Сварог пригляделся к празднующим. И точно: каждая из дам, с которыми мужчины вели себя чересчур обходительно, носила за левым ухом красный цветок, тогда как у остальных, следовательно доступных, прически не были украшены ничем -- ну разве что деревянными обручами, чтобы волосы в глаза не лезли.
      "Ага, -- понял Сварог и приободрился.-- Вот как тут у вас устроено! Если барышня несвободна, то она так об этом и заявляет. Сунула за ухо цветок -- и каждый видит, что лучше не подходить, ничего не обломится. Умно!"
      А веселье все не стихало. Веселье бурлило вокруг нескончаемым потоком красок, звуков и смеха. Кружились пары, наяривали музыканты, вино текло рекой...
      "Нет, у нас бы давно нажрались и передрались", -- подумал Сварог и поежился от странного ощущения: все, кого он знал и помнил, еще только должны были родиться через долгие тысячелетия, и погибшие еще не погибли... Пропасть, отделявшая его от прежней жизни, оказалась столь широка и бездонна, что рассудком совершенно не воспринималась. Тем более теперь, когда дикая музыка будоражила кровь и все женщины казались прекрасными. Но та, что стояла поблизости, черноволосая, в красной рубашке и вышитой юбке, красавицей не казалась -- она ею была. И юной девочкой она отнюдь не выглядела, так что Сварог, давно не имевший дела с юными, лишь приободрился. Одно смущало: она носила по цветку за каждым ухом.
      Что бы это значило? Жена местного гетмана? Или ненавистница всего мужского рода-племени?
      "Ну подойти и просто поговорить-то я могу! -- попытался Сварог унять боязнь.-- Без всяких там непристойностей!"
      И он попросту подошел и спросил ни к чему не обязывающим тоном:
      -- Я тут стою и удивляюсь -- вы красивая, но никто вас не зовет танцевать...
      И спохватился -- быть может, с точки зрения местных обычаев совершил какую-то жуткую бестактность, за что его тут же, не сходя с места, позовут "выйти на два слова". Он исподтишка огляделся -- не косится ли кто-нибудь на него, хмуря брови, кусая ус и сжимая рукоять меча. Но нет: вокруг все так же бушевал неуемный праздник, а черноволосая открыто посмотрела ему в лицо, усмехнулась и сказала:
      -- Я колдунья. Многие меня побаиваются -- просто так, без неприязни, по традиции...
      -- Как-то так получилось, что я колдуний не боюсь, -- сказал Сварог. -Я ими даже восхищаюсь иногда. И сегодня тоже.
      -- А если мне на самом деле сто лет и я только прикидываюсь молодой?
      -- Быть этого не может, -- сказал Сварог. -- Я сам умею колдовать, так что...
      -- Колдовать ты не умеешь, -- ответила она. -- Ты просто выучил ровно столько, сколько тебе позволили, а это совсем не то...-- Она рассмеялась, видя его легкую оторопь. -- Теперь понимаешь, что такое -- умение колдовать? Вот видишь, и ты испугался...
      -- Ничего подобного, -- сказал Сварог браво. -- Я просто огорчился. Раз так, ты прекрасно понимаешь, что у меня на уме, и пошлешь ко всем чертям...
      -- Чтобы понять, что у тебя на уме, не нужно быть колдуньей.
      -- И что? -- Сварог вопросительно поднял брови.
      -- И ничего, -- засмеялась она. -- Любая колдунья -- еще и женщина. И если ей не сто лет... -- Она протянула руку. -- Пошли в круг?
      И они вошли в круг, понеслись в хороводе вокруг костра. Сварог выделывал руками и ногами совсем не то, что остальные, но никто не обращал внимания.
      Главное было -- попасть в ритм, не сводя глаз с ее улыбающегося лица, и эго оказалось не так уж трудно. Труднее было уйти с площади незаметно.
      До рассвета весь мир был лишь нежным теплом и запахом сена.
      ...Сварог пошевелился, зашуршало пахучее сено. Узкое горизонтальное окошко под самым потолком давало достаточно света, чтобы он мог рассмотреть ее лицо, ставшее строгим и печальным.
      -- Вот и все, -- сказала она тихо, мягко отстранила Сварога, когда он потянулся к ней. -- Вот и все...
      -- Но...-- сказал он и замолчал, совершенно не зная, что еще сказать.
      -- Вот и все. Ты, конечно, можешь сказать, что безоглядно меня полюбил и непременно вернешься ко мне после ратных трудов... но ведь это будет неправда, верно?
      -- Верно, -- сказал Сварог. -- Я и сам не знаю, что со мной будет завтра...
      -- Вот видишь. Что бы с тобой ни случилось, сюда ты уже не вернешься. А если и вернешься, то только для того, чтобы вновь остановиться на ночь и утром ускакать дальше, на сей раз навсегда. Так что не нужно ничего обещать. Благо оправдываться не за что.
      -- Неловко как-то...
      -- Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты, я не знаю, но чувствую -- из страшного далека... Ни в чем себя не упрекай и не старайся усмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо -- вот и все. -- Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком на груди, ласково провела ладонью по щеке Сварога. -- Нам было хорошо... Правда, мне еще и тревожно. Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди и ждать не может...
      -- Почему же вы отсюда не уйдете? -- спросил Сварог.
      -- Потому что Фиортену -- три тысячи лет. Когда-нибудь мы уйдем, но это будет в предпоследний миг... Понимаешь?
      -- Понимаю,-- сказал Сварог.-- А вы успеете почувствовать, что пришла пора?
      -- Успеем. Береги себя.
      Она подняла руки, закинула за голову, и рубашка на ее груди натянулась. Сварог непроизвольно сглотнул и почувствовал в душе нечто такое... такое... словно и не был он сладостно опустошен этой ночью... "Околдовала она меня, что ли..." А колдунья развязала на шее шнурок, сняла что-то с груди и протянула Сварогу.
      -- Возьми. Не знаю, в какого бога ты веришь, но это всем помогало...
      На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде бы изображавшая человека, но настолько окатанная, словно бы оплавленная временем и прикосновениями бесчисленных рук, что не понять уже, кого она в незапамятные годы изображала.
      -- Повесь на шею.
      -- Что это?
      -- Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесь еще не было Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старых курганах, насыпанных еще до потопа и Шторма.
      -- До чего? -- спросил Сварог.
      -- Ох, ничего ты не знаешь, я вижу.
      -- Ну почему же ничего,-- пожал плечами Сварог. -- Я знаю, что Шторм -это череда войн, катастроф и несчастий, после которой жизнь на земле пришла в упадок, а лары подались за облака...
      -- Как по писаному говоришь, -- улыбнулась она. -- А потоп случился лет за пятьсот до Шторма.
      -- А Вьюга что такое? -- необдуманно спросил Сварог... и прикусил язык.
      Глаза ее вдруг потемнели; она отвернулась. Молчала долго, и Сварог решил, что ответа не дождется, но колдунья вдруг проговорила тихо, глядя в потолок:
      -- Я очень хочу верить, что Вьюга -- это всего лишь ошибка... большая ошибка. Потому что только думая так, я еще верю в людей... Но ты лар, ты не поймешь.-- Она повернулась к Сварогу и кивнула на амулет. Сказала обычным голосом: -- Надень на шею. Теплый, правда?
      -- Теплый...
      -- Он станет холодным, когда тебе будет грозить опасность большая, нешуточная. Уберечь не сможет, но предостережет...
      Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнула на грудь, пониже креста.
      -- Спасибо,-- сказал он.
      -- А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?
      Сварог растерянно зашарил вокруг, разбрасывая сено, наткнулся на ножны.
      -- Ну вот, -- засмеялась она. -- Сразу видно, что ты нездешний. Меч всегда должен лежать под рукой...
      Сварог нашел меч, неуклюже соскользнул с сена на земляной пол, застегнул пуговицы на кафтане, отряхнулся. Колдунья бесшумно оказалась рядом. Подарить ей в ответ что-нибудь, что ли, -- мелькнула дурацкая мысль. Но ничего у Сварога не было -- только наколдованная в Хелльстаде и до сих пор не выброшенная Звезда Героя. Не орден же дарить...
      -- Мы больше не увидимся, я знаю, -- очень серьезно сказала колдунья. -- Поэтому постарайся поскорее меня забыть -- чтобы посторонние мысли не мешали твоим делам. Тебе предстоит длинный путь, очень длинный -- гораздо длиннее, чем тот, на котором ты стоишь сейчас. Есть в тебе что-то... что-то... я не могу это объяснить, просто будь осторожен -- чтобы выполнить все то, что тебе предназначено. Обещаешь?
      Он смог только молча кивнуть в ответ.
      В воротах Сварог обернулся к ней, хотел сказать что-то нежное и серьезное, но не нашел слов.
      Женщина прижалась к нему, гибкая, сильная, теплая, крепко поцеловала и отстранила, заглянула в глаза:
      -- Иди и не оглядывайся. Мужчины не должны оглядываться, иначе выйдет не к добру...
      Сварог быстро шатал мимо просыпавшихся домов -- зевали и лениво ворчали на него кудлатые собаки, в хлевах мычали коровы, в кухнях гремела посуда. Вставало солнце, и он вдруг вспомнил, что так и не узнал ее имени, да и свое не называл, но возвращаться, понятно, не стал -- чувствовал, что этого никак нельзя делать. Да и не нашел бы дороги. Он прекрасно помнил ее голос, ее запах, ее тело, но дороги назад не нашел бы, как ни старался, не помнил ворот, мимо которых только что прошел, улочек, в которые только что сворачивал.
      А ведь забывчивостью он никогда не страдал...
      У деревенских ворот его и в самом деле ждали возле оседланных коней все шестеро спутников. Обошлось без мужских шуточек вслух, только боцман Блай хитро подмигнул -- левым глазом, правым, левым, правым.
      -- Ну, приятное позади, -- сказал капитан Зо. -- Впереди теперь, увы, одно полезное, то есть насквозь опасное. По коням!
      Он первым въехал в ворота и приказал:
      -- Рысью... Между прочим, в окрестностях и в самом деле болтались харланские конники, десятка два. Но очень быстро убрались в сторону Храма Ашореми. Что доказывает: Басс постарался на совесть.
      Двигались шагом и реже -- чтобы не утомить лошадей, смены-то не было -рысью. Пересекали перелески и пустоши. Поднимались на холмы и перебирались вброд через быстрые речушки. Привалы делали редко -- подчас даже ели на ходу. Ночевали под открытым небом, сбившись в кучу вокруг костерка, укрывшись попонами, положив под головы вьючные мешки. Умывались и брились, когда выпадала такая возможность, -- из фляг, в небольших лесных озерках, на берегу весело журчащих речек, перекатывающихся по скользким круглым камушкам на дне. Сварог с удивлением и удовольствием отметил, что ноги почти не болят, да и задница выдерживает долгий конный переход вполне стоически. Молодец старушка...
      Ни одной живой души они по пути не встретили, даже редкий лесной зверь не бежал от людей сломя голову -- лишь настороженно следил из зарослей. Значит, давненько тут человек не появлялся... хотя заросшие дороги отчетливо указывали на то, что некогда здесь в изобилии жил честной люд. И капитан Зо каждую ночь выставлял часового. Когда вечером распределял, кому и в какой очередности стоять на страже, Сварога он не поминал вовсе. В первый раз Сварог принял это за недоверие, ни словом не намекнул, но на лице, видимо, что-то отразилось. Капитан повернулся к нему и хлопнул по плечу:
      -- Голуба моя, ну что вы дуетесь, как юная служаночка на деревенском празднике? Пригласят вас еще танцевать, не беспокойтесь. Вы же понятия не имеете о здешних опасностях и сроду их не отличите от чего-нибудь жуткого на вид, но совершенно безобидного. Беда с этими графьями, право...
      И Сварог согласился с ним.
      Перед сном сидели у костра -- травили байки, а то и просто молчали, слушая ночь. Когда было настроение, Сварог брал виолон, с которым даже в походе не расставался один из матросов по кличке Шестипалый, и задумчиво перебирал струны:
      От самых дверей ведет дорога.
      Все вдаль и в даль.
      Ходил по ней и бедный путник,
      и государь.
      О, кто по ней куда пойдет?
      И кто куда когда придет?
      Уж не моя печаль...
      Однажды во время привала штурман Борн завел с ним странную беседу, смысл и цель которой была Сварогу совершенно не ясна.
      -- Вы новичок, -- негромко сказал Борн, задумчиво вороша веткой угли костра. -- Зеленый, неопытный новичок. Хотя и воевали, хотя и прибыли из неуютных, надо полагать, мест. И пока мало что смыслите в наших делах. Возьмем, например, ларов. Конечно, в заоблачных замках красиво и привольно, сытно и беззаботно... Но, видите ли, лорд Сварог, это мир без будущего. В первую очередь потому, что лары способны держать земную жизнь под контролем, но не способны разумно ею управлять...-- Он замолчат. Сварог молчал тоже -он понимал, что Борн хочет сообщить ему нечто важное. -- Вот представьте остров, населенный полудикими жителями. Посреди -- гора, откуда простреливается любой уголок. И вот на этой горе угнездился потерпевший кораблекрушение моряк с пулеметом, заставивший туземцев признать себя королем. Что касается силы -- он и в самом деле может в любой момент перестрелять всех поголовно. А дальше-то что? Как он будет ими управлять? Он прибыл из более цивилизованных мест, ему невероятно скучно изо дня в день разбирать жалобы на потравившую огород соседскую свинью, мирить двух сплетниц или вводить новые проекты крыш для хижин. Он владыка, но король на горе -- сам по себе, а его подданные -- сами по себе.
      -- Но он же может цивилизовать, вести к прогрессу... -- позволил себе возразить Сварог.
      -- А если ему этого не хочется? -- быстро спросил штурман. Было видно. что этот вопрос волнует Борна всерьез и давно.-- Если в этом случае его со временем лишат и пулемета, и власти? Если туземцы, научившись наукам и ремеслам, превзойдут своего короля -- в прежней жизни не более чем недалекого боцмана? Конечно, я выбрал не самый удачный пример, и все же он в какой-то мере передает сложившуюся ситуацию. Все сами по себе. Там, наверху, для одних смысл жизни в балах и развлечениях, для других -- в удовлетворении любопытства посредством науки. И никому не хочется делиться могуществом с теми, что внизу. А на земле свои проблемы. Вот и получается замкнутый круг. Да что земля -- взять хотя бы вас. Вот вы -- лар. Однако в здешних делах, извините, полный профан. Вы ничего не знаете об истории Талара, о Шторме и Вьюге, о том, почему лары ушли в небеса и что было до них... Даже о нынешней расстановке политических сил вам ничего не известно.
      -- Ну почему же, -- пожал плечами Сварог. -- В Магистериуме меня кое-чему научили...
      -- И это оказались жалкие крохи, верно? Таков порядок вещей. Крохи магии, истории, науки. А самое печальное -- что большинству и не нужно ничего, кроме крох.
      Толстый сук в угасающем костре оглушительно треснул, сноп искр, похожих на рой огненных мух, кружась, взмыл в воздух. Борн помолчал, глядя на дым, потом вдруг переменил тему:
      -- Вы никогда не задумывались, лорд Сварог, что представляете собой досадное нарушение установившихся порядков?
      -- Как-то не успел, признаться.
      -- Зря. Подумайте над этим. На вашем месте я приложил бы все усилия, чтобы побыстрее стать яркой деталью пейзажа, которую никакая сила не изымет незаметно... Пока же, простите, меня удивляют два обстоятельства. Первое -почему вас не убрали там, наверху, тихо и незаметно? Второе -- почему вас до сих пор не разыскали?
      -- А что, могли?
      -- Ну, не за час-два, конечно. Но за сутки вас непременно обнаружили бы. Исчезновение вашего яла не могло остаться незамеченным. Система наблюдения и контроля -- мощнейшая. Ответ один: то, что вы рассказали о Докторе Молитори и покушениях на вас, позволяет думать, что Великий Мастер отыскал-таки лазейку. Благо высокомудрый Магистериум в его существование не верит, и все меры предосторожности лишь результат усилий архаичного, безнадежно отставшего от прогресса, но во многом незаменимого Мистериора. Вам во многом предстоит разбираться самому. -- Он усмехнулся. -- Если захотите, конечно, А можете жить, как большинство: балы, фейерверки, отдых на Сильване...
      "Интересно, откуда он столько знает о ларах?" -- подумалось Сварогу. Но спрашивать он не стал. Сказал нерешительно:
      -- Черт его знает. Я слишком долго воевал за идеи, оказавшиеся дерьмом, и за людей, оказавшихся дерьмом, И теперь, если честно, вовсе не горю желанием сражаться за идеалы и цели, в которых и не разбираюсь толком.
      -- Просто вы еше не поняли, что есть силы, против которых непременно нужно драться.
      Костер почти догорел; в темноте тихонько всхрапывали кони, переступали с ноги на ногу. Кто-то из спящих матросов выводил носом раскатистые рулады, но никого этим не будил -- люди устали.
      -- Возможно, -- согласился Сварог. -- Но вряд ли мне подходит роль борца за правду, Я с вами, потому что вы мне симпатичны -- лично вы, капитан Зо, боцман. И потому что у меня нет другого выхода. Я не знаю, против каких сил вы деретесь, надеюсь, что против злых, и пока я с вами. Однако в дальнейшем... Вы уж не обижайтесь...
      -- Ну что вы! На откровенность не обижаются. Только, боюсь, у вас никто не будет спрашивать -- хотите вы или нет принять чью-либо сторону. Вас просто станут использовать. Потому что вы, как мне кажется... -- Он бросил ветку в костер. Спустя несколько секунд по ней поползли ленивые языки оранжевого пламени, ненадолго высветили лица двух беседующих. -- Знаете что, если все закончится хорошо, отыщите в какой-нибудь библиотеке там. -- Борн кивнул подбородком на небо, с которого на них молчаливо взирали звезды, -одну старинную книгу. Называется "Об искусстве игры в шакра-чатурандж и связи оной с искусством предсказания". У книги очень длинное название, строчки на две, в старину так было принято. И прочитайте главу о Сером Ферзе. Возможно, это не имеет к вам никакого отношения, но может статься, что именно вас... Кстати, ответьте мне откровенно еще на один вопрос: в каких вы отношениях с Богом? Я имею в виду единого творца всего сущего.
      Крещеный Сварог помолчал, обдумывая ответ. Там, на Земле, он обычно сторонился религиозных дел -- чему способствовали тараканами повылазившие в последнее время изо всех щелей секты, братства, кришнаиты и прочие свидетели с адвентистами. Однако здесь, на Таларе, где в реальном существовании Дьявола никто не сомневался, вопрос приобретал новый смысл.
      -- Вообще-то верю,-- наконец сказал Сварог. -- Большей частью. Толковее не смогу объяснить.
      -- Ну что вы, это хороший ответ. Точно передает ваши мысли. Очень, очень многие не могли бы похвастаться даже таким ответом, потому что не верят вообще. По цивилизованности своей. И образуется брешь, куда тут же устремляется Князь Тьмы. Когда вернетесь туда, наверх, если, конечно, мы выберемся, поинтересуйтесь-ка историей горротского флага. Поймете, почему череп одного из горротских королей красуется в вашем замке... И обязательно найдите книгу про шакра-чатурандж. Не забудете?
      -- Нет... Вы говорите так, будто завтра помирать собрались. Бросьте, повоюем еще.
      -- Всяко может статься. Так обещаете найти?
      -- Обещаю. Хотя... Простите, Борн, но очень уж вы любите недомолвки. Прямо как Гаудин.
      -- Гаудин -- очень умный человек. Кстати, есть и другие. Его начальник, герцог Гленор, например. Или лорд Фронвер. Это он ввел в свое время боевые дружины маноров и боевые машины как непременную принадлежность каждого манора. Вам это наверняка показалось архаичным пережитком?
      -- Вообще-то да.
      -- А при нужде эта архаика даст дополнительную армию в полмиллиона и боевой флот из нескольких тысяч кораблей. Одним словом, основная масса обитателей замков -- светские бездельники. А большинство придворных -- хлам, дурачье. Но есть и острые умы. Они с равным успехом могут и пойти на существенные перемены, и приложить все усилия для консервации существующего порядка. А вы, как я уже говорил, являетесь угрозой для этого порядка. Вот вам и без недомолвок. Поэтому держитесь осторожней там на верху. Человек добивается больших успехов, когда не лезет на рожон, а присматривается и прислушивается, потихонечку-полегонечку складывая мозаику из кусочков. Обычно в таких случаях поздно спохватываются. Хотя вы, по-моему, не лезть на рожон не умеете... -- Он тихо проговорил, глядя в темноту: -- Не хочу вас пугать, лорд Сварог, но будьте готовы оказаться в водовороте серьезных дел. Неспроста все это -- ваше появление здесь, дальнейшие события, то, что может вам показаться цепочкой совпадений и случайностей. В этом мире, знаете ли, мало случайного. Просто мы не видим всей картины и не улавливаем во всей полноте замыслов ее творца, вот нам и кажется, будто перед нами -- цепочка случайностей. -- И закончил будничным тоном: -- Ладно, лорд Сварог, давайте-ка на боковую: завтра рано вставать...
      И наутро -- снова в путь.
      Поднималось и садилось солнце, а меленький отряд упорно продвигался вперед -- к цели, Сварогу совершенно неведомой.
      Минуло два дня.
      Капитан Зо остановил коня, протянул руку:
      -- Ну вот, милорд. Добро пожаловать в Ямурлак. Вон там, где торчит истукан, Ямурлак и начинается. Вам, как специалисту по Хелльстаду, тут должно понравиться. Хотя живность тутошняя попроще будет, попроще...
      Покосившийся каменный истукан с полузатершимися древними письменами на груди торчал на обочине дороги. Толстенный грудастый уродец уарда три в высоту с лысой головой, не понять, то ли мужик, то ли баба (хотя нет, конечно, мужик -- видно по исполинскому первичному половому признаку), похожий на борца сумо, стоял, изготовившись, и мрачно разглядывал непрошеных гостей. И не было никакого зримого рубежа -- одна и та же земля по обе стороны незримой черты, одна просторная долина с синей каемкой гор вдали, лес и дорога. Только мерные столбы оказались другими -- не круглые столбики с государственным гербом, а каменные шары. Зловещая слава Ямурлака, страны злых магов, безвозвратно ушла в прошлое уже вскорости после Шторма. В отличие от Хелльстада местные твари были гораздо менее опасными, и на них с превеликим удовольствием отправлялись охотиться окрестные сорвиголовы. А населяли Ямурлак в основном самые обычные люди, хоть и баловавшиеся нехорошей магией. Так что предпринять против них лихой поход тоже считалось своего рода хорошим тоном, причем никто не собирался па отвоеванных землях селиться, дружины удальцов вторгались сюда, чтобы пожечь и порубать в свое удовольствие, а потом уйти на полном галопе. Такие привычки, а вдобавок и странные, неизвестные за пределами Ямурлака эпидемии довольно быстро страну обезлюдили, хотя еще лет триста назад, мимоходом упомянул Борн, здесь прозябала парочка городов и несколько деревень. Потом и их извели под корень последние искатели золота и экзотических редкостей, и окрестные короли всерьез задумались: а не поделить ли опустевший Ямурлак меж собою? Но тут грянуло нашествие Глаз Сатаны, и эту идею моментально отбросили. Ямурлак умер, как и населявшее его в древние времена зло. В земле и в мертвых городах, по достоверным слухам и преувеличенным россказням, таилось, правда, немало такого, чего и не стоит выкапывать и подбирать, чтобы не пожалеть потом. А по земле хоронились в глухих уголках крайне редко встречавшиеся образцы многочисленных некогда разновидностей нечисти -- по-настоящему жуткие и грозные твари вымерли или старательно уничтожены, а то, что затаилось, было, конечно, опасным, но никак не подходило под категорию "неодолимое". Примерно так можно подытожить знания на сей счет, вложенные Сварогу в голову под гостеприимной крышей Магистериума, ларского университета прикладного колдовства и научной магии. О деталях и частностях тамошние технократы не позаботились. Так что вся надежда была на спутников.
      Спутники держались настороженно, но не хватались за оружие при каждом шорохе. Проходил час за часом, долины сменялись перелесками, а те -нависавшими над дорогой скалами и урочищами, но ничего не происходило. Временами то далеко в поле, а то и близ дороги попадались мертвые города в Разных стадиях разрушения, города непривычной, диковатой архитектуры, и тогда снова и снова завязывались жаркие споры -- стоит ли пошарить в покинутых домах как-нибудь на досуге и все ли, что там может отыскаться, обязательно приносит несчастье. Блай и один из моряков были уверены, что кое-что способно пригодиться, и в доказательство приводили вполне достоверные случаи. Другие двое с тем же пылом и на столь же многочисленных примерах доказывали обратное. Слушать и тех, и других Сварогу было чертовски интересно, но он немного тревожился, до сих пор понятия не имея, куда они едут и что собираются делать. Ясно, что капитан Зо не подряжался собирал, виноград или класть печи, и все же опасность, про которую знаешь наперед, придает определенности...
      Когда они проезжали мимо черного замка с высокими башнями, увенчанными странными усеченными конусами, обращенными раструбами к небесам и оттого напоминавшими гротескные зенитки, на полурассыпавшуюся стену моментально взобралось что-то серое, мохнатое, величиной с кошку, зеленоглазое, с пушистым коротким хвостом -- и печально заухало, застонало, замахало лапками, закричало что-то вполне членораздельное. Сварог насторожился, но его спутники отнеслись к серому завывавшему созданию прямо-таки наплевательски, покосились мельком и больше не обращали внимания.
      -- Да это ихний домовой, -- пояснил Блай. -- Чуть ли не единственная тут совершенно безобидная скотина. И даже в некоторых смыслах полезная. Можно бы подобрать, да не стоит возиться. Капризный, скот. Моря не выносит совершенно, на корабле быстро дохнет, а зачем он нам такой? Хочешь, забирай. На суше может пригодиться. Слышишь, надсаживается? Скучно ему без хозяина, падле.
      -- У меня уже есть один, -- сказал Сварог. -- Куда мне два? Еще передерутся.
      -- Уж это точно, долго шерсть летать будет... Ну, подаришь кому-нибудь.
      -- Ну его, -- сказал Сварог. -- Не возвращаться же.
      -- А на обратном пути можно и пошуровать, -- мечтательно сказал Блай. -- Поискать бутылки с джиннами. Их тут еще хватает, говорят. Знал я одного капитана. Попалась ему бутылка с джинном, а тот оказался духом земли, знай таскал изумруды, да не какие-нибудь, ронерские...
      -- Я тоже знал одного судового врача, -- отмахнулся капитан Зо. -Единственного, кто спасся с "Прекрасной рыбачки", когда на ее борту откупорили бутылку с джинном...
      -- Джинны, конечно, разные бывают,-- согласился Блай. -- Духи воздуха -- самые ненадежные. Но ведь и рискнуть можно...
      -- Иди один и потом откупоривай в чистом поле, -- сказал капитан. -Это сколько угодно. Когда я буду подальше.
      -- Когда-нибудь и рискну.
      -- Ну-ну...-- Капитан Зо вдруг натянул поводья, достал подзорную трубу, всмотрелся. -- С вашими джиннами... Тихо! Одна, две... Три. А говорили, вымерли... Ну, может, и обойдется. В лес, живо!
      С захода налетали, плавно, бесшумно взмахивая крыльями, три черные птицы, донесся их протяжный крик, странно похожий на человеческий, но некогда было приглядываться -- Сварог уже мчался вслед за остальными в лес, под раскидистые кроны темных елей. Всадники остановились, держась тесной кучкой. Со всех сторон лезли в лицо колючие ветки.
      Кони беспокойно приплясывали. Сварог видел, как Борн выстрелил наудачу, но стрела не долетела, запуталась где-то в кронах. Сверху, словно в ответ, раздался хриплый хохот. Сварог встал на стременах, отвел ветку, мешавшую рассмотреть кусочек неба.
      Птицы, выставив лапы с кривыми когтями, кружили над самыми верхушками елей, то и дело заслоняя небо и солнце. Они были громадными, крылья не меньше трех уардов в размахе, и на длинных голых шеях сидели самые натуральные старушечьи головы с раскосмаченными седыми волосами, злющими лицами, клыкастыми, почти безгубыми ртами. Сварогу показалось, что он встретился с одной взглядом, и он инстинктивно выпустил ветку, шумно свистнувшую мимо щеки.
      Время шло, а странные создания, крича заунывно и зло, кружили над лесом.
      -- Капитан, они не отвяжутся,-- сказал Борн. -- Придется драться.
      -- Может, обойдется, -- хмуро ответил капитан.
      Но в этот миг сверху раздалось каркающее:
      -- Оставьте нам коней! Оставьте коней! И убирайтесь! Хотим есть! Будет хуже!
      -- Ничего не пойму, -- сказал капитан. -- Мне голову давали на отсечение, что этих поганых ворон ни одной не осталось. Последнюю убили лет восемь назад. Басс не мог ошибиться.
      -- Значит, ошибся, -- сказал Борн и добавил со странной интонацией: -Бойся не бодрствующего, бойся спящего... Давайте, капитан. Что, если они подпалят лес?
      -- Сказки. Если...
      Что-то полетело вниз, обрушилось на лес сразу во многих местах, шипя и свистя, и сразу же потянуло удушливым дымом, треск пламени раздался со всех сторон. Сварог услышал команду капитана "За мной!", понесся следом за остальными, низко нагнув голову к конской шее, чтобы не выхлестнуло глаза и не зацепило суком по башке. Спутников он почти не видел -- лишь порой, высовывая голову справа или слева, замечал впереди конские зады и людские спины и тут же прятался за гривастую шею, как черепаха в панцирь. Хорошо еще, кони были приучены держаться вместе. Еще два раза на лес обрушился свистящий огненный дождь, пожар разгорался, тянуло жженой смолой. Конь под Сварогом начинал беситься, вот-вот готов был понести. Пылающая ветка с маху хлестнула по груди, рассыпав жалящие искры. Над головой неотвязно -шумели крылья.
      Внезапно лес кончился, и конь с разлету вынес Сварога на огромную поляну -- посреди стоял каменный дом с низкой крышей и выбитыми окнами, помчался прямо к покосившимся воротам. Сварог посмотрел через плечо -- птица настигала его, закинувшись назад, как атакующая сова, выставив растопыренные когтистые лапы. Одной рукой судорожно сжимая поводья, чтоб не вылететь из седла, другой он, обрывая пуговицу кармана, выхватил шаур, подпрыгивая в седле, старался прицелиться поточнее. Палец лег на спуск. Черные крылья трепыхнулись, дернулись не в лад, раздался яростный вопль -- он не промазал. Но птица не отставала. Сварог не снимал палец со спуска, видел уже, как от метких попаданий взметываются на ее груди черные перья, но гарпия-старуха оказалась невероятно живучей, а значит, к нечистой силе отношения не имела. Сварог что есть силы натянул поводья, осаживая разгоряченного гнедого, выхватил меч, бросил коня в сторону. Он видел, что и остальные выскочили из леса, несутся к дому. Кому-то тоже удалось остановить коня, и он отмахивался топором от кружившей над ним птицы. От пронзительных старушечьих воплей ломило в ушах.