Никогда не назначайте деловые встречи на утро понедельника.
      Субботним вечером это покажется прекрасной идеей. Можно быстро закончить телефонный разговор и вернуться к гостям. Можно искренне верить, что воскресенье пройдет спокойно и тихо, в неспешных домашних делах и небрежной холостяцкой уборке, с ленивой вылазкой в ближайший магазин за пивом и мороженой пиццей, самым гнусным надругательством американцев над итальянской кулинарией. Можно даже рассчитывать, что вечер воскресенья завершится сонным просмотром телевизора.
      Никогда не обещайте бросить курить с нового года, заняться спортом со следующего месяца и быть свежим и бодрым с утра понедельника.
      – Вас зовут Мартин? – спросил гость.
      Мартин сделал головой странное движение, которое могло означать все, что угодно: “да”, “нет”, “не помню” или “у меня болит голова, а вы задаете дурацкие вопросы”.
      Последнее предположение было бы верным.
      – Хотите кафетин? – неожиданно предложил гость. Мартин посмотрел на него с проснувшимся интересом.
      По первому впечатлению источник его мучений был типичным бизнесменом из тех, кто начал носить галстук с год назад, но еще не научился самостоятельно его завязывать. Коренастый, коротко стриженный, в костюме от Валентино и сорочке от Этро. Мартин прекрасно знал, с какими просьбами такие друзья приходит, и давно уже научился в этих просьбах отказывать.
      Что смущало Мартина – так это часы. Настоящий “Патек”. Не по чину были часики, а это могло означать все, что угодно. Начиная от непроходимой глупости визитера и заканчивая самым неприятным – он не тот, за кого себя выдает.
      – Давайте, – согласился Мартин. Гость протянул ему полоску фольги с запрессованными внутрь таблетками. Вспомнилось, что такая упаковка называется “блистер”. Красивое слово, почти фантастическое. Он достал свой верный блистер...
      – У вас уютно, – дожидаясь, пока Мартин разжует и запьет минералкой таблетки, сказал гость. Ничего особо уютного в комнате не было – так, рабочий кабинет в обычной квартире. Стол с компьютером, два кресла, книжные шкафы и оружейный сейф в углу. Так что на комплимент Мартин не ответил, посчитав его простой данью вежливости. – Значит, вы и есть Мартин?
      – Вы наверняка видели мои фотографии, – пробормотал Мартин. – Да.
      – Редкое имя в наших широтах, – глубокомысленно заметил гость.
      Мартин начал звереть. Имя было тем, что он никак не мог простить родителям. Раннее детство прошло под прозвищем “гусак” – мультик про мальчика Нильса, путешествовавшего над Скандинавией на гусаке Мартине, показывали по телевизору регулярно. Ну а о том, как сочетается имя Мартин с отчеством Игоревич, лучше было и не вспоминать.
      – И в долготах, – согласился Мартин. – Родители обожали книгу Джека Лондона “Мартин Иден”. Я удовлетворил ваше любопытство?
      Гость кивнул. И сказал:
      – Хорошо еще, что им не нравился Грин. Редкое имя куда лучше придуманного, верно?
      Мартин смотрел на него и на языке вертелось “тебе ли рассуждать о Грине?” Но ведь – рассуждает!
      – И как бы меня могли звать в таком случае? – поинтересовался он.
      – О, – гость оживился. – Масса интересных вариантов! Друд. Санди. Грэй. Стиль. Коломб. А еще ваши родители могли увлекаться политикой. Всякая революционная романтика... Фидель Олегович, к примеру. Поверьте, это еще ужаснее!
      Мартин развел руками:
      – Сдаюсь... Слушаю вас очень внимательно, таинственный незнакомец.
      Гость не стал торжествовать. Гость достал из кармана пиджака паспорт и протянул Мартину.
      – Эрнесто Семенович Полушкин, – вполголоса прочитал Мартин. Поднял на визитера глаза, кивнул, вернул паспорт. – Как я вас понимаю... Давайте к делу?
      – Вы – частный детектив, работающий за пределами Земли, – сказал Эрнесто Семенович. – Я не ошибаюсь?
      Работы своей Мартин не стыдился и скрывал ее от родных лишь по причине старомодности дяди и излишней нервозности матери. Сам он предпочитал термин “курьер”, но, в сущности, это была многократно воспетая и многократно осмеянная работа частного детектива. Опасная, вопреки расхожему мнению, не количеством нацеленных в сердце пуль, а количеством получаемых пощечин и выслушиваемых истерик.
      – Давайте я внесу полную ясность, – сказал Мартин. – Так уж получилось, что некоторые люди умеют заговаривать ключникам зубы, а некоторые – нет. Так уж получилось, что у меня это получается очень удачно. Поэтому я выполняю работу, более всего схожую с работой курьера. Ваша любимая жена отправилась путешествовать по другим мирам? Я найду ее и передам ваше письмо. А если она не может придумать историю для возвращения – я сочиню для нее историю. Ваш деловой партнер живет в ином мире? Я поработаю посыльным. Через Врата большие грузы не протащишь, но ведь торгуют не только железным ломом и бревнами. Я могу доставить десяток-другой килограммов – редкое инопланетное лекарство, пряности, чертежи и схемы неизвестных на земле устройств... Только не просите таскать наркотики. Во-первых, выходящих через Врата проверяют. Во-вторых – я принципиальный противник психотропных средств. Вы можете также попросить меня найти убежавшего кредитора или нечистоплотного делового партнера, но тут уж я подумаю, браться ли за дело. Я вовсе не супермен. И не наемный убийца. Рисковать жизнью ради чьей-то мести мне не хочется.
      – А если вам сделают такое предложение? – спросил Эрнесто. Он слушал Мартина очень внимательно.
      – Это уже предложение? – уточнил Мартин.
      – Вопрос.
      – Сам я на такие вопросы отвечать не обучен, – с ноткой разочарования отозвался Мартин, вставая. – Но есть у меня номер телефонный, могу дать, человек за меня и поговорит.
      Эрнесто Семенович улыбнулся и остался сидеть.
      – Я действительно не собираюсь делать такие предложения, Мартин. Это было чистейшее любопытство. Я знаю тех, кто является вашей крышей. Мне даже известно, почему вам оказана эта услуга. И я мог бы попробовать их переубедить... но мне это совершенно не нужно.
      – Тогда к делу, – снова садясь, ответил Мартин. То ли из-за вычурного имени, то ли из-за каких-то нюансов поведения, но утренний гость ему нравился. Очень не хотелось выслушивать от него слегка завуалированное предложение найти и прикончить сбежавшего с Земли должника. Впрочем, многолетний опыт уже подсказывал Мартину, что подобных банальностей не будет. С такими предложениями приходят люди попроще.
      Эрнесто замялся. Где-то глубоко под спокойной иронией и явным доброжелательством, адресованным Мартину, жила в нем легкая тревога и неловкость. Будто собирался он поведать историю печальную и постыдную одновременно: о неверной жене, убежавшей с лучшим другом, о наглом кидалове, на которое он купился словно лох, о вспыхнувшей внезапно страсти к молоденькой дуре-фотомодели, о потребности в редчайшем и дорогом афродизиаке с планеты Хануан.
      Мартин ждал, демонстрируя вежливость, но ничуть его не торопя и заинтересованности не проявляя. Серьезные люди очень не любят просить, а ситуация такая, что хочешь не хочешь, но в роли просителя Эрнесто Семеновичу побывать придется. Впрочем, человек он сильный, раз уж фамилия Полушкин ему в житейских делах не помешала. Иной бы сменил, войдя в сознательный возраст, а Эрнесто ее носил гордо, как знамя над осажденным фортом.
      – Все до ужаса банально, – сказал Эрнесто. – Вы позволите?
      – Да, – глядя на появляющиеся на свет портсигар и зажигалку-гильотинку, сказал Мартин. – Благодарю.
      Сигару он взял с удовольствием, хотя и не считал себя любителем табачной отравы. Но уж лучше иногда покурить сигару, чем каждые полчаса травиться сигаретным дымом.
      – Настоящая гавана, – мимоходом сказал Эрнесто. – был недавно на Кубе, оттуда и привез... в Москве сплошной фальсификат...
      Мартин подумал, что эту банальную фразу изрекают обычно люди, ничего не понимающие в сигарах, не умеющие их хранить и не знающие, где покупать. Но сигара и впрямь оказалась отличной – и Мартин смолчал.
      – Так я говорю, что все очень банально, Мартин. У меня есть дочь. Ей семнадцать лет... дурацкий возраст, что ни говори. Девочке взбрело устроить себе турне... она прошла Вратами. Я прошу вас отыскать ее и доставить обратно. Как видите – все очень просто.
      – Чрезвычайно просто, – согласился Мартин. – И очень банально... Семнадцать лет, говорите?
      Эрнесто кивнул.
      – Давно она покинула Землю?
      – Три дня назад.
      Мартин кивнул. Хуже, чем если бы его разыскали немедленно... но терпимо. Впрочем, его и пытались разыскать – еще в субботу... без особой настойчивости, впрочем.
      – Я должен кое-что выяснить, прежде чем приму решение.
      Эрнесто не возражал.
      – Какие ваши отношения с дочерью? – спросил Мартин.
      – Хорошие, – без колебаний ответил Эрнесто. – Нет, бывают споры... но вы понимаете, я избавлен от целого ряда обычных житейских проблем. Хочешь новые тряпки – пожалуйста. Хочешь всю ночь слушать музыку – слова никто не скажет... когда строили дом, я сразу заказал хорошую звукоизоляцию. Отдых, учеба... все в порядке.
      – Я понимаю, – согласился Мартин. – А обычные, человеческие отношения? Поговорить по душам, отпроситься в ночной клуб, привести домой приятеля?
      – Поверьте, я хороший отец, – с легкой гордостью сказал Эрнесто. – Поговорю, отпущу, разрешу. Поспорю, посоветую, но если не удастся на своем настоять – смирюсь.
      – Замечательно, – с понятным недоверием ответил Мартин. – Что ж... а как она относится к вашему бизнесу?
      – У меня вполне законный бизнес, – опять же не без гордости сказал Эрнесто. – Любой серьезный бизнес – гадкая штука, но стыдиться мне нечего. Я не бандит, торгующий дурью и содержащий притоны. И дочери за меня не стыдно, если вы об этом спрашиваете.
      – Она посоветовалась с вами, прежде чем отправиться в свое... путешествие?
      – Нет, – ответил Эрнесто.
      – Это не кажется вам странным?
      – Не кажется. У нас были разговоры про Врата, и я объяснял Ирине, что пользоваться услугами ключников следует с осторожностью, лишь накопив жизненный опыт и обретя уверенность в собственных силах. Ирочка не согласилась. Ей нравятся путешествия, а что может быть лучшим путешествием, чем путь через Врата? Скажу честно, Мартин, я не исключаю, что через два-три дня Ирочка вернется сама. Но не хочу рисковать.
      – Мне надо будет осмотреть ее комнату, личные вещи, – сказал Мартин.
      Эрнесто нахмурился, но все-таки кивнул.
      – Оплата?
      – Назовите сумму, – легко ответил Эрнесто. – Я знаю ваши расценки, меня они не смущают.
      Ну что за незадача! Мартин пытался придумать хоть одну вразумительную причину для отказа – и не находил причин. Приятный человек. Легкомысленная дочка. Хорошие деньги. Не за что зацепиться. И уж если дойдет дело до серьезных разговоров, его не поймет собственная крыша. Скажут “серьезный мужик, с понятиями... беда у него, надо бы помочь, Мартин”.
      Все эти мысли промелькнули в голове и сменились чем-то вроде недоумения. Почему он хочет отказаться от предложения? На бухгалтера-убийцу он согласился охотиться, рискуя и пулю поймать, и собственные руки в крови испачкать. А сейчас надо всего-то девочку домой вернуть.
      – Не нравится мне что-то, – признался Мартин. – Честное слово.
      Эрнесто развел руками – мол, ничем помочь не могу.
      – Вы все мне сказали? – уточнил Мартин. – О своей дочери, о себе?
      Если и была в ответе пауза, то совсем крошечная и невинная.
      – Все, что относится к делу. Но вы спрашивайте, я отвечу на любые вопросы.
      Мартин сдался:
      – Я приму душ и выпью кофе, хорошо? А потом отправимся к вам. Можете подождать здесь...
      – С удовольствием, – немедленно согласился Эрнесто. – Книжечку полистаю...
      Лежащий на столе потрепанный том Гарнеля и Чистяковой открылся на статье о расе Хри, подозреваемой авторами в ненависти к чужакам и людоедстве. Полушкин посмотрел на фотографию, изображающую что-то вроде гигантского омара на болотистом берегу, лицо его даже не дрогнуло.
      Мартин отправился в душ.
 
      – Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Поговори со мной, путник.
      Мартин никогда не придумывал истории загодя. Частично из суеверия – ему казалось, что придуманная история может каким-то мистическим образом “материализоваться”, стать известной другим путешественникам. Частично из сложившегося ощущения, что ключники ценили импровизацию.
      – Я хочу рассказать о человеке и его мечте, – сказал Мартин. – Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту ее не посчитал... уютный домик, маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не только мечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Он даже купил еще одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. У них родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которые любили родителей.
      Ключник слушал. Сидел на диванчике в одной из маленьких комнатенок московской Станции и внимательно слушал Мартина.
      – И вот, когда мечта человека исполнилась, – продолжал Мартин, – ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, темной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашенного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда...
      Мартин перевел дыхание. Ключники любили паузы, но дело было даже не в этом – Мартин еще не знал, как закончит свой рассказ.
      – Он ушел? – спросил ключник, и Мартин понял, как надо ответить.
      – Нет. Он спустился в спальню, лег рядом с женой и уснул. Не сразу, но все-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осенний ветер играет с опавшей листвой. Человек постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато – он жил мечтой о настоящей мечте.
      – Это очень старая история, – задумчиво сказал ключник. – Старая и печальная. Но ты развеял мою грусть, путник. Входи во Врата и начинай свой путь.
 
      Время выбора не ограничивалось ничем – кроме разве что голода и жажды. Однажды Мартин провел перед компьютером больше шести часов.
      Вот и сейчас прошло уже минут сорок, а он все никак не мог решиться.
      За вчерашний день он успел побывать в доме Ирины, поговорить с двумя ее подругами и перепуганным насмерть бойфрендом – совершенно бесполезным пареньком лет семнадцати, заискивающим перед отцом Иры, перед ее матерью и, кажется, даже перед собакой – здоровенной, тоскливой мальтийской овчаркой.
      Собака, кстати, смущала Мартина больше всего. Пес принадлежал Ире, он жил в ее комнате, мелькал на всех фотографиях и видеозаписях, которые любезно предоставил Эрнесто Семенович. Пес был серьезным, боевым. Пес скучал без хозяйки.
      Почему же она не взяла его с собой?
      Молодая дуреха, убегая из дома, может не сказать ни слова матери и отцу. Но вот любимых собак такие вот девочки всегда берут с собой: и в чисто прагматических целях, наивно полагая, что пес – лучший в мире защитник, и в той сентиментальной привязанности, которая в семнадцать лет ставит животных на одну ступеньку с людьми, а то и повыше.
      Ирочка собаку не взяла.
      Не взяла она и висящий на стене комнаты арбалет – изящную испанскую игрушку из углепластика и титана, штуку дорогую и в самом деле полезную. Не взяла карабин, которым умела пользоваться и который был вполне официально зарегистрирован в милиции.
      Как-то сразу напрашивалась мысль, что тяга к приключениям у девочки Иры вполне умеренная, что из всех “зеленых” планет она выбрала такую, где в оружии никакой необходимости нет: процветающую американо-европейскую общину на Эльдорадо, город-курорт на Голубых Далях, город-планету добрых и высокоразвитых Аранков, один из миров-заповедников под патронажем ДиоДао – расы аскетичной и суровой, но до безумия пунктуальной и законопослушной. В общем, одну из тех планет, про которые любят рассказывать в журналах “Вог” или “Домашний очаг”, не жалея места для цветных фотографий и восторженного лепета туристов...
      Не вязалось это с характером девочки, вот в чем беда! Не стала бы она менять шило на мыло и перемещаться из созданного папиными денежками комфортабельного мирка в другой уютный мирок. У Мартина даже мелькнуло подозрение, что ни в какие Врата девочка не отправилась, а улетела на Багамы или Гавайи с настоящим бойфрендом, о котором родители, как им и положено, не подозревали.
      Но подружки, девочки столь же глупенькие и обеспеченные, как сама Ирочка Полушкина, захлебываясь от непритворного восторга и насквозь фальшивых опасений за ее судьбу, уверенно рассказывали про московскую Станцию и вошедшую в ее двери Ирину. Никаких вещей с собой Ирина не взяла, обошлась сумкой с одеждой и какой-то мелочевкой, купленной в магазинчике “Все в дорогу”. Девочки честно прождали подругу два часа, которые ключники отводили каждому путешественнику для попытки рассказать хорошую историю. Ира не вышла. В чужом мире она могла попросить у ключников пустить ее в комнату отдыха, но на Земле этот номер бы не прошел.
      Мартин пролистал все журналы, которые нашел в комнате Иры. Просмотрел видеокассеты, особое внимание уделяя фильмам, где говорилось о Вратах и ключниках. Взломал пароль на компьютере (это не заняло много времени) и внимательно проглядел лектронные письма, логи, наивные плохонькие стихи, излюбленные ссылки в интернете. Он узнал много интересного, включая вполне здоровый интерес девушки к сексу и довольно неожиданную страсть к футболу, нашел в самом банальном месте – под матрасом – девичий дневник, закрытый на крошечный замочек, поддавшийся перочинному ножу. Дневник был заполнен сплетнями, набросками красивых платьев, воспоминаниями о поцелуях и страстных влюбленностях, долгими размышлениями на тему стоит ли позволять этодо свадьбы, – вперемешку с раздумьями о смысле жизни и судьбах человечества. По этим монологам очень четко можно было судить, какую книжку девочка прочитала накануне или какой фильм посмотрела. В общем – хорошая, почти замечательная семнадцатилетняя девушка.
      И никаких намеков, почему девушка вошла во Врата и куда отправилась.
      Мартин смотрел в экран – и не видел планеты.
      Рыжеволосая девушка с зелеными глазами. Из очень благополучной семьи. Глупенькая соответственно возрасту и умная от природы. Куда же ее понесло?
      Эльдорадо... ДиоДао...
      Нет.
      Миры “фронтира”, куда толпами стекаются люди и нелюди из открытых ключниками миров. Миры суровые и просторные, открытые к освоению и никому еще не принадлежащие, миры, где можно мыть золото, растить пшеницу, срубить дом в лесу или стать настоящим шерифом. Миры, куда рвутся мальчишки от двенадцати лет и старше.
      Нет.
      Всякая опасная экзотика, вроде материнских планет Чужих. Поставленные ключниками условия не допускали никаких ограничений свободы передвижения... но есть очень много методов отвадить чужаков от своей планеты. Высокие цены на жилье и пищу, иезуитские препоны к получению визы, обыкновенная преступность, на которую власти закрывают глаза...
      Нет.
      – Ты ведь не наугад пошла, – сказал Мартин, глядя в экран. – Что-то тебя зацепило.
      Все-таки он что-то упустил. Какую-то маленькую, неприметную деталь в характере девочки, заставившую ее ринуться во Врата.
      Секс? Религия? Проблемы с законом? Все пустое. Никакого секса у нее еще и в помине не было, вера в Бога – на уровне “конечно же, есть Высший Разум”, правоохранительные органы никаких претензий к Ире не имели.
      Мартин закрыл глаза, заново проматывая в памяти всю полученную информацию. Вот это Ирочка на пляже, в панамке и с ведерочком, вот это Ирочка за пианино, вот это Ирочка идет в первый класс престижного колледжа...
      Что-то заставило остановиться. Престижный колледж. Обучение – три с половиной тысячи в год. Танцы, риторика, психология, айкидо... вилку держим в левой ручке, в носике ковыряем правой...
      Углубленное изучение языков. Ира учила английский и французский, потом к ним добавилась латынь и греческий, потом – немецкий и испанский...
      А последние два года Ирочка занималась самым нелепым предметом, который только можно представить. Она учила туристический язык. Скажите, ну зачем изучать язык, который тебе вложат в сознание при первом же путешествии – маленький и приятный подарок ключников? Для понта? Просто потому, что у тебя великолепные способности к языкам?
      Горячо. Очень горячо!
      Мартин улыбнулся, погнал курсор вверх. Рондо... Карасан... Иолл... Ёжики... Вено... Планеты, где много людей, планеты, где много Чужих...
       Библиотека.
      Мир, очень популярный в первые два года после прихода ключников. Мир, на который жадно набрасывается каждая раса, получившая доступ к Вратам. Мир, который никому не нужен. Мир, имеющий лишь одни Врата – очень удачно.
      Нажимая “ввод”, Мартин уже не сомневался, что угадал.

      Станция была стандартной – большое двухэтажное здание, сложенное из каменных блоков, с башенкой-маяком. Верный признак, что на этой планете нет своей цивилизации, и ключники не озаботились архитектурными излишествами.
      Но если на планете Хлябь такая же стандартная станция казалась пустой и почти заброшенной, то здесь кипела жизнь. В коридорах Мартин наткнулся на парочку Чужих – пушистых четвероногих с пристальным хищным взглядом и волчьей мордой, с верхнего этажа доносилась разноголосая речь: видно, в гостином зале спорили о чем-то отдыхающие путники. За спиной Мартин все время ловил легкое шлепанье лап, не то обутых в мягкое, не то аморфных по своей природе. Мартин знал, что на Станции ни одно существо не посмеет, да и не сумеет причинить кому-нибудь вред.
      И все-таки неприкрытая слежка раздражала.
      Он вышел на деревянную веранду и обнаружил там сразу двоих ключников. Один, постарше, с седовато-бурым мехом, курил трубку, облокотившись на перила и любуясь окрестностями. Другой сидел за накрытым к чаю столом и внимательно слушал Чужого – высокого широкоплечего гуманоида с приплюснутой головкой и здоровенными когтистыми лапами. Одежды на Чужом не было, лишь полоса ярко-голубой ткани поверх бедер. Голос гуманоида напоминал рычание, при появлении Мартина он бросил на него подозрительный взгляд, но продолжил рассказ:
      – И я побрел цветочными полянами, срывая один цветок за другим... Но не было среди них розового лепестка желаний... И тогда я решил вернуться к любимой и пошел по своим следам... Но травы сомкнулись и заплели мой путь... Солнце вошло в антифазу и черный свет окутал мир... Я звал, но тишина была мне ответом...
      Мартин принужденно улыбнулся ключникам и пошел к лестнице. От Чужого шел острый пряный запах – тревожный и неприятный. Вспышки маяка ложились на каменную площадь перед Станцией нервозным цветным стробоскопом, перебивая даже свет полуденного солнца.
      – Здесь грустно и одиноко, странник... – сказал ключник за его спиной. – Я слышал такие истории много раз...
      – Ты издеваешься надо мной, ключник! – проревел Чужой. – Я поведал тебе тайну своего изгнания!
      – Я слышал такие истории много раз... – печально сказал ключник. – Здесь грустно и...
      Свист рассекаемого воздуха заставил Мартина пригнуться и отскочить к перилам, к ногам курящего трубку ключника. Тяжелый удар, хруст дерева, звон бьющейся посуды... Мартин поднял глаза – ключник прочищал трубку.
      Мартин обернулся.
      Стол был расколот, фарфоровые чашки валялись на полу. Молодой ключник печально разглядывал разгром.
      Вспыльчивого Чужого больше не было.
      – Не надо пугаться, – сказал Мартину курильщик. – На территории Станции никто и никому не причинит вреда.
      – Привычка, – сказал Мартин, вставая. – До свидания.
      Пряный запах Чужого еще не развеялся в воздухе. Мартин задержал дыхание, проходя мимо разломанного стола. Маяк над головой все слал и слал в пространство волны цветного света.
      Мартин вышел на площадь.
      Станция была построена на круглом каменном островке с полкилометра диаметром. Здесь не росло ни одной травинки, шершавый серый камень походил скорее на бетон, чем на природный материал. Во все стороны от каменного островка расходились узкие каналы – один-два метра шириной. Каналы соединялись протоками, каналы ветвились и образовывали заводи, каналы покрывали весь мир до горизонта и дальше. Вся планета – лишь камень и вода, мертвая карикатурная Венеция. Островок, на котором стоял Мартин, был самым большим участком суши на Библиотеке. Самый маленький островок – двадцать на двадцать сантиметров, а в основном размеры тверди колебались от пяти до двухсот квадратных метров. На каждом островке стояли обелиски – граненые каменные столбы толщиной в руку и высотой около полутора метров. Иногда – всего лишь один столб. Иногда – сотни. На каждом обелиске была выгравирована одна-единственная буква. Букв насчитывалось шестьдесят две... впрочем, не исключался вариант, что сюда входили и знаки препинания, и цифры.
      Мартин постоял, оглядывая бесконечный лес каменных фаллосов. Он никогда не бывал на Библиотеке, но в свое время прочитал немало статей об этой странной планете. На первый взгляд планета была исполнена того очарования, которые многие находят в кладбищах и развалинах. Чистый, свежий, но неживой воздух. Тихо плещущая в каналах вода. Кое-где на островках виднелись признаки жизни – подымался вверх легкий дымок, между удачно стоящими столбами натянуты тенты и палатки.
      Мартин поежился – не от холода, погода была теплой, а от таившейся в обелисках мрачности. Он никогда не понимал очарования руин. Открыв футляр с карабином, Мартин быстро собрал оружие, передернул затвор и пошел к берегу – туда, где через канал был переброшен каменный мостик. Не мудрствуя лукаво, его соорудили из трех поваленных столбов.
      Навстречу ему двинулись трое аборигенов. Человек и двое Чужих – геддар и неизвестное Мартину тюленеобразное существо, ползущее по краю канала с опущенным в воду ластом. Приглядевшись, Мартин заметил еще одного тюленоида, плывущего под водой.
      – Мир вам, – поприветствовал Мартин встречающих, не выпуская винтовки из рук. Он остановился перед мостиком.
      Геддар и человек переглянулись. Они казались здесь главными – возможно, на основании меча геддара и дробовика человека. Руки геддара были скрещены на груди – стойка ожидания, из которой максимально удобно выхватить меч.
      – И тебе мир, – сказал человек. Он был худ, но не истощен. Европеец, лет сорока или старше. Одежда потрепанная, но не рваная и не грязная, человек выглядел следящим за собой. – Мы представляем администрацию Библиотеки.