Ну, а когда тому осталось два шага, Мазур неторопливо встал навстречу, вяло поднял руку в знак приветствия и сказал с ленивой интонацией:
      – Вы, я так понимаю, Егор?
      – А вы, я так понимаю, Николай? – произнес тот.
      И выжидательно скосил глаза в сторону Анки – ага, хотел прояснить ее роль в событиях...
      Нагнувшись к спутнице, Мазур сказал чуть-чуть свысока, с надлежащими интонациями хозяина жизни, не особенно и дорожащего такими вот мимолетными спутницами жизни:
      – Зайка, я пойду поброжу, дела у меня...
      Анка, капризно выгнув губы, ответила в стиле дешевой провинциалки:
      – Колян, только недолго, а то меня заколебало тут все – и жара, и негры эти дурацкие... Ты ж обещал в приличный кабак поехать...
      Мазур форменным образом отмахнулся:
      – Кончу дела, поедем...
      Вопросительно воззрился на Егора. Тот не спеша направился вдоль берега в ту сторону, где начинался порт и виднелись белые корабли. Мазур сговорчиво направился следом.
      – Вот так мне вас и описывали, – сказал Егор. – Златая цепь на дубе том... Да вы не хмурьтесь, я ж понимаю, что это для декорации.
      – Ну, надо же имиджу соответствовать, – сказал Мазур и продолжил самодовольно: – А телку хорошо рассмотрели? Еще более убедительная декорация, да к тому же живая и сорок слов знает на великом и могучем...
      – Да уж... Из России перли?
      – А что делать? – пожал плечами Мазур. – Расходы невелики, зато придает образу достоверность. И потом, от нее польза во всех смыслах...
      Он залихватски подмигнул, но Егор лишь вежливо улыбнулся – мужичок, кажется, вульгарностей избегал.
      – Можно спросить? – сказал Мазур. – А это вот у вас в ухе, для чего? На декорацию вроде не похоже, поскольку я совершенно не представляю, в который именно имидж она вписывалась бы...
      – Уж никак не в голубой, – сухо ответил Егор. – Я из казаков. У нас испокон веку такие носили. Между прочим, настоящая, дедовская.
      – Ага, ясно... – сказал Мазур. – Итак, друг друга мы успешно опознали... Поговорим о делах наших скорбных?
      – Поговорим. Вы, я так понимаю, нечто вроде тайного агента?
      – Ну, в принципе, это чистейшей воды бизнес, – осторожно сказал Мазур.
      – Кто ж спорит? Вполне в рамках большого бизнеса – шарахнуть крылатой ракетой по обезьянскому президенту. Я не иронизирую, всего лишь грустно констатирую факт...
      Мазур усмехнулся:
      – Какому президенту? А политкорректность где?
      – А пошла она в задницу, – непринужденно сказал Егор. – Еще не хватало и нам в эти игры баловать...
      – Что-то в этом подходе есть, – сказал Мазур. – Между нами говоря... А вы, значит, журналист?
      – Точнее уж, стрингер. Знаете, что это такое?
      – Примерно, – сказал Мазур. – Вы, я так понимаю, этакий волк-одиночка, на свой страх и риск сенсации раздобываете и задорого их продаете?
      – Вот именно что задорого. Хороший материал стоит приличных денег. Для вас, быть может, это и копейки...
      – Да ну, – сказал Мазур. – Большие боссы лично на такие мероприятия не ездят. Я просто-напросто Терминатор на жалованье, так что не нужно на меня взирать с классовой ненавистью...
      – С чего вы взяли?
      – Есть что-то в вашем взгляде...
      – Никакая это не классовая ненависть, – сказал Егор. – Скорее уж вполне понятное легкое недоверие. Вас предупредили о моих условиях?
      – Предупредили, – сказал Мазур. – Но кратенько, в общих чертах. Не откажете в любезности более развернуто изложить ваши условия?
      – Да ради бога. У меня, собственно, есть все, что вам нужно – название корабля, его дислокация. Я его вам через пару минут покажу. Ракеты уже погрузили, скоро они собираются в море. Я так понимаю, хотят шарахнуть по президенту, когда он будет открывать что-то помпезное? То ли библиотеку, то ли венерологический диспансер?
      – Больницу, – сказал Мазур.
      – Ага. А то я подумал: какие, к лешему, в Ньянгатале библиотеки? Больница – это более насущно и практично... В общем, у меня есть то, что вам нужно. А вот вы уж будьте любезны учесть мои требования... Деньги мне не нужны, я имею в виду, в а ш и. Т а к и м образом я зарабатывать не собираюсь, у меня свои привычные методы, и я не собираюсь от них отказываться. Короче говоря, я так понял, вы намерены суденышко это подпалить прямо у пирса?
      Мазур невольно оглянулся – вполне профессионально, правда – понизил голос:
      – Ну, в общем, вы верно оцениваете ситуацию...
      – Подпалить или взорвать? – деловито уточнил Егор.
      – Ну, если вы так ставите вопрос... Подпалить. Взрывать – это все же ненужный перехлест. Неповинные люди пострадать могут, да и шум поднимется... А вот если случится небольшой пожарчик, да еще с оглаской, это меня вполне устроит.
      – Огласку я вам гарантирую, – сказал Егор уверенно. – У меня тут есть хороший контакт, который засиделся в подполковниках и хочет взлезть на ступенечку выше...
      – Что-нибудь типа охранки?
      – Ну да. А случай, согласитесь, подворачивается хороший: судно с крылатыми ракетами в трюме, несомненная диверсия, террористический акт... Иностранные наемники, иностранный след и все такое прочее... Подполковнику нужно торжественно обнаружить ракеты в трюме – самым первым, после звонка от встревоженных пожарных, среди которых, дураку ясно, будет его агент. Вас ведь устраивает именно такой финал?
      – Да, разумеется, – сказал Мазур. – Так даже лучше: обыск, огласка, арест...
      – Ну, а мой интерес – к а д р ы. Отличного качества видеозапись пожара, начиная с ранней стадии, потом – эксклюзивный репортаж с судна, куда я по договоренности с подполковником попаду единственным репортером. Как видите, все три стороны будут довольны. Каждому – свое. Но! – он поднял палец. – Мне необходимо, чтобы эффектный пожар случился днем, и никак иначе. Только так я смогу продать запись по-настоящему дорого. Ночные съемки меня совершенно не интересуют, не будет того эффекта. А потому вы, Николя, просто обязаны подпалить корабль средь бела дня. Это мое единственное и непреложное условие.
      – Не сказал бы, что мне это нравится, – честно признался Мазур. – С м о е й профессиональной точки зрения, такие дела гораздо удобнее ночью устраивать...
      – Либо днем, либо – не договорились. У вас – свои интересы, а у меня – свои. Это бизнес.
      – Ну ладно, – сказал Мазур. – Я сделаю все средь бела дня, хотя это усложняет задачу... Но ведь я могу пообещать – и обмануть, а? Вы ж мне с е й ч а с покажете корабль...
      – Я бы вам не советовал меня обманывать, – без тени угрозы, хладнокровно, даже небрежно произнес Егор. – Человек любой профессии к обману готов, и меры принимать научился... Если вы меня кинете, будет д р у г о й репортаж. О том, как российские головорезы на службе президента Кавулу устраивают диверсии в столице соседнего суверенного государства. Конечно, мне за него, сразу признаюсь, заплатят гораздо меньше – я ж говорю, ночная съемка далеко не так телегенична... Но тут уж – дело принципа. Ваши люди мне дали определенные обещания, и я их честно предупредил о возможных последствиях обмана, как вас сейчас предупреждаю. У меня есть ассистент. Он в данную минуту старательно запечатлевает для истории вашу мужественную физиономию. Вы отлично будете смотреться на цветном экране... Денег, конечно, это принесет меньше, но подкрепит мою репутацию – человек, кидать которого чревато...
      Мазур осторожно огляделся, но, разумеется, ассистента вычислить не смог – на пляже толкалась масса людей с фотоаппаратами и видеокамерами, их могла снимать добрая дюжина объективов, и невозможно определить, какой из них т о т.
      – А это не блеф, часом, насчет ассистента? – спросил Мазур с доброжелательной улыбкой.
      – А вы можете совершенно точно сейчас установить, блефую я или нет?
      – Нравитесь вы мне, – сказал Мазур. – Люблю прохвостов, я сам тот еще прохвост...
      – Так как?
      – Ладно, – сказал Мазур. – Если уж наши люди с вами договорились о чем-то, мое дело – соблюдать условия. Будет вам абсолютно телегеничный пожар средь бела дня, хотя это мне и усложнит работу...
      – Сегодня?
      – Ну, старина, я же не Джеймс Бонд, – сказал Мазур уже без улыбки. – Нужно же продумать план, провести разведку, не могу же я прямо сейчас, радостно и весело, на потеху зевакам, швырять на палубу что-нибудь зажигательное... Завтра. Как говорилось в бессмертной комедии, такие дела, любезный посол, с кондачка не решаются... В общем, по рукам. Да, вот что еще. Теперь уже у меня будет дополнительное условие, закономерно вытекающее из обстановки. Когда вы получите свое и убедитесь, что я вас не кинул, будьте так любезны изничтожить все носители, где красуется моя физиономия. Мне совершенно ни к чему такие вещи, я человек абсолютно не публичный... Идет?
      – Идет.
      – Значит, договорились?
      – Ну, разумеется, – сказал Егор.
      – Тогда ведите, – сказал Мазур, – показывайте корабль. Далеко нам топать? Такси брать придется?
      – Ничего подобного. Быстрым шагом – пару минут. Собственно, его и отсюда видно, но вам ведь надо подойти вплотную? Пошли.
      Мазур уверенным шагом двинулся за ним. Постепенно купальщиков и загоравших на песочке становилось все меньше, а там они и вовсе исчезли – место становилось неподходящим для пляжа, опытным глазом Мазур определил, что сразу у берега начинается приличная глубина. Вместо песка громоздился камень. Еще пара сот метров – и слева потянулся солидный бетонный пирс, возле которого стояли довольно скромные яхты, катера туристических фирм, небольшие суденышки непонятного назначения, то ли рыбацкие, то ли притворявшиеся мирными обывателями контрабандисты (контрабанда здесь процветала).
      – Вот они.
      Но Мазур и сам уже остановился. Почувствовал непонятный, болезненный у к о л в сердце, легонький, но явственно ощутимый.
      Пришвартованный у пирса белый корабль под российским флагом, именовавшийся «Орион», как две капли воды походил на «Сириус», то самое судно, на котором Мазур впервые отправился в заграничную командировку. И столько воспоминаний, самых разных, было с той командировкой связано... Как их ни загоняй в подсознание, поневоле в с п ы х н у т, получив такой вот толчок...
      Да нет, глупости все это. «Орион» никак не мог оказаться переименованным и чуточку перестроенным «Сириусом» – не только надстройки другие, но и рисунок кормы совершенно иной… Конечно, не «Сириус». И все равно воспоминания на несколько секунд прямо-таки затопили мозг – стареем, а?
      А в общем, ничего удивительного, строили в старые времена по схожим проектам, вот и вся разгадка...
      – Прошу любить и жаловать, – сказал Егор, нетерпеливо топчась рядом. – Он и есть.
      – Понятно... – сказал Мазур.
      Палуба «Ориона» была совершенно пуста – даже вахтенного не видно. «Черт знает что, – подумал Мазур, у которого сработали вбитые накрепко рефлексы. – Заходи, кто хочешь. Подумать немыслимо, чтобы в советские времена допустили этакое разгильдяйство, – крохотный плавучий кусочек советской территории берегли не хуже, чем сухопутные границы... Но сейчас, надо признать, такая беспечность только на руку...»
      Отвернувшись от моря, он старательно разглядывал сушу. Не так уж и далеко от пирса, всего-то метрах в двухстах, размещалось сразу три строения характерного вида, стоявшие одной шеренгой, и облик у них был такой, словно их возвел в одночасье один и тот же архитектор. Было что-то неуловимо общее. На двух красовались неоновые вывески, сейчас, разумеется, потухшие, третье обходилось без этаких архитектурных излишеств.
      Оттуда доносилась негромкая музыка, и сквозь стеклянные высокие фасады Мазур отчетливо рассмотрел людей за столиками.
      – Кабак? – спросил он, дернув туда подбородком.
      – Угадали, – кивнул Егор. – Развлекательный комплекс, так сказать. Из дешевых, со скверной репутацией. На тощий кошелек и невеликие возможности. Шлюхи, драчки, контингент соответствующий. В этой части пирса швартуется народ небогатый – видите яхточки средней руки? Местный самогон, наркота, мордобойчики и все такое прочее. Гадюшник, короче говоря. Правда, полиция своя, прикормленная и носа не сует – ну, все, как обычно... Не рекомендую – чревато.
      «Видывали мы гадюшники и покруче», – подумал Мазур не без игривости. Он перевел взгляд на причал. Задачка получалась простейшая, как амеба. С одной стороны – российский корабль, чей экипаж, ручаться можно, избытком денежных знаков не обременен. С другой – расположенный всего в двухстах метрах шалман с дешевым пойлом. Это даже проще, чем сложить два и два. Дураку ясно, что именно здесь земляки просаживают невеликие карманные денежки. Наших скверной репутацией заведения ни за что не запугаешь – они сами любой заграничный гадюшник вмиг поставят на уши. Отсюда вытекает...
      Егор нетерпеливо покашлял. Мазур повернулся к нему:
      – Ну что ж, спасибо, все я рассмотрел...
      – И когда...
      – Давайте номер, – сказал Мазур, – я вам брякну этак за полчасика до д е л а. Успеете за это время занять выгодную позицию?
      – Вполне. Только вы уж...
      – Я свое слово держу, – сухо сказал Мазур. – Вы, главное, не забудьте потом все материалы с моей рожей изничтожить... Гуд лак!
      Стрингер с видимым облегчением направился прочь. Глядя ему вслед, Мазур подумал не без ехидства: нервничает все же шакал пера, гиена объектива, понимает, что могут и головенку открутить либо по часовой стрелке, либо наоборот, что, в принципе, одно и то же. Ну, никто его не заставлял заколачивать деньги таким вот именно образом...
      Не раздумывая, направился к стекляшкам. Первая справа, та, что без вывески, оказалась запертой. Вторая, расположившаяся по центру, – открыта. Мазур вошел, нимало не колеблясь, присовокупив к свойственной ему по жизни профессиональной наглости еще и беззастенчивость о б р а з а – погромыхивающего цепью нувориша, который этакое заведение при нужде или из пьяного каприза купит в три минуты, бульдозером снесет, а бывшего владельца заставит за хорошие деньги танец маленьких лебедей отплясывать на руинах: просто так, из чистой амбиции, потому что вожжа под хвост попала, а развлечений негусто...
      Остановившись в дверях, откровенно покривился. Заведение со всех точек зрения – что нувориша, что повидавшего мир и людей Мазура – было не ахти. Убогие столики на тонких металлических ножках, крытые исцарапанным пластиком, убогая, обшарпанная стойка из вертикальных деревянных плах, убогий набор бутылок на полках за спиной бармена. И так далее: светильники на вид не моложе Мазура, сомнительной чистоты пол. Народу не густо: всего-то две компании и юная парочка. С парочкой все было ясно: белые, судя по виду, небогатые студенты, ворковавшие над парой бутылок пива так увлеченно и непринужденно, словно сидели в каком-нибудь «Максиме» или «Эксцельсиоре». Компания в дальнем углу – совершенно м у т н ы й народец, числом четверо. Ясно только, что не негры, а точнее не смог бы определить и многоопытный Мазур. В любом конце света в дешевых портовых кабаках таких навалом: сброд непонятной национальности и крайне сомнительного рода занятий.
      Вот вторую компанию, шагая к стойке, Мазур краешком глаза с р и с о в а л гораздо более внимательно: шестеро, за двумя сдвинутыми столиками, трое одеты в гражданку, дешево, без изысков, остальные – в белых форменках с черными погончиками российских гражданских мореманов. Дым над столиками стоял коромыслом, доносились обрывки родной речи, позвякивали бутылки без этикетки с чем-то белесоватым (ну, точно, местный спотыкач, в чулане сработанный), у морячков был вид людей давно и успешно здесь прижившихся. Ну, русский человек в таких заведениях моментально осваивается...
      За стойкой торчал угрюмый чернокожий тип с черной повязкой на глазу.
      Узрев Мазура единственным оком, он заметно оживился, не отрывая взгляда от золотой цепи. Ясно было, какие мысли бродят у него в башке.
      Мазур остановился аккурат напротив. Бармен изобразил на продувной роже невероятную готовность услужить.
      – Пива давай, – громко сказал ему Мазур по-русски. Увидев на одноглазой роже недоумение, затейливо выругался, опять-таки на языке родных осин и громко посетовал: – Когда ж вы, падлы, на правильном языке базарить научитесь... Бир! Айн бир, тебе говорят! Ну, слава богу, дошло!
      Кинул на стойку пеструю местную банкноту, которой должно было с лихвой хватить, забрал банку теплого «Хайнекена», присел за столик поблизости от моряков. Дернул колечко, сделал добрый глоток, приподнял банку и, дружелюбно улыбнувшись бармену, сказал громко:
      – Твое здоровье, облизьян, чтоб тебе и второй шнифт выткнули ненароком!
      Краем глаза д е р ж а л компанию с «Ориона» в поле зрения – и видел, что они должным образом п о в е л и с ь на земляка. И сидел, глотая теплое пиво, поглядывая вокруг с простодушным любопытством «малинового пиджака» из ставших уже бородатыми анекдотов.
      Вскоре, когда разговора морячков не мог бы не услышать и глухой, – они, изрядно поддав в этот ранний час, гомонили вовсю – сделал вид, что наконец-то в р у б и л с я. Отставил пустую банку, встал, с грохотом отодвинув хлипкий стул, подошел к их столику и бесцеремонно рявкнул:
      – Здорово, братаны! Никак наши? Я сам челябинский... Земляки есть?
      Земляков не оказалось. На него смотрели довольно равнодушно, хотя и без враждебности, правда, имена в ответ назвали все до одного. Мазур держался чертовски непринужденно: вклинившись со своим стулом меж двумя в форме, беззаботно сообщил:
      – А я только что прилетел, с телкой, оставил ее на пляже загорать, а сам пошел посмотреть, где тут можно чего-нибудь вмазать... У них есть чего покрепче пива? Что-то вы такое симпатичное глотаете...
      – Крепковато будет, – сказал с затаенной в глазах насмешкой сосед, по имени Миша.
      – Пьем все, что горит, – лихо сказал Мазур.
      – Ну, глотни, земеля...
      Ему пододвинули стаканчик с помянутой белесой субстанцией и, переглядываясь, выжидательно примолкли. Мазур, молодецки ухнув, забросил содержимое в рот одним махом. Перекосился, не притворяясь, вполне натурально – самогонка оказалась пакостная, не иначе как со страусиным пометом и крепостью градусов в шестьдесят.
      – Ну, как?
      – Забористо, – сказал Мазур, откашливаясь и смахивая слезы. – Вискарик?
      – Да нет, местный самодел. Зато дешево.
      – А что, интересно, – сказал Мазур, старательно прислушиваясь к ощущениям организма. – Ну, сейчас, я понимаю, время раннее, а вот, к примеру, вечерком, бывает тут музычка? Чтобы лампочки мигали разноцветные, попрыгать можно было?
      – К вечеру – бывает.
      – Вот и ладушки, – сказал Мазур. – Пожалуй что, вечерам я сюда с телкой и закачусь, чтобы оттянуться по полной. Больно уж местечко экзотическое, люблю по таким шлындать, будет что рассказать потом... Вы тут вечерком будете? Чтоб посидеть культурно?
      – Да мы тут каждый день...
      – Мореплаватели, что ли? – спросил Мазур с таким видом, словно его внезапно осенило. – То-то я и смотрю: во-он на том кораблике наш триколор... Ваш? Ну, я так и подумал... Ладно, ребята, до вечера, я попылил, а то телка заждалась, она у меня капризная, стервочка... Всего!
      Так же непринужденно встал и, не оглядываясь, прошел к выходу. Хлопнул чуть покосившейся хлипкой дверью и направился уже знакомой дорогой назад на пляж. Для первого контакта достаточно: они, конечно, не при делах, но все равно не стоило с самого начала брататься, включаться в долгую пьянку, лезть без мыла в компанию. Сделал з а д е л, запенился – и на сей раз достаточно...
      Плюхнулся в шезлонг, расслабился. Анка принюхалась:
      – Ты что, тормозную жидкость глотал? От тебя та-акой выхлоп прет...
      – Издержки производства, – сказал Мазур. – Только что познакомился в дешевой забегаловке с господами русскими моряками. С мирного кораблика под названием «Орион». Тот самый, ага...
      – И далее? – деловито, тихонько спросила Анка.
      Мазур приблизил губы к ее уху, спросил серьезно:
      – Нужно в темпе прояснить кое-что... Если в интересах дела тебе, напарница, нужно будет с кем-то посторонним трахнуться, ты как? Облико морале препятствует?
      – Да ни хрена подобного, – усмехнулась Анка, – если уж в интересах дела... Ты про земляков?
      – А про кого ж еще? – сказал Мазyp. – Можно, конечно, устроить вторую серию «Человека-амфибии», взять акваланг и наведаться на борт с неожиданной стороны... Я бы это смог качественно проделать и средь бела дня, но зачем усложнять? Мы ж не в Голливуде. Гораздо проще набиться в гости. Пьяный вдрызг новый русский и красивая шлюха – это, согласись, народец, которому довольно просто будет попасть на борт...
      – Когда?
      – А нынче же вечером, – сказал Мазур. – Найду нашего человека, возьму соответствующие ситуации причиндалы – и нынче же вечерком все оформим. Зачем тянуть? Мне не улыбается в этой дыре торчать еще хотя бы день, да и тебе, думаю, тоже...
      – За вами следили. Когда ты с ним ушел к кораблю.
      – Кто?
      – Белый. Лет тридцати. Крепкий такой парнишечка. С видеокамерой. Мне показалось, он за вами топал довольно умело, сразу видно, не первый раз у кого-то на хвосте сидит...
      Мазур задумчиво смотрел в море. Ясности не было никакой. Это с равным успехом мог быть и агент местной туристической полиции, прицепившийся по каким-то своим неведомым соображениям то ли к Егору, то ли к Мазуру, человеку здесь новому. И тот самый неведомый в р а ж и н а, против которого они сейчас работали. И, наконец, тот самый «ассистент» Егора, вполне возможно, существовавший в реальности.
      – Он вас в е л до корабля. Потом слинял. Я бы за ним пошла, но у меня не было инструкций, ты сказал, чтобы сидела и ждала...
      – Да ладно, – хмуро сказал Мазур, – будем надеяться, что пронесет. Не остается нам ничего другого. Если в городе, когда поедем к связному, снова хвост увяжется, будем делать выводы и прикидывать хрен к носу. А пока что по недостатку информации не стоит и дергаться... Логично?
      – Логично, – кивнула Анка. – Что там за публика, на «Орионе»?
      – Да так себе, – сказал Мазур. – По первому впечатлению, обычные морячки с тощим кошельком и жаждой развлечений. Вряд ли к ним наши д р у з ь я натолкали свою агентуру... хотя, конечно, на корабле кто-то от них безвылазно бдит. Но это, в принципе, не страшно. Что ухмыляешься?
      – Из обычного морячка я веревку совью в два счета...
      – Верю, напарница, – серьезно сказал Мазур.

Глава четвертая
Похождения ревнивого мачо

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.