Бешеная - Бешеная

      – Родители у нее кто?
      – Папа – вольный бизнесмен. Так себе, мелкая купюра. Еще один «купи-продай», их нынче немерено. Но кой-какой достаток наладил, мама не работает…
      – Может, на папаню наезжали допрежь того?
      – Отрицает. Да и не похож он на пуганого. Коньячок сосет, частных сыскарей, орет, найму, душу выну…
      Скрябин замолчал и глянул на подполковника весьма даже выразительно, словно спрашивал: «Ну что меня дальше-то мотать?»
      – Вопросы есть? – спросил он. – Бумаги все – вот они…
      – Нет вопросов, – ответила за всех Даша. – Гуляй, счастливчик…
      – Начальство аналогичного мнения, – сказал Воловиков отрешенно.
      Счастливчик с нескрываемой радостью покинул кабинет. Хозяин кабинета помолчал приличия ради – ибо исстари заведено, что в таких вот случаях любому, подпадающему под категорию «шефа», прямо-таки положено помолчать минутку с умным видом, а потом осведомился:
      – Ну, а ваши детали, штемпы? Опускайте то, что я на месте сам видел.
      – Золотишко вы ведь не видели? – спросила Даша.
      – Сережки на ней видел. Что оказалось, золото с пробой?
      – Ага. И цепочка на шее, но поменьше весит, чем у Артемьевой. Зато, когда сняли перчатки, обнаружилась золотая печатка приличного веса. Гайка определенно мужская, на пальце вихлялась, по размеру совершенно не подходит. Недавний подарок или случайная покупка, любая женщина поторопилась бы переделать в нечто женское или хотя бы обжать по размеру. Печатка, кстати, нестандартная, явно сробленная на заказ, мы этот следок потопчем… – Даша придвинула несколько бумажек. – Значит, Шохина… Семнадцать лет и три месяца, училась в одиннадцатом классе тридцать четвертой школы. Это от ее дома далековато, но школа престижной считается, в нее рвутся… Кстати, в этом плане они с Артемьевой нисколько не пересекаются – та кончала шестнадцатую. И отчие дома их разделяет километра два.
      – Но могли ведь быть знакомы? Компашка через дискотеку, через общих знакомых?
      – Да, разумеется, почему бы нет, – сказала Даша. – Только никто этого вектора пока не разрабатывал – ну откуда бы у Скрябина информация насчет Шохиной, если к сегодняшнему утру она еще была живехонька? Будем нюхать… Так… Родители Шохиной – художники, скульпторы. Вроде известные. Не бедствуют, есть новенькая «девятка». В сентябре уехали на год по контракту в Словению. Ага, господа сыскари, как ни странно, есть еще такие контракты. Шохины не единственные – котируются за бугром шантарские мастера резца и кисти… Словом, девочка осталась одна в двухкомнатной. Соседи никакого компромата не подали. Ни тебе шумных тусовок, ни плясок после полуночи. Родителям будут сообщать через Союз художников – и ввиду их отсутствия у нас, как вы понимаете, целый пласт работы пока что выпадает. В школе отзывались неплохо. Девочка грызла гранит, целилась на юридический… Облик у обеих, знаете ли, совпадает – при первом, торопливом расследовании никакого компромата, две довольно приличные девочки из безукоризненных семей, никакой наркоты, среди знакомых криминальных типов пока не выявлено. Ангелочки. – Даша усмехнулась. – Правда, оба ангелочка спали с мужиками напропалую. Впрочем, нынче это имиджу «приличной девочки» ничуть не противоречит, ежели в рамках и с должным шармом… Шохина тоже, оказалось, со вчерашним алкогольчиком в желудке. И следы спермы во рту – утречком, похоже, на прощанье. На посошок, значит…
      – Ну, а пионерская-то форма?
      – Как изящно выразился Скрябин, мрак и полная тебе непролазность, – пожала плечами Даша. – Я тут экспертов запрягла насчет производителя и возраста формы, ну да пока они раскачаются… Сама Шохина с пионерией рассталась, когда грянули известные события, и пионерию отменили как опиум для народа. Да, я точно выяснила: нет у нас в Шантарске никакой «левой», любительской пионерии. В Байкальске есть, даже с горнами-барабанами ходят, а у нас – нету… И вариант тут один-одинешенек – это ее спецодежда для свиданки. То ли ее возбуждало, то ли мужика, то ли обоих сразу. Миша Корявый, незабвенный, любил наряжать лялек под пионерок – но он, во-первых, снимал телок классом пониже, а во-вторых, его летом убили… Словом, спецодежда. Бывает. И почище бывает, помните Вараксина? Тот, козел, милицейскую форму укупил и телок своих наряжал… Кстати, о спокойном выражении лиц. Мог ведь грохнуть и любовник. Тут вообще никаких подозрений – пошел утречком провожать, прощальный поцелуй у тех гаражей или в том домике – романтика, а? Но чтобы оба любовника сговорились и схожим образом…
      Косильщик спокойно сказал:
      – А любовник-то мог быть и один. Метод ведь идентичен.
      «Толково», – подумала Даша. Кивнула:
      – Тоже верно, стоит учесть…
      – И еще одна неувязочка, – продолжил ободренный Косильщик. – Что же у Шохиной личико было такое спокойное, если она буквально только что имела тяжелый разговор? Насчет крови, измены, Сатаны и прочих страхов?
      – А кто сказал, что собеседник ей угрожал? – пожала плечами Даша. – Из дамочкиных показаний еще не вытекает однозначно, что девочке угрожали. Конечно, подъезд в шесть часов утра – не самое подходящее место, чтобы чирикать о Сатане…
      – А где – подходящее? – прищурился Косильщик.
      Даша растерянно замолчала. Впервые новичок продемонстрировал ей зубки – но сердиться, строго говоря, не за что…
      – Вы мне тут не отвлекайтесь мыслью по древу, – сварливо вмешался Воловиков. – Что у нее в сумочке?
      – Газовый «Агент» с разрешением, шестьдесят две тысячи в рублях, двадцатидолларовая бумажка. Баксы по нынешним временам – никакая не зацепка… Три пакетика с импортными презервативами, красная пилотка с пионерской звездочкой вместо кокарды, белый нейлоновый бант, нераспечатанный шоколадный батончик системы «Виспа». Запасная упаковка газовых патронов. Ключи от квартиры. В квартире мы еще не были, ждем, когда прокуратура соизволит позвать. Обещали, что созовут группу в четыре…
      – Так, ну и что мы имеем… Хреновые дела мы имеем, как это у нас постоянно водится. Двух вполне приличных девочек из благополучных семей положили холодными, когда они поутру покинули любовников. Обеим навязали красные дешевенькие шарфы с чертенятами, обеим вырезали на лбу нечто вроде…
      – Перевернутого креста, – сказала Даша.
      – Что? А вообще похоже… Далее. Во втором случае на сцене возникает загадочный собеседник. А если он и в первом случае возникал, свидетелей тому нет. – Воловиков, лысоватый, усатый и весьма неглупый сыскарь, печально усмехнулся. – Вообще со свидетелями страшный дефицит, за единственным счастливым исключением. Убийца – маньяк, а?
      – Ну, если он не маньяк, то я – балерина, – сказала Даша. – Классические серийные убийства. С сильным запашком того, что нынче именуют сатанизмом.
      – Основания?
      – Оживленная беседа в подъезде – Сатана, измена, кровь. На шарфах – чертики, это два. И третье… Порезы на лбу. Знаете, когда мы ехали к месту, сержант-водила подкинул толковую ассоциацию – с сержантами это тоже бывает… Порезы и в самом деле весьма напоминают перевернутый крест, а это уже символ из арсенала сатанистов. Сам по себе порез, такая его форма, мог быть простым совпадением, но в сочетании с первыми двумя пунктами – стоит задуматься. У меня в коллекции есть и такое, – решительно сказала Даша. – По данным западноевропейских полицейских служб, у них случались «черные мессы» с человеческими жертвоприношениями. Испания, Франция, Бельгия. А в Шантарске, между прочим, сатанисты имеются. И парочка убийств с сатанистской подоплекой в стране имела место. Не далее чем в нынешнем году, я не помню дат, но можно поднять ориентировки. Сибирь, правда, не затрагивало пока что… или затронуло уже?
      – С-сатанисты… – сквозь зубы проворчал Воловиков (у коего, Даша знала, еще здравствовал батя, ревностный старовер). – Контактеры, астралы. Максимов из Центрального РОВД общество по изучению летающих тарелочек открыл, брошюрки строчит, а тот Христос, который Виссарион, бывший мент, к позору нашему, да и мне чуть ли не земляк… Но до сих пор у нас ведь было тихо. Разве попадет кто в психушку после «белых братьев» или Кашпировского, малолетку растлят под астральным соусом, с наркотой балуются, но чтобы мокрое…
      – Астральная академия летом у «Интеркрайта» бузу устраивала, – педантично дополнил Толя.
      – Да, я помню, – сказал Воловиков. – Только ведь обошлось без трупов, даже побитых не было.
      – Где-то у нас распинали на кресте собаку, – сказал Толя. – На каком-то кладбище. Газеты грешили на сатанистов.
      – Хорошо. – Воловиков решительно похлопал ладонью по столу. – Как один из рабочих вариантов, безусловно, примем. Девочки баловались, играли в черную магию, потом надоело, хотели завязать, а какой-то шиз не стерпел… Даша, придется тебе смотаться на Черского и поговорить с Ватагиным.
      – Да я сама думала…
      – Поговори. В конце концов это его профиль, и вряд ли «областники» нам тут будут пихать палки в колеса… У тебя с ним как отношения? Знакомы?
      – А то, – сказала Даша. – Я его даже чуточку проконсультировала один раз, так что он дружелюбно настроен. Что-то у меня эта распятая собачка с ним ассоциируется…
      – Сатанисты кучкуются в «Бульварном листке», – подал голос Толя.
      Даша с любопытством повернулась к нему:
      – Да? Что там кучкуются педики с лесбиюшками, давно наслышана, а про сатанистов не знала… Откуда звон? Это не через тебя ли, сокол мой, утечка криминальной информации к ним идет?
      – У меня там знакомая работает, – ухмыльнулся верный кадр.
      Даша тоже усмехнулась – прекрасно знала, что бравый сподвижник среди верных мужей не числится, и знакомые этакого плана у него по всему городу разбросаны…
      – Из пишущих? – спросила она.
      – Ну, не все залетают на такие верхи… За компьютером сидит. Ей и в самом деле тяжеленько. Дамский сортир в «Листке» – точка специфическая… Как и мужской, впрочем. Да зарплата больно хорошая, вот и терпит девка…
      – Тогда тебе и карты в руки. Поспрошай.
      – Ну, участки вы уж сами потом распределите, – сказал Воловиков. – К психиатрам сама поедешь?
      – Ох, что-то я в этом направлении и шагать не хочу, – призналась Даша. – Опять выйдет пустая трата времени, право слово. Будут год копаться в своих картотеках и представят длиннющие списки, а получится один пшик. Ни Чикатило, ни витебский убивец в психушке на учете вообще не стояли. Наши «доктор Петров» и березовский живорез, кстати, тоже.
      – Зато Алабин стоял.
      – Алабин не сексуальничал, а просто пырял тесаком кого попало, невзирая на пол и возраст. И хитрости у него хватало только на то, чтобы не носить тесак на виду да не запачкаться в крови…
      – Вот то-то, – сказал Воловиков. – Алабин не сексуальничал. А наши обе девочки тоже без малейших признаков сексуальной подоплеки…
      – Если убивал любовник, у него и так хватало времени…
      – А если все же не любовник? Если любовник – или два любовника – и Черный из подъезда все же разные люди? Убийца определенно с мурашами в башке. Улавливаете мою мысль? – шеф прищурился. – И удары ножом и удар по шее сами по себе смертельные. Нормальный человек два смертельных удара в разной манере исполнения наносить не станет. – Тон у него стал приказным. – В общем, не нами заведено, есть наработанные процедуры и планы… Психиатров задействуешь на всю катушку. Поговорю с генералом, будем, наверное, пускать «приманки» утренней порой, но это уже пойдет мимо вас…
      – Слушайте, а если они проститутки? – сказал вдруг Слава. – Профессионалки, эскортницы высокой марки?
      С минуту эту идею обдумывали молча.
      – Что-то не похоже, – сказала наконец Даша. – Мы тут все люди опытные, стиль эскорта прекрасно изучили, я вон не далее как вчера сама меняла профессию, что твой журналист… Если обе или хотя бы одна – эскортницы, где были в таком случае их машины, обязанные точно в установленный срок подхватить товар от клиента? Когда это эскортницы чапали пешедралом от клиента на базу? Тут конвейер, без простоев… Ладно, в одном случае могла получиться нестыковка – машина сломалась, шофер запил – но чтобы два раза подряд?
      – Может, проституткой была только одна? И машина как раз сломалась?
      – Не будем с самого начала громоздить сложности, а? – сказала Даша.
      – А все же? Может, они – одиночки? Вольные станки?
      – Чутье?
      – Ну связаны они как-то! – Слава не хотел сдаваться. – Возраст, газовики, обстоятельства…
      И все замолчали на миг. Была только одна-единственная возможность проверить, есть ли меж убитыми какая-то связь – третье убийство. Два – совпадение, три – статистика. Но вслух упоминать о третьем убийстве, слава богу, еще неслучившемся, никто не стал – упаси господи, накликаешь…
      – Нет, в шантарском эскорте для нас вроде бы загадок нет, – решительно сказала Даша. – Хотя лишний раз проверить, конечно, стоит… Но не самим же драгоценное время убивать? – она весьма значительно глянула на шефа. – Если уж нам обещали всяческое содействие…
      Воловиков кивнул:
      – Поговорю с агентуристами. Пусть закинут невод. Только и мне самому что-то сомнительно, Слава…
      – Ходят же смутные слухи о весьма высококлассных борделях, для высшего света.
      – А эти слухи всегда ходят, – сказал Воловиков. – Нет, дыма без огня, конечно, не бывает, но, как опыт показывает, в таких сплетнях правды на четверть. Просто обыватель искренне верит, что ему постоянно чего-то недосказывают. Будто, несмотря на все распубликованные сенсации, есть еще нечто особенно потаенное… Так это обыватель. А мы – профессионалы, – он закатил глаза под лысину, прикидывая. – Самый высший разряд – сауна на Пирогова… впрочем, там, если можно так выразиться, стационар. «Белинда» и «Принцесса», а? Но они просвечены и профильтрованы, и потом, тамошние девки опять-таки, Даша права, передвигаются исключительно на колесах, конвейер остается конвейером… Печатка на пальце вихляется, говоришь? Так это опять-таки не на эскорт работает – а на версию щедрого любовника. С ненашенскими доходами. И сперма во рту – это, голуби, тоже не факт, чтобы приплетать эскорт, консерваторы вы мои…
      Даша невольно опустила глаза, поскольку ее собственный опыт свидетельствовал, что шеф прав и вовсе не обязательно приплетать эскорт. Судя по мимолетным ухмылочкам прочих «консерваторов», с подполковником на сей раз все соглашались отнюдь не субординации для.
      – Разрешите? – опять встрял Косильщик.
      – Ну?
      – Я о пионерской форме… А если это как-то связано с некоей театральной инсценировкой? Скажем, телепередача с ряжеными…
      – Дельная мысль, – тут же согласился Воловиков. – Вот ты, Сережа, этот следок и отработаешь, а?
      Даша хмыкнула про себя. Косильщик потеряет целый рабочий день – ибо в Шантарске одна государственная телестудия плюс четыре частных. Плюс киностудия. И все равно, что-то в этой идее есть…
      Воловиков, обозрев их, вкрадчиво спросил:
      – А есть ли у вас идеи, соколы мои? Дадут нам поработать нормально суток трое. Много – четыре. Потом начнут дергать, собирать штаб… Я, конечно, за вас, драгоценные, буду стоять горой – но только если у вас будут успехи или хотя бы дельные следы. Иначе пойдет по избитому пути – дяди с большими звездами начнут меня раком ставить, а я, дело святое, – вас. К тебе, Дарьюшка, не относится. Тебя я, так и быть, из уважения к слабому полу поставлю навытяжку, но это будет не приятнее, чем у тех, кому рачком стоять придется…
      Самое интересное – он нисколечко не шутил. И в гневе бывал грозен.
      Воловиков бесстрастно продолжал:
      – А ежели какой слабачок решит мне до окончания дела кинуть рапорт и смотаться в частные сыскари, я уж позабочусь, чтобы приличные агентства его без разговоров с лестницы спускали…
      И опять он не шутил. Мог устроить.
      – Ладно, вы нас не хороните раньше времени, – сказала Даша без всякой бравады. – Побрыкаемся…
      – Так есть идеи?
      – Придется родить, – сказала она. – Только, я вас умоляю, Виктор Палыч, дайте сутки на окончательную шлифовку. И людей дайте. Нужно проверить, не были ли они знакомы, эти две, и в школе, и в университете еще раз покрутиться, с сатанистами разобраться, и чтоб наружка была под рукой на всякий случай…
      – Не будет суток, радость моя. В шестнадцать ноль-ноль съездишь на квартиру к Шохиной, там работы часа на полтора, учитывая, что деликатный обыск будут делать не полтора замотанных сыскаря, а усиленная группа. И если учитывать, что законопослушные граждане ложатся спать в двадцать три ноль-ноль, у тебя будет пять с хвостиком часов на полную и окончательную шлифовку. А с завтрашнего утра чтобы пошел сыск. Машины будут. Люди будут. Как только вы от меня уберетесь, пойду договариваться насчет «Невода». Сейчас-то я добрый, на все соглашаюсь, как разнеженная шансонетка… И еще суток трое буду добрый, что твоя голубица… – Воловиков резко сменил тон. – Ну, и кого будете искать?
      – Мужчину, естественно, – сказала Даша. – Силой Бог не обидел – ножевые удары нанесены не задохликом. Вполне вероятно, владеет боевыми единоборствами – даже если он шеи ломал не ребром ладони, а какой-нибудь дубинкой, это все равно определенную подготовку подразумевает. Неглуп, действует дерзко, но тщательно все продумывает – убил двоих и ушел так изящно, что никто его, кроме Казминой, не видел. Кстати… Даже если убивал тот, кого Казмина видела, его ни в чем невозможно уличить. Скажет, что расстался с девочкой у подъезда, оставил ее живехонькой и ушел себе…
      – Так на то вы и опера, чтоб уличить…
      – Что еще? Вполне вероятно, психически ненормален. Возможно, связан с сатанистами. Возможно, располагает машиной. Колесит по утрам и высматривает одиноких девочек…
      – Может, у него есть удостоверение, – неожиданно вмешался Косильщик.
      – Какое?
      – Якобы от серьезных органов. И вовсе не обязательно, чтобы внутри было изображено что-то убедительное. Просто… весьма внушительные внешне корочки. Сегодня столько новых контор, а у чекистов к тому же названия меняются каждую неделю… И выглядеть это может примерно так: «Здравствуйте, девушка. Я – полковник Тютькин из АБВГД. Вон там, в одном из гаражей, мы только что сцапали злодея, впаривавшего фальшивые доллары с портретом Чубайса, нужны понятые, не могли бы вы на пару минут?..» А для первого случая: «Вон там, в игрушечном домике, найдена сумка с бриллиантами, похищенными намедни у английской королевы. Вы, девушка, посторожите, а я добегу до автомата… Пойдемте, покажу».
      – Но ведь это подразумевает, что он чертовски обаятелен и убедителен. А во втором случае был неприятного вида субъект, рожа со шрамом, воротник поднят, шапка надвинута…
      – Ничего, для рабочей гипотезы сгодится, – сказал шеф. – В самом деле, тут что-то такое есть…
      – Действует напористо, быстро, со всем обаянием. – Видно было, что Косильщик весьма увлечен своей придумкой. – Ведь ни одна не кричала, а девочки были городские, навидавшиеся всяких и разных уличных приставал, судя по всему, что о них собрали, далеко не дуры. С газовиками…
      – Дельно-то оно дельно, – сказал Воловиков. – Хоть я и не представляю, как нам версию о корочках отработать… Кстати, о газовике у Шохиной. Родные, это ведь получается, как в кино… Молодые опера проморгали, а убеленный сединами, – он пригладил редкие волосы без единого седого, – боевой генерал им тут же указал на недосмотр… Ну, так сколько Шохиной было годочков?
      – Семнадцать лет и три месяца… – Даша запнулась. – Ох ты, и точно…
      – Ага, – усмехнулся Воловиков. – Несовершеннолетним разрешение на газовый ствол не выдается. Теоретически. А практически – как все мы, старые циники, знаем, – чтобы поломать теорию, нужна мохнатая лапа или элегантно подсунутая денежка. И совсем не обязательно давать на лапу в самом разрешительном – есть у нас шустрые людишки, которые сами все оформят… Вот и поищите, кто ей делал разрешение, вдруг чего интересное и вынырнет. Значит, сильный, дерзкий, неглупый, шизанутый сатанист? В кашемировом пальто и норковой шапке, на щеке то ли броский шрам, то ли броский ожог… Гениально. – Воловиков встал. – Ну, значит, ребятки, идите и ловите мне его в самом бешеном темпе, душевно вас прошу… Шагом марш!
      Бравая команда выкатилась в длинный коридор, всегда казавшийся неопрятным, как его ни мой, весь пропитанный неуловимым специфическим запахом полиции – странно, но в парижских комиссариатах, Даша могла поклясться, пахло точно так же…
      – Ну вот что, никаких больше базаров, – сказала Даша. – Слава – в школу и универ, Толик – насчет разрешения на газовик, а Сергей у нас отправится проверять, не снимали ли где кино про юных пионерок… Разлетелись!

Глава пятая
Коллоквиум по Сатане

      Майор Ватагин, явственно прихрамывая, принес из сейфа стопку тонких папок и отправился за второй. Даша тем временем рассеянно созерцала огромный многоцветный плакат на стене тесного кабинетика – обнаженная блондинка стоит на коленях, прильнув к омерзительному буро-зеленому существу с рожками и перепончатыми лапами.
      – Повесил для колорита, – усмехнулся майор. – У дочки пришлось отобрать. Борис Вальехо. Говорят, знаменитость, – он принялся раскладывать папки на три кучки, по какому-то своему методу. – Сидел тут у меня один наркоман, так клялся, будто именно такого Сатану и видел…
      – Ну, может, они с этим Борисом одного сорта дурь пользуют, – сказала Даша.
      Постоянная группа в лице одного-единственного человека, то бишь Ватагина, была создана в октябре после очередного столичного циркуляра (Ватагину все обещали подчиненного в помощь, но вечно забывали). Госдума и прогрессивная общественность открыли крестовый поход против тоталитарных сект, как всегда, спохватившись годочков на несколько, когда в психушках стало не протолкнуться от «белых братьев» и ударенных по голове Кашпировским. Были нажаты некие рычаги, и на министерском олимпе родилась бумажка, предписывавшая областным и краевым управлениям создать эти самые постоянные группы, изящно поименованные «группа разработки и профилактики тоталитарных сект и нетрадиционных общественных объединений». Как водится, полномочий и снаряжения им не дали никаких, пообещав утрясти все со временем.
      В точности неизвестно, как выкрутились другие управления. Что до Шантарска, тут под рукой оказался Ватагин, весьма даже неплохой опер, приговоренный врачами после ранения к кабинетной работе. Сплетничали, сначала он отбивался руками и ногами, но потом уяснил, что бывает кабинетная работа еще скучнее – и неожиданно скоро взялся за дело, составив пухлый каталог разнообразных шизоидов (куда из педантичности вписал возглавлявшееся майором Максимовым общество изучения НЛО, чем майор был крайне уязвлен). Дашу он, в общем, принял довольно радушно, и она быстро просекла, что к чему, – похоже, Ватагину страшно хотелось, чтобы какая-то из «сект и организаций» оказалась в полном составе впутанной в нечто уголовное. Майор тогда автоматически становился из простого регистратора полноправным участником оперативной работы, как встарь, – по крайней мере, так ему самому казалось…
      – Кришнаиты, – он распахнул папочку потолще, поддел пальцем пару листов. – Хаза, явки, зафиксированные участники… впрочем, эти тихие, а порой и дело говорят. Я тут пролистал книжечку ихнего Прабхупанды, про науку он пишет совершенно правильно – никому она счастья не принесла, если по большому счету…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.