не изменяет память, в прошлом году, в связи с совершенно другим делом, вам, любезный господин Лао, уже рассказывал один опытный человек, что есть на земном шаре такая контора, с незамысловатым названием Кей-джи-би, и подробно обрисовал нерадостные перспективы, которые ждут всякого, кто по своей провинциальной тупости вздумает относиться к этой конторе без уважения, не говоря уж о том, чтобы с ней долбаться… К сожалению, должен констатировать, что вы показали себя как раз дремучим провинциалом. Иначе не валялись бы тут, как отловленный деревенскими детишками мангуст…

Их раскачивало все сильнее – классическая килевая качка, осложнявшаяся порой столь же классической бортовой. Проще говоря, корабль так и швыряло. Мазур бросил на море беглый взгляд. Дела заворачивались нешуточные: тучи затянули добрую половину небосклона, темно-зеленая вода тяжело вздымалась длинными волнами, осыпая палубу облаками невесомой влажной пыли …

Мимо них – не по случайности, а по знаку Морского Змея – пронесли буквально в двух шагах очередного жмурика, уже подготовленного к плаванию вертикально вниз, без всяких дурацких всплытий.