Александр БУШКОВ
      ПИРАНЬЯ
      БРОДЯЧЕЕ СОКРОВИЩЕ
      Анонс
      Группа из шести боевых пловцов, "морских дьяволов", возглавляемая Кириллом Мазуром, заброшена в джунгли маленькой латиноамериканской страны. Их цель американская военная база, а точнее "Джи-эр-двенадцать", новейший самолет электронной разведки, оснащенный уникальной аппаратурой.
      База хорошо охраняется, но для опытных спецназовцев нет преград. Микросхемы похищены, а военная база взорвана - и никаких следов!
      Группа распадается на шесть боевых единиц, каждый боец уносит одну шестую часть добычи, чтобы встретиться в безопасном месте.
      А для Кирилла Мазура приключения только начинаются...
      Жил-был добрый дурачина-простофиля.
      Куда только его черти ни носили!
      Но однажды, как назло,
      повезло
      и в совсем чужое царство занесло...
      Владимир Высоцкий
      Часть первая
      ОЧЕНЬ ОДИНОКИЙ СТРАННИК
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      ТЕ, КТО ХУЖЕ ТАТАРИНА
      Здесь их никто не ждал, и это было прекрасно. Поскольку означало, что у них есть все шансы. Когда их ждали, когда о них знали заранее, это означало провал, крах, собственный непростительный промах, а иногда и предательство, утечку информации из кабинетов, чьи хозяева за подобное, будучи выявлены, расплачиваются исключительно высшей мерой, и никак иначе.
      Когда их не ждали, это означало, что добрая половина дела сделана. Оставалось, как это у них заведено, обрушиться незваными и непрошеными, совершенно нежеланными - причем, что интересно, как бы и не существующими вовсе. Как принято испокон веков в подобных предосудительных забавах, от них в случае чего просто обязаны были категорически отречься и родная страна, и родная армия, и обижаться тут нечего - такая работа. Нет тебя, и все тут. Ты сейчас не человек, а оптический обман чувств...
      Оставалось обрушиться, как снег на голову - хотя эта избитая метафора, пожалуй что, неуместна при данных конкретных обстоятельствах, на севере Южной Америки, совсем неподалеку от экватора, где снегопада не бывало со времен последнего ледникового периода. Скорее уж - как гром с ясного неба.
      От скуки и полнейшего безделья капитан второго ранга Кирилл Мазур, живая иллюстрация к теории относительности - он был, и в тоже время его как бы и не существовало на свете - еще долго перебирал в голове наиболее подходящие метафоры. Все это время он не отнимал от глаз небольшого, но мощного бинокля с великолепной оптикой, специально придуманной для тех, кто стремится подглядывать, сколько душе угодно, оставаясь при этом незамеченным. Никаких бликов на линзах, никаких солнечных зайчиков. Причем западноевропейская фирма-изготовитель, ручаться можно, свято верила, что ее товар используют исключительно мирные охотники-орнитологи и прочие там Паганели.
      Ну, таковы уж условия игры. Ничего отечественного, вплоть до распоследних мелочей. Хотя страна, посреди которой они сейчас пребывали, давно и надежно подмята америкосами, это все же суверенная держава, член ООН, с коей Советский Союз поддерживает нормальные дипломатические отношения, понемногу налаживает торговлю, присылает на гастроли балетные труппы и обменивается профсоюзными делегациями. А потому здесь никак не полагается нелегально пребывать советским боевым пловцам, "морским дьяволам". Ежели что - скандал разгорится по полной...
      Их и не было, а как же. Просто-напросто шестеро мужиков, на вид стандартные европеоиды, с западногерманскими автоматами, итальянскими аквалангами, шведскими базуками, бельгийскими минами, французскими сигаретами и швейцарскими часами. Предметы снаряжения, взятые по отдельности, можно без особых хлопот приобрести в разных концах Европы как легально, так и на черном рынке - как, собственно, и произошло трудами неведомых Мазуру "интендантов".
      Скверно только, что их осталось шестеро. В путь двинулись семеро, но седьмого шесть дней назад достал кайман, чертов здешний житель, кое в чем, приходится признать, превосходивший лучших в мире боевых пловцов - потому что был вовсе уж идеальной машиной для убийства, поставленной на конвейер задолго до появления на планете человека, еще во времена динозавров. Все произошло слишком быстро, чтобы они - даже они - успели что-нибудь сделать. Кайман сидел в засаде. Молниеносный бросок, фонтан брызг, сплюснутый чешуйчатый хвост, на миг взметнувшийся над взбаламученной тинистой водой и бесполезно преследовать, и непонятно даже, в какой стороне исчез с добычей безмозглый хищник, и нет времени дать волю эмоциям и чувствам... Скверно и грустно. Обиднее даже, чем потерять своего в бою. И ничего тут не поделаешь, хоть ты лоб себе разбей...
      Коротко, со злостью, выдохнув, Мазур вновь поднес к глазам бинокль и продолжил наблюдать за успевшим осточертеть зрелищем. Американская военно-воздушная база, за эти четверо суток визуально изученная лучше собственной квартиры, а до того знакомая по спутниковым фотографиям, вольготно и безмятежно располагалась в низине - бетонированные взлетно-посадочные полосы, серебристые емкости с горючим, радарные установки, строения из рифленого железа с плоскими крышами - жилые домики и склады, столовая и штаб, лазарет и чистенькие сортиры. Все это обширное хозяйство аккуратно обнесено столбами с колючей проволокой - как обыкновенными "нитками", так и косматыми мотками "спирали Бруно". Американский размах, конечно. Одной колючки угрохано с десяток миль, да и бетонные столбы они определенно привезли с далекой северной родины, очень уж у столбов аккуратный вид...
      Умеют янкесы обустраиваться под любыми широтами. И порядок поддерживать умеют, этого у них не отнимешь. Мазур самокритично отметил, что отечественный военный аэродром где-нибудь в аналогичной глубинке выглядел бы со стороны отнюдь не так благолепно. Вон там непременно громоздились бы Эверестом ржавые бочки, вон там валялись бы грудами и россыпью ржавые железяки непонятного происхождения, а в тех вон подходящих кустиках отсыпался бы подальше от начальства запойный прапорщик. И уж обязательно - парочка заброшенных грузовиков без колес, хлам и мусор вокруг вонючих контейнеров, лужи солярки. А здесь - ничего похожего. Ровные дорожки, чистенькие, наглухо закрытые мусорные ящики, крылечки-занавесочки, лавочки. Даже несколько цветочных клумб обустроили эти декаденты...
      И лениво обвисший звездно-полосатый штандарт на высоченном дюралевом шесте, тоже чистеньком, словно вымытом с мылом. И шестиствольные пулеметы на вышках - электрические монстры, выплевывавшие по несколько тысяч пуль в минуту (а ничего расположены, грамотно). И несколько легких бронемашин для подвижной обороны периметра при необходимости. И, разумеется, самолеты, самолеты... Аэропланы, ради которых все и затевалось. Точнее, затевалось-то все ради одного-единственного, даже не вооруженного.
      Вот он, чуть левее от наблюдателя, совсем недалеко от безукоризненно параллельных "нитей" колючки (шесть нитей поверху и метровой высоты "спираль Бруно" по земле). Та самая птичка. Красавец, стоит признать, изящный, длиннокрылый, супераэродинамический, высотный. "Джи-эр-двенадцать", новейший самолет электронной разведки, оснащенный аппаратурой, гордо именуемой "техникой двадцать первого века" (хотя до конца двадцатого столетия, согласно хронологии, осталось еще пятнадцать с лишним лет)...
      Уже не в первый раз Мазуру приходило в голову, что чин, отвечавший за безопасность базы, был классическим сухопутчиком. В свое время он поработал на совесть, оборудовав сухопутные подступы к базе емкостными датчиками, сигнальными ракетами, при малейшем прикосновении к тонюсенькой нити взлетавшими в небеса со свистом, рассыпая вороха разноцветных ослепительных искр - и даже полосами противопехотных мин. Что касается подступов водных, чин был не так ретив. Одни только столбы с колючкой и пресловутые "спиральки" - которые незваные гости, в отличие от здешних партизан, умели преодолевать быстро и без малейшего вреда для собственного организма. И все.
      А может, секрет в инерции мышления, подводившей и более хитроумных спецов. Испокон веков здешние партизаны-герильеро были сугубо сухопутной напастью - разве что порой преодолевали водные рубежи на лодках или вплавь. И только. Аквалангов у них не водилось отроду. А потому никому и в голову не пришло, что по каскаду полуозер-полуболот на протекавшей близ базы реке могут прийти боевые пловцы.
      А они взяли да и нагрянули, потратив на этот не самый легкий путь четверо суток, пусть и потеряв при этом одного из семерки от "неизбежных на воде случайностей". И вот уже четыре дня, невидимые миру и никем не обнаруженные, наблюдали за базой, чтобы окончательно увериться: их не ждут.
      Примостившийся рядом Викинг легко коснулся его плеча и, когда Мазур медленно повернул голову, изобразил двумя пальцами ноги идущего человека, скупым жестом указал направление.
      Мазур всмотрелся, понятливо кивнул и принял к сведению. Там, куда указывал Тынис (по причине прибалтийского происхождения носивший кличку Викинг), и в самом деле имело место незаметное неопытному глазу движение бесшумное скольжение неких полос и пятнышек посреди густой зелени, этакое призрачное перемещение смутных контуров.
      Но у них-то взгляд был наметанный...
      Это с наступлением вечера возвращалась на базу очередная тройка рейнджеров из охраны базы. Судя по ухваткам и квалификации - "зеленые береты", неплохо обученные действиям в джунглях. Те еще мальчики. А впрочем, опять-таки ничего из ряда вон выходящего, рутина. Каждый день эти тройки, сменяясь трижды в светлое время, прилежно и скрытно патрулировали окрестные джунгли, надолго устраиваясь в засадах на спускавшихся к озеру склонах, - предосторожность на случай, если в окрестностях все же объявятся впервые за пару последних лет герильеро. На ночь "беретки" в джунглях никогда не оставались а значит, не ждали никого конкретного. Рутинное патрулирование. Разумеется, за эти четыре дня они так ни разу и не засекли незваных визитеров - не те ребята пришли похулиганить...
      Темнота здесь обрушивалась моментально и неожиданно, словно поворачивали выключатель - никаких красиво сгущавшихся сумерек и романтичных закатов. Только что стоял ясный день, и внезапно чащобу заливала тьма, на небе проступали крупные звезды, на смену дневным звукам с некоторым запозданием приходили ночные, а на базе вспыхивало множество фонарей и прожекторов, зажигались вереницы окаймлявших взлетно-посадочные полосы огней, окна светились уютно, мирно, по-домашнему.
      Высоко над джунглями возник шелестящий рев, он креп, приближался, и вскоре, исполинской разлапистой тенью мелькнув над кронами, на полосу приземлился припозднившийся транспортник. Едва он остановился, вокруг тут же началась деловитая, продуманная суета - откинулась задняя аппарель, подкатили грузовики, началась разгрузка, продолжавшаяся, Мазур по въевшейся привычке отметил, ровно пятьдесят четыре минуты.
      Чем дальше, тем сильнее он чувствовал нешуточное раздражение, порою переходившее в приливы злости - оттого, что они четверо суток, обратившись в зрение и слух, торчали в чащобе, как дикие обезьяны из Бразилии, оттого, что подвернулся тупой кайман, с одинаковым усердием нападавший и на лесную свинью, и на отличного парня с другого континента. А в это время те, на базе, жили в свое удовольствие, спали на чистеньких простынках в кондиционированной прохладе, принимали душ, жрали на завтрак фрукты, джем и бифштексы в три пальца толщиной - и окна так уютно светились, и музыка играла, и футбол по телевизору...
      Ничего в этой злости не было плохого, наоборот - такой настрой как раз и придает боевого куража...
      А потом пришел конец и посторонним мыслям и безделью. Морской Змей наконец-то подал знак, которого они ждали четверо суток, и это было словно медный рев боевой трубы, это означало, что началась работы, и ничего уже не изменить, не остановить, не переиграть...
      Ни единого звука. Ни шороха, ни всплеска. Словно шестеро бесплотных призраков скользили меж стволов над грешной землей, сотканные из вещества того же, что и сон - как выражался триста с лишним лет назад бессмертный бард. Бесшумно они спустились к темной и теплой, спокойной воде, бесшумно опустились в нее с головой и, погрузившись не более чем на метр, поплыли к противоположному берегу, привычно колыхая ластами - помесь Ихтиандра и акулы-людоеда...
      Меж береговой кромкой и колючей проволокой было метров тридцать поросшей буйной травой земли - и эту укрытую безмятежным мраком полосу суши они преодолели быстро, столь же бесшумно - духи, а не люди, тесть клочьев тумана. Оставив акваланги и приготовив оружие, залегли возле самого ограждения, так и не обнаружив ни датчиков, ни мин.
      Отчего-то показалось вдруг, что от косматых спиралей, усеянных мириадами острейших лезвий, одуряюще пахнет железом, но это, конечно, чистейшей воды самовнушение. Скупой жест командира - и Граф окунулся в переплетение колючей спирали первым, слово в тяжелую болотную жижу.
      Вскоре затянутая в черный комбинезон фигура была уже на той стороне, залегла в траве, выставив дуло короткого автомата. За первопроходцем тем же манером просочились еще два черных призрака, а там настала и очередь Мазура с его двойкой. Прошло не более минуты - и вся шестерка уже на суверенной территории армии США, готовая огрызнуться метким и беспощадным огнем.
      Стояла тишина, а метрах в ста впереди, на бетонке, замер "Джи-эр-двенадцатый", и возле него лениво прохаживался часовой, не ждавший никаких сюрпризов, не подозревавший, что его смерть пребывает совсем неподалеку в образе бесплотного черного призрака, не знающего жалости.
      Очередной жест командира - и Мазур с Викингом и Страшилой перебежками двинулись вперед. Здесь хватало прожекторов, фонарей и кронштейнов с гирляндами ламп, но нереальной задачей было бы осветить всю базу. Оставалось немало полос и пятен темноты, которую незваные гости использовали мастерски. Все ближе к самолету, ближе, ближе, он вырастает на глазах, нависает над головой, уже прекрасно слышно, как часовой от скуки нудит под нос незнакомую мелодию, последнюю в своей жизни...
      Тихонько щелкнул бесшумный пистолет - и мелодия оборвалась, часовой подломился в коленках, но упасть не успел, и свою автоматическую винтовку не выронил. Две тени, бесшумно вынырнув из-под фюзеляжа, подхватили его и уволокли на другую сторону, в темноту.
      Буквально секунд через тридцать часовой вновь объявился на посту - в камуфляжном комбезе и высоких ботинках, в каске на пластмассовом подшлемнике, с "кольтом-коммандо" наперевес. Почти той же самой походочкой он бродил по прежнему немудрящему маршруту во влажном сумраке. Все в порядке. Ручаться можно, отряд не заметил потери бойца...
      Мазур перевел дух. Теперь можно с уверенностью сказать, что их не поджидает засада, что не полыхнут в лицо прожектора, не лязгнут затворы... Мнимый часовой бродил себе, как кот ученый по златой цепи, а они со Страшилой, не мешкая, кинулись под выпуклое брюхо самолета, к багажному люку, который после двухнедельных тренировок на макете в натуральную величину могли бы нащупать и открыть с завязанными глазами.
      Все их дальнейшие действия измерялись в секундах. Миг - и Мазур, кошкой взлетев на плечи напарника, нажал ручку и распахнул люк. Миг - и он внутри, в грузовом отсеке. Миг - и он, схватив за кисть подпрыгнувшего Страшилу, одним рывком втащил его к себе.
      Они бесшумно поднялись по узкой крутой лесенке и оказались в салоне обширном, во всю длину самолета. Постояли, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Все вокруг приняло четкие очертания. Приборов и пультов здесь было превеликое множество, глаза разбегались. Однако благодаря тем же двум неделям тренировок на макете и тысячекратно повторенным наставлениям инструктора они совершенно точно знали, за чем пришли. Понятия не имели, для чего конкретно предназначены все эти штуки - но от них этого и не требовалось.
      Не прошло и минуты, как Мазур увидел цель их нелегкого и экзотического путешествия - три пульта по правому борту, усыпанные чертовой уймой тумблеров, лампочек, переключателей и кнопок. Три выпуклых экрана в виде вертикальных прямоугольников - они самые, никакой ошибки...
      Бодрости ради, он повторил про себя полюбившуюся цитату: "Что один человек построил, другой завсегда разломать сможет". И, похлопав по плечу Страшилу в знак того, что напарник должен бдительно стоять на шухере, достал кинжал из пришитых над коленом ножен. Вплотную приблизив к боковине пульта крохотный фонарик, осветил рабочее место, присмотрелся к креплениям. Отыскав нужную щель, вставил туда кончик лезвия, примерился, осторожно надавил, потом нажал посильнее.
      Замер на миг - тихий скрежещущий треск показался громовым раскатом. Кровь оглушительно барабанила в виски. В салоне было довольно душно вентиляция отключена, люки задраены. Резкими движениями головы, смахивая затекавшие в глаза струйки пота, Мазур продолжал ковырять кинжалом, выламывая хрупкие крепежи. И вскоре боковина подалась, стала заваливаться в сторону, Мазур, подхватив ее, хозяйственно поставил рядом.
      Посветил фонариком внутрь. Электронная начинка выглядела диковинно и непонятно, но это не имело значения. Главное, он моментально определил, что добыча находится именно там, где ему объясняли, и выглядит именно так, как описывали. Свободной рукой он снял с пояса пластиковый мешок, расправил и положил на кресло, где совсем недавно восседал головастый парень, прекрасно умевший обращаться со всей этой премудростью.
      Ну а Мазур обращался с содержимым по-варварски - правда, бережнейшим образом. Сам себе он напоминал разорявшего улей медведя - благо электронные внутренности и в самом деле крайне походили на пчелиные соты. Сноровисто и быстро он вырезал острейшим ножом из прочных рамок прямоугольные пленки, походившие на целлофан, только потолще. Отхватывал одним движением клинка тонюсенькие проводочки, и в голове у него звучал бесстрастный голос электронщика в штатском: "Главное, не повредить микросхемы. Главное, не повредить пленки".
      Словно картину из рамы вырезал, как тот бандюга из кино... забыл название, ну да черт с ним... Стопа пленок-микросхем росла, пришлось расправить мешок, поднять горловину повыше. Ну вот, кажется, и все. Прилично набралось. Но это только один улей из трех, а его задачей было выпотрошить всю пасеку, до донышка. Мазур перешел к соседнему пульту, с приобретенной уже сноровкой выломал вторую боковину гораздо быстрее и вновь принялся вырезать микросхемы из рамок. "Делиться надо, ребята, приговаривал он про себя, потому что работали только руки, а голова оставалась не при делах. - Христос велел делиться, сказала амеба и разделилась пополам. Делиться надо, вот что. У вас уже есть эти шпионские штучки, а у нас пока что нет, так что извольте делиться. А если что не так - ничего личного, как у вас выражаются. Нам, знаете ли, Родина велела... А ежели нам велят, мы завсегда исполнительные. Честное слово, ничего личного. Кто бы поперся по собственной воле на противоположный конец планеты бултыхаться в болотах, ночевать в джунглях, прикинувшись пеньками, убивать насмерть совершенно незнакомых людей и красть секретнейшие микросхемы с самолета-шпиона? Вот вы бы поперлись? То-то. Но что поделать, Родина велела..."
      Третий пульт. Боковина выщелкнулась еще быстрее, чем предыдущая. Едва слышный скрип синтетики под острейшим клинком, тихий шелест, душная темнота, соленые струйки пота под, глухим черным комбинезоном. И тишина снаружи - а значит, никто и не подозревает, что три остальных черных призрака бесшумно перемещаются по базе, выполняя свою часть работы.
      Ну, вот и все, пожалуй. Пунктуальности ради Мазур посветил внутрь раскуроченного устройства - нет, выскреб улей дочиста, причем в сто раз элегантнее, чем это проделывал бы с сотами медведь...
      - Ноги! - прошептал он.
      Тем же путем они вернулись на бетонку. После душного салона теплынь вокруг показалась сибирским морозом. Пригибаясь, держа в левой руке на отлете драгоценный мешок - битком набитый, пухлый, надежно завязанный Мазур бесшумно перебежал в траву, где и обнаружил Морского Змея с его двойкой. Надо полагать, все в порядке.
      - Уходим, живо!
      Мнимый часовой в три секунды расстался с чужой обмундировкой, положил винтовку в траву - и шестеро в темпе стали отступать к проволоке. Преодолели спирали с той же сноровкой, оказались снаружи, где в траве лежали акваланги и четыре шведских одноразовых гранатомета.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      УМНЫЙ ЧЕЛОВЕК ПРЯЧЕТ ЛИСТ...
      По всем писаным и неписаным правилам после столь успешного завершения операции им полагалось столь же бесшумно и целеустремленно отступать прежним маршрутом. При другом раскладе они так бы и поступили. Но сейчас приказ требовал совершенно другого...
      А потому Страшила извлек ножницы по металлу и принялся проделывать в "спирали Бруно" широкий проход, вполне достаточный, чтобы пролезть человеку. Закончив дело, не убрал кусачки в непромокаемую сумку, а бросил их тут же, в траву, с полнейшим пренебрежением к казенному имуществу. Рядом рассыпал из мятой пачки местные пакостные сигареты и кинул пачку неподалеку - теперь все выглядело так, словно она выпала из кармана по недосмотру. К разбросанным сломанным сигаретам прибавились обрывок газеты в пятнах ружейного масла, обгоревшие спички и несколько окурков.
      После чего Морской Змей достал черную коробочку, выдвинул невысокую трехколенную антенну и, бросив быстрый взгляд на свое немногочисленное воинство, резко придавил большим пальцем кнопку, заранее втянув голову в плечи движением человека, попавшего под резкий порыв проливного дождя.
      Довольно далеко от них, в глубине базы, оглушительно грохнуло, и всем шестерым показалось на миг, что они ослепли - вмиг погасли прожектора и лампы, фонари и огоньки вдоль взлетных полос, все до единого, словно нежданно наступил конец света, упала непроницаемая мгла.
      И тут же посреди мрака с ревом и грохотом взлетел фонтан желто-багрового пламени, а секундой спустя громыхнуло так, словно небо, согласно представлениям древних, было натуральнейшей твердью, и эта твердь вдруг обрушилась на грешную землю, дробясь и рассыпаясь, исполинскими обломками сотрясая все вокруг.
      Это вслед за превращенной в обломки электростанцией взорвалась парочка емкостей с горючим, лишний раз подтвердив репутацию радиоуправляемых итальянских мин. На базе началось светопреставление. Высококачественный авиабензин заполыхал, растекаясь из развороченных баков, над высоченными желтыми языками пламени то и дело взмывали багровые клубы дыма, напоминавшие ядерный взрыв в миниатюре, рев огня долетал даже сюда - и на его фоне замельтешили бегущие фигурки, промчался черный силуэт броневика, простучала парочка пулеметных очередей - неуверенных, панических, абсолютно бесполезных. Отчаянно завопили сирены. Неспешно ползли первые, самые страшные и хаотичные минуты всеобщего переполоха, когда никто ничего не понимает толком, когда еще не отданы первые суматошные приказы, когда кажется, что враг со всех сторон и все абсолютно полетело к чертям... Посочувствовать можно.
      Еще одно нажатие кнопки - и, повинуясь короткому радиоимпульсу, взорвалась мина, заложенная Мазуром в самолете, пришлепнутая магнитной присоской прямо к одному из раскуроченных "ульев". Над головами залегшей шестерки пронеслась волна жаркого воздуха, сквозь темный пролом в борту шпионской птички видно было, как внутри разгорается пламя, с превеликой охотой пожирая пластмассу и синтетику.
      Над бензохранилищем вставало жуткое желто-черно-багровое пламя на полнеба, надрывались сирены, метались броневики и пожарные машины. Вновь зачастили пулеметы, наугад, захлебываясь, трассирующие струи чертили в разных направлениях, но шестиствольные монстры на вышках, разумеется, молчали, из-за отсутствия электричества став совершенно бесполезным.
      Викинг, привычно вскинув на плечо стеклопластиковую трубу одноразового гранатомета, нажал на спуск, и клубок огня с басовитым свистом понесся в глубину базы. В конце концов, реактивный снаряд, повинуясь закону всемирного тяготения, рухнул на бетонку, взорвался посреди аккуратной шеренги истребителей - на фоне геенны огненной, буйствовавшей на месте бензохранилища, вспышка получилась дохленькая, жалкая, но один самолет все же загорелся. А мигом позже примерно в ту же точку влепились еще два снаряда.
      Вот теперь можно было уходить подальше от суеты и паники. Подальше от недавнего благолепного порядка, вмиг обернувшегося хаосом. Они бесшумно погрузились в спокойную воду, озаренную пляшущими повсюду отблесками высокого пламени и проворно двинули к противоположному берегу со всей возможной скоростью.
      Иногда украсть что-то не так уж и трудно - и они блестяще это доказали на собственном примере. Гораздо труднее сделать так, чтобы кражи и не заметили вовсе, иначе кто-то неглупый очень быстро сделает соответствующие выводы и еще, чего доброго, примется клеветать, вражина идеологическая, пусть даже у нею и не будет доказательств, но к чему нам лишняя клевета? То-то... Этот финал позволял одним махом решить несколько задач. Не было никакой кражи, совершенной хваткими тренированными ребятами просто-напросто окрестные партизаны, давным-давно грозившие добраться все же до оплота империализма, сиречь данной базы, свою угрозу в конце концов выполнили. Нагрянули ночной порой, порезали колючку, проникли на базу под покровом мрака, заложили с полдюжины мин, постреляли из гранатометов и, справедливо решив, что достаточно напакостили, злорадно полюбовались делом рук своих и убрались восвояси без малейшего для себя урона.
      Именно к такому выводу придет комиссия, которая, конечно же, вскорости нагрянет сюда для расследования столь вопиющего ЧП. Мы прекрасно знаем, как это бывает, потому что у самих в подобных случаях дело обстоит точно так же. По обе стороны океана это выглядит одинаково: примчатся облеченные властью и полномочиями чины со стаей экспертов и особистов, полетят головы (в переносном смысле, конечно), несколько карьер окажутся бесповоротно сломаны, грянут грозные оргвыводы и, как водится под любыми широтами, выйдет еще несколько детальнейших инструкций об усилении бдительности и недопущении впредь. То самое старательное маханье кулаками после драки, свойственное любой бюрократической структуре независимо от ее идеологической и национальной принадлежности. Накатанная колея.
      Нельзя исключать, конечно, что рано или поздно чья-то светлая головушка со временем все же докопается до истины - но если это и произойдет, то слишком поздно. Они уже будут дома, а драгоценные микросхемы попадут к тем, кто сумеет оценить их по достоинству и сварганить нечто подобное. Цинично выражаясь, чуть ли не обычный промышленный шпионаж, которым балуются все серьезные державы, а все прочее зовется неизбежными издержками...
      ... Рассвет застал их на суше, в самом сердце чащобы, километрах примерно в двадцати пяти от разгромленной базы. К тому времени все водолазное снаряжение с гидрокостюмами вместе, равно как и автоматы, было утоплено на глубокой воде со всей возможной надежностью и обстоятельностью. Тысяча против одного, что захоронку если и найдут, то археологи века двадцать третьего, и то по чистой случайности. Чтобы прочесать окрестные джунгли более-менее тщательно, потребуется парочка пехотных дивизий которые американцы никогда сюда не пришлют, равно как и местное правительство. Конечно, рано или поздно сюда пригонят один-два обученных борьбе с партизанами батальона, вертушек подбросят, проведут рутинные вялые поиски... а может, и нет. Любой специалист сразу скажет, что партизаны не станут дожидаться поблизости от базы, пока их начнут ловить...
      А самое смешное, что здешние инсургенты ничуть не обидятся, когда падкая на сенсации буржуазная пресса припишет именно им налет на базу. Вовсе, даже наоборот. Ручаться можно, они сами с многозначительным видом будут намекать, что устроили все собственными силами - подобная акция кому хочешь добавит авторитета. Хотя дома, в Советском Союзе, здешних герильеро и представляют "мощным повстанческим движением против проамериканского режима, охватившим всю страну", люди информированные, вроде Мазура, прекрасно знают, что на деле все обстоит вовсе не так оптимистично. Партизанское движение тут, нужно признать, дохленькое, особыми успехами не блещет, многолюдством не страдает, повсеместной народной поддержкой, прямо скажем, что-то не пользуется, а если уж совсем откровенно (благо парткомы и цензура остались в другом полушарии), следует уточнить, что означенные партизаны добывают средства к жизни и борьбе главным образом наркоторговлей, а идеологическую базу подвели, чтобы придать себе респектабельность и отмежеваться от прочих кокаиновых баронов, коими Южная Америка богата. Одно дело - толкать кокаин в Штаты, и совсем другое поднимать народ на борьбу с империалистической экспансией. Но подобные уточнения, тут же одернул себя Мазур, следует позволять себе только мысленно и вдали от Родины - поскольку здешние партизаны удостоились целых двух фраз в отчетном докладе на последнем съезде КПСС как очередной пример борьбы южноамериканского пролетариата против вашингтонского империализма, а, следовательно, высочайше поведено считать означенных герильеро бескорыстными борцами за светлые идеалы...
      Ну и черт с ними, если откровенно. Все равно не дождешься от них никакой благодарности за бескорыстную рекламную акцию в их пользу, да и провались означенная благодарность псу под хвост...
      Время все более близилось к полудню - а в том районе, где они шагали вереницей, незаметно было каких бы то ни было признаков облавы. Только однажды в воздухе объявился одинокий чоппер, но он летел далеко, в другом направлении, свободно может оказаться, по другим делам...
      - Стоп, - сказал Морской Змей.
      Они остановились и собрались в кружок - уже не классические подводные диверсанты с иллюстраций к засекреченному учебнику, а самые что ни на есть мирные на вид обыватели, в поношенной слегка цивильной одежонке, за версту выдающей здешнего таежника, вооруженные столь убого, что любой военный человек лопнет от хохота...
      Не было ни прочувствованных прощаний, ни напутствий-инструктажей здесь собрались мальчики хваткие, с немалым жизненным и профессиональным опытом, и не было резона в сотый раз спрашивать их, не подзабыли ли, часом, ценные указания командования и консультантов. Морской Змей попросту сказал, негромко и буднично:
      - Ну что, орлы, разлетелись?