Стоя в своем номере перед огромным, в рост человека, и явно старинным зеркалом в массивной, темного дерева оправе, Мазур в очередной раз пытался выровнять упрямо съезжавшую набок бабочку. Бабочка отчего-то не поддавалась уговорам. Мазур тихо стервенел. А что прикажете делать? Если в приглашении указан определенный dress-code, то будьте любезны соответствовать.
      Вот и маялся он у зеркала – в белоснежном смокинге с обязательным платочком в нагрудном кармане, и в белоснежной рубашке, подпоясанный белоснежным же кушаком, поправляя в очередной раз непокорную белоснежную бабочку. Весь из себя белый такой и пушистый, короче. Еще раз взглянув на себя в зеркало, Мазур мысленно сплюнул. «Надо было адмиральский мундир с собой взять, и все дела, – мрачно подумал он. – А что? В ранешние времена вполне даже приемлемая форма одежды на всякие разные торжественные мероприятия была, гордились господа офицеры мундиром-то!»
      Сорвав с себя непокорную бабочку, Мазур вернулся в гостиную, открыл дверцу мини-бара. Помедлил секунду, выбрал маленькую, граммов на сто, бутылочку «Реми Мартин». Набулькал в пузатый бокал, вышел на балкон, устроился поудобнее в уютном плетеном кресле.
      «Однако стареете вы, батенька, – думал он, любуясь великолепным видом на море, – раньше, бывало, орлом выглядели на всяческих там раутах и суаре, и костюмчик, даже с чужого плеча, сидел на вас, как родной…»
      Вспомним, к примеру, далекую республику Санта-Кроче, где в гасиенде Куэстра-дель-Камири донья Эстебания выделила ему коммодорский мундир своего какого-то там по счету мужа и где благородные сеньоры и сеньориты танцевали малагуэну… Ведь не ударил же тогда Мазур в грязь лицом, смотрелся в непривычной морской форме очень даже вальяжно! А сейчас даже бабочку толком повязать с первого раза не получается…
      Ну и плевать.
      Он сделал маленький глоток и с наслаждением закурил. Открыл предоставляемую отелем (как выяснилось, бесплатно) газету и принялся лениво перелистывать. Ничего интересного, все как обычно, хоть и газета была не русская, и даже не украинская – издание ВВС. На русском, правда, языке. Времени еще было полно, и Мазур прикрыл глаза, подставив лицо легкому освежающему ветру, пахнущему солью, водорослями, портом – и бог его знает, чем там еще пахнет морской ветер. В своей жизни он такие запахи обонял многократно и в преизрядных количествах под всеми широтами и меридианами. «Хорошо хоть, не порохом пахнет», – мелькнула мысль, но Мазур, тряхнув головой, отогнал ее, затушил сигарету в хрустальной пепельнице, стоявшей на маленьком столике красного дерева с мраморной крышкой (столик был до безобразия антикварного вида), и сделал еще один глоток.
      Собственно говоря, вся мебель в этом номере была антикварная, примерно конца девятнадцатого века, за исключением, разумеется, оборудования ванной и туалетной комнат, где стояла техника века исключительно двадцать первого – ну, это понятно, не было у предков в принципе таких удобств, чего уж там…
      Утром, едва разместившись в отеле, Мазур в полной мере оценил достижения технического прогресса. Принял душ, ради интереса экспериментируя с устрашающим количеством кнопочек на пульте управления (иначе и не скажешь!) душевой кабины. Освежившись, с интересом побродил по номеру. Большая гостиная, в коей наличествует камин, по всему видно – действующий, спальня чуть поменьше, но кровать в ней чудовищных размеров и – ну надо же! – под балдахином (Мазур хмыкнул), ванная и туалетная комнаты, большой балкон с видом на море. Да-с, ребята, неплохо…
      Вообще, идиллия началась с самого раннего утра, когда самолет компании «Дельта» приземлился в одесском аэропорту. Мазур, дождавшись своей очереди, попрощался со стюардессой, вдохнул морской воздух, чувствовавшийся даже здесь, и начал спускаться по трапу. Солнце жарило не по-утреннему, на небе – ни облачка, воздух был влажным и теплый, вдалеке маслянисто блестели сигары самолетных фюзеляжей…
      Возле самого трапа пристроилось несколько весьма нехилых, лоснящихся в утренних лучах намытыми бортами авто – что, естественно, нарушало все правила безопасности, но тем самым автоматически свидетельствовало о весьма нехилом же ранге прилетевших.
      Мазур усмехнулся.
      Видать, какие-то бонзы приперлись бизнес-классом. Ну, это не для нас. Этого мы и в России насмотрелись, удивительного тут нет ничего, в общем-то, – мало ли какого полета москали могли пожаловать в незалежную…
      Когда Мазур в толпе прибывших благополучно спустился по трапу и направил было стопы к ожидающему пассажиров автобусу, над самым его ухом раздалось негромкое: «Кирилл Степанович?»
      Голос был женский, подчеркнуто вежливый, с едва заметным хохляцким акцентом.
      Ага, вот и комитет по торжественной встрече высокого гостя нарисовался…
      Оглянувшись, Мазур узрел черноволосую дивчину лет двадцати пяти, в брючном сером костюмчике и белой открытой блузке. Симпатичную, между прочим. Быстро окинул ее профессиональным взглядом. Безоружна. Если пиджачок что и топорщило, то отнюдь не кобура – пиджак сидел как влитой… Ну, если не считать небольших выпуклостей спереди. Выпуклостей весьма аппетитных, следовало признать. Но все равно он машинально сдвинулся немного левее, совсем чуть-чуть, якобы для того, чтобы солнце не било в глаза, а на самом деле – дабы заработать несколько дополнительных мгновений, если девица решит выхватить откуда-нибудь ствол и начнет разворачиваться в его сторону.
      Хотя – бред, конечно, если поразмыслить. Кто ж начнет пальбу в таком месте… Но вот что любопытно: кем же является эта подружка, если ее пускают на летное поле? Или точнее: кому она служит?..
      – Кирилл Степанович? – повторила она, обнажая белоснежные зубы в дежурной улыбке.