Жанна, не мудрствуя, поверила - в той среде, где она выросла, КГБ был чем-то невыносимо таинственным и пугающим, как "земли псоглавцев" на древних картах... Данил сговорчиво присел в уголке, возле низкого столика, придвинул к себе солидную хрустальную пепельницу и достал из левого кармана, престижные "Хай лайф", каковые в душе терпеть не мог. Он всю жизнь курил болгарские, но на нынешней работе сплошь и рядом полагалось дымить чем-то престижным, и никак иначе - у каждой Марфушки свои игрушки... Вот Кузьмича, конечно, эти игрушки ничуть не тяготили. А получилось в общем как в романе - иные из них все-таки бывают списаны с жизни. Два пацана родились в захолустной Сударчаге, сорок лет бившейся за звание хотя бы райцентра, да так и оставшейся в прежней роли. Родились в самых что ни на есть сермяжных семьях. А джинна из кувшина звали просто - Советская Армия. По прихоти судьбы оба угодили к одному военкоматов-скому "покупателю", оказавшись в Москве, в полку, где солдаты носили синие погоны с буквами "ГБ". И обоим перед дембелем сделали аналогичное предложение - как же, сибиряки, отличники боевой и политической, из крестьян, кандидаты в члены... Дальше оно все и раздваивалось, дорожки побежали в разные стороны. Один предложение принял, был после недолгого отпуска отправлен на соответствующую дрессировку и тянул лямку без особых взлетов и падений, пока на нехитрой карьере не поставили крест октябрьские игрища. Другой сумел с надлежащим тактом (то бишь врожденной крестьянской хитрецой) отклонить предложение таким манером, чтобы не испортить характеристику. С этой характеристикой да благодаря несомненным семи пядям во лбу без особого труда взял на шпагу Шантарский университет, стал из кандидатов членом, вышел с красным дипломом - но приземлился в Северо-Восточном райисполкоме, да так и двинулся вверх по этой склизкой лесенке, перепархивая от партийных органов к советским, словно теннисный мячик меж двумя ракетками. Перестройка его застигла первым заместителем председателя облисполкома. Существует расхожее мнение, будто перестройка как раз и была затеяна для того, чтобы вторые секретари могли сесть на место первых. Конечно, многие так и поступили, прихватив в могучие союзники горластую совковую интеллигенцию, а уж та, в свою очередь, убедила истосковавшуюся по доброму государю массу, что и член Политбюро способен в одночасье прозреть... Однако Иван Кузьмич Лалетин не пошел ни по одному из двух традиционных путей - не обернулся ярым демократом и не погряз в забавах полозковско-зюгановской братии. Едва только приоткрылась щелочка с непривычно пугающей кличкой "кооперативное движение", как он с разлету грянулся в нее всем телом - так, что на заборе остался пролом в виде его силуэта, словно в мультфильме. Но Лалетин не разбился, а проскочил на ту сторону, где обосновался прочно. Пожалуй, к этому и сводится "Краткий курс истории И.К.Л.". Большинства деталей, подробностей и эпизодов былого Данил не знал да и не стремился узнать уже потому, что они безвозвратно отошли в прошлое. Поскольку в жизни нет места ни сказке, ни романтике, легко домыслить кое-что и догадаться, что на избранном пути друг детства Ванятка не стал ни святым, ни хотя бы подвижником, но и не запродал окончательно душу дьяволу. И Данила такая ситуация и такой шеф полностью устраивали - на фоне обшей ситуации в стране. Когда они чисто случайно встретились в столице сразу после окаянного октября, Кузьмич обрисовал ему детали и сделал предложение. Данил сказал, что согласится, если получит честное слово, что там нет ни наркотиков, ни крена в сторону прямой уголовщины. После короткой дискуссии, уточнявшей понятие "прямая уголовщина", стороны пришли к сердечному согласию. То ли происходившее в октябре сыграло роль последней соломинки, то ли сказалась усталость от перестройки, отучившей многому удивляться и приучившей на многое смотреть иначе, но Данил даже в глубине души не включал "заимку" в категорию прямой уголовщины. В конце-то концов, государству подносили уже этот клад на блюдечке, и оно само от него отказалось... Платиновое месторождение в районе речки Беди обнаружил в тридцать шестом году молодой геолог Изместьев, второй сезон работавший в "Шантарзолоте". Однако в геологии тогда безраздельно царствовал академик Бочкарев, в душе коего (как это частенько случалось с выдающимися деятелями науки, и не обязательно сталинской) причудливо соседствовали гений и сатрап. На беду, Бочкарев еще в двадцать пятом издал фундаментальный труд, где доказывал, что на территории СССР самородная платина восточнее Урала залегать не может... (Вообще-то тема интересная - положа руку на сердце, как повели бы себя Ньютон или Пастер, даруй им судьба возможность абсолютно безнаказанно, ничуть не потеряв в глазах общества, отправлять научных оппонентов на виселицу?) На двойную беду, молодой открыватель шантарской платины оказался упрямым и несговорчивым, не слушая увещеваний и намеков - может, по юношескому максимализму, а может, очень уж хотелось одним махом оказаться в ферзях. И сгинул год спустя так надежно, что не обнаружился ни в пятьдесят шестом, ни вообще. А о месторождении забыли напрочь - для того района существовала установка исключительно на золото. Да вышло так, что случай свел Лалетина в Ялте с умиравшим от рака профессором. Старец, родом из Шантарска, некогда был в свите Бочкарева и остался, наверное, последним из живущих, посвященным в ту давнюю паскудную тайну... Дальше было несложно - имея деньги и верных людей. Благо, архивы "Шантарзолота" сохранились и секрета по давности лет больше не представляли. Кузьмич через свои связи и запустил в архивы надежного паренька, якобы молодого писателя, собиравшего материалы о героических подвигах первых советских геологов. Конечно, главное - отчет Изместьева и все сопутствующее - еще в тридцать седьмом было изъято ежовскими костоломами, но к цели можно двигаться и обходными путями... Никто не стал изымать бухгалтерские документы, а ведь в них черным по белому стояло название села, где Изместьев нанимал рабочих, а также номера площадок промывки, по которым, сопоставив с другими пожелтелыми бумажками, нетрудно было сделать привязку к местности... Бумаги из архива, понятно, упорхнули - для пущей надежности. И Кузьмич оказался монопольным обладателем тайны, ничуть не боясь, что объявятся официальные конкуренты, - подвалила гайдаровщина, и "Шантаргеология", как многие геологические управления по стране, тихо умирала без денег, даже не мечтая о новых маршрутах... И одна из старательских артелей Кузьмича, якобы безуспешно три года искавшая на Беде золото, на самом деле трудолюбиво копала платину, всплывавшую потом на мировом рынке в качестве юаровской. Это была единственная область, куда Данилу не дали хода - зато отвалили два процента с прибыли. Детали он представлял смутно, сообразив лишь: полная конспирация вряд ли обеспечивается регулярным сезонным убоем рабочих. Такое случается лишь в дешевом боевике. Или в местах гораздо более отдаленных от Транссибирской магистрали. Не зря связи Кузьмича ответвлялись на Северный Кавказ, а в той артели не числилось ни единого славянина. Вероятнее всего, платину все эти годы копал некий аксакал с пятеркой сыновей и дюжиной племянников, повязанных намертво родовым кодексом чести и прочей горской экзотикой. В том же Дагестане чуть ли не в каждом ауле - своя национальность, даже со своим языком, который ближайшие соседи уже не понимают... Он поднял голову. Из кабинета вышел субъект кавказской национальности, пожилой, но юношески легкий в движениях. Мимолетно кольнув Данила пытливым взглядом дирижера, прошествовал в коридор. Качок заторопился следом с грозным видом - но пас клиента так бездарно, что Данил, будь он чужим киллером, успел бы преспокойно положить обоих, да и Жанну в придачу, бросить ствол посередине и уйти, не особенно даже торопясь. Данил вошел в кабинет. Друг детства стоял у окна, сунув руки в карманы, вроде бы безразлично смотрел вниз, но у Данила осталось такое впечатление, будто спина у шефа как-то нехорошо напряжена. - Прибыл, - сказал он кратко. Кузьмич обернулся - излишне резковато, пожалуй. На свои сорок пять он в общем не выглядел, самое большее - на сороковник, и походил больше на флегматичного британца. Бог его знает, откуда у правнука землепашцев-раскольников получилась узкая и породистая английская физиономия - в Сибири отроду не водилось помещиков, изрядно-таки улучшивших своей статью породу крепостного российского крестьянства... Впрочем, и сам Данил не особенно-то походил на кого-нибудь из тех кругломордых, которых "Мосфильм" упорно пихал в свои эпопеи о крестьянской жизни, прошлой и нынешней. - Ну, и где ты болтаешься? - Ивлева убили, - сказал Данил. - Дела такие... Он докладывал четко и быстро, вычленяя главное, и не мог отделаться от мысли, что Кузьмича происшедшее ничуть не занимает, что Кузьмич только и ждет окончания рапорта. А это было более чем странно - если вспомнить, что год назад шеф гораздо серьезнее отнесся к истории со сцапанным милицией рядовым охранником. У которого тоже, кстати, обнаружился левый ствол. А по табели о рангах охранник стоял не в пример ниже покойного Вадима... - Все? - Все, - сказал Данил. Оба так и не присели, стояли посреди кабинета и со стены на них сурово пялился "Северный колдун", сверхнордического облика мужик с соколом на руке, в пронзительно-зеленой ферязи - подлинник Константина Васильева, обнаруженный Кузьмичом чуть ли не в туалете районного дома культуры где-то под Тамбовом. - Все дальнейшие хлопоты повесишь на юристов, - сказал Кузьмич так, словно отмахивался. - А теперь стой и слушай. Или слушай сидя, как предпочитаешь... В пятницу, под конец рабочего дня, таможня в Байкальске вскрыла наш контейнер. С бамбуковыми стульями и прочей дребеденью из Бангкока - дешевка, мелочь, но до сих пор хорошо идет... В этой поганой мебелишке, в сиденьях нескольких стульев, обнаружен героин. Примерно полкило. Тысяч на пятьдесят зелеными. Естественно, шум поднялся страшный, слетелись сокола из всех серьезных контор, "Интеркрайт-Транспорт" автоматически угодил под указ двадцать-двенадцать, Бударин приземлился на тридцать суток. К твоей службе претензий нет. Никаких аварийных выходов на связь предусмотрено не было, потому что не планировалось подобных ситуаций... Хоменко тоже взяли, продержали субботу и воскресенье без всяких допросов. Сегодня утром, как только обо всем узнали ребята Ярчевского, его быстренько выдернули с нажатием соответствующих кнопок, и он тут же позвонил твоему дежурному. Но с Будариным никакие кнопки не сработали, что более чем странно. Не так уж слабо мы сидели в Байкальске... Данил задумчиво кивнул. Президентский указ двадцать-двенадцать, творчески развивавший кампанию борьбы с организованной преступностью, предписывал: в подобных случаях в контору согрешившей фирмы назначается наблюдатель от властей, и, как правило, не один. Естественно, от серьезных органов с аббревиатурой на три буквы - и тех, чьи буковки менялись по нынешней моде несколько раз в год, и тех, что пахали без переименований со времен диктатуры пролетариата Нечто вроде революционных матросов в Государственном банке, права и полномочия примерно те же, исключая разве что расстрел на месте. После этого, как легко догадаться, нормальной плодотворной работы от подвергшейся такому наезду фирмы ожидать почти что и не приходилось... - А почему начали с заместителя? - спросил Данил. - Если уж пошли ковбойские штучки, почему посадили Бударина, а не Авдеева? - Потому что Авдеев взял отпуск и решил слетать на недельку развеяться в Куала-Джампур, сказал Кузьмич мертвым, деревянным голосом. И билет получился в один конец. Помнишь такую песенку? "Уан вай ти-кет..." - он достал из стола пухлую многоцветную газету импортного облика и чуть ли не швырнул Данилу - Английский не забыл? На первой странице. Еще слава богу, что без фотографий, а то они обожают... Заголовки выдержаны в крикливо-завлекающем стиле (лет несколько назад подхваченном и родной прессой): "Русская мафия в Куала-Джампуре!", "Российские гангстеры осваивают наш рынок?". И тому подобное. Андреева, начальника байкальского филиала "Интеркрайт -Транспорт", в прошлую среду взяла полиция, едва он сошел с трапа в Куала-Джампуре - с пакетиком героина в кармане, и героин весил ровно десять граммов. Полицейский комиссар с труднопроизносимым в английской транскрипции имечком остерегается делать конкретные заявления, но отнюдь не исключает, что мистер Avdeeff привез образец товара будущему партнеру, дабы злокозненно наладить постоянные поставки... - Ему же конец, - сказал Данил. - Покойник. По тамошнему уголовному кодексу автоматически вздергивают уже за четыре грамма, не то что за десять. Без различия пола и подданства, без всякой оперативной разработки. Будь ты хоть клинтоновским племянником. В прошлом году они вздернули-таки Янкеса, хотя за него просил и посол, и конгрессмены... - Слышал... Что посылай адвоката, что не посылай. Коньяку хочешь? Данил мотнул головой: "Нет!" Кузьмич тем не менее распахнул полированную дверцу бара, вытащил изящную бутылку "Метаксы", набулькал себе в украшенный цветным стеклом бокал граммов пятьдесят светло-янтарного нектара - и ахнул одним глотком. Вот это уж на него решительно не походило. Но потом он сделал нечто еще более нестандартное - оторвал зубами фильтр суперпрестижной сигаретки, выплюнул его в пепельницу. Сунул сигарету в рот, поднес огонек зажигалки к разлохмаченному концу. Данил молча ждал, не поддаваясь первым эмоциям. Кузьмич подошел и остановился перед ним: - А теперь слушай внимательно. И постарайся поверить, что так оно и обстоит. Это не мой порошок. Никто и никогда не перевозил нашими каналами никаких наркотиков, - он жестко улыбнулся. - Разве что партию китайского эфедрина три года назад. Но это, во-первых, официально было оформлено не на нас, а на Басалая, он воспользовался нашими транспортными услугами, заплатил через кассу, мы и перевезли, как честнейшие аравийские верблюды. Во-вторых, что гораздо существеннее, в накладных и прочих бумагах честно было написано: "эфедрин". В те времена эти таблеточки можно было ввозить практически легально, это потом сыскари догадались, что эфедрон наши ширяльщики мастерят как раз из эфедрина... Да и проходил этот груз отнюдь не через Байкальск, - он подошел к черному селектору и тронул клавишу. Жанна, меня нет, разве что для забугорных... Садись, Данил, - покосился на бутылку, подумал и решительно отнес ее назад в бар. - Скороспелые версии есть? - Конечно. На то они и скороспелые, - Данил сел и какое-то время отрешенно поигрывал зажигалкой. - Без высокой санкции так просто наших в камеры не потащили бы, это азбука... Больше никаких деталей? - Никаких. Хоменко прилетит вечерним рейсом. Пусть твои его встретят, кстати. Мало ли что... Итак? - Я, конечно, не господь всевидящий и даже не Лаврентий Палыч, - сказал Данил, - но стукачи в байкальском филиале у меня хорошие - и те двое, что остались от предшественника, и тот, кого я сам вводил. Если бы Авдеев или Бударин вздумали за твоей спиной таскать во Святую Русь наркотики, я бы непременно знал. Ручаюсь. - И тут только до него дошло. - Постой-постой... Так, значит, взяли только Бударина? И навалились только на "Транспорт"? Или нет? - Только на "Транспорт", - сказал Кузьмич. - Хотя по всей логике полицаи любой страны обязательно наехали бы не на "Транспорт", а на "Интеркрайт-Байкальск". Груз идет через него, контейнер принадлежит ему, "Транспорт" - подотдел, извозчик, не более того... Ну? - Я бы не стал давать голову на отсечение, но тут за версту воняет наездом с инсценировкой, - сказал Данил медленно, взвешивая слова. - Оба печальных факта совершенно не состыкуются. Действительно, противоречат всякой логике, но не убогим вкусам потребителя бульварной прессы. Он-то как раз логике не обучен и не стремится обучаться... "И в контейнере-то у них нашли героин, и в заграницах-то взяли ихнего с героином, мафия оскалилась! Лев прыгнул!" Но это же вздор, Кузьмич! Уж ты-то знаешь, как лев прыгает, да и я, твоими трудами, малость нахватался... Если Авдеев с Будариным, крутые головастые наркобарончики, на пару забрасывали порошок в многострадальное отечество, Авдееву нужно было оказаться форменным дебилом, чтобы со смертельной порцией героина лететь в страну, где он побывал раз несколько и прекрасно знает, за что там автоматически вздергивают. В аэропортах у них во-от такие плакатищи на двадцати языках, туристов еще на родине предупреждают... А в то, что Авдеев с Будариным возились с порошком втайне друг от друга, я ни за что не поверю - не великий знаток теории вероятностей, но, насколько помню, таких совпадений она не допускает... Ну не стыкуется, в мать... По отдельности я с превеликой натяжкой могу поверить и в фаршированные героином стулья, и в Куала-Джампур, но в то, что это состыковалось посреди нашей действительности... Тут пишут, что пакетик у него обнаружили в кармане пиджака. При известной ловкости рук подкинуть нетрудно - в салоне самолета меньше всего опасаются щипачей, особенно на выходе, когда все радостно и весело устремляются к трапу. Никто не смотрит ни за своими карманами, ни за чужими. Я иду за тобой, выбираю момент, одно движение - и "снежок" у тебя в кармане. Потом подхожу к ближайшему полицаю... нет, иду к ближайшему телефону и стучу, как законопослушный гуманоид. Репутация у наших за рубежом соответствующая, никто и не удивится. Между прочим, подбросить порошок в контейнер даже легче. Контейнер шел в Байкальск из Владика, за это время при некотором навыке можно подкинуть хоть атомную бомбу. Знаешь как я сам это сделал бы? Сунул нос в фактуры - а это можно за десяток баксов сделать на нескольких этапах выяснил характер груза, купил в твоем же магазине несколько аналогичных стульев, зарядил их порошком и подменил за пять минут. Пломбы - пустяк... Если Хоменко скажет, что "фаршированные" стульчики находились у самых створок, уверенности у меня еще более прибавится. Но у меня ее и сейчас достаточно. Уже сейчас Вдобавок и с Ивлевым разворачивается что-то совершенно сюрреалистическое. Мне не нравится такой накал сюрреализма вокруг отдельно взятой фирмы. А в совпадения перестал верить давненько. Вот и все скороспелое резюме. Без знания деталей дальше и не стоит пока что умствовать. Резонно, - кивнул бывший сослуживец по кремлевским синим погонам. - И то, что иные газетки очень уж торопливо тявкнули, на гипотезу насчет наезда прекрасно работает... - Ага, - сказал Данил. Уже и пресса? - Ты еще не видел? - Какое там, как явился с рассвета ментенок... - Посмотри у себя, - Кузьмич лишил фильтра еще одну сигарету. - И вот теперь, Данил, возникают любопытнейшие моменты и коллизии. Мелкая сявка не затеет провокации ценой в пятьдесят тысяч баксов - даже больше, если приплюсовать расходы на Куала-Джампур и бдительность таможни. Такая бдительность, как закон, требует отдельных премиальных... Плюс смазка прочих байкальских колесиков, мы оба прекрасно знаем, как делаются такие дела, сами смазчики не из ленивых... Органы провели бы все это иначе, совершенно иначе... Так вот, я с утра и до обеда ломаю голову, но и не отыскал даже тени кандидата во враги. В Байкальске мы никому не наступали на хвост и не пытались прокопаться на чужие делянки. Никто даже и не пробовал объявлять претензию, никаких "стрелок". И потом ради чего все это затеяно? Пусть даже Бударин через месяц покажет, что ввозил героин по моей личной просьбе, а за рубеж готовился вывезти атомную бомбу, для меня все кончится мельчайшими неприятностями. Если я в чем-то и уверен, так это в том, что сижу здесь прочно. Те, кто на меня малость обиделся после того, как я у них перехватил алюминиевые акции и баварский контракт, подобной дури затевать не стали бы - еще и оттого, что угол падения равен углу отражения, мы тоже можем кое к чему привлечь внимание честнейших следователей и неподкупной прессы... - Может газетная шумиха повлиять на мнение баварцев? Контракт еще подписать нужно... - Глупости, - отмахнулся Кузьмич. - Какое дело баварскому общественному мнению до наших разборок? Вот если бы геноссе Панцингер обошел каких-то своих тамошних конкурентов, они вполне могли организовать лай в прессе, но - там. Во-первых, конкурентов у него не было. Во-вторых, им чихать на наши методы - пока отходы производства падают на наши леса... - Вот что... Я в эти дела до сей поры, согласно уговору, носа не совал... По линии "заимки" никаких сюрпризов не может грянуть? - Никаких. Пока здесь при губернаторе распоряжается драгметаллами субъект, ласково именуемый Соколик, а в столице гуляет без наручников миляга Парамоныч. Оба сидят прочно. - Хочется верить... - сказал Данил. - А столичные интриги по линии Гильдии товаропроизводителей? Скажем, кое-кто, узнав, что Георгий Скобков, отец наш я вождь, решил баллотироваться в президенты, начинает отстрел с периферийных связен означенного Скобкова? - Гипотеза не столь уж идиотская. Но могу тебя заверить - мне непременно последовал бы звоночек из первопрестольной. При малейшем намеке звякнул бы колокольчик. Везде сидят такие же, как ты, только у иных перед словом "майор" еще одно значится... - Тогда - шизанутая бабуля, - задумчиво сказал Данил. - Какая еще бабуля? - Рабочий термин, - сказал Данил. - Совершенно непредвиденная угроза со стороны не поддающегося просчету гуманоида. Кошмар всех телохранителей и разведок. Как одиночка-изобретатель для большого бизнеса. Понимаешь, можно грамотно и толково просчитать с помощью лучших в мире ЭВМ и аналитиков все варианты действий профессионалов. Взять под колпак и набить стукачами все экстремистские тусовки - от "красных бригад" до "зеленых". Но в один далеко не прекрасный день, как это случилось с Рейганом, выскочит, как чертик из коробочки, "чудак", которого невозможно было предвидеть и просчитать. Поганый психопат заочно влюбился в смазливую кинозвездочку, которая не села бы с ним на одном гектаре. И от горя шарахнул в законно избранного президента - чтобы прелестная избранница в газетах о влюбленном пингвине прочитала... Конечно, вокруг в мгновение ока замельтешили лбы с автоматами наперевес, мигом навешали злыдню по соске, заслонили отца нации но пару пуль он уже получил. Улавливаешь? - Улавливаю. Я, стало быть, задавил своим "Шевроле" единственного любимого котика нервной бабули? А бабуля выгребла из чулка охапку зеленых и отправилась строить пакости? - Примерно так, - сказал Данил. - И вообще, товарищ Сталин о подобной ситуации выразился с присущей ему лапидарностью: "Не тот враг опасен, который себя выявляет. Опасен враг скрытый, которого мы не знаем". А уж Виссарионыч, несмотря на все дерьмо, каким его облили, толк во врагах понимал... Нам остается либо разрабатывать вариант "шизанутой бабули", либо признать, что пошли косяком нереальные роковые совпадения. Но я тебе скажу честно: для разработки обоих вариантов пока что маловато информации. Я сейчас пойду пробегу газеты и потолкую со своими, но все равно, пока не приедет Хоменко, версий строить не берусь... - он поколебался. - Будут санкции на "кризисную ситуацию"? Хотя бы третьей степени? Теперь колебался Кузьмич. Задумчиво вертел вокруг оси массивную черную пепельницу, украшенную незамысловатым гербом Баварии - косые ромбы, белые и синие, увенчанные короной, сочетание цветов то же, что на израильском флаге, даже пикантно... Признаться, Данил не рассчитывал даже на третью, самую низшую степень "кризисного варианта" - ИКЛ сидел в Шантарске прочно, словно слепоглазая каменная баба на вершине кургана, пережившая за века долгую череду проносившихся взад-вперед ватаг конных бездельников, народов, чьи имена нынче забыли напрочь... - А сам ты как думаешь? - не отрывая взгляда от пепельницы спросил Кузьмич. - Я бы на всякий случай объявил "строгую охрану", но не более того. - Вот и объявляй. Благословляю. - А дальше - будем ждать. Если наша бабуля хочет предъявить претензию, обязательно предъявит. Реши она бегать по чердакам со снайперской винтовкой, могла бы это сделать уже давно... Что до Ивлева, я оставил на квартире засаду. И ближе к ночи засяду там с ними сам. Ключи забирают, чтобы непременно прийти. Мелкота не работает перышком столь профессионально и не оставляет при покойнике деньги с золотом. - Но что там может быть в квартире? - Ничего, - сказал Данил. - Я, правда, не отдирал обои и не снимал половицы, но Ивлев этого тоже не делал... - У него были выходы на Байкальск? Знакомые, родня, связи и тому подобное? - Не припоминаю что-то, - сказал Данил. - Поищем, конечно. Я по этому вектору еще и не пытался пройти... - А что с твоим ментом? Может, возмутишься? Позвоним Дугину... - Не стоит гнать лошадей, - сказал Данил. - Лично я незлопамятен, у меня хватает других возможностей для самоутверждения. Не стоит показывать, что мы придаем этому хоть какое-то значение. Да и потом выгоднее для дела поддерживать с ним светские отношения. Понимаешь ли, он определенно играл. Нет, я уверен, что совершенно правильно отнес его к "идеалистам", но все же пацан в своем идеализме и благородной пролетарской ненависти пережимал чуточку. Хотел, чтобы я принял его за стопроцентного Павку Корчагина. Но он, зуб даю, потоньше и поумнее... Технику эту, в которой он работал, у нас на жаргончике называли "надувать маску". Гиперболизировать иные присущие тебе черты характера. А я ему преподнес прием под названием "гнать туман". - Это как? - Чтобы оставалась полнейшая зыбкость и неуверенность - во всем, что касается моего нрава и характера. То я ему недвусмысленно хамлю, чего вполне логично ожидать от зажравшегося частного гестаповца, то вроде бы делаю попытку встать на задние лапки перед сизым мундиром, словно нашкодивший алкаш, то беру его за отворот, как простой мужик простого мужика, и предлагаю: "Ну не, земеля, давай побазарим по-путнему". Перескакиваю с одной тактики на другую, чтобы впечатление от меня осталось самое сумбурное... Можно было, конечно, послать его восвояси, то тогда все детали мы узнали бы через сутки-двое... - Ты уверен, что ствол не подкинули? - Вот это, наверное, единственное, в чем я посреди всей фантасмагории четко уверен, - сказал Данил. - В противном случае игра получалась бы столь сверхсложная, что просто не имела права на существование. Но где-то же он, сукин кот, раздобыл совершенно неподходящий к его личности ствол... И зачем? Ты-то сам что о нем думаешь? - Да ничего. По работе замечаний не было, он меня вполне устраивал. А в остальном - ты держишь досье на всех, не я. Есть там какие-нибудь заусеницы? - Никаких, - сказал Данил. - Биография короткая и незамысловатая, все проверки проходил успешно и до меня, и после... Теперь вот что. Вопрос нескромный, но вызванный профессиональной необходимостью. Со Светланой Глаголевой у тебя что-нибудь было? Ты ее просто обязан был знать. Только на моей памяти Ивлев с ней трижды появлялся на банкетах по "красным дням", и ты все три раза присутствовал очень даже демократично... В память такая дама западает. Не так уж много на тех банкетах было общества... Кузьмич хмыкнул, покривил губы: - А сам ты не докопался? Я же прекрасно помню, как твоя наружка вышла на Кирочку... Данил ничуть не смутился: - Наружка эта в первую очередь твоя, я ж тут - кондотьер, пусть и на проценте. Насчет Кирочки - извини, служба. Я обязан был думать и о том, что у ее мужика мог забродить ген ревности, чтобы не устроил он на тебя охоту с утюгом наперевес... Хочешь убедительные примеры из анналов секретных служб? По этаким мотивам, случалось, и королей мочили, прежде чем охрана успевала среагировать... Взять хотя бы... - Ладно, верю. Светлану, конечно, на тех банкетах не заметил бы только гомик. Но я, слава богу, был о ней немного наслышан. Терпеть не могу проходных дворов, куда забредает отлить каждый, кому не лень... Месяца три назад она в "Хуанхэ" пыталась меня снять самым недвусмысленным образом, хотя и весьма светски. Пришлось столь же светски отшить. У тебя на нее что-нибудь есть? - Сам не знаю, - сказал Данил. - Чувствую определенное неудобство под ложечкой, только-то и всего. Ивлев и после развода к ней захаживал, к тому же кое-кто из здешних конторских кадров с ней накоротко знаком. Если наша "бабуля" будет искать подходы, лучшего канала не найти. Нимфоманка-пофигистка - это широкое поле деятельности для кого угодно... - Ты, главное, с ней поделикатнее, если возьмешься проверять. Батяня у нее мужик серьезный. Хоть и махнул на нее рукой, но отец есть отец. А дергать его за усы - чревато... Весьма. - Кузьмич посмотрел на него с непонятной ухмылочкой. - А тебя вдобавок видели в обществе ее младшей сестрички. В "жареной птичке". - Интересно... Кто же это меня видел? - Зрячие, - ухмыльнулся Кузьмич. - Личная разведка. Смотри, поосторожней. Всех нас в этом возрасте порой тянет на соплюшек, дело вполне житейское, благо и нынешние соплюшки не чета пионерочкам из нашей юности, вгонят тебя в краску быстрее, нежели ты их... Но "берлинский бригадир", я наслышан, востер отрывать яйца и в дочке души не чает. А стукачей в "Птичке" не меряно - любых и всяческих. - Надо же, а я и не знал... - сказал Данил. - Могу тебе выдать профессиональную тайну - пленки с баварцами как раз она мне и переводила, младшенькая. Девочка работает вполне грамотно - толмачит хорошо, язык за зубами держит, денежка ее устраивает... - Все равно, кончай. Кто его знает, папашу, от такого он может еще сильнее разъяриться. Под самым его носом частные фирмачи вербанули малышку... Я о нем наслышан, самую малость. Знаешь, к кому надлежит относиться серьезнее всего? К орлам вроде Глаголева. Есть стопроцентные воры и стопроцентные идеалисты. И тех, и других надо попросту держать на расстоянии и не брать в дело. А вот помесь... Те, кто под шумок толканет бесхозный отныне аэродромчик, но в то же время родной землицы не продаст и пяди, - они-то самые опасные и есть. Поскольку - помесь... Ну, тебе-то что объяснять? Данил грустно усмехнулся, глядя в стол. Если честно, они оба как раз и были той самой помесью... Все правильно. Так он и поимел свой первый вклад в зарубежном банке, когда наша армия уходила из бывших братских заграниц. Первоклассный военный городок с системой бензоколонок и танкоремонтным заводом являл собой чрезвычайно лакомый кусочек, особенно если купить задешево - благо по документам он проходил, как скопище полуразрушенных халуп. Что пяти ревизорам, Данилу в том числе, следовало удостоверить своими автографами - понятно, за хороший процент, полученный от того, кто приобретал эти лачуги за бесценок, чуть ли даже не по доброте душевной выручая бывших советских братьев. Разумеется, можно было не подписывать, разыграв несгибаемого честнягу-идиота из тех убогих фильмов об ужасах и всепроникающей коррупции западной жизни, которые с превеликой охотой пекли дюжинами еще не нанюхавшиеся национального самосознания прибалты. Но Данил вовремя понял, обобщая и анализируя: все решено заранее, на уровне, исключающем всякие разоблачения, постановлено, что движимое и недвижимое будет загнано по-тихому.