Александр БУШКОВ
      ЗВЕЗДА НА ВОЛНАХ (ПИРАНЬЯ - 8?)
      РОМАН
      Будем вешать и прощать, и плевать на историю.
      А. ГРИБОЕДОВ (из малоизвестных писем)
      Часть первая
      ДВОЕЖЕНЕЦ ПОНЕВОЛЕ
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      НЕСУЩЕСТВУЮЩИЕ СТРАННИКИ
      Ноябрь был как ноябрь, ничего особенного, в общем - жаркое солнце на ярко-синем небосклоне, влажная жара, если конкретнее, градусов двадцать девять по Цельсию, выше нуля, естественно, невероятно буйная и яркая зелень с обеих сторон, прямо-таки вибрировавшая от щебетанья тысяч непуганых горлиц и непонятно чьих пронзительных криков, то ли других птиц, неизвестных по именам, то ли местных, столь же непуганых зверюшек. Одним словом, ноябрь как ноябрь. Такие уж в этих местах которую тысячу лет стали ноябри - зеленые, жаркие, влажные. Правда, по местным экзотическим календарям, точного числа коих никто из плывущих не знал, не было вокруг никакого такого "ноября", европейской выдумки, а имело место нечто звавшееся совершенно иначе и уж никоим образом не связанное ни с зимой, ни с поздней осенью. Здесь вообще не было такого понятия: "зима".
      Но они-то, они нагрянули сюда из ноября. О чем, понятно, не собирались ставить в известность кого бы то ни было - как и о самом своем присутствии. Они здесь плыли, неспешно и целеустремленно, но их словно бы и не было на широкой медленной реке с грязно-желтой водой, по которой несло всякий мусор. Такая уж им выпала планида - сплошь и рядом считалось, что там, где они в данный момент есть, их и в помине нет. С юридической точки зрения. Ни документами, ни визами они не озабочивались, наоборот. Такай работа. Быть людьми, которых нет. А если обнаружится, что они есть, это, смотря по обстоятельствам, быть может, и не провал, но прокол серьезнейший...
      Надувные "Зодиаки" цвета хаки (надо заметить, излюбленное плавсредство людей специфических профессий) шли на водометных движках, практически не производивших шума. Никто их пока что не засек, ни единого гомо сапиенса не обнаружилось в пределах видимости, и это было хорошо. Места здешние - глухие и совершенно не заселенные, однако бесхозных местечек на нашей планете практически не осталось, а потому и эта глушь пребывала под четкой юрисдикцией одного из приморских государств. На что, правда, по большому счету было начхать не только тем, кто плыл сейчас вверх по реке на двух "Зодиаках", но и превеликому множеству народа разнообразнейших наций и рас. Самые разные субъекты шатались тут как при дневном свете, так и под романтическим сиянием звезд - пираты, контрабандисты, браконьеры (а также лица, совмещавшие все три древнейших профессии), нелегальные иммигранты, стремившиеся в более сытые и цивилизованные места, шпионы и контрразведчики, искатели кладов, чокнутые натуралисты, а также представители всевозможнейших "сил сопротивления" и национальных фронтов - от мелкой шпаны, трезво оценивавшей свои силы и потому стремившейся всего лишь сепаратистски оттяпать кусочек территории от какой-нибудь державы, до людей посерьезнее, которые на мелочи не разменивались и претендовали на власть в целой державе. Естественно, здесь же то и дело появлялись представители закона и порядка, охотившиеся за всеми вышеперечисленными категориями путников, кроме разве что чокнутых натуралистов (у последних, как правило, документы бывали в порядке, ибо что с чокнутых возьмешь?), да вдобавок далекое начальство в приливе служебного рвения выгоняло погранцов на очередное патрулирование, чтобы не портилась отчетность.
      Вот и получалось, что места здешние, с одной стороны, на всех картах значились необитаемыми, но в то же время представляли собою этакий оживленный тракт. А это, как легко догадаться, создавало дополнительные трудности для тех, в моторках...
      Они плыли, реальные, но несуществующие. Понять, кто они такие, было решительно невозможно. "Зодиаки" не примета, их могли использовать под любыми широтами. Камуфляж на них был британский, тропического исполнения. Рация на головной лодке - бельгийского производства по джаповской лицензии. Автоматы западногерманские "пятьдесят третьи" (и вдобавок парочка "Калашей" китайского производства и американские "Гаранды"). Пулемет опять-таки штатовский, добрый старый М60, которых после драпа янкесов из Вьетнама можно было прикупить задешево в любом портовом городе хоть сотню. Прочая мелочевка, от гранат до фляг, опять-таки была собрана со всего света - и ни единый предмет вооружения и экипировки не имел отношения к родному Отечеству. Полная анонимность, одним словом. Не так уж и плохо для тысяча девятьсот восемьдесят первого года от рождества Христова, в котором еще не изобрели аппаратуры для чтения мыслей...
      Они плыли вверх по реке. Не отрывался от наушников погруженный в нирвану радист, бдительно держал руки на своей бандуре пулеметчик, да и остальные готовы были в любую секунду по приказу командира, а то и по обстоятельствам огрызнуться огнем на триста шестьдесят градусов. Или уйти на полной скорости. Всевозможные нелегалы беспокоили меньше всего - они в любой момент могли получить по рогам так, что мало не покажется, и при этом ни за что не побежали бы жаловаться в полицию.
      Гораздо хуже обстояло с теми, кто представлял государство. У погранцов и полицейских патрулей есть идиотская привычка, повстречав таких вот странников, интересоваться документами и наличием виз, что путников решительно не устраивало. Нечего было предъявлять. Да и трудненько было бы объяснить, за каким чертом понесло сюда, совершенно неофициально, советский военно-морской спецназ - в далекую экзотическую страну, где единственным официальным представителем доблестных Вооруженных сил Советского Союза является военный атташе (он же ввиду небольшого штата посольства - атташе воздушный и военно-морской). Даже заикнуться невозможно, кто ты таков есть. А потому, как уже говорилось, ты считаешься совершенно несуществующим. Отсюда проистекает очень и очень многое...
      Безнаказанно и многоголосо надрывались пичуги, там и сям перепархивавшие в ярко-зеленой листве, и это было прекрасно - именно такое поведение птиц свидетельствует, что в джунглях по обоим берегам пока что нет засады. Конечно, люди весьма опытные могут обустроиться в засаде так, что и самый паршивый паучок не встревожится, но таким умельцам вроде бы неоткуда здесь взяться. Слишком невероятное стечение обстоятельств понадобилось бы, чтобы информация о рейде просочилась к кому-то могучему и умелому...
      Бросив беглый взгляд на переднюю лодку, Мазур переменил позу, переложил автомат на левое колено, покосился на своих. Его тройка выглядела, как и следовало ожидать, - напряженно-привычные позы, готовность номер один, бесстрастные физиономии. Дурная экзотика вокруг была не более чем очередной декорацией, а потому никого и не занимала всерьез. Старина Самарин, видывавший виды, тоже выглядел спокойным и собранным.
      А вот косоглазый пожилой типчик, определенно малаец, прихваченный с собой по неким высшим соображениям начальства, явно нервничал. Не сиделось ему идиллически в лодочке, то ерзал, то вертел головой по сторонам, как будто надеялся усмотреть что-то невероятно интересное.
      Мазур, подумав, вперил в него суровый взгляд из-под нахмуренных бровей, и малаец на какое-то время унялся. Втянул голову в плечи, замер истуканчиком. Хрен его знает, зачем он понадобился на месте акции. Мазур давно уже отучился ломать голову над подобными непонятными деталями. Ему вполне хватало полученного приказа - присматривать за косоглазым бдительно, но по шее не бить без особой необходимости, обращаться вежливо. Значит, будем свято выполнять полученный приказ... Благо это самый простой приказ из тех, что имеются касаемо прогулки...
      До первой лодки было не более десяти метров, и Мазур отчетливо рассмотрел, как радист, моментально встрепенувшись, подал Морскому Змею какой-то условный знак. Что, впрочем, не повлекло за собой никаких действий командира - он попросту принял это к сведению, и все. "Зодиаки" двигались дальше по спокойной грязно-желтой воде, оставляя за собой неизбежный кильватерный след.
      Кому-то это может и показаться странным. Но Мазур ощущал чуть ли не ленивое, вяловатое спокойствие. Тревожиться и вообще допускать в душу эмоции следовало только в случае, если что-то вдруг пойдет наперекосяк, если, скажем, задание окажется под угрозой, если на горизонте замаячит проигрыш, - вот тогда перед глазами поневоле встанет физиономия далекого начальства, а в ушах зазвучит адмиральский рык и станет ужасно неуютно. А пока... Курортная поездочка, знаете ли...
      Он мгновенно подобрался - Морской Змей поднял правую руку, покачал ладонью вправо.
      Передняя лодка моментально повернула в указанную сторону, к берегу. Мазур обернулся, показал глазами Скомороху: мол, правь следом...
      Зелено-глянцевая стена джунглей быстро приближалась, пока не заслонила весь окружающий мир. Волной накатили влажно-чужие запахи, птицы, треща крыльями, разлетелись в стороны. Ухватившись за скользкую ветку, Мазур несколько секунд прислушивался и присматривался, потом подал знак.
      Артемон и Папа-Кукареку в единый миг перемахнули на берег, заняли позицию за деревьями, прикрывая высадку десанта. Именно так, а вы как думали? Строго говоря, любая высадка военно-морских сил на берег, независимо от количества означенных сил, является десантной операцией. Особенно в условиях, когда доблестные витязи высаживаются на чужой берег отнюдь не за тем, чтобы утирать носы и раздавать цукерки, а вокруг шляется разнообразнейшая босота, от погранцов до борцов за независимость Восточной Пиндузии от Западной Медузии...
      Обошлось. Не случилось на месте высадки никакого комитета по торжественной встрече, готового устроить салют из всех стволов, и, что характерно, на поражение... Один за другим они перемахнули на берег, бесшумно и сноровисто. Клятый малаец, как Мазур пессимистически и предвидел, испортил-таки безукоризненную картину бравой высадки десанта - поскользнулся на осклизлом поваленном дереве и едва не улетел в воду задницей вперед, но не случайно случившийся рядом Лаврик проворно сцапал его за ворот камуфляжки и могучим толчком, без всяких церемоний, зашвырнул в чащобу. Видно было, что Самарин с превеликим удовольствием сопроводил бы это смачным выражением, но им настрого запретили в присутствии малайца изъяснять на языке родных осин, а матерки на любом другом земном наречии не имели той прелести и смака...
      Выстроившись в боевой порядок, они двинулись чащобой - под верещанье зверьков и птичьи трели, практически бесшумно. Если не считать слабого звена, опять-таки портившего картину. Малаец, как ни старался идти бесшумно, то и дело спотыкался, запинался, шумел высокими ботинками. Вскоре Мазур твердо уверился, что субъект этот - патентованный горожанин и по пересеченной местности ходить не умеет абсолютно, как ни лезет вон из кожи. Ничего, могли и приказать тащить его на закорках. И тащили бы, как миленькие, куда денешься...
      Фигура в камуфляже, с размалеванным темными полосами лицом возникла у них на пути совершенно бесшумно, появившись из-за дерева, как чертик из коробочки, - довольно медленно, впрочем, так, чтобы по ней, по фигуре этой, не пальнули ненароком. Личность была насквозь знакомая, своя в доску, дослужившаяся уже до прозвища, равно как и до старшего лейтенанта.
      Без малейшей заминки - все было обговорено заранее - группа перестроилась в другой порядок. Две тройки так и остались на месте вместе с малайцем, а Морской Змей с Мазуром и Лавриком отошли вслед за Князем метров на двадцать в сторону, так что оставшиеся их уже не слышали и не видели.
      - Ну и? - тихонько поинтересовался Морской Змей.
      - Они, точно, там, - сказал Князь. - Судно подошло около одиннадцати. Нечто похожее на склад: добыча, горючка... Одним словом, этакая промежуточная хаза. Шестеро на "коробке", двое на берегу.
      - И только-то? - хмыкнул Лаврик. - Ну, это семечки... Наш там имеется?
      - Ага. Хватило времени рассмотреть и опознать, хоть и трудненько этих диких обезьян опознавать, скажу я вам... Они явно настроились на долгую стоянку... Пришвартовали судно по всем правилам, торчат на берегу... Часового все же выставили, одного. Остальные свои мушкеты побросали, под рукой не держат. Очень похоже, чувствуют себя, как у Христа за пазухой. Никаких сюрпризов не ждут. Моя тройка на позициях, всё чин-чинарем...
      - Радио?
      - Антенна есть. Судя по ней, передатчик маломощный. Для местной, так сказать, связи...
      - Ясно, - сказал Морской Змей с некоторой задумчивостью, не продлившейся особенно долго. - Ну, тогда и нет смысла прохлаждаться, коли все ясно... Пошли?
      - Только, мужики, я вас умоляю... - сказал Лаврик чуть ли не с мольбою. Вы мне его не попортите, иначе со всех семь шкур спустят. Начальство на ушах стояло...
      - Я знаю, - спокойно ответил Морской Змей.
      А больше ничего не было сказано - к чему, если расклад пока что ложился так, как и было задумано, согласно первоначальным расчетам? Все будущие действия - с вариантами и возможными осложнениями - теоретически отрабатывали без малого сутки, в полном соответствии с заветами великого полководца каждый знал свой маневр, каковое знание опять-таки было сто раз проверено каверзными вопросами вразбивку, общим обсуждением, прикидкой на плане местности. Фотографию субъекта, кого единственным следовало взять в плен целехоньким, изучали до рези с глазах, сравнивая с портретами таких же косоглазых, вновь и вновь выслушивая характерные приметы, описание вазомоторики, пластики, вовсе уж мелких отличительных черт вроде манеры держать руки на поясе с кобурой и курить...
      Вернувшись к остальным, Морской Змей отдал краткое распоряжение, состоявшее из одного-единственного слова:
      - Вперед...
      Что, конечно же, было в полном соответствии с инструкциями произнесено по-английски.
      Волчьей цепочкой они двинулись по азимуту, пустив вперед разведку. Малайца держали в арьергарде, под присмотром Лаврика. Шли минут двадцать - а потом из-за дерева вновь возникла фигура, но уже другая, ба, какая встреча, доподлинный Винни-Пух, ваше благородие...
      Здесь уже не рисковали говорить даже шепотом - сквозь джунгли проглянула та самая река, широкая, медленная и мутная. Скупой обмен отработанными жестами - и три тройки, разделившись, канули в чащобу по трем направлениям. Москиты кружили над головами и спинами, зудя еще почище отечественного гнуса, но засекреченный репеллент отлично действовал, и кровопивцы так и не рискнули отпробовать советского гемоглобина. Вот только для здешних змеюк, из которых ядовитой была каждая вторая, не считая каждой первой, пока что не придумали надежного пугала даже засекреченные научные умы, и приходилось зорко косить под ноги, чтобы не притоптать ненароком хвост экзотической рептилии.
      Одно хорошо: малаец остался под чуткой опекой Лаврика в глубоком тылу, и тройка Мазура, избавившись от этого балласта, вновь обрела призрачную легкость и бесшумность перемещений. Они скользили меж стволов, как духи - а там и увидели цель.
      Заливчик был небольшой, но, надо полагать, глубокий, иначе в него не зашло бы небольшое суденышко, стремительными обводами больше всего напоминавшее быстроходный катер, несомненно военный в прошлой жизни. Овальная надстройка, антенна, чистота и порядок на небольшой палубе...
      Больше всего внимания Мазур уделил некоему сооружению на баке. Оно никоим образом не походило на стандартные турели для пулемета или малокалиберной "автоматки", но при вдумчивом наблюдении не осталось сомнений: эта штука, изделие неведомых умельцев, для того здесь и присобачена, чтобы при нужде быстренько установить на нее что-нибудь убойно стреляющее. А потом, сняв таковое, при осмотре выдать эту самоделку за что-нибудь вроде рыбацкой лебедки - мало ли на какие ухищрения способны местные ловцы креветок, у коих нет денег на фабричное оборудование? Ну да, если мысленно вообразить там дуру, сразу соображаешь, что ствол легко будет перемещать и в горизонтальной, и в вертикальной плоскости - скоба, ага, и вон те "барашки". Умельцы, бля, кулибины...
      Строеньице при всем своем опыте он заметил далеко не сразу - оно было надежно укрыто от глаз маскировочной сеткой отнюдь не кустарной выработки, мастерски вписанной в окружающую девственную природу. Стены и крыша из рифленого железа, кропотливо раскрашенного опять-таки в маскировочные цвета. Все продумано. С реки этой халабуды ни за что не усмотришь, да и на суше нужно знать заранее, что именно хочешь разглядеть. В самом деле, удобный промежуточный пункт - чтобы хранить там горючку, запчасти, еще какие-нибудь мелочи, необходимые в рутинной пиратской работе.
      Вот именно. Пираты. Именно так они, болезные, и выглядят в наши дни. Никаких живописных одеяний, ярких попугаев, орущих про пиастры, никакого вам классического "Веселого Роджера". На берегу, вольготно развалившись, покуривая и лениво беседуя, расположились семеро субъектов, одетых обыкновенно, буднично, невзрачно. Правда, на поясах у них имеют место быть пистолетные кобуры и ножны со здешними тесаками, малайскими крисами, но и это опять-таки лишено малейшего налета экзотики, даже обидно чуточку...
      Папа-Кукареку тронул Мазура за плечо и показал вверх. Мазур, всмотревшись, кивнул. Ага, вот он где. В кроне самого толстого дерева сооружен неприметный помост, и там поместился восьмой. Что ж, грамотно. Со своего насеста часовой видит на пару километров окрест, любое суденышко на реке заметит издали, еще до того, как послышится шум движка...
      Так... Вон тот определенно филиппинец. И те двое тоже. Один малаец, один юатак... этот, похоже, синегал, право слово... а вот и тот, коего следует брать целехоньким, пусть даже он, сука такая, станет садить в тебя из танка. Китаец. Китаец, точно. И старший здесь именно он, никаких сомнений, - все их поведение о том свидетельствует. Ишь, как губу оттопырил, этакий Наполеон из Козодрищенска...
      Мазур несколькими заранее обговоренными жестами выделил главную цель. Ему столь же безмолвно ответили, что поняли на все сто. Тишина стояла одуряющая, палило солнце, те, на берегу, ни о чем не подозревали...
      Пора было работать.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      ПОДАВАЙ ХАПАНОЕ!
      Папа-Кукареку, бесшумно перевернувшись на спину, вытянул руки, держа обеими револьвер с глушителем, секунды через две, мысленно внеся последние поправки, аккуратно потянул спуск. Негромко щелкнуло, словно сломали сухую ветку, и наверху раздался отчаянный треск уже настоящих веток, - это часовой полетел с помоста, как куль, не издав ни малейшего звука, поскольку был уже к этому решительно неспособен по причине скоропостижной кончины.
      Те, на берегу, даже не успели вскинуться: прежде чем смогли осознать происходящее и отреагировать, из джунглей сухо захлопали одиночные выстрелы, почти слившиеся в единый хлопок, словно резко и коротко провели палкой по забору.
      Черт его знает, что там творилось в голове у китайца, внезапно обнаружившего себя единственным живым среди мертвецов. Пожалуй, мысли его не были особенно уж веселыми и оптимистичными. Его дальнейшие действия моментально обнаружили уже самый неприкрытый злобный пессимизм по отношению к окружающему миру - он рухнул ничком в жесткую буйную мураву, ухитрившись в падении выхватить из кобуры свою никелированную кольтяру, пошевелил стволом по сторонам.
      И никаких подходящих целей, разумеется, не усмотрел. Лишь стена джунглей и многозначительная тишина...
      Возле накрытого маскировочной сетью строеньица так и не случилось ни малейшего шевеления - значит, на складе никого не было, а если бы кто-то и был, тройка Князя решила бы эту проблему на счет "один". Зато из кокпита катера ошалевшим мартовским котом вылетел на палубу субъект с автоматической винтовкой наперевес. И тут же получил свое. Щелкнул одиночный выстрел, винтовка полетела на палубу, а ее покойный обладатель головой вперед вывалился за борт. Шумный всплеск - и вновь тишина.
      Китаец ползком переместился метров на пять вправо, в сторону склада. Судя по ориентировке, волчара был битый и успел, должно быть, за пару минут сделать нехитрые умозаключения: уж если нападавшие оставили его в живых, одного-единственного, то явно намереваются брать живым...
      Ага! Он все-таки пальнул в джунгли - разок, больше не стал. И отполз в том же направлении.
      Непонятно было, на что он надеется. Возможно, он и не питал никаких надежд, просто не хотел в такой вот ситуации лежать, как рождественская индейка на блюде. Однако с неопределенностью пора было кончать, и раздался двойной свист Морского Змея.
      Джунгли ожили. Короткие очереди из десятка стволов взметнули траву и землю, замкнув китайца в кольцо, а для придания ситуации пикантности из джунглей вылетела граната с невыдернутой чекой, шлепнулась сантиметрах в пятнадцати от черноволосой, коротко остриженной, редеющей шевелюры. И тут же послышался громкий, уверенный голос Морского Змея:
      - Встать! Оружие бросить! Руки вверх! Следующая граната обязательно взорвется...
      Прошло не менее минуты, прежде чем китаец, все основательно прокачав, понял, что шанса у него нет ни единого. Медленно-медленно от отлепился от земли, выпрямился и, отбросив пистолет, поднял руки. Три человека кинулись к нему с трех сторон, держа под прицелом, сближаясь так, чтобы не зацепить друг друга, если придется стрелять. Лаврик первым достиг добычи, двумя точными ударами сшиб с ног, нацепил на скрученные за спиной запястья заботливо приготовленные наручники и, не теряя времени, поволок в сторону маскировочной сети, где уже стоял Князь со своей тройкой.
      На Князя и оставили все хозяйство. Морской Змей с Мазуром вошли вслед за Лавриком и его добычей в распахнутую дверь склада, увлекая за собой малайца, Лаврика при допросе полагалось подстраховывать, а о сути задания знали только они двое, командир группы и заместитель. Ну и Лаврик, конечно. Что конкретно знал малаец, не стоило гадать - они просто выполняли приказ... Обширное помещение, где могло бы поместиться немало неправедно нажитой добычи, пустовало - только в уголке двумя аккуратными рядками выстроились канистры с дизельным топливом. Дощатый пол был безукоризненно чист и даже, кажется, вымыт, словно это был не пиратский схрон, а кабинет президента республики. Не теряя времени, Лаврик толкнул пленного в угол, заставил присесть на корточки, а сам, придвинув кубическую канистру, уселся гораздо более комфортабельно. Подумав, Морской Змей с Мазуром устроились точно так же. Что до малайца, он остался стоять рядом с Лавриком. Шея у него вмиг оказалась в крупных каплях пота - китаец именно на нем сфокусировал злющий, многообещающий взгляд.
      - Ну что, господин Ма? - непринужденно сказал Лаврик. - Поговорим? Я слышал, вы человек умный, опытный, а значит, адвоката требовать не будете и возмущаться нашим поведением вслух не станете... А? Я думаю, и грозить нам всеми мыслимыми карами не станете?
      - А почему бы и нет? - глядя исподлобья, бросил Ма на довольно хорошем английском.
      - Почему? - поднял бровь Лаврик. - Потому что мы не конкуренты, а представители государства. Понятно, господин Ма? Нас не достать. Мы, простите за хвастовство, вне сферы мести. Что наше положение делает выгодным, а вот ваше... Печальным, я бы сказал. И времени у нас мало, поэтому давайте говорить строго по существу.
      - Давайте. Что вам нужно?
      - Парашют и капсула, - моментально ответил Лаврик. - Точнее, в первую очередь капсула. Парашют нас не особенно интересует.
      Какое-то время Ма разглядывал их вовсе уж сузившимися глазами. Потом усмехнулся:
      - Ага... Сулянжень тунчжи? [Советский товарищ (кит.). (Здесь и далее примеч. авт.)]
      - Интересно, с чего вы взяли? - безмятежно спросил Лаврик.
      - У вас характерное снаряжение, - сказал Ма. - Все, что ни возьми, западного производства. Янки или западноевропейцы как раз поступили бы наоборот, постарались прихватить побольше советских вещей. Это логично?
      - Это очень логично, - сказал Лаврик. - Одно удовольствие с вами беседовать, господин Ма, умный вы человек... Вот только на вашем месте я не особенно полагался бы на былую советско-китайскую дружбу, от которой и головешек не осталось...
      - Я на нее вообще не полагаюсь, - хмыкнул Ма. - Я из Тайбэя, меня эта дружба обошла стороной, сами понимаете...
      - Но это же прекрасно, - сказал Лаврик. - Все было бы гораздо труднее, окажись на вашем месте упертый континентальный житель, воспитанный на красных книжечках великого кормчего. Мы бы долго резали его по кусочкам, а он несгибаемо пел бы "Алеет восток"... С вами проще, а? Вы, господин Ма, не идейный, правильно? Вы всего лишь делаете свой, пусть противозаконный, но все же бизнес, у вас, несомненно, где-то есть хороший счет в банке, и не один, я думаю, у вас где-то непременно есть приличный дом и прочие материальные блага, вам есть что терять вместе с жизнью, зато нет идей, которые в некоторых случаях откровенно мешают... Есть надежда, что мы договоримся.
      - А вам известно, как у нас поступают не только с изменниками, но и с болтунами? - спокойно спросил Ма.
      - Наслышаны, - ответил Лаврик. - Ну, а что делать? По крайней мере, у вас есть некое подобие выбора. Мадам может и не узнать о вашей, гм, словоохотливости, и вы останетесь живы, зато мы-то, мы вас непременно начнем превращать в лапшу по-кантонски, если не найдем общего языка. Я надеюсь, вы не подозреваете нас в излишнем гуманизме? Нет? И правильно делаете. Ну какой может быть гуманизм у диверсантов на государственной службе? Милейший господин Ма, нас послало г о с у д а р с т в о! И мы не имеем права возвратиться без результата. Отсюда автоматически проистекает полнейшая к вам беспощадность, полнейшее пренебрежение вашей драгоценной жизнью и здоровьем...
      - Господа, - сказал китаец почти спокойно. - А почему вы решили, будто я что-то знаю о вашей капсуле?
      Лаврик, не глядя, протянул назад руку, ловко подцепил малайца согнутым пальцем за карман камуфляжной куртки, подтянул поближе и мягко посоветовал:
      - Аланг, дружище, расскажите господину Ма, что вы об этом знаете, и подробнее...
      С первого взгляда было видно, что малаец чувствует себя меж молотом и наковальней. Глаза у него так и бегали. Однако он прожил на этом свете достаточно, чтобы понимать, когда следует выбирать меньшее из двух зол. Он заговорил, почти не промедлив:
      - Мне очень неловко, господин Ма, но ничего тут не поделаешь... Своя рубашка ближе к телу... Я просто не вижу для себя другого выхода, войдите в мое положение...
      - Короче, - распорядился Лаврик. Малаец вздохнул:
      - Господин Ма, когда мы с Чоном сидели в "Веселом драконе", он рассказал, что вы и господин Лао возле Батара наткнулись на эту штуку под парашютом... И взяли ее на борт, увезли с собой... Чон мне подробно описал, как она выглядит, какой формы и цвета... Эти господа меня внимательно выслушали и сказали, что я не вру, что Чон ее правильно описывал... Значит, вы ее и в самом деле забрали... И не смотрите вы на меня так, я вас душевно умоляю, господин Ма, я и сам знаю, как мадам карает болтунов, но эти парни гораздо ближе. По крайней мере, у нас есть шанс...
      - Люблю оптимистов, - проворчал Ма. - Аланг, беда твоя в том, что ты не только в го не умел играть хорошо, но и с европейскими шахматами не мог справиться. Отсюда следует...
      - Господа, - почти мягко прервал Лаврик. - Быть может, отложите ваши дискуссии на более подходящее время? Нам следует торопиться. Эта живописная картина там, снаружи, - он небрежно мотнул головой в сторону двери, компрометирует в равной степени и вас, и нас, милейший господин Ма. Кого бы сюда ни занесло, полицию или ваших друзей, у нас будут сложности, но и вас, господин Ма, они обязательно затронут... Резюмируем. Не я проверял слова присутствующего здесь господина Аланга. Но тем, кто их проверял, я полностью доверяю. Если господин Аланг уверяет, что именно вы с неизвестным мне пока лично господином Лао взяли на борт капсулу, значит, так оно и есть. Следовательно, дискуссиям и версиям нет места. Вопрос стоит во всей своей суровой наготе: будете вы с нами сотрудничать или нам приступить? Времени на раздумье я вам давать не буду, мы не в кинофильме. Вы человек взрослый, опытный, сами должны все понимать... Ну?
      - С вами я ничего обсуждать не буду, - почти без паузы сказал Ма. - Я вам не Аланг, - он с величайшим презрением покосился на съежившегося малайца. - Это он не понимает своего положения... Вы - не главный. Там, откуда вы пришли, несомненно есть настоящий главный, вот с ним я буду говорить. Вы правы, у меня небогатый выбор... Но я и в самом деле кое-что повидал. Как только я все расскажу, я перестану быть вам нужным. И там, на берегу, прибавится еще один труп...
      Лаврик безмятежно спросил:
      - А что, вы так уверены, будто вас непременно оставят в живых там, откуда мы пришли?
      - Совсем не уверен, - моментально ответил Ма. - Но там у меня будет шанс, пусть ничтожный. Здесь же у меня шансов нет вообще. Я не ребенок, уважаемые советские товарищи. И я намерен держаться за свой шанс до последнего. Понятно вам? Я буду говорить только с главным. Можете, конечно, пытать меня прямо здесь, но я вас честно предупреждаю: постараюсь продержаться, насколько удастся. А у вас ведь мало времени... - Он осклабился почти что весело. - Теперь за вами выбор, а?
      - Пожалуй, - столь же спокойно отозвался Лаврик. - Вы только не стройте иллюзий, будто от нас можно сбежать по дороге...
      - О, что вы... - вежливо раскланялся китаец. - Я уже имел печальное удовольствие ознакомиться с вашим стилем работы... Я всего лишь держусь за свой единственный шанс.
      Мазур поневоле чувствовал к нему некоторое уважение - словно охотник, преследующий не какую-нибудь тупую антилопу, а умного и опасного леопарда. Сволочь, пират, бандюга - но даже в столь нелегком положении грамотно использует шанс... Это вам не Аланг, так ничего и не сообразивший...
      - Ну хорошо, - сказал Лаврик, для приличия прикинувшись, будто раздумывал какое-то время, еще раз все взвешивал. - Ведите нашего гостя...
      Повинуясь его недвусмысленному жесту, Морской Змей с Мазуром подхватили китайца под локотки и поволокли к выходу. Они не оборачивались, будучи заранее предупрежденными о том, что сейчас должно было произойти на складе.
      Произошло, как и следовало догадаться, бесшумно. Вслед за ними на свежий воздух вышел один Лаврик - а незадачливый Аланг, мелкая пиратская шестерка, остался внутри. Должно быть, он так и не сообразил, что стал совершенно не нужен никому на этом свете, а в таких случаях...