Но про шпионов он не пишет. Что бы тебе еще повспоминать... - Давай-давай, - сказал Данил. - Отворяй поток сознания. Ты у нас по диплому психолог, вот и изощрись... Светка старательно думала, прикусив нижнюю губу Глаголев-папсик презрительно поглядывал с фото, задрав подбородок с таким видом, словно ему и танк "Центурион" прикупить по случаю - плевое дело. Возможно, так оно и было в этой суматошной жизни... - Знаешь, что самое пикантное? - сказала Светлана. - Что-то за последний месяц мой бывший благоверный закорешился с Ларочкой. Сама их видела в машине, пронеслись мимо с видом полного довольства жизнью. Кто-то их видел в "Жар-птице", а кто-то и там, и сям. Шантарск хоть и миллионный, но в некоторых отношениях городишко ужасно маленький. Ничуть не удивлюсь, если они уже того... Что ты глазки выпучил, как кошка из стишка? Ларке, конечно, до меня далеко, да кровь-то глаголевская, а она - как шампанское, бурлит пузыриками. Просто Ларка конспирироваться умеет, что твой Штирлиц. Даже папсик, волчара такой, свято верит, что Лара у нас девочка, представляешь класс конспирации? - Представляю, - сказал Данил. - Может, с ней поговорить? - Попробуй. Уж передней-то Вадюша наверняка выворачивался, как носок. Только не суйся домой. Папсик тебя ужасно невзлюбил, когда ты отказался отдаться Советской Армии и пошел к Кузьмичу... - Учту, - сказал Данил. - Есть ходы. Самое смешное, Лара на него пару раз поработала. И познакомился он с ней как раз через Вадима. В отличие от старшей сестры Лара обладала ярко выраженными способностями к языкам и после долгого житья в ГДР знала немецкий не хуже родного. Вот Данил ее и завлек в переводчицы, когда писал в гостинице баварцев, прилетевших на переговоры с Кузьмичом. Переводила девочка в самом деле влет, деньги брала непринужденно и потом, насколько он выяснил, ни словечком об этом калыме не протрепалась. В самом деле, тесен Шантарск... - Только не вздумай ее трахать, - сказала Светка. - запутаешься по. жизни. Я баба незамысловатая, а у Ларочки уже сейчас в головке вовсю пашет компьютер. Пискнуть не успеешь, как тебя в тот компьютер загонят и крутить начнут... - Вот интересно, зачем ей Вадик? - спросил Данил. - Надо же с кем-то являться в свете. А Вадик, говоря великодушно, когда не распускал сопли, имел весьма товарный вид. Подсунь ему бабу умеренную, был бы человек как человек, без всяких соплей. Я же не виновата, что ему подвернулась... - устав долго держать образ невинной учителки, закинула ногу на ногу и откинулась на тахту, опираясь обеими руками. - Вот. А больше ровным счетом ничего не могу припомнить. После всего ночного и утрешнего. Подумаю и звякну, если что, а сейчас залягу поваляться... - Что, работа, как всегда, не волк? - Конечно. Светлана давно уже пристроилась в частной конторе по торговле решительно всем, законно производимым и законно произраставшим (кроме разве что пальм и конопли). Тамошний босс, решив шагать в ногу с цивилизованным миром, завел у себя штатного психолога, каковую роль Светка честно и исполняла, вполне профессионально прокручивая тесты и собеседования. И, поскольку вдобавок ублажала стареющего патрона со всем усердием, стала незаменимым кадром, завоевавшим право на многие вольности... Он встал: - Побежал. Звони, если что вспомнишь. - Ага. Олечке привет. Пусть мне звякнет, сто лет не виделись... Во дворе - никого. И ни единой машины. Только поодаль примостился коммерческий киоск, как и полагается, с поддельной водкой и просроченными соевыми шоколадками - между прочим, идеальное место для наблюдательного пункта, во-первых, эти лабазики давно стали неотъемлемой деталью пейзажа, во-вторых, за шеренгами бутылок можно спрятать любую оптику... Данил сел за руль, посидел так, не включая мотора. Опять появилось ощущение зыбкой нереальности, будто откроешь глаза - и нет ни частных фирм, ни частных сыщиков, хоть никто не подозревает еще, что это, изволите ли видеть, "застой", и у тебя нет никаких забот, кроме как сидеть на краешке сиденья, уподобившись сжатой пружине, и - ждать, ждать, ждать... Но вокруг была нынешняя жизнь, никакой другой не предвиделось, и его место в этой жизни было насквозь известно... В Северо-Восточный он поехал самой длинной дорогой, чтобы на всякий случай провериться насчет возможного хвоста в парочке весьма подходящих мест. ...Улица Кутеванова, где обитал покойный, была названа в честь легендарного партизанского командира, в первую мировую ставшего из землемеров штабс-капитаном, а в гражданскую - из штабс-капитанов сущим таежным Наполеоном, лупившим колчаковцев в этих самых краях. Кутеванов, как и все его воинство, в политике не разбирался совершенно, о красных имел самое смутное представление - просто настал момент, когда колчаковцы осточертели сибирякам хуже горькой редьки, и адмиральскую власть скинули повсеместно почти столь же легко, как в восемнадцатом сковырнули редкие кучки большевиков. Потом, когда пришел Тухачевский с армией из военнопленных, сибиряки сообразили, что хрен редьки не слаще. И взбунтовались по новой. На Дальнем Востоке, например, тамошний "зеленый Бонапарт" Лубков, талантливо бивший и семеновцев, и японцев, с приходом красных вновь подался в леса, собрав почти в полном составе тех же самых орлов, и теперь уже красные долго не могли с ним ничегошеньки поделать, пока не применили передовой метод, до которого не додумались в свое время ни Семенов, ни косоглазых генерал Оой, - подослали в отряд проверенного товарища, и засланный казачок положил Лубкова в спину из маузера. Однако Кутеванов предусмотрительно помер своей смертью еще в двадцать первом, увильнув тем самым от будущих политических разборок. Его есаулы, с приходом Тухачевского награжденные почетным революционным оружием, в двадцать втором году поснимали это оружие со стен и вновь подались в тайгу, но понемногу были выловлены и выбиты чекистами, канув в небытие однако бюст Кутеванова до сип пор красовался в запущенном скверике посреди Киржача. Квартира Вадима была, строго говоря, казенная, купленная на деньги "Интеркрайта". Такова уж "селяви", что любой приличной фирме, обосновавшейся в большом городе, никак не помешает иметь в собственности несколько частных квартир. Упаси боже, для самых законных целей - и прибывшего по делам гостя там гораздо пригляднее и безопаснее разместить, чем в гостинице, и банкет для означенного гостя можно устроить, и складировать на пару деньков что-то особо ценное, и разместить филиал офиса. Да, наконец, и самому шефу с особо приближенными лицами есть где "отдохнуть". Но поскольку такая квартира автоматически попадает в облагаемое диким налогом имущество предприятия, обычно изворачиваются, как могут, - чаще всего оформляют долгосрочную "ссуду сотруднику для покупки квартиры" и выправляют все документы на него. Сотрудник, ясное дело, должен быть верным и надежным. А Вадик при всей его мягкотелости именно таковым считался, так что эту квартиру на него и оформили. Правда, в паспорте у него еще стояла прописка с адресом Светкнной квартиры, так что Клебанов если и докопается, то нескоро. Вадик здесь и жил последние три месяца (лялька из Киржача действительно была, но выдержала Вадика лишь полтора месяца), а параллельно хата служила Данилу явочной квартирой. И Данил совершенно точно знал, что там не может оказаться ни анаши в серванте, ни левого автомата в шкафу, ни секретных бумаг в пакете с макаронами. И черного нала там не хранили. Совершенно чистая хата. И все же у Вадика забрали ключи. А это могло означать только одно. Не такие уж лопушистые волчатки в РУОП, чтобы пропустить ключи в описи, там вообще нет лопухов... Тот, кто взял ключи, собирался навестить квартиру. Вернее говоря, наверняка уже навестил ночью. И это был профессионал, можно сказать заранее. В квартире стояла отличная сигнализация, полностью автономная, на японском аккумуляторе. Сунься кто непосвященный, она не подняла бы шума и не пугала бы световыми эффектами, но тотчас же сообщила бы о вторжении в офис "Интеркрайта", на дежурный пост. А оттуда моментально позвонили бы Данилу. Конечно, на любую хитрость есть этот, с винтом. Сигнализацию можно отключить, для этого потребуется сканер размером с дистанционку для видака - одна в Европах такой потянет на пять тысяч зеленых, и кто попало с ним гулять не будет. Посему вариантов два: либо Профессионал все же побывал в квартире, отключив чудо техники и потом включив вновь, либо его там не было, и вообще никого там не было. Просто, как мычание... У подъезда - ничего и никого, способных вызвать подозрение. Идиллия. Данил еще на первом этаже услышал стеклянный звяк, продолжавшийся все время, пока он поднимался на пятый, последний. Источник звяка ему был знаком - это шатеночка из соседней квартиры складывала бутылки в большущий картонный ящик из-под "Голдстара", служивший временной урной до вечернего прибытия мусорной машины. Данил поднимался бесшумно, и она его не заметила, засекла лишь, когда стал доставать из кармана ключи, и они звякнули. Довольно симпатичная, не расплывшаяся еще ля фам лет тридцати. Торопливо запахнула халатик, но Данил успел рассмотреть, что вся грудь и шея у нее в багровых засосах. Если сопоставить это с горой бутылок и тем что ей давно следовало быть на работе, ребус получался простой, вовсе и не ребус даже. - Вернулся? - спросил Данил. - Ну и слава богу. Лицо у нее было ошалело-счастливым. Данил с этой парочкой был мимолетно знаком. Поскольку он несколько раз спускался за почтой в форменных офицерских брюках с красным кантом, соседи его считали по-прежнему находящимся в боевом строю (а Вадика его младшим братом, и ни в том ни в другом Данил их не разубеждал, зачем?). Сами соседи были бюджетниками. Она учительствовала, а он служил лейтенантом во внутренних войсках, и две недели назад отправился в невеселую командировку, держа курс на Чечню. Такие дела. Теперь, как нетрудно догадаться, вернулся в целости и сохранности, гулеванил и любил женушку до упора - простенько и незамысловато живут люди, позавидовать можно.. Она все еще молчала, пунцовая от счастья. Данил понятливо кивнул ей и собрался отпереть дверь, но она трепыхнулась вдруг: - Данила Петрович... Вы ключи вчера никому не давали? Он моментально подобрался: - Да понимаете. Катя, Вадька ухитрился потерять бумажник с ключами и с паспортом... - и видел уже по ее лицу, что попал в точку. - А я сутки торчал на полигоне... Неужели совались, гады? В паспорте ж полный адрес, заходи, кто хочет... - Я еще и подумала! - Так-так-так, - сказал он с видом крайней озабоченности, не столь уж и наигранной. - Лез кто-то? Во сколько? - Уже около полуночи где-то. Сережа как раз курил на площадке с ребятами, а я вышла, очень уж шумели, и тут он идет, ключами поигрывает так уверенно, а сам взглядом все по номерам квартир... И видно, что первый раз тут... Увидел нас всех, постоял, глазами пошарил, с таким видом, будто не туда попал, и тихонько назад. Мужики и внимания не обратили. - Молодец вы, Катя, - сказал Данил. - Вам самой бы милицейские погоны-то носить... - Да он же явно целился на вашу дверь. Видно было. Высокий, черный, вроде цыгана, но, по-моему, не цыган и не кавказец, просто вид такой... Вроде казака. Почему-то сразу всплывает ассоциация с казаком. - Есаул форточный... - проворчал Данил. - А одет, конечно, в джинсы-кожа? - В джинсовом костюме, только не в синем, а в таком словно бы сероватом... Нужно заявить или по крайней мере сменить замок. - Заявлять - дело дохлое, - сказал Данил. - Ну где его искать и что, ученым языком говоря, инкриминировать? А вот замки я нынче же поменяю, спасибо, Катя... Он кивнул ей, отпер оба замка, набрал код. Один-четыре-четыре-два-пять-пять. Шесть кнопок с цифрами на стальной пластинке были не замком модной лет десять назад системы, а ключиком к сигнализации, и довольно надежным, потому что без того самого дорогонького сканера все комбинации методом тыка не переберешь и за сутки. Значит, второй вариант. Плюс везение. ОН пришел немедленно после убийства. Спокойный, холодный профи. Вот только на лестнице гулеванила поддатая компания, наверняка собрались свои, такие же "внутряки", и на ком-то, ручаться можно, была если не полная форма, то штаны с кантами - и профи моментально отступил от греха, не стал разыгрывать троюродного дядю из Мухосранска... Данил на его месте сам поступил бы так же. Он тщательно притворил за собой дверь, накинул цепочку. В квартире он не был три дня - вполне достаточно, чтобы притащить сюда хоть атомную бомбу. Обыск Данил начал, как учили когда-то: двигаясь по часовой стрелке вдоль стен, оставляя центр комнаты с письменным столом напоследок. Перебрал все в серванте, тщательно перетряхнул натасканные сюда Вадькой книги, заглянул под диван, снял с него белье. Ни под ковром, ни под видаком, ни под телевизором - никаких роковых бумаг, таивших зловещие тайны. И в футлярах видеокассет - ничего. Перешел в другую комнату, проделал там те же манипуляции. Никакого улова. И в кухне та же петрушка. В одной из больших деревянных колонок магнитофона умельцами Данила был оборудован тайник, не так-то просто и открывавшийся. В тайнике ничего не оказалось - так и должно быть, коли сам Данил ничего сюда в последний месяц не прятал... Теперь, на десерт - стол. Данил сунул в конверт все дискеты, чтобы показать Ольге. В самом компьютере обнаружилась лишь дискетка с игрой "Черный лабиринт". Ничем серьезным со здешним компьютером Вадик не занимался, но все равно Ольге предстоит проверить дискеты на служебные коды и все такое прочее... Хорошо еще, что Вадька был аккуратистом. В ящиках стола - порядок, как в казарменной тумбочке салаги. Микрокалькулятор, авторучки, Вадькины документы, распечатанные письма (на каждом по въевшейся привычке Вадька ставил дату получения - число, месяц, год). Немного писем. Самые обычные. Три от матери из Томска, два от какого-то приятеля из Свердловска или, по-нынешнему, Екатеринбурга - все пять адресованы на эту квартиру. Одно адресовано на фирму, какая-то московская библиотека сообщала, что заказанной книги в наличии не имеется, к их превеликому сожалению. Открытка из того же Томска - какой-то Славик поздравлял друга с Первомаем, с нынешним, но, должно быть, представления не имел о кое-каких переменах в личной жизни друга Вадьки, иначе не отправлял бы поздраву на Королева... Две книги в бумажных обложках - секреты компьютерных языков Бейсик и Фортран. Блок сигарет, по Вадькиной привычке распечатанный с торца... тяжелый что-то блок... опаньки! Данил вытряхнул на ладонь две небольшеньких пистолетных обоймы с коричневыми патрончиками. По семь в каждой. Двадцать второй калибр, он же - пять целых, шесть десятых миллиметра. По размерам обоймы вполне годятся для "Эрмы" и иже с нею... Такое положение и называется - полная растерянность. Если непечатно, звучит гораздо короче. С балкона не швырнешь - белый день, меж ближайшими деревьями и домом довольно широкая пустая полоса. И дома не оставишь - вдруг нагрянут? После короткого раздумья Данил принес из кухни пустой целлофановый мешочек, тщательно протер обе обоймы, бережно их замотал целлофаном и осторожно опустил в слив унитаза. Там и полежат, а если заявятся незваные гости, всегда успеешь дернуть за веревочку. Потом, правда, могут застрять где-то в трубе, но это уже не наше дело, главное, не у нас, и отпечатков нет... Потянулся к сумке, но передумал и снял трубку. - Пятый. Дежурный пост. - "Большой"? - Появился. Ищет вас. Ведено - немедленно. - Быстренько подошли пару ребят, - сказал Данил. - Куда? - Откуда я звоню. Пусть сидят здесь и прохлаждаются. Могут быть гости. Если гости - мопсики, ребята тихо сидят на хате у друга и пьют пиво. А если забредет какой зеленый, что вполне вероятно, его нужно будет аккуратно упаковать и сдать мне. Только пусть не ловят хохотальником воробьев, если придет зеленый, он будет не лопух. А посему подбери кого пообстоятельнее... И положил трубку. Подумал, что насчет "мопсиков", то бишь милиции по их нехитрому коду, он мог и перебрать. Вряд ли они так быстро установят, что покойному гражданину Ивлеву принадлежала именно эта квартира - или это уже знает тихарь, внедренный ими в "Интеркрайт"? Поди догадайся, что именно он знает, коли поневоле приходится обращаться с ним, как с хрустальной вазой времен Ренессанса... Глянул на часы. Половина двенадцатого. Глаголев дома никак не может оказаться, посему стоит рискнуть... Набрал номер. Трубку сняли на третьем гудке: - Да? По этому одному короткому словечку Данил не смог отличить на слух маму от дочки и потому вежливо спросил: - Скажите, пожалуйста, это баня? - Это раздевалка, а баня аккурат через дорогу, - столь же вежливо проинформировал его чуточку хрипловатый Ларин голосок. - Говорите смело, мистер Бонд. Верная агентесса дома одна-одинешенька. - Ну, гутен таг, фройляйн... Она преспокойно ответила длинной немецкой фразой, из которой Данил не разобрал ни черта, поскольку владел лишь английским в обоих вариантах классическим британским и вульгаризированной "штатовской мовою". - Стоп, стоп, - прервал он. - Пошутили, и будет. Нужно увидеться. - Опять халтурка? - Вполне возможно. Ты не занята? - Ну чем заняться летом примерной школьнице? Где обычно? - Да. Часов в восемь, устроит? В верхнем баре. - Полностью, шеф. - Если я задержусь, они там будут знать. - Понятно. Учту. Кстати, шеф, вы мистера Ивлева сегодня не видели? - Да нет... Вообще-то он сказал чистую правду - то, что он видел час назад, не было уже никем ничем. Так, пустая оболочка... - Если узрите, скажете, что он мне нужен. Пусть звонит. - Ага. Всего? - Всего. Данил положил трубку, потер лицо левой ладонью и долго сидел, закрыв глаза. Кажется, впервые он пожалел, что полтора года назад во все это ввязался. Многие старательно высмеивают "предчувствия" и "озарения", но только не люди профессии Данила, пусть даже профессия вроде бы бывшая теперь. Проявляется это по-всякому: кто пересаживается подальше от места, куда через пять минут шлепнет горячий осколок, кто совершенно точно предчувствует завтрашнюю свою смерть. И многие, очень многие (пусть даже сами не умеют облечь это в членораздельные слова) совершенно точно знают, когда подступает время Крупных Неприятностей. Сейчас Данил не сомневался, что Крупные Неприятности для него наступили. Он покопался в куче, нашел кассету, выкрутил громкость до половины. Браво загремела медь, ухали трубы, могуче надрывался хор: - Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон. Но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней! И вовсе уж величественно разливался лихой припев: - Так пусть же Красная сжимает властно свой штык мозолистой рукой, и все должны мы неудержимо идти в последний смертный бой! Вообще-то к марксизму-ленинизму Данил относился еще хуже, чем к педерастии с лесбиянством. Он и раньше, несмотря на обязательное членство в руководящей и направляющей, жил с партией родной в разных плоскостях, ибо таков уж обычай что у крестьян, что у офицеров - пахать себе свою делянку, не забивая голову актуальной идеологией. Как говаривал добрый приятель Януш Орлич, капитан из охраны Герека и нынешний коллега по бизнесу: "Прихожу домой, идеологию вешаю на крючок вместе с фуражкой..." Но в том-то еще и юмор, что пресловутая "тоталитарная система" ухитрилась как-то незаметно наклепать множество чертовски прилипчивых шлягеров, прибавляющих бодрости организму даже надежнее, чем тяжелый рок... Он выслушал еще песню про артиллеристов, которым Сталин дал приказ, выключил магнитофон, чувствуя, что обрел должную легкость во всем теле. Сел за стол, извлек лист белой бумаги из Вадькиных запасов и быстро написал разборчивым почерком: Начальнику Северо-Восточного РОВД полковнику Агееву Н.Т. от гражданина Черского Д.П., проживающего по адресу: г. Шантарск, ул. Малиновского, 45-22 Заявление. Уважаемый товарищ начальник! Выходя сегодня из квартиры, принадлежащей сотруднику нашей фирмы, где я находился по служебным делам (ул. Кутеванова, 5-15), я нашел в подъезде две пистолетные обоймы с патронами, которые считаю своим долгом немедленно сдать органам милиции. С уважением. Расписался, поставил сегодняшнее число и дату. Чтобы исключить всяческие случайности. Пусть теперь налетают и обыскивают, коли охота... Фокус был старый, но безотказный. Все те шантарские ребятишки, кого посвященные именовали бультерьерами (да и не только шантарские, идеи-то носятся в воздухе) принимали схожие меры предосторожности. Качок с бритыми висками бодро чапал по своим делам с боевым стволом под полой, а в кармане у него лежало подобное заявление - законопослушный гражданин нашел под кустом эту страшную стреляющую штучку, каковую и торопится немедленно сдать родимой милиции. Понятно, заявление каждый день приходилось писать новое - с актуальной датой. Главное - держать пистолет в кармане или за поясом, не надевая кобуры, иначе получится конфуз... Он закатал повыше рукав, поборов совершенно неуместную в данный момент брезгливость, извлек сверточек из унитаза, выбросил целлофан в поганое ведро и старательно вымыл руку. Упрятал обоймы в карман и вышел из квартиры. Бравый усмиритель Чечни очнулся и явно похмелился - из-за двери доносилась боевая песня, исполнявшаяся совершенно немелодично, но с большим чувством. Новая какая-то - неужели так быстро успели придумать? Впрочем, что тут удивительного, примеров хватает. Данил сел в машину. Развернулся, заглушил мотор и закурил. Мимо проходили люди, и каждый считал своим долгом на него украдкой зыркнуть. Нет, у нас положительно не Чикаго. Хотя в последние годы машин и прибавилось несказанно, человек, мирно сидящий себе в припаркованном на обочине автомобиле, все еще вызывает сложные чувства - этакую смесь подозрительности с любопытством. А чего это он, в самом деле, здесь расселся-то? - подумает любой. Как-то это чего-то... У подъезда остановилась вишневая "девятка", выскочили два его орла и без излишней спешки двинулись на задание. Ну вот и ладушки. Витек с Равилем ребята серьезные и несуетливые, сработают по-крестьянски обстоятельно... Он выбросил в окно окурок и отъехал. По пути увидел подходящее местечко бетонный забор завода ЖБИ, где догадливый окрестный народ давно устроил грандиозную свалку и пер туда разнообразнейший мусор. На заборе, правда, красовалась огромная синяя надпись, гласившая, что свалка мусора запрещена - но кривые буквы, стращавшие штрафом в 50 р., были намалеваны еще при "старых ценах" и давно никого не пугали... Данил остановил машину, отыскал в багажнике тряпку побольше, старательно завернул обоймы и запустил сверток подальше, к самому забору. Здесь ему и лежать до снега, а если бичи и наткнутся, закопают еще глубже от греха... Заявление он преспокойно поджег зажигалкой и растер подошвой пепел.
      Глава четвертая
      Неприятности ходят стаями
      Давно прошли те времена, когда фирмочка Кузьмича, из которой и вырос монстрик "Интеркрайт", ютилась где попало - от приведенных в божеский вид подвалов до комнаты боевой славы ДК "Машиностроитель". Данил, правда, и не застал воочию тех времен. Когда он полтора года назад появился в Шантарске, фирма уже два года как прочно осела в трехэтажном особняке купца первой гильдии Булдыгина. Купец, несмотря на доставшуюся от предков дурацкую фамилию, болваном отнюдь не был и в дореволюционные времена держал в кулаке Шантарск, как ныне Фрол - причем, в отличие от Фрола, совершенно легально, то купая в шампанском заезжих певичек, то меценатствуя весьма осмысленно и с большой для горожан пользой. И, не исключено, обладал кое-какими экстрасенсорными способностями, о каких в Сибири издания принято выражаться: "Знал он что-то такое, ли чо ли"... Уже в июле семнадцатого, несмотря на разгул демократии, а может, именно тому и благодаря, Булдыгин, по воспоминаниям допрошенных краеведами к пятидесятилетию Превеликого Октября старожилов, "чего-то заскучал", а в начале августа распродал все свои рудники и фабрики, лавки, дома и пароход (причем вовсе не торгуясь), выгреб наличность из банка, забрал свои знаменитейшие коллекции, чад и домочадцев - и канул в небытие, чтобы потом обнаружиться в красивом и шумном городе Сан-Франциско, малость подпорченном недавним землетрясением, где его былые американские компаньоны по торговле пушниной и добыче золотишка быстренько оформили всей этой ораве гражданство Северо-Американских Соединенных Штатов (что в те времена сделать было не в пример легче). Вообще-то булдыгинских домов изначально было три. Один, самый большой, разломал самовольно и дочиста еще двадцатом году комиссар Нестор Каландаришвили. Человек он был приезжий, и его горячая кавказская душа пленилась-таки побасенками о спрятанных купеческих сокровищах. Сокровищ не нашлось никаких, и обиженный чекист Круминьш, положивший было глаз на уютный особняк, где собирался устроить пытошную штаб-квартиру своего ведомства, настучал на комиссара в Москву, приписав пылкому Нестору всевозможные извращения, как политические, так и половые. Каландаришвили загнали в Якутию утверждать там советскую власть. Якуты комиссара быстренько ухлопали (что их от советской власти все же не уберегло). Второй дом к столетию Ильича велел разломать первый секретарь обкома тов. Федянко, люто ненавидевший всякую дореволюционную архитектуру (кроме связанной с именем Ильича, ее-то из партийной дисциплины приходнлось оберегать). Он разломал бы и третий особняк, но там в семидесятом обитал областной КГБ и выселяться не желал. К девяносто первому году КГБ давно уехал в дом современной постройки, тов. Федянко всплыл в Москве помощником Бурбулнса, а в Шантарске объявился подданный США Джон Булдер (булдыгинский внук), с целой кипой юридически безупречных документов на последнее уцелевшее фамильное гнездо - и, заплатив не столь уж устрашающую сумму в зеленой капусте, стал владельцем дедовской недвижимости. А уж у него особняк перекупил Кузьмич. Дом, после отъезда оттуда КГБ поделенных меж мелкими конторами, всевозможными собесами и обществами книголюбов, пришел к девяносто первому в убожество. Конечно, при бардаке и демократической шизофрении девяносто первого возможны были самые невероятные негоции. И все равно Данил крепко подозревал, что официальная версия событии, как водится, реальности не соответствовала. Что-то там да крылось. Либо внук, хоть и настоящий, с самого начала послужил Кузьмичу подставой за хорошие комиссионные, либо Кузьмич уже здесь взял его на крючок и обеспечил некую синицу в руках. Как бы там ни было, внук отбыл восвояси (хотя отцы города пытались в нагрузку всучить ему и дедовский пивзавод, с тех самых пор ни разу не реконструировавшийся), а особняк фантастически быстро обрел божеский вид и украсился синей вывеской с золотой эмблемой "Интеркрайта" - конь с солнцем на спине. Здесь, конечно, располагалась только самая головка, нечто вроде генерального штаба. Кузьмич контролировал самые разнообразные фирмы, которые чисто физически было бы невозможно собрать под одной крышей леспромхозы, деревообрабатывающие комбинаты, птицефабрику, так называемый "радиозавод", банк "Шантарский кредит", три торговых дома, транспортную фирму, турфирму, старательские артели. Ну, а "заимки" словно бы не существовало в природе... Данил поставил машину на огороженную стоянку рядом с маленьким жемчужно-серым "БМВ" Жанны, аккуратненьким, как игрушечка. Ближайшая телекамера, присобаченная меж первым и вторым этажами, уже бдительно пялилась в его сторону, он взял с сиденья конверт, сделал ручкой в объектив и направился к двери. Дверь, понятно, была бронированная, но весьма убедительно замаскированная под старинную дубовую - фирма давно избавилась от детских болезней, в том числе и вульгарности первых лет. Что подтверждалось и обликом вестибюля - там за квадратной полированной стойкой сидел не амбал в пошлой кожанке, а элегантный молодой человек при галстуке. За его спиной распахнутая дверь в караулку, и видно было, что там сидят еще двое в столь же безукоризненных костюмах (понятно, возникни такая нужда, эти орелики успешно выступали бы и в адидасовско-кожаном обличье, но это уж зависит от ситуации и вводных). - Происшествий нет, - "пятый" встал и чуть склонил голову. - Иван Кузьмич о вас три раза спрашивал - А я - вот он... - проворчал Данил, кивнул охранникам в караулке и пошел на второй этаж. Попадавшиеся на дороге здоровались, как все1 да спокойно и вежливо. Ни тени нервозности, ни единого встревоженного или обеспокоенного взгляда. И он понял, что о Вадиме еще не знают. Следовательно, не подозревает о случившемся и Кузьмич. Значит, милиции здесь еще не было, а это несколько странно, пора бы им и нагрянуть с деликатной беседой... Распахнул дверь вычислительного центра, молча кивнул Ольге. Она улыбнулась, быстро встала, выпорхнула в коридор. Оправила белый халат, тряхнула темными волосами: - Ты куда улетучился ранней порой? Из собственной квартиры так исчезать это уже пошлость. - А ты что, ничего не слышала? Что, стреляли? - фыркнула она. - Из базуки, - он улыбнулся вполне безмятежно. Да пустяки, приехал Равиль и сдернул с подушки, были дела на товарном дворе... Тебе привет от Светки Глаголевой. Я к ним на фирму заезжал. Вадим, часом, не у нее похмеляется? Что-то запропал, ищут его... Когда это он похмелялся? - пожал плечами Данил. Должно быть, фарс-мажор какой нарисовался... он подал ей конверт. - Вот что, золотце, просмотри-ка бегло эти дискетки, скажешь потом, что на них нарисовано, а я бегу к Кузьмичу... В приемной, обставленной трудами братской словенской фирмы, одиноко сидел крепыш в широченных полосатых брюках и черной кожанке. Здесь такой экземпляр, Данил смекнул моментально, мог оказаться в одном-единственном качестве - охранника пребывавшего в кабинете Кузьмича визитера. Захожий бодигард старательно нажевывал резинку и поливал Жанну восхищенно-вожделеющими взглядами, что она великолепнейшим образом игнорировала. От нее веяло ледяным холодом и недоступностью, как от Эльбруса. Вряд ли пацан знал слово "светский", но Жанна определенно подавляла его чуточку утонченным обликом светской дамы, и строить словесный мостик он вряд ли успел осмелиться. Высший пилотаж для секретарши - это с блеском совмещать все мыслимые функции: и любовница босса, и визитная карточка фирмы, и незаменимый в работе кадр. Жанна совмещала. Не без блеска. За что удостоилась личной охраны - ибо хорошая секретарша посвящена в секреты фирмы едва ли не лучше босса, а наехать на хрупкую красотку не в пример легче и проще... - Иван Кузьмич вас очень ждет. Но у него посетитель, - сообщила Жанна. Подождите, пожалуйста. Произнесено это было не без почтения - несмотря на всю свою упаковку, неглупую головку и положение первой фаворитки, она кое в чем осталась простой девочкой "с Киржача", попавшей в частный бизнес чуть ли не с выпускного бала, от папы-слесаря и мамы-ткачихи. И Данила немного побаивалась. Давненько, на пикнике Кузьмич шутки ради обрисовал ей Данила как простого советского Рэмбо, всю сознательную жизнь свергавшего во всех концах света реакционные режимы и вместо утренней зарядки резавшего "зеленых беретов" по три штуки зараз.