Кузьмич хмыкнул, покривил губы:

– А сам ты не докопался? Я же прекрасно помню, как твоя наружка вышла на Кирочку… Данил ничуть не смутился:

– Наружка эта в первую очередь твоя, я ж тут – кондотьер, пусть и на проценте. Насчет Кирочки – извини, служба. Я обязан был думать и о том, что у ее мужика мог забродить ген ревности, чтобы не устроил он на тебя охоту с утюгом наперевес… Хочешь убедительные примеры из анналов секретных служб? По этаким мотивам, случалось, и королей мочили, прежде чем охрана успевала среагировать… Взять хотя бы…

– Ладно, верю. Светлану, конечно, на тех банкетах не заметил бы только гомик. Но я, слава богу, был о ней немного наслышан. Терпеть не могу проходных дворов, куда забредает отлить каждый, кому не лень… Месяца три назад она в «Хуанхэ» пыталась меня снять самым недвусмысленным образом, хотя и весьма светски. Пришлось столь же светски отшить. У тебя на нее что-нибудь есть?

– Сам не знаю, – сказал Данил. – Чувствую определенное неудобство под ложечкой, только-то и всего. Ивлев и после развода к ней захаживал, к тому же кое-кто из здешних конторских кадров с ней накоротко знаком. Если наша «бабуля» будет искать подходы, лучшего канала не найти. Нимфоманка-пофигистка – это широкое поле деятельности для кого угодно…

– Ты, главное, с ней поделикатнее, если возьмешься проверять. Батяня у нее мужик серьезный. Хоть и махнул на нее рукой, но отец есть отец. А дергать его за усы – чревато… Весьма. – Кузьмич посмотрел на него с непонятной ухмылочкой. – А тебя вдобавок видели в обществе ее младшей сестрички. В «жареной птичке».

– Интересно… Кто же это меня видел?

– Зрячие, – ухмыльнулся Кузьмич. – Личная разведка. Смотри, поосторожней. Всех нас в этом возрасте порой тянет на соплюшек, дело вполне житейское, благо и нынешние соплюшки не чета пионерочкам из нашей юности, вгонят тебя в краску быстрее, нежели ты их… Но «берлинский бригадир», я наслышан, востер отрывать яйца и в дочке души не чает. А стукачей в «Птичке» не меряно – любых и всяческих.

– Надо же, а я и не знал… – сказал Данил. – Могу тебе выдать профессиональную тайну – пленки с баварцами как раз она мне и переводила, младшенькая. Девочка работает вполне грамотно – толмачит хорошо, язык за зубами держит, денежка ее устраивает…

– Все равно, кончай. Кто его знает, папашу, от такого он может еще сильнее разъяриться. Под самым его носом частные фирмачи вербанули малышку… Я о нем наслышан, самую малость. Знаешь, к кому надлежит относиться серьезнее всего? К орлам вроде Глаголева. Есть стопроцентные воры и стопроцентные идеалисты. И тех, и других надо попросту держать на расстоянии и не брать в дело. А вот помесь… Те, кто под шумок толканет бесхозный отныне аэродромчик, но в то же время родной землицы не продаст и пяди, – они-то самые опасные и есть. Поскольку – помесь… Ну, тебе-то что объяснять?

Данил грустно усмехнулся, глядя в стол. Если честно, они оба как раз и были той самой помесью… Все правильно. Так он и поимел свой первый вклад в зарубежном банке, когда наша армия уходила из бывших братских заграниц.

Первоклассный военный городок с системой бензоколонок и танкоремонтным заводом являл собой чрезвычайно лакомый кусочек, особенно если купить задешево – благо по документам он проходил, как скопище полуразрушенных халуп. Что пяти ревизорам, Данилу в том числе, следовало удостоверить своими автографами – понятно, за хороший процент, полученный от того, кто приобретал эти лачуги за бесценок, чуть ли даже не по доброте душевной выручая бывших советских братьев.

Разумеется, можно было не подписывать, разыграв несгибаемого честнягу-идиота из тех убогих фильмов об ужасах и всепроникающей коррупции западной жизни, которые с превеликой охотой пекли дюжинами еще не нанюхавшиеся национального самосознания прибалты. Но Данил вовремя понял, обобщая и анализируя: все решено заранее, на уровне, исключающем всякие разоблачения, постановлено, что движимое и недвижимое будет загнано по-тихому. До иных высоких кабинетов он попросту не добрался бы – да и в тех кабинетах то ли не могли уже, то ли неспособны были хоть что-то изменить, а в некоторых и вообще восседали новые фигуры, вынырнувшие неизвестно откуда и неизвестно зачем. Ситуация, когда решительно всем решительно на все наплевать, хуже любого заговора… «Старшие братья» уходили навсегда, а новым хозяевам купленных по дешевке богатств тем более не было никакого интереса выслушивать излияния честных идиотов, очень уж хозяева вдобавок ко всему торопились после долгой разлуки вновь слиться в экстазе с «общеевропейским домом». Купля-продажа зарубежного войскового добра, словно оглаженная и смазанная машина, бесшумно и могуче заработала с таким размахом, столь буднично и просто, что у правдоискателей не было и одного шанса из миллиона.

Самое смешное, оно же и самое печальное, заключалось в том, что никто и пальцем бы его не тронул – ни снайперские винтовки от лучших фирм, ни выныривающие из-за поворота на бешеной скорости асфальтовые катки. Таковы уж были размах в сочетании с будничностью. Любой правдоискатель стал бы кем-то вроде одинокого шизика-вегетарианца, примостившегося с плакатиком на груди у ворот огромного мясокомбината. В конце концов он плюнул и подписал. А потом вдруг обнаружилось, что у него есть счет, и на счету почивают десять тысяч долларов.

Вот так он и потерял невинность. Кто без греха, пусть первый бросит в него камень…

Самое пикантное, что и босс Кузьмич являл собою, если вдуматься, ту же помесь – атамана Кудеяра с Генри Фордом. Так уже не единожды случалось в истории. Одни и те же люди пиратствовали на всех морях, а на берегу покровительствовали наукам и искусствам…

– Ладно, – сказал Данил. – Не буду я с ней больше играть. Хоть и жалко – неплохо работала, право. А вот поговорить еще раз поневоле придется. Мне дали наводку, что она в последнее время общалась с Ивлевым, обязательно нужно расспросить.

– Ну, коли так… Тогда хоть разыграй случайную встречу, что ли, не мне тебя учить…

Данил внимательно посмотрел на него:

– Глаголев что, пробовал тебя как-то достать?

– С чего ты взял? Мы, слава богу, вне его интересов.

– Их интересы – понятие растяжимое, как презерватив, – сказал Данил. – У нас же свобода, а посему каждый занимается, чем хочет, благо партия больше не надзирает… Между прочим, я спрашивал вполне серьезно. После случая с «Барсуком» у меня осталось стойкое впечатление, что означенного Барсука к нам виртуозно подводила государственная спецслужба, и это не ГБ и не менты.

– А доказательства?

– Вот потому-то, что здесь определенно попахивало серьезной государственной спецслужбой, я и не мог устроить ему рандеву с паяльником, – сказал Данил. – Какие тут доказательства? Голое чутье.

– Чутье… – поморщился Кузьмин. – У меня тоже иногда появляется в последнее время неудобство под ложечкой, как ты изволишь выражаться. Но к этому бы еще и фактов…

Данил, заложив руки за спину, подошел к окну и уставился вниз, на стоянку, обнесенную изящной металлической решеткой.

Стены в купеческом особняке, как положено было по тогдашним стандартам, клали толщиной чуть не в метр. И подоконники, понятно, оказались соответствующей ширины. Что позволило без труда вмонтировать меж двойными рамами динамики защитной системы, ставившей неодолимую преграду для посторонних слухачей, вооруженных последними достижениями науки и техники. Лазерный луч, по вибрации стекол расшифровывавший любые разговоры внутри, натыкался на невидимую броню из хаоса акустических колебаний. Да и место для особняка Булдыгин в свое время выбрал, словно бы заранее предчувствуя, что когда-нибудь появятся лазерные микрофоны и снайперы – любую подозрительную машину изнутри заметят моментально, а окрестные здания достаточно далеко, не зря КГБ в свое время именно тут и обосновалось. Странно, что домом так никогда и не заинтересовался обком…

Если у вас будет свободное время, приглядитесь как-нибудь к зданиям бывших обкомов и крайкомов – с точки зрения террориста, собравшегося пальнуть прицельно по окну из винтовки или гранатомета. И убедитесь, что шансов у вас изначально не было бы: здания окружены либо широким пустым пространством, либо всевозможными конторами и прочими присутственными местами, по чьим коридорам вам ни за что не удастся шастать со снайперской винтовкой… А если и затесался поблизости жилой дом, то его окна непременно выходят на те кабинеты, где в коммунистические времена обитала лишь сошка мельче мелкого. Умели люди строить…

– Так, – сказал он вдруг. – Интересно. Только этих шизиков нам под дверями не хватало для полного счастья.

– Каких еще шизиков?

– Иди посмотри, – сказал Данил. – Они определенно к нам держат курс.

Кузьмич встал рядом. От ближайшего дома, расположенного метрах в четырехстах, к автостоянке крайне целеустремленно двигалась кучка людей в синих балахонах, расписанных странными, неразличимыми на таком расстоянии золотыми иероглифами. Человек сорок. Кое-кто держал под мышкой свернутые бумажные рулоны. Прохожие поглядывали на них без особого любопытства – давно насмотрелись и притерпелись. – Точно, они, – сказал Данил. – В просторечном обиходе – «шизики с Нептуна» – по сами себя, ясное дело, именуют «Дети Галактики». Связь они с Нептуном держат, понимаешь ли. Беспроволочную и постоянную.

– Да знаю, – кивнул Кузьмич. – С год назад, когда их вышибали из ДК, приходили и просили денег. Я их, конечно, послал – не верится что-то в беспроволочную связь с Нептуном. Они тогда же обещали то ли шарахнуть астра-лом, то ли уронить на контору летающую тарелочку. Год прошел, астралом не шарахнуло, я о них и думать забыл. Камардин, правда, жаловался – дочка с ними связалась…

– Денег им, похоже, кто-то все-таки дал, – сказал Данил. – Видишь, как упакованы по галактической фирме? Такая униформа денег требует… И брошюрки они печатают в подозрительном количестве. И помещение сняли. Ладно, я пошел инструктировать охрану.

– Думаешь?

– Погляди, как они целеустремленно маршируют. Как по компасу. А если развернуть эти их рулончики, гадом буду, получатся плакаты. Положительно, устроят они нам сейчас несанкционированный митинг…

– Черт знает что, – сказал Кузьмич. – Без них не было печали. Позвони-ка в отделение. Данил ухмыльнулся:

– Да ну, глупости. На такой вот случай у меня давно кое-что припасено. Прекрасная оказия для тренировки. Понаблюдай, редкостное будет зрелище…

Он спустился на первый этаж. Там все трос охранников уже пялились на мониторы. Бумажные рулоны и в самом деле оказались плакатами. Весьма интересными плакатами, надо сказать.

«Вселенная покарает наркобарона!», «Долой Белую Смерть!», «Интеркрант» = Медельпн", «Лалетпи = героин».

И тому подобное. Контактеры в синих балахонах выстроились полукругом у парадной двери, размахивая плакатами и что-то вопя. Попадались и вполне осмысленные лица, но большинство нежданных гостей были совершенно пустоглазыми, со стянутыми физиономиями завсегдатаев больнички на Королева или демократических митингов первых лет угара перестройки.

– Так… – сказал Данил зло. – А предводительницы ихней я не вижу что-то, чему не удивлен…

За его спиной возник Слава Зарубин, комендант здания. Данил бросил ему через плечо:

– Иди объяви по трансляции: полное спокойствие, контора работает в прежнем темпе. Сейчас будем гасить…

Один из охранников потянул из стола американскую полицейскую дубинку с горизонтальной ручкой.

– Фи, друг мой, – сказал Данил с ухмылкой. – Перед вами не нахальные беспредельники, а люди, проникнутые идеей. С ними нужно деликатнее… Надевайте-ка респираторы, берите желтые баллончики – и вперед.

Он вышел на крыльцо следом за ними, но респиратор затягивать ремешками не стал – просто прижал его левой рукой ко рту и носу. Стоял, подбоченясь свободной рукой, озирал придурков в синих балахонах с причудливыми золотыми вензелями, иероглифами и узорами, среди коих выделялся величиной астрономический знак Нептуна.

Увидев выскочивших охранников, передние подались было назад, но тут же к первой шеренге протолкался какой-то тип с лицом не в пример более интеллектуальным, кого-то похлопал по плечу, кому-то пошептал в ухо, и первым завопил, воздев руки:

– Долой отравителей планеты!

Ободренные подручные придвинулись к крыльцу.

– Коля, позаботься, чтобы этот тип получил персонально, – тихо сказал Данил сквозь зубы. – Поехали!

Охранники слетели с крыльца, выставили руки с большими, ярко-желтыми баллонами. Зашипели туманные струи газа, расплываясь клубами, становясь невидимыми. Контактеры шарахнулись, охваченные вполне понятным замешательством – они ожидали рези в глазах и боли в горле, но ничего подобного не было, только, как чисто теоретически знал Данил, ощущался сильный запах, словно бы подгнивших бананов.

А через пару секунд сработало. Зрелище предстало незаурядное – сначала каждый понимал вдруг, что с ним происходит, потом соображал, что то же самое происходит и с другими, но это его никак не могло ни ободрить, ни утешить…

Американский полицейский газ «Джей-флоп» – вещь для здоровья совершенно безопасная. И даже помогает страдающим запорами. Достаточно вдохнуть совсем немного – и человек делает в штаны еще почище, чем младенец в пеленки…

Несмотря на все сегодняшние заботы, Данил решительно не мог удержаться от смеха, глядя, как позорнейшим образом улепетывают придурки в синих балахонах – нараскорячку, расставив ноги, словно моряки во время жесточайшего шторма. Немногочисленные посторонние зеваки, успевшие собраться поодаль, вовремя оценили опасность, точнее, заблаговременно унюхали, в чем тут подвох, унюхали в прямом смысле слова – и потому шустро прыснули во все стороны, прежде чем газ успел добраться до них. Вокруг здания вновь воцарились покой и благолепие, только кое-где валялись кустарно намалеванные плакаты и красовались благоухающие пятна, служившие хорошей рекламой непревзойденной американской химии. Нет, в самом деле – здесь янкесы нас вновь опередили, действие их газа длится не более четверти часа, а вот в случае применения торопливо состряпанного отечественного аналога из человека еще пару недель течет, как из неисправного крана в ванной…

– Отбой, – сказал Данил, не отнимая от лица респиратора, и оттого голос звучал глухо-зловеще. – Плакатики соберите и выкиньте в урну. Живенько дворника, пусть подключит шланг и смоет все это амбре. Дерьмо, я имею в виду, – оглядел ближние и дальние подступы. – Ну вот, инцидент исчерпан. Шевелитесь, орлы, не ровен час, подъедет какой-нибудь честный бизнесмен, да в эти астральные следы и наступит…

Он вошел в вестибюль и прямиком подошел к третьему охраннику, оставшемуся во время схватки на боевом посту:

– Записал все это зрелище для потомства?

– Конечно. Согласно вашей инструкции.

– Хвалю, – сказал Данил. – Перепишешь этот кусочек на отдельную кассету, отдашь на третий.

Следовало немедленно заняться и «Детками Галактики». Никакими совпадениями и не пахло. Даже если Раечкины шизики узнали о байкальском героине из сегодняшних газет, что-то подозрительно быстро они собрались в рабочий день понедельник, успели переодеться в галактическую униформу, намалевать плакаты… Кто-то непременно должен был их «подогреть». Что ж, появился еще один след, довольно четко пропечатанный…