Улица была до неприличия узкой и состояла из сплошных поворотов. Я бежал по растрескавшейся от времени мостовой, оскальзываясь в отбросах и поминутно задевая каменные стены домов. Из окон, расположенных не ниже двух-трех метров от земли и забранных вдобавок толстыми решетками, падали вниз тусклые блики света. Однажды из окна запустили вслед пустой бутылкой – к счастью, не метко.
      Топот преследователей приближался. Они знали закоулки города гораздо лучше меня, да и опыта погонь в каменных лабиринтах у них было больше. Единственное, что им мешало – собственная многочисленность и желание поскорее разделаться со мной. Несколько раз я слышал позади шум падения и ругань, неизбежно сопровождавшую возникающий затор.
      На очередном повороте я заметил мелькнувшую впереди фигуру. Человек, которого я выслеживал почти две недели, удирал с энергией, порожденной смертельной опасностью. Удивительно, какую скорость ухитрился развить тщедушный, прихрамывающий и к тому же избитый полчаса назад человек…
      Не останавливаясь, я вытащил из нагрудного кармана два легких белых шарика, напоминающих теннисные мячи. Сжал их в ладони, сминая защитную оболочку, и бросил за спину. Ничего против своих преследователей я не имел, они действительно имели все основания для недовольства. Но у меня не было времени на мирные переговоры…
      Шарики, оставленные мной на дороге, действовали безотказно. Я не видел, как они раскрылись, превращаясь в квадратные сети из тонкой, почти невидимой для глаз нити. Но крик людей, попавших в ловушки, не услышать было невозможно…
      Уже через мгновение крики смолкли. Паутинные мины убивали не сразу, но сворачивающиеся в шар сети в первую очередь лишали жертву возможности дышать.
      Кости начинали ломаться лишь через несколько минут.
      Я напрягся, увеличивая скорость. Если улица начнет разветвляться, то у моего собственного преследуемого появится шанс удрать…
      Шанса не появилось.
      Сильным ударом в плечо я повалил его на мостовую прямо в очередную лужу. И остановился, переводя дыхание.
      Сзади пока было тихо. Погоня приостановилась.
      – Придурок, – едва удерживаясь от более крепких выражений, сказал я. – Ты думаешь, я бы стал спасать карточного шулера ради удовольствия лично его прикончить?
      Мужчина не ответил. Он ворочался в грязи, не делая даже попыток подняться. Сероватая кожа уроженца Дальедо, черные волосы и блеклые голубые глаза, рваный шрам через правую щеку. Все приметы сходились…
      – Отвечай честно, и останешься жив. Понял? – Я коснулся незаметных кнопок на широком золотом браслете, и прозрачный овальный кристалл засветился желтым.
      – Это детектор лжи, – честно предупредил я. – Так что подумай, прежде чем отвечать.
      Мужчина молча кивнул. С опаской покосился в темноту, откуда вновь доносился шум погони.
      – Ты Редрак Шолтри, бывший пилот флагманского корабля второй трансгалактической экспедиции с планеты Дальедо. Верно?
      – Меня давно не называли этим именем…
      – Отвечай!
      – Да.
      – Молодец, – похвалил я, когда кристалл на браслете мигнул зеленым.
      – Продолжай в том же духе. Какие районы были обследованы экспедицией?
      – До двенадцатого включительно, по шестой координатной оси в системе измерений Дальедо.
      Браслет снова подтверждающе засветился.
      – Неплохо, – искренне обрадовался я. – Пятьдесят кубических единиц…
      – Пятьдесят две…
      Не так уж он был прост. Память бывшего пилота явно не пострадала от многолетнего пьянства.
      – Причина гибели экспедиции?
      Мужчина молчал.
      – Это чисто познавательный интерес, – успокоил я его. – У меня нет намерений за кого-либо мстить.
      – Мятеж, – неохотно ответил Редрак.
      Зеленый огонек на браслете. Я усмехнулся.
      – Что ж, не буду задавать невежливого вопроса, интересуясь, на чьей стороне ты был. И так понятно… Ты слышал о такой планете – Земля?
      – Нет… Кажется, не слышал…
      – Ее еще называют планетой, которой нет.
      Редрак поднялся, придерживаясь за стену здания.
      – Я понял, кто ты, – сообщил он.
      – Оставь свое знание при себе, – посоветовал я.
      – Разумеется, принц.
      Топот и злые голоса неумолимо приближались.
      – Я знаю о планете Земля, – продолжил Редрак. – Но прежде чем отвечу, вы должны поклясться, что спасете меня… от этих дикарей.
      – А если я не поклянусь?
      Редрак усмехнулся.
      – У вас есть детектор лжи, но нет времени на пытки или укол правды. Мое знание останется при мне… пусть даже в могиле.
      – Клянусь.
      – Я догадываюсь, что вы хотите спросить, принц. Нет, наша экспедиция не обнаружила планеты Земля. И не встретила никаких намеков на ее расположение.
      Кристалл мигнул зеленым. Правда, с небольшой задержкой… Но времени на размышления не было – из-за поворота показались преследователи. Я повернулся к ним лицом – у Редрака не было ни малейших оснований наносить мне удар в спину. Наоборот, я был его единственной надеждой на спасение.
      – Вот они! – заорал бегущий первым двухметровый верзила. Смелость его явно соответствовала росту – возглавлять погоню после паутинных мин решился бы не всякий.
      В руках у здоровяка появилась внушительных размеров дубинка. Увесистый набалдашник усеивали длинные металлические шипы. Занеся оружие над головой, он пошел ко мне. Сзади напирали желающие поучаствовать в расправе.
      Я неторопливо извлек из ножен меч. Длинный и тонкий меч, из рукояти которого выступала красная кнопка.
      Верзила пренебрежительно хрюкнул. Саданул дубиной по стене – вниз посыпалось каменное крошево.
      Я медленно встал в боевую стойку. И нажал кнопку на рукояти меча.
      По клинку пробежала волна яркого белого пламени, на мгновение высветив десяток разъяренных лиц и самое неподходящее оружие.
      Верзила замер как вкопанный. И хрипло произнес:
      – У него атомарный меч!
      Толпа остановилась. И медленно начала отступать.
      – Верно, – подтвердил я. – Это атомарный меч, которым я неплохо владею. Так что у вас есть выбор: либо мы мирно расходимся в разные стороны, либо ухожу я с приятелем, а вы остаетесь здесь до утра. С рассветом вас уберут, чтобы не было вони.
      Толпа начала рассасываться. Никому не хотелось встречать рассвет в таком виде. Только здоровяк с дубиной продолжал стоять.
      – Ты защищаешь мошенника, который обдирал нас три вечера подряд! – сварливо заявил он.
      – Он мне нужен, – просто ответил я.
      – Ты убил двоих ребят в трактире, а еще двоих – своими ловушками на улицах.
      – Но ведь вам сначала предлагали выкуп за его жизнь?
      Похоже, довод показался убедительным. Верзила опустил бесполезное оружие, тоскливо обернулся. Его спутники стояли далеко позади, но продолжали напряженно вслушиваться в разговор.
      – Семьи убитых твои слова не очень-то утешат…
      Я отстегнул с пояса тяжелый кожаный кошелек. Ужасно неудобно, что здесь не в ходу бумажные деньги…
      – Возможно, золото окажется убедительней?
      Верзила кивнул и быстро подобрал упавший к его ногам кошелек. Пробормотал:
      – Возможно… Только не убедительней твоего меча.
      Я подождал, пока неудачливые игроки и не менее невезучие линчеватели скрылись. И повернулся к Редраку.
      Как ни странно, он никуда не убежал.
      – Пошли, – коротко бросил я, направляясь в противоположную толпе сторону. Редрак, ощутимо прихрамывая, заспешил за мной.
      – Твоя паршивая жизнь куплена дорогой ценой, – зло сказал я. – Вряд ли она стоит еще четверых.
      – Не переживайте, принц, – жизнерадостно заявил Редрак. – В этот трактир честные люди не ходят. А глотку они друг другу режут каждую неделю, без всякой помощи со стороны…
      – Меня зовут Серж. Капитан Серж, если угодно, – оборвал я разговорчивого шулера. – Остальное советую забыть.
      – У капитана Сержа, очевидно, есть корабль? – вкрадчиво поинтересовался Редрак.
      Я промолчал.
      – Рискну попросить капитана о небольшой услуге… На этой планете мне больше не хочется оставаться, а заработал я совсем немного… Не подвезете ли вы меня до любой планеты, где есть воздух, вода и азартные люди?
      Мне захотелось расхохотаться.
      – Редрак, меня часто называют наглецом. Но тебе я не гожусь даже в ученики.
      – Ну что вы, капитан, вы еще так молоды.
      Все-таки я засмеялся. И, неожиданно для самого себя, сказал:
      – Хорошо, Редрак. Я отвезу тебя на другую планету. Но весь путь ты проделаешь в наглухо закрытом карцере. Он не используется уже два года, а это расточительно.
      – Вполне разумная мера, – вежливо произнес Редрак. – Карцер стандартный? Два на два и пять выше нуля?
      – Разумеется.
      – Что ж, в гробу теснее и прохладнее, – философски заключил Редрак.
      – Благодарю вас, капитан…
      – И это вся твоя признательность?
      Некоторое время мы шли молча. Улица петляла по-прежнему, но стала чуть шире. Мне приходилось укорачивать шаг из-за ноги Редрака.
      – Капитан, вы поступаете очень благородно.
      – Даже слишком.
      – Нет, капитан, как раз достаточно для неплохой новости. Вторая трансгалактическая действительно ничего не узнала о планете Земля. Но год назад я встретил человека, который говорил, что побывал на планете, которой нет. Он достиг ее на поврежденном корабле… уходя от слишком назойливого патрульного крейсера.
      Сердце гулко застучало в груди. Я сдавленно произнес:
      – Чего стоит пьяная болтовня?
      – О да, капитан, он был весьма пьян. Даже слишком пьян для азартного игрока… Но очень убедительно рассказывал о том, как закупал плутоний и титановые плиты в большом городе на берегу океана. Этот город назывался… кажется, Ньюорк.
      – Повтори! – закричал я, хватая Редрака за плечи. – Повтори название города!
      Раздельно, подчеркивая каждое слово, Редрак произнес:
      – Я встречал человека, утверждающего, что он побывал на планете, которой нет. В городе, под названием Нюорк или Ньюорк, он покупал материалы, необходимые для ремонта корабля. Я уверен, что он говорил правду.
      Индикатор браслета-детектора светился зеленым. Редрак Шолтри не лгал.
      А люди, подобные ему, никогда не говорят правды, не выгодной лично для них.
      – Боюсь, Редрак, что наше знакомство продлится дольше, чем мне хотелось бы, – прошептал я, отпуская дальедианца.
      Редрак кивнул и сказал:
      – Очень надеюсь на это, принц.
 
      Бывший пилот просидел за компьютерным терминалом больше трех часов. Все это время я провел на маленьком угловом диванчике, ощущая себя гостем в собственной каюте.
      Редрак Шолтри обращался с компьютером поистине виртуозно. Он то шептал в микрофон отрывистые слова команд, то переходил на управление с клавиатуры, а порой просто принимался чертить что-то в воздухе тонкими гибкими пальцами. О таком уровне общения с машиной мне приходилось только мечтать…
      Повинуясь командам Редрака, компьютер строил голографическое изображение. В медленно вращающемся над терминалом видеокубе появилось вначале туманное, расплывающееся человеческое лицо. Затем линии обрели четкость, показалась короткая стрижка, тонкие брови. Изображение обрело цвет – бледная кожа с едва заметным желтоватым оттенком, черные волосы, темно-серые глаза.
      Редрак продолжал корректировать портрет. Уши претерпели ряд изменений и тоже обрели четкую форму, глаза стали уже, на переносице возникло маленькое пятнышко – то ли родинка, то ли след от ожога. Скулы слегка заострились.
      Некоторое время Редрак разглядывал результат своих творческих усилий. Затем, покосившись на включенный браслет-детектор, лежащий на столе между нами, заявил:
      – Это портрет человека, утверждающего, что он был на Земле. Я сделал его с максимально доступной точностью.
      Браслет светился зеленым.
      – У него очень заурядная внешность, – досадливо сказал я. – Каждый десятый, если не каждый пятый мужчина его возраста оказывается под подозрением. Цвет волос может быть изменен, кожа – потемнеть от загара. Он мог поправиться или похудеть…
      – Да, капитан. Прошло уже три года… Человек его профессии сильно меняется за такой срок. Конечно, если вообще остается в живых.
      – И ты действительно не знаешь его имени или родной планеты?
      – Нет, капитан.
      Некоторое время я молча глядел на объемный портрет космического пирата, доставшего в Нью-Йорке плутоний и титан для ремонта своего корабля. Редрак Шолтри упорно добивался своей цели – и при этом действовал вполне честно. Он знал, что мне нужно, и пользовался своим преимуществом на все сто процентов.
      – Почему-то я уверен, – язвительно произнес я, – что ты узнаешь этого человека, как бы сильно он ни изменился.
      – Вы совершенно правы, капитан.
      Я усмехнулся. А ведь Шолтри нуждается во мне не меньше, чем я в нем.
      – Не слишком приятная перспектива – иметь в экипаже бывшего мятежника.
      – Понимаю ваши сомнения, капитан. Но я не имею ни малейшего желания предавать вас. Просто нынешняя профессия с каждым днем становится для меня все труднее.
      Редрак смотрел на меня подкупающе честным взглядом. Такой взгляд бывает лишь у очень талантливых обманщиков.
      – Есть лишь одна возможность зачислить тебя в экипаж, – твердо сказал я. – Психическое кодирование.
      Редрак вздрогнул. И быстро поднялся из кресла.
      – Не проводите ли меня в карцер, капитан? – вежливо поинтересовался он. – Я с удовольствием поскучаю там до первой обитаемой планеты.
      – А может быть, проводить тебя до шлюза? – поинтересовался я. – Мы еще не стартовали, и через пару часов ты можешь вернуться к прежним занятиям.
      Редрак кивнул. И со странной гордостью сказал:
      – Хорошо, капитан. Я согласен погибнуть свободным человеком. Но жить рабом не соглашусь никогда.
      Вот так шулер-пропойца… Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Впрочем, против этого лозунга я ничего не имею.
      – Я предлагаю тебе частичное кодирование, а не полное подавление воли. Улавливаешь разницу?
      – И какие же правила ты собираешься мне навязать?
      Я насмешливо разглядывал настороженное лицо Редрака. К счастью, мне не приходилось изобретать велосипед. Умный писатель, живущий неподалеку от «Ньюорка», придумал их давным-давно. Все, что от меня требуется, это переделать три азимовских закона робототехники для человека…
      – Первое. Ты не должен своим действием или бездействием причинить вред членам экипажа моего корабля. Справедливо?
      Редрак неуверенно кивнул.
      – Второе. Ты должен выполнять свои уставные обязанности в той мере, в которой они не нарушают первый закон. Согласен?
      – Да…
      – Третье. Ты вправе совершать любые поступки, которые не нарушают два первых закона. Вот и все условия.
      Разумеется, я порядком исказил азимовские законы. Начиная с того, что свел понятие человека к гораздо более узкому кругу членов экипажа… Но что поделаешь, Редрак не робот, а я не миротворец, решивший его перевоспитать.
      В белых перчатках в космосе не путешествуют.
      – Твои правила очень напоминают клятву верности на пиратских кораблях, – хмуро сказал Редрак.
      – Тебе виднее.
      – А какое наказание последует за нарушением закона?
      – Обычное. Остановка дыхания и сердечной деятельности.
      Редрак молчал.
      – Решай, – сказал я. – Решай, Шолтри. Я всего лишь хочу получить гарантию твоих обещаний. Соглашайся – или отправляйся в карцер. До ближайшей планеты, где есть жизнь, тебя доставят.

      В люк постучали. Тихо, но настойчиво.
      Я раскрыл слипающиеся глаза и приподнял голову. Да, место для отдыха я выбрал замечательное. В шлюзовой камере, на холодном, покрытом шершавой керамической броней борту вездехода. Если я не получу воспаление легких, то буду обязан этим лишь надежной теплоизоляции полетного костюма. Под головой у меня лежала сумка с ремонтным комплектом, а сантиметрах в десяти от вытянутой руки светился раскаленным жалом невыключенный паяльник.
      Присев, я потер лицо холодными ладонями. Какого дьявола автоматика поддерживает в шлюзе температуру окружающей среды? Морально готовит к обстановке на планете или экономит энергию?
      Последнее нам не требуется. Падая в джунгли, корабль повредил не реактор, а дюзы и половину всей автоматики.
      Другая половина вышла из строя еще раньше, по время короткого, занявшего не более двух секунд, поединка с пиратским кораблем. Его деструкторы, настроенные на материал логических кристаллов компьютеров, вывели из строя большую часть нашей электроники, прежде чем залп наших лазерных излучателей пробил защиту корсара. Вражеский корабль превратился в облако раскаленного газа, а мы пошли на вынужденную посадку…
      В люк постучали снова. Я взглянул на часы и вздохнул. Пять часов сна явно недостаточно после двух суток непрерывной работы… Интересно, а зачем барабанить в люк, не проще ли нажать кнопку?
      Я повернул голову на звук. И лишь после этого в полной мере осознал нелепость происходящего.
      Стучали не в дверь, ведущую во внутренние помещения корабля. Стучали в наружный люк.
      Сон как ветром сдуло. Я коснулся короткого плоскостного меча, висящего в магнитных ножнах на поясе, откинул фиксатор. Ничего, способного противостоять атомному оружию, снаружи быть не могло – сразу же после посадки корабль включил генератор нейтрализующего поля. Ни лазерные пушки, ни деструкторы, ни термоядерные бомбы в нейтрализующем поле не сработают.
      Впрочем, какие лазеры могут быть на планете, где господствует феодальный строй?
      Наверное, это мое самое слабое место. Я не могу не открыть дверь, в которую стучат – пусть даже за ней неизвестность. С детства не терпел отключенных телефонов и запертых замков.
      Конечно, наружную броню корабля покрывали сотни детекторов, способных, помимо всего прочего, дать отличное объемное изображение пространства перед кораблем. Но ремонтом этих датчиков я как раз и занимался, когда меня сморил сон.
      Коснувшись управляющих сенсоров, я набрал комбинацию цифр, разблокирующих люк. Электронный замок был слишком прост, чтобы выйти из строя под ударом деструктора.
      По экрану климатических детекторов – их тоже пощадил случай – скользнула строчка символов, автоматически переведенных подсознанием в привычные величины.
      «Атмосфера пригодна для дыхания, токсические примеси отсутствуют. Температура – плюс семь градусов, влажность – сорок шесть процентов, скорость ветра – полтора метра в секунду».
      Не слишком-то уютное место…
      Повторно коснувшись сенсора, я подтвердил команду на открытие люка. Тяжелая, полуметровая толщина плиты медленно поползла вверх.
      Яркий белый свет включившихся ламп разогнал темноту перед люком. Водяная морось, оседающая на раскисшую землю, узкая и короткая металлическая лесенка, уходящая вниз, поваленные при посадке деревья, напоминающие обмотанный колючей проволокой саксаул.
      Никого…
      Я постоял, вглядываясь в темноту, жмурясь от мокрых касаний ветра. Никого нет. И быть не могло – мы приземлились в глубине леса. Ну а если кто-то из туземцев и оказался поблизости, к кораблю он по доброй воле не подойдет. Огромный металлический шар, в клубах пламени опускающийся на лес, выдвигающий толстые колонны-опоры, ломающий как спички вековые деревья… Такое зрелище не для средневековья. А уж лезть по лестнице к люку…
      Я повернулся к внутреннему люку. Возможно, стучали все-таки в него? Или у меня слуховые галлюцинации?
      – Я заблудился…
      Точно. Слуховые галлюцинации. Я снова посмотрел в открытый люк.
      Галлюцинации явно прогрессировали, переходя в зрительные. На данный момент они приняли вид маленькой темной фигурки, стоящей на лесенке, на полпути к люку.
      – Я заблудился, – повторила фигурка тонким детским голосом.
      – Поднимайся, – велел я, протягивая руку. Ситуация становилась более объяснимой. Возможно, местные рыцари и не рискнут стучаться в спустившийся с неба шар. А вот заблудившийся и замерзший ребенок в первую очередь испугается ночного леса – а лишь потом таинственного «замка».
      Крепко взяв мальчишку – или девчонку? – за руку, я втянул его в люк.
      Мальчишка. Лет одиннадцати-двенадцати, худенький, большеглазый. Цвет волос и кожи оставался загадкой, скрываясь под равномерным слоем жидкой грязи. Изодранные клочья ткани при хорошем воображении можно было считать брюками и курточкой.
      – Ты один? – спросил я, с невольным состраданием разглядывая неожиданного визитера.
      – Да… Я заблудился.
      – Это и так понятно. Считай, что теперь ты нашелся.
      Я закрыл люк. Мальчишка стоял на месте, никак не реагируя на происходящее. Сил на удивление у него просто не осталось.
      Первым делом мальчишке была необходима горячая ванна. Потом можно будет заняться лечением, кормлением, выяснением местожительства и ответами на неизбежные вопросы.
      – Идти можешь? – Я легонько похлопал мальчишку по плечу.
      – Да…
      Придерживая мальчишку за руку, я вошел в лифтовую кабину. Когда лифт остановился, и мы вышли в широкий коридор жилого уровня, он прошептал:
      – Тепло…
      Босые ноги оставляли на белом ворсистом покрытии пола бурые отпечатки. Я с сожалением вспомнил, что большинство автоматов-уборщиков вышло из строя, а до ремонта руки еще не доходили. Мало, слишком мало человеческих рук на моем корабле…
      – Заходи…
      Я открыл двери своей каюты, прошел в ванную. Мальчишка пока не задавал никаких вопросов, и меня это вполне устраивало. Чем меньше он запомнит из происходящего, тем лучше для него. Когда он объяснит мне, откуда он появился, то получит пару таблеток сильного снотворного. А затем – полчаса полета на флаере и пробуждение на пороге дома. Корабль останется у него в памяти как красивая волшебная сказка…
      В крайнем случае, на планете появится легенда о добром чародее из заколдованного волшебного замка.
      Я установил температуру и напор воды, открыл упаковку бактерицидного мыла.
      – Давай сюда.
      – Я сам…
      – Я помогу тебе. Не стесняйся.
      Мальчишка взглянул на свои лохмотья. И с неожиданной иронией произнес:
      – А мне уже и нечего стесняться.
      Я помог ему снять лохмотья, поставил в центр ванны. И принялся за процедуру. Больше всего дальнейшее напоминало выкапывание картофеля с раскисшего осеннего поля.
      Минут через десять я критически взглянул на результат своих усилий. Мальчишка выглядел вполне по-земному. Слегка загорелый темноволосый пацан, исцарапанный в самых неожиданных местах. Серьезных ран, слава Богу, не было. Сменив воду, я усадил его греться, а сам сходил в каюту.
      Неожиданно возникающие проблемы лучше решать как можно быстрее. И с наименьшей затратой сил… Достав из нагрудного кармана пластинку внутрикорабельного фона, я коснулся сенсоров.
      – Ланс, ты занят?
      На маленьком плоском экранчике возникло лицо второго пилота. Судя по всему, он выбирался из узкой трубы, забитой паутиной проводов и вскрытыми коробочками логических схем. Даже не подозревал, что на корабле есть такие закоулки…
      – Не слишком, капитан. Заканчиваю настройку внешних детекторов.
      Я усмехнулся. Вещь нужная, но запоздалая.
      – Ты можешь подойти ко мне в каюту?
      – Конечно, капитан, – с готовностью отозвался Ланс. – Что-то случилось?
      Я коротко пересказал ему произошедшее. Ланс тем временем выбрался из туннеля и, не прерывая связи, направился к лифтовым шахтам. Краем уха прислушиваясь к плеску за полуоткрытой дверью, я объяснил Лансу задание.
      – Мальчишку надо накормить, напичкать всеми лекарствами, которые только можно ввести за один раз. Хорошенько расспросить, выяснить, где расположено его селение. И доставить на флаере прямо к порогу.
      – Ясно.
      Ланс уже спускался к нам в тесной кабинке скоростного лифта. Фон он продолжал держать перед собой, и я заметил мелькнувшую на его лице тень.
      – Капитан, вы поручаете мне это задание, как самому младшему? – обиженно спросил он.
      Я примиряюще улыбнулся. Настоящая причина была еще обиднее – Ланс разбирался в ремонте электронных схем немногим лучше меня.
      – Да. Ты старше его лет на пять, вам будет легче найти общий язык. Надо побыстрее избавиться от нашего юного гостя и продолжить подготовку к старту.
      Дверь лифта открылась. Ланс вошел, на ходу пряча фон в карман комбинезона. Коротко спросил:
      – Он еще в ванной?
      Я кивнул.
      – Можешь вытаскивать его из воды, вытирать и приступать к кормлению. Управься побыстрее, хорошо?
      Ланс хмуро пообещал:
      – Обязательно, капитан. В кадетском корпусе мне часто давали в подшефные трудных новичков. Опыт имеется…
      Я с трудом подавил улыбку. Ланса я знал достаточно долго, чтобы не обращать внимания на напускную свирепость. В честном бою семнадцатилетний пилот мог хладнокровно прирезать пару-другую противников. Но беззащитному мальчишке он не даст даже шлепка.
      Прикрыв глаза, я погрузился в дремоту. Имею я право еще на час сна, пока Ланс будет возиться с юным туземцем…
      – Капитан!
      Я удивленно посмотрел на Ланса, прогоняя сонное оцепенение. Такого удивления в его голосе не было даже после поединка в Храме Вселенной, когда я убил непобедимого Шоррэя Менхэма, владеющего мечом раз в сто лучше меня…
      – Капитан, – уже тише повторил Ланс. – Простите, но… на каком языке вы разговаривали с мальчиком?
      Наш ночной гость стоял за Лансом, кутаясь в огромное пушистое полотенце и с любопытством поглядывая на пилота.
      – Глупый вопрос… на стандартном галактическом, конечно. Других я не знаю.
      – Знаете, капитан, – тихо возразил Ланс. – А на галактическом мальчишка не понимает ни слова.
      Усталость окончательно лишила меня способности соображать. Я упрямо повторил:
      – Мы говорили на стандарте, Ланс.
      – Откуда он может знать галактический язык? Планета крайне отсталая, корабли на ней приземляются лишь случайно. Согласно справочникам, туземцы общаются на нескольких местных диалектах…
      Я подошел к мальчишке, присел перед ним на корточки. Спросил:
      – Ты понимаешь мою речь?
      – Да.
      – А то, что говорит мой друг?
      – Нет.
      Я начал кое-что понимать – но все еще слишком медленно. И тупо спросил:
      – Каким языком ты владеешь?
      Мальчишка зевнул. После горячей ванны он совсем размяк, его неудержимо тянуло в сон.
      – Русским.
      Я сел. Хорошо хоть не из стоячего положения. А Ланс разочарованно спросил:
      – Так что же, это и есть Земля, принц?

      Комната для совещаний рассчитана на большой, полноценный экипаж. Сейчас, когда в ней находились только четыре человека, она казалась пустой.
      Я обвел взглядом товарищей. Эрнадо, мой наставник в воинском искусстве, бывший сержант, а ныне лейтенант императорских ВВС планеты Тар. Развалившись в удобном мягком кресле, в накинутом поверх комбинезона свободном «электризованном» плаще, он выглядел более чем мирно – если бы не корявые шрамы на скуле.
      Ланс. Единственный курсант, уцелевший из двухсот тридцатого выпуска офицерского корпуса на Таре. Получивший орден Верности – высшую награду своей планеты… И лишенный звания за решение прервать обучение и отправиться со мной в бесконечный полет к Земле.
      Редрак Шолтри. Один из лучших пилотов планеты Дальедо. Подонок. Мошенник. И – после сеанса гипнотического кодирования – мой охранник поневоле.
      Экипаж. Два друга и один недовраг. Люди, по самым разным причинам решившие помочь мне в поисках Земли.
      Молчание затягивалось. Наверное, у всех было что сказать, но правила устава и неписаные законы корабельной этики требовали первого слова от капитана.
      – На моей планете, – начал я, – на той самой, которую мы так успешно ищем уже два года, есть понятие мозговой атаки. Суть ее проста: говори любой вздор по интересующей проблеме, а потом разбирайся, не сказано ли случайно чего-то умного.
      – Ты всегда так делаешь, – буркнул Эрнадо. Наш давний уговор избавлял его от излишней почтительности в отношении ко мне.
      Ланс кивнул, молча соглашаясь то ли с Эрнадо, то ли с моим предложением.
      Редрак заерзал в кресле. Недовольно произнес:
      – Я хотел бы вначале получить больше информации, капитан. Поговорить с мальчишкой…
      – Он спит, – твердо возразил я. – Мальчик целую ночь провел в лесу, под проливным дождем, ему надо отдохнуть.
      – Можно и разбудить, ничего страшного не случится. Лишняя сентиментальность…
      – Отставить, Редрак! – оборвал я его. – Мальчишка с моей планеты, понимаешь! Я за него отвечаю. И пока остаюсь капитаном на корабле, он будет здесь гостем, а не пленником!
      – Я не совсем уверен, что мальчик действительно с Земли, – упрямо не сдавался Редрак.
      – Мы с Лансом проверяли все его слова на детекторе лжи. Тебе ведь знакомо это устройство? – съязвил я. Редрак замолчал. Удовлетворенный этим, я продолжил:
      – Итак, что нам известно? Мальчика зовут Даниил, ему одиннадцать лет…
      – Это земное имя? – быстро спросил Редрак.
      – Земное. Не самое распространенное, но… Он живет в городе Курске. Это земной город, Редрак! Я бывал там, проездом. И даже помню улицу, которую назвал мальчик.
      Редрак удовлетворенно кивнул. Эрнадо ухмыльнулся. Он откровенно забавлялся происходящим, тем усердием, с которым Шолтри пытался разоблачить подозрительного пришельца и отвести от меня малейшую опасность. Что поделаешь – если Редрак Шолтри почувствует личную вину за случившееся с кем-нибудь из экипажа несчастье, в его подсознании сработает «мина замедленного действия». Гипнотический приказ активизируется, и он умрет…
      Что он находится не на Земле, Даниил не предполагал. По его словам, он заблудился в лесу, попал в какое-то болото и очень долго выбирался оттуда. Потом стемнело, он шел через лес, не останавливаясь, потому что было очень холодно и лил дождь. Даниил заметил, что деревья вокруг «странные», но значения этому не придал. Потом, наткнувшись на корабль, решил, что это завод или станция космической связи. Нашел люк и принялся в него стучать…
      – Удивительная история, – саркастически заметил Редрак. – Заблудился на одной планете, нашелся на другой. Шел через лес, раскинувшийся на полконтинента, а набрел на единственный в этом мире звездолет. Причем именно в тот момент, когда защитные системы выведены из строя, а капитан уснул в шлюзе и может услышать стук. Постучаться в люк звездолета – это же надо додуматься!
      Я хотел было одернуть Шолтри. Но меня опередил Ланс:
      – Недоверчивость штука полезная, Редрак. Но если ты не веришь мальчишке, выскажи логичную версию случившегося.
      Редрак пожал плечами.
      – С удовольствием. Начнем мозговую атаку с меня, капитан?
      Я кивнул.
      – Версия первая – мальчишка не землянин. И вообще не человек. Это существо – назовем его так, владеющее телепатией и способное перестраивать свое тело. Оно вытащило из памяти капитана все, необходимое для имитации земного ребенка, и проникло в корабль. Существо притворяется землянином – потому что это родная планета капитана, первого, кто встретился ему на корабле. Существо приняло облик ребенка, потому что это усыпляет нашу бдительность… или же ему просто не хватает массы для имитации взрослого человека.
      – А после того, как существо нас всех сожрет, массы у него хватит для имитации бегемота, – серьезным тоном подхватил Ланс. – Чушь, Редрак! Подобное сверхсущество сразу разделалось бы с капитаном, затем – со мной. Сейчас оно бы заканчивало переваривать вас с Эрнадо. К тому же мы проверили мальчишку кибердиагностом. Никаких отклонений в организме нет.
      – Те остатки диагностической аппаратуры, которые есть на корабле, ничего серьезного не выявят, – неожиданно пришел на помощь Редраку Эрнадо.
      – Первая причина гораздо убедительнее. Полуразумный хищник напал бы сразу. Разумное существо придумало бы более стройную версию.
      – Хорошо, – легко согласился Редрак. – Версия вторая. Мальчик – местный житель, опять-таки владеющий телепатией. Аборигены заслали его, чтобы овладеть кораблем. Возможности у него невелики, сил наших он не знает… Вот и ждет, пока мы утратим бдительность.
      На этот раз возражений не последовало. Но и поддержки Редраку не оказали.
      – Твои версии кончились? – поинтересовался я. – Знаешь, на Земле ты стал бы неплохим сценаристом фильмов ужасов… Ланс?
      – У меня лишь одна версия, – слегка смущенно начал Ланс. – Наверное, я слишком доверчив, но мальчику вполне верю. Дело в том, что, согласно теории гиперпространства, возможны самопроизвольные проколы четырехмерного континуума. Короче, мальчик действительно с Земли. По естественным причинам возник гипертуннель, перебросивший его на эту планету.
      – Слишком уж дикое совпадение, – презрительно возразил Редрак. – Мальчик попал туда, где находится единственный во Вселенной землянин, покинувший свою планету!
      – А ты знаешь, что теория гиперпространства не разработана до конца? – с неожиданным жаром возразил Ланс. – Капитан мог сыграть роль катализатора переноса, живого маяка, на который наводится гипертуннель! Мальчик попал туда, где есть крошечная частица Земли!
      Я засмеялся. Сказал, обращаясь к слегка покрасневшему Лансу:
      – Слушай, твоя версия вполне правомерна… Я просто восхищен двумя новыми именами, которые сейчас получил. Живой маяк и крошечная частица Земли… Куда лучше, чем игрушечный лорд, верно?
      – Катализатор переноса – тоже неплохо звучит, – задумчиво сказал Эрнадо.
      Ланс покраснел до корней волос. Пробормотал:
      – Я же образно…
      Привстав из кресла, я пожал ему руку. Сказал:
      – Мир, пилот. Извини. Честно говоря, твоя версия мне очень нравится… Эрнадо?
      Мой бывший инструктор достал из кармана коробочку со стимулятором. Отправил в рот пахнущий цитрусами шарик. Тихо произнес:
      – В случайный гиперпереход я не верю… Если уж высказывать сумасшедшие версии, то вот одна: Даниил – действительно мальчик с Земли, но умеющий усилием воли переходить через гиперпространство. В космосе ходят легенды о таких людях… В такой версии наш капитан действительно мог сыграть роль «маяка».
      – Это лишь легенды, – с сомнением сказал Ланс. – Из разряда живых планет и озер бессмертия. Такие трюки были не под силу даже Сеятелям и их врагам.
      – Возможно. Вторая версия будет реальнее…
      – Спасибо, что предупредил… – буркнул Редрак.
      – Она соединяет в себе предположения Ланса и Редрака, – невозмутимо продолжал Эрнадо. – Я начну издалека. Как получилось, что мы вышли из промежуточного гиперпрыжка возле этой планеты, а не в районе Схедмона, куда направлялись?
      – Флюктуация поля, – с досадой ответил Редрак. – Такое случается, хотя и редко.
      – Очень редко. Тебе это известно лучше меня… Продолжим. Что делал на орбите планеты пиратский корабль? Здесь для него нет никакой поживы.
      – Скрывался от патрульных крейсеров сектора, – предположил Ланс.
      – Тоже возможно. Но зачем он атаковал наш звездолет? На полицейский крейсер мы не похожи, но и на легкую добычу – тем более. Что и подтвердилось в ходе боя.
      – Ты хочешь сказать, – вступил я в разговор, – что против нас идет война?
      – Война, или жестокая игра – как угодно. Мы искали Землю два года, капитан. И большей частью путешествие напоминало экскурсию по малоисследованным районам космоса. Прыжок к звезде спектрального класса Солнца, проверка планет… Еще два-три прыжка – и возвращение на ближайшую обитаемую базу. Ремонт, заправка, отдых… Но за последний месяц ситуация изменилась. Карантин на Ледовом Куполе. Некачественное горючее, проданное на Оранжевой. Отказ в ремонте корабля шестой и четырнадцатой космобазами. Полицейский штраф за сверхнормативное излучение двигателей.
      – Ты хочешь сказать, – с тихой яростью произнес Редрак, – что все неприятности начались после моего появления на корабле? Не так ли?
      Эрнадо выдержал его взгляд.
      – Верно. Из-за твоего появления на корабле, но вовсе не из-за тебя самого. Подобный массированный нажим тебе просто не под силу. Скорее, ты действительно навел нас на след Земли. И кому-то это не понравилось.
      Наступила тишина. Я с трудом заставил себя заговорить:
      – Эрнадо, ты ошибаешься. Кому повредит, если мы найдем Землю? В галактике десятки тысяч обитаемых миров, торгующих и враждующих между собой, на всех ступенях развития – от деревянного плуга до гиперпространственных звездолетов. Кому помешает еще одна – не самая цивилизованная, не самая сильная и даже не самая красивая? Кто будет нам мешать?
      – Не знаю, капитан. Но я чувствую нажим – и он все усиливается. Началось с мелких неудобств – а кончилось космическим боем. И мальчик – лишь очередное звено в цепи.
      – Очередное мелкое неудобство, – попытался пошутить Редрак.
      – Надеюсь, что так. Я думаю, что Ланс прав, и Даниил действительно с Земли. Допускаю, что сам он не подозревает о происходящем… Но появился он у корабля не случайно. Его доставили с Земли – во сне, или под парализующим лучом, похитив во время прогулки в лесу. Гиперпространственный туннель выбросил бы мальчишку в любой точке планеты, так что с ним наверняка были сопровождающие на катере. Даниила высадили возле нашего корабля, задали направление движения под легким гипнозом… И проконтролировали дальнейшее, пользуясь тем, что наш корабль после боя ослеп и оглох.
      – Переброска катера через гипертуннель… Десять – пятнадцать тонн массы, – вслух прикинул я. – Ты представляешь, сколько энергии на это уйдет? Дешевле нанять эскадру кораблей для нашего уничтожения! Чем может помешать одиннадцатилетний пацан, не знающий о своей роли!
      – Скажи честно, Сергей, – тихо спросил Эрнадо. – Когда ты узнал, что мальчик с Земли, поговорил с ним – тебе не захотелось бросить поиски? Вернуться на Землю через гиперпереход, увидеть родных и друзей – зажить прежней жизнью, но с новыми знаниями и возможностями?
      Я до боли сжал кулаки. Эрнадо попал в точку.
      – Ностальгия – наше общее свойство, – задумчиво сказал Эрнадо. – И разбудить ее несложно. На тебе решили испробовать еще одно оружие, психологическое. Вполне гуманное.
      Я покачал головой.
      – Гуманное оружие меня не возьмет. Я не откажусь от поиска.
      – В таком случае Даниил тоже окажется при деле. В его сознание могли ввести кодированный приказ – взорвать реактор или убить тебя в том случае, если ты не решишь вернуться на Землю.
      По спине прошел ледяной холодок. Мирно спящий в моей каюте мальчишка мог внезапно превратиться в смертельного врага. Беспомощный ребенок, которого я отмывал и перевязывал час назад, мог стать вполне опасным противником, если в его сознании проявится гипнотический приказ.
      – Такое впечатление, Эрнадо, – произнес я, – что для своей мозговой атаки ты собрал все наше серое вещество. Не знаю, чья версия более верная, но действовать придется, исходя из твоей.
      Редрак удовлетворенно кивнул. Ланс отвел глаза.
      – Первое. Все расходятся по каютам. Для меня и Ланса – сон шесть часов, для Эрнадо и Редрака – четыре. Надо отдохнуть.
      Возражений против неравенства отдыха не последовало.
      – Эрнадо и Редрак должны через два часа после сна подготовить к действию наблюдательные системы звездолета и один из боевых катеров. Мы с Лансом… и мальчиком совершим небольшую экскурсию по планете.
      Редрак поморщился, но спорить не решился.
      – Второе. В общении с Даниилом придерживаться версии Ланса. Мальчик не должен знать, в чем его подозревают. После возвращения на ближайшую развитую планету мы переправим его через гипертуннель на Землю.
      – Если сможем оплатить гиперпереход, – пессимистично заметил Эрнадо. – Ремонт корабля сожрет остатки нашего кредита…
      – Третье. До тех пор, пока поведение мальчика адекватно, и он не предпринимает враждебных действий, Даниил становится членом экипажа корабля. Юнгой или кадетом – как угодно.
      Редрак страдальчески покачал головой. Мой третий приказ был рассчитан именно на него. Теперь дальедианец вынужден охранять жизнь мальчика, как свою собственную.
      – На этом все. Отдых. – Я поднялся из кресла.
      – Капитан, переведите мальчика из своей каюты ко мне или к Эрнадо, – безнадежным тоном попросил Редрак.
      Я с сочувствием посмотрел на него. И успокоил:
      – Он останется со мной, но твоей вины в этом нет. Ты меня предупреждал. Так что, твой психокод не активируется, даже если Даниил придушит меня во сне. Спокойной ночи.
 
      В каюте было темно, лишь на панели внутрикорабельного фона светился желтый огонек.
      – Слабый свет, – без особой надежды на успех попросил я.
      Потолочные панели разгорелись мягким матовым светом. Я удивленно покачал головой. Молодец, Редрак. За ремонт сервисных устройств отвечал именно он.
      Я бесшумно прошел через комнату. Апартаменты из четырех помещений на корабле полагались лишь капитану. Все остальные довольствовались каютой из одной-единственной комнаты.
      Открыв дверь в спальню, я прошептал:
      – Ночник, слабый свет.
      Над кроватью появилось бледное розовое свечение. Я подошел ближе.
      Даниил спал, обхватив обеими руками подушку. Скомканное одеяло валялось на полу.
      Интересно, как можно сбросить во сне «электризованное» одеяло? Наверное, нужен большой опыт по борьбе с обычным…
      Я осторожно укрыл мальчишку. Тонкое одеяло словно парило в воздухе, едва касаясь маленького тела. На коже слегка поблескивали полоски защитной пленки, прикрывающие многочисленные порезы.
      – Спи, малыш, – прошептал я. – Спи, Данька…
      Если в его сознание действительно заложена кодированная программа, то я найду человека, отдавшего приказ, и убью его. Если же никакой программы нет, то я убью того, кто бросил полуодетого ребенка посреди инопланетного леса.
      Мы, земляне, очень жестокие люди.
      Я провел ладонью по мягким взъерошенным волосам Даниила. Все-таки, он очень счастливый человек. День назад он был на Земле, дышал ее воздухом и шел по нормальному, доброму лесу. Через неделю Данька окажется там снова.
      Для меня дороги на Землю нет.
      Я достал из стенного шкафа чистое белье. На цыпочках вышел из спальни. Ненужная предосторожность – мальчика сейчас не разбудит никакой грохот. Усталость плюс таблетка снотворного – очень надежная смесь.
      Постелив себе на кушетке в кабинете, я прошел в душ. Постоял несколько минут под прохладными струями воды. Насухо вытерся, не одеваясь прошел в кабинет. С наслаждением вытянулся на чистой постели. Прошептал, чувствуя, что погружаюсь в сладкие глубины сна:
      – Сигнал на пробуждение через пять часов сорок минут.
      – Таймер включен, – таким же тихим шепотом отозвался сервисный блок у изголовья.
      Уже засыпая, я с раскаянием подумал, что так и не принял участия в «мозговом штурме». И не высказал собственную сумасшедшую идею, до сих пор кружащуюся в голове…

      Когда диафрагма люка разошлась, и катер плавно вылетел из ангара, Даниил быстро обернулся.
      На экране заднего обзора был виден стремительно удаляющийся корабль. Серебристый шар, вцепившийся в землю десятком толстых опорных колонн, окруженный кольцом поваленных и обгоревших деревьев, напоминал Храмы Сеятелей. Очень слабо, конечно. Так дешевая малолитражка походит на шикарный «Роллс-Ройс»…
      – Вот теперь я верю, что мы не на Земле, – прошептал мальчишка.
      Я кивнул. Встающее за кораблем солнце было цвета тусклой меди и раза в два больше земного светила. Истинные размеры, конечно, различались еще сильнее. Звезда Шор-17 представляла собой типичный красный гигант.
      – Всегда знал, что со мной случится… такое, – продолжал Даниил.
      Все мы в детстве верим в свою неординарность. Именно нам предназначены удивительные приключения и древние клады, прекрасные принцессы и страшные чудовища. Может, это и к лучшему, что мы так быстро забываем детские мечты. Иначе не все нашли бы в себе силы жить.
      Ланс, сидящий в кресле пилота, вполголоса произнес:
      – Эрнадо, спасибо, мы вышли из зоны защиты. Включай генератор.
      В голографическом тумане видеокуба возник розовый купол, окружающий корабль. Нейтрализующее поле, выключенное на момент нашего старта, вновь прикрывало звездолет.
      Даниил, как зачарованный, уставился на видеокуб. Потом перевел взгляд на Ланса. Спросил:
      – Он не понимает по-русски, капитан?
      – Нет. Мы общаемся на стандартном галактическом, это основной язык гуманоидных планет. Кстати, когда мы говорим неофициально, можешь звать меня Сергеем. А то я рискую забыть собственное имя.
      – Ладно. Тогда вы меня зовите просто Данькой, – серьезно сказал мальчишка.
      Я кивнул.
      Даниил снова посмотрел на Ланса. Вполголоса произнес:
      – Он совсем, как человек, точно? А тот, серокожий, сразу видно, что инопланетянин.
      – Его зовут Редрак.
      Данька вдруг хихикнул. Поймав мой недоуменный взгляд и пояснил:
      – Ред Рак. Я анекдот вспомнил… Про фамилию Блюхер, которая с английского не переводится.
      Я с трудом подавил хохот. Анекдот я помнил, и связь уловил сразу. Почему-то ни на одной планете анекдоты не были так распространены, как на Земле… Но Даниила придется одернуть.
      – Слушай меня внимательно и запоминай получше, юнга, – сказал я.
      Данька сразу сжался, словно понял, что сморозил глупость.
      – В галактике тысячи планет, населенных людьми. Иногда они очень похожи на землян, часто многим от нас отличаются. Серая кожа – это мелочь по сравнению с роговым панцирем или игольчатой шерстью. Но все мы происходим из общего источника – всех нас создали Сеятели. В большинстве своем жители разных планет генетически совместимы. Понимаешь?
      Мальчишка неуверенно кивнул.
      – Я встречал много имен, звучащих для землянина более чем забавно. Но иронизировать над ними не стоит. Хотя бы для собственной безопасности. Земля и так не слишком уважаемая планета. Понял?
      Данька быстро кивнул. Жалобно произнес:
      – Я больше не буду…
      Удовлетворившись эффектом, я отвернулся. Ланс незаметно подмигнул мне. Смысл разговора он не понял, но строгий тон в переводе не нуждался. Спросил:
      – Учите кадета вежливости, капитан?
      – Приходится.
      – Полезное занятие… Пойдем по спирали, капитан?
      – Да. Понимаешь, что мы ищем?
      – Чужой катер.
      – Скорее, его след. Шансов мало, но стоит попробовать.
      Мы летели невысоко, метрах в двадцати над деревьями. Скорость полета мешала разглядеть что-либо детально, но на зрение мы и не полагались. Работали поисковые детекторы, просматривая лесную чащу во всех возможных диапазонах. Скопление металла, тепловое излучение, источник радиоактивности – все это могло навести на след.
      – Капитан, – тихо позвал Данька. – Капитан…
      Я посмотрел на мальчишку. Господи, да он до сих пор выглядел, как побитый… Пожалуй, я выбрал слишком суровый тон.
      – Что, Данька?
      Он чуть приободрился.
      – Капитан, а почему Земля – не очень уважаемая планета? Из-за того, что мы все время воюем, да?
      Меня слегка передернуло. Какой же я идиот… Ведь вполне достаточно узнать от Даниила о случившемся за последние два года на нашей с ним родине…
      Продукты по карточкам, электроэнергия по три часа в день, промерзающая зимой квартира… Это с той стороны, к которой принадлежал Даниил.
      Дачи на черноморском побережье, многоэтажные особняки, длящиеся неделями банкеты. Это для других…
      Этап первоначального накопления капитала. Законы истории, черт бы их всех побрал!
      А еще – леса, куда ходят не гулять, а собирать грибы и ягоды, насквозь пропитанные химикатами. Захоронения токсичных отходов, привезенных из благополучных, добропорядочных стран. Сменяющие друг друга правительства. Бесконечные конфликты на непризнанных границах. И преступность – повсюду, от школы, где учился Даниил, до улиц, пустеющих с наступлением темноты.
      Мир, из которого хочется убежать. Мир, где только дети верят в возможность бегства. Но при этом абсолютно уверены – где бы они не оказались, там будут властвовать те же законы. Право сильного. Право одного решать за многих. Право на незыблемость лживой истины.
      Неужели я хочу, чтобы Данька запомнил и этот мир таким? Строгой отповедью очередного начальника, увешанной оружием формой… Презрением к его собственной планете.
      – Это длинная история, малыш, – ласково сказал я. – Но дело вовсе не в том, что мы хуже других.
      Мальчишка быстро кивнул. Словно соглашался с тем, что никаких объяснений не будет…
      Я вздохнул и повернулся к нему вполоборота.
      – Время, в общем-то, есть, – не очень последовательно заявил я. – Так вот, все началось миллионы лет назад. В нашей галактике существовала цивилизация, называющая себя Сеятелями. Больше всего она любила воевать… и создавать новую жизнь.
      Я говорил, стараясь лишь подобрать выражения попроще. О Сеятелях, оставивших перед своим исчезновением зародыши жизни на всех кислородных планетах. О Храмах-маяках, позволяющим возникшим цивилизациям летать от планеты к планете. О Земле, на которой почему-то не был построен Храм. И о том клейме, знаке неполноценности, которое из-за этого легло на наш мир.
      Я рассказал ему о принцессе с планеты Тар, которая, следуя древнему обычаю и полудетской причуде, объявила меня своим «ритуальным» женихом. О ее подарке – кольце, заключавшем в себе устройство гиперперехода. И о том, как она позвала меня на помощь – спасти ее мир, попавший в ловушку своих собственных обрядов. Об Эрнадо, ставшем моим учителем.
      Данька следил за мной горящими глазами, когда я описал бегство из дворца на флаере с неработающим двигателем, встречу с Лансом на базе императорских ВВС. Он затаил дыхание, когда я рассказал ему про дуэль с Шоррэем – самоуверенным суперменом, правителем Гиарской Федерации. И сжал кулачки, словно собираясь броситься в драку, когда я объяснил, почему был вынужден, уже став принцем, отправиться в добровольное изгнание, на поиски планеты, которой нет, нашей родины – Земли.
      – Так значит, вы принц? Повелитель целой планеты? – вымолвил он наконец.
      – Формально. Пока Земли нет на звездных картах – я бродяга. Пришелец ниоткуда.
      – Все равно… Вы же найдете Землю?
      – Не знаю. – Я словно достиг невидимой границы откровенности. Психокод, заложенный в сознание мальчика? Чушь… И все же я сказал:
      – Возможно, я вернусь вместе с тобой.
      Мне показалось, что Даньку эти слова не очень-то обрадовали. Но сказать он ничего не успел.
      – Впереди селение, – слегка изменяя курс, сказал Ланс.
      – Сейчас пролетим над деревней, – перевел я, автоматически переходя на русский. Коснулся управляющей панели, переключая боковые экраны на обзор пространства под катером. Данька вздрогнул – впечатление было таким, словно мы внезапно завалились набок. Под нами стлался коричнево-серый ковер леса. При дневном свете он выглядел ничуть не гостеприимнее, чем ночью.
      – Сбавь скорость до двухсот, – приказал я. – Хочется взглянуть на аборигенов.
      Через мгновение лес начал редеть. Появились выжженные проплешины, квадратики засеянных каким-то злаком полей. Выжигное земледелие, один из самых примитивных способов добывания пищи.
      Потом поля кончились. Мелькнули цепочки изгородей, маленькие конусообразные хижины, чем-то напоминающие африканские. Между ними, застыв в самых причудливых позах, прижимаясь к земле, смотрели в небо люди. В длинных меховых накидках, с неожиданно белой кожей и соломенно-желтыми волосами.
      – Типичная реакция гуманоидов на незнакомый летающий объект, – пояснил Ланс. – Нас учили основам контактологии. Если здесь найдут ценные руды или экзотические полезные растения – планета быстро цивилизуется. Какой-нибудь развитой мир установит над ней протекторат…
      Деревня осталась позади.
      Контактология, протекторат, экзотические растения… Мой мозг преобразует стандартный галактический язык в понятные мне слова. Для Даньки, возможно, они звучали бы, как наука о контактах, опека, редкие травы…
      А для более умного, чем я, представителя землян, понятия стали бы еще сложнее – и наверняка лучше передавали бы истинный смысл галактического языка…
      – Теперь ты видишь, что это не Земля, – иронически сказал я Лансу. – Мы с Данькой на этот народ ничем не походим.
      Ланс молча кивнул.
      Ничем не походим… Так ли это? Цвет кожи и волос – детали, я сам объяснял это Даниилу. Главное – уровень технологии. И в этом отношении Земля такая же отсталая планета, как негостеприимный мирок, вращающийся вокруг холодной звезды Шор-17. Над нами тоже могут установить опеку. И начать разработку урана – он ценится в космосе не меньше, чем у нас. Вывозить павлиньи перья и китайские шелка, индийские пряности и древние картины. Попутно Землю «цивилизуют», прекратят на ней мелкие ненужные войны, а взамен начнут вербовать молодежь в армию планеты-покровителя…
      Может быть, нам несказанно повезло, что на Земле нет Храма? Мы развиваемся сами, не чувствуя своей ущербности. Мы тянемся к звездам, не предполагая, что можем оказаться в длинной шеренге отсталых, никому не интересных миров… Стоит ли искать Землю, открывать к ней широкую дорогу вместо нынешней извилистой тропинки? Не лучше ли вернуться на нее вместе с Даниилом… или хотя бы прекратить поиски, за которые в будущем меня будут проклинать тысячи поколений землян.
      – Еще одно селение. – Голос Ланса вырвал меня из задумчивости. – Мы прочесали круг радиусом в сто километров вокруг корабля. Никаких следов…
      – Продолжаем поиск. – Я сказал это не только Лансу, но и самому себе.
      Я должен найти Землю. Хотя бы потому, что на ней уже побывал проходимец, купивший плутоний и титан за несколько дешевых технических новинок. И Данька, обычный мальчишка с Земли, не случайно оказался возле моего корабля. Кто-то включился в игру – а призом в ней Земля. И лучше уж протекторат Тара, обязанного своей свободой землянину, чем любого другого мира. Пусть я и не стану правителем Тара, но принцесса никогда не причинит зла моему миру.
      Я найду Землю – или погибну. Это даже больше, чем любовь. Это жизнь Земли, породившей меня, и все, что мне дорого. Я буду убивать и нарушать незыблемые галактические законы, смогу стать предателем и палачом. Но Земля должна остаться свободной. Память миллионов предков, соленая вода земных океанов в моей крови – все это никогда не даст мне отступить.
      – Снова деревня! – Данька с восторгом повернулся ко мне и снова прилип к экрану. Он искренне наслаждался происходящим. – А эти разбежались, трусы…
      Ланс с улыбкой посмотрел на меня. Спросил:
      – Даниил в полном восторге?
      Я кивнул. Что-то заставило меня насторожиться…
      – У вас красивый язык, принц. Непонятный, но его приятно слушать. Даже хочется выучить…
      – Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал принц… – привычно съерничал я и вдруг замолчал, сообразив, что меня насторожило.
      – Поворачивай к селению, Ланс!
      Вначале пилот выполнил приказ – с такой скоростью, что шар гравикомпенсатора сжался, поглощая предельные перегрузки. Ланс почти мгновенно изменил направление движения на противоположное. Данька застонал – для него оказалась чрезмерной даже полуторная перегрузка. И лишь потом Ланс спросил:
      – В чем дело, капитан?
      – Двоечник, – выдавил я, преодолевая навалившуюся тяжесть. – Чему тебя только учили в офицерском корпусе? В этой деревне жители нестандартно реагируют на появление катера! Они видели летающие машины и раньше!
      – Понял…
      Катер завис над конусообразными хижинами. Шар гравикомпенсатора медленно расширялся, вываливая на нас собранную про запас гравитацию. На окраинах селения виднелось несколько фигур, стремительно улепетывающих в лес. Женщины с детьми, отряд рослых мужчин с копьями… Два крепких аборигена, поддерживающих дряхлого старика.
      – Парализатор на ту троицу, Ланс! Это старейшина, он должен многое знать!
      Из днища вырвался почти невидимый голубой луч. Запоздавшие беглецы повалились на землю.
      – Я обездвижил всех, капитан. На всякий случай, чтобы избежать нападения…
      – Три с плюсом, пилот. – Я подхватил под мышки едва шевелящегося Даньку. – Спускайся.
      Люк катера раскрылся, я выбрался наружу, с трудом удерживая на руках потяжелевшего мальчишку. Перегрузка исчезла. Следом за нами выпрыгнул Ланс, словно и не замечая увеличившейся гравитации. В руках его покачивался чемоданчик лингвенсора.
      Мы отошли на пару шагов от катера, и тяжесть отпустила. Данька немедленно выбрался из моих объятий, помотал головой, спросил:
      – Что это было, Сергей?
      – Потом объясню. Держись у нас за спиной, ясно?
      Мы побежали вдоль хижин по утоптанной глинистой почве.
      – Вот они, капитан!
      Мы остановились перед неподвижными фигурами. Старик и двое стражей, распластавшиеся на земле.
      – Активируй старика, Ланс.
      Ланс склонился над предполагаемым старейшиной деревни, провел вдоль его тела диском депарализатора. Старик шевельнулся. Ланс торопливо раскрыл чемоданчик лингвенсора, набрал несколько команд на клавиатуре. Извиняющимся тоном произнес:
      – В памяти машины лишь один диалект этой планеты. Надеюсь, его хватит…
      Я нагнулся над стариком. Сказал:
      – Мы пришли с миром и не обидим никого из вас. Не нападайте первыми, и все будет хорошо.
      Лингвенсор издал серию отрывистых, лающих фраз. Старик с трудом поднялся – и заговорил на таком же грубом, неприятном языке. Лингвенсор перевел:
      – Демоны, пришедшие с неба и говорящие словами горных варваров. Что вам нужно от нас снова? Вы обещали уйти навсегда!
      Мы с Лансом переглянулись.
      – Вы не ошиблись, капитан. Здесь уже побывали до нас…
      – Допроси его, Ланс. Мне нужна вся информация. Вся, целиком, даже если тебе придется выжать его мозг.
      Ланс с небольшой заминкой кивнул.
      – Слушаюсь, капитан.
      Данька тронул меня за руку.
      – Сергей… а что мы хотим узнать?
      – Понимаешь ли, – самым невинным тоном произнес я, – мы ищем своих знакомых, которые должны были прилететь на планету раньше нас. Я очень боюсь с ними разминуться.
      Данька кивнул. И принялся с неподдельным любопытством разглядывать валяющегося в сторонке аборигена. Мужчина был вооружен коротким копьем и мечом из напоминающего бронзу сплава. Потом мальчишка уставился на мой собственный меч, висящий в ножнах за спиной. Похоже, вечером мне придется объяснять ему принцип действия плоскостного оружия…

      Мы ожидали Ланса в шлюпке, благо гравикомпенсатор уже успел разрядиться. Коротая время, я успел описать Даньке возможности боевого катера и особенности управления им. Объяснения облегчались тем, что я не понимал многого из собственного рассказа, а мальчик, в свою очередь, боялся переспросить незнакомые ему термины.
      Ланс вернулся минут через двадцать. Едва увидев его лицо, я включил прогрев двигателей катера.
      Опустившись в свое кресло, Ланс торопливо произнес:
      – Мы выследили их, капитан. Я включаю связь с кораблем, хорошо?
      Я кивнул. Подождав, пока на экране появится лицо Эрнадо, Ланс принялся рассказывать.
      Первый раз жители деревни увидели катер прошлым утром. Он приземлился посреди деревни, и «демон с пылающим мечом» потребовал от жителей воды и пищи. Дары были немедленно принесены, и демоны улетели. Кто-то из аборигенов заметил, что в открывшемся люке мелькнула фигурка мальчика, сидевшего «как каменный». Услышав об этом, я с состраданием посмотрел на Даньку. Итак, его все-таки держали под гипнозом. Легкая добыча – ребенок, видевший гипноз лишь в выступлениях телешарлатанов.
      Ночью демоны появились повторно – и на двух катерах. Они потребовали еще пищи, а в единственный деревенский колодец опустили «гибкие трубы», высосавшие оттуда почти всю воду. После чего незваные пришельцы скрылись, пообещав, что больше в деревне не появятся.
      – У них явно неприятности с продуктами, – злорадно сказал Ланс. – Если уж они польстились на местное зерно и грязную воду – значит, ситуация критическая. Но самое главное в том, что аборигены заметили, откуда появлялись и куда улетали катера! В сторону, противоположную восходу – где и обитают демоны, по мнению местных жителей.
      – Тебе не пришлось применять силу? – спросил я.
      – Нет. Чуть-чуть угроз и много обещаний.
      Эрнадо волновали совсем другие проблемы.
      – Какого типа были катера? – спросил он.
      – Трудно добиться описания от человека, не державшего в руках ничего сложнее мотыги…
      – Не скромничай.
      – Скорее всего, малый разведывательный и десантный. Это, если судить по форме – линза и сигара.
      Эрнадо прикрыл глаза, явно что-то вспоминая. Удовлетворенно кивнул. Сказал:
      – Либо у них нестандартный набор снаряжения, либо – корабль крейсерского типа. Первое предпочтительней.
      – Ты уверял, что наш корабль способен дать бой крейсеру, – вступил я в разговор.
      – Но я не утверждал, что мы непременно выйдем из него победителями. Тем более, в нашем нынешнем состоянии.
      – Ладно. Состояние корабля обсудим позже. Ланс, стартуй. Мы летим на запад.
 
      Мы снова шли на предельно низкой высоте. Но на этот раз не в поиске чужаков. Бреющий полет уменьшал риск быть обнаруженными.
      – Сергей…
      Я вопросительно взглянул на Даньку.
      – А мне обязательно возвращаться на Землю?
      – Ну и ну… А родителей тебе не жалко?
      Данька опустил глаза.
      – Жалко… Но если уж я попал сюда… Они бы за меня обрадовались, я знаю. Мама всегда говорила, что на все готова, лишь бы я жил в нормальной стране.
      Теперь настала моя очередь отводить взгляд. Мальчишка попал в самое больное место. Что дает мне право быть единственным землянином, вышедшим за пределы Солнечной системы? Могу ли я запретить чудом попавшему в далекий космос Даниилу хотя бы прикоснуться к чудесам галактической цивилизации?
      Должен запретить.
      – Даниил, – мягко сказал я. – Это вовсе не нормальная страна в понимании твоей мамы. Не Штаты и не Германия. Ты находишься в мире, состоящем из тысяч планет, очень часто и крайне жестоко воюющих между собой. Здесь тоже бывает скучно… и страшно, и больно. Многим приходится голодать, а многим – жить в самом настоящем рабстве. Добиться хорошей жизни здесь не легче, чем на Земле. Тем более ребенку, знающему в десять раз меньше, чем его здешние сверстники. Что ты будешь делать, если я вернусь на Землю?
      Данька прошептал так тихо, что я едва услышал ответ:
      – Помогите мне устроиться на какой-нибудь звездолет… я тоже буду искать Землю. Пусть она станет настоящей планетой.
      Мне стало не по себе. Я крепко пожал его ладошку.
      – Данька, ты молодец, но… Мы поговорим об этом позже.
      Мальчик безнадежно кивнул. И спросил:
      – А мне можно будет оставить эту одежду? На память…
      Я вспомнил, с каким восторгом Данька надевал серебристо-серый полетный костюм, с трудом подобранный ему на складе. Магнитные застежки, тонкие перчатки, пристегнутые к рукавам, невесомый капюшон из короткого синтетического меха, вшитые в ткань датчики и индикаторы, режим мускульного усиления, многочисленные карманы, наполненные необходимым на корабле или в рейде снаряжением, пристегнутая к поясу кобура деструктора – пусть даже и пустая, ножны с тяжелым виброклинком, режущим дерево, как бумагу. Мечта любого мальчишки.
      Но одновременно – крайне полезная штука для любого проходимца. И предмет национальной безопасности для государства, в котором Данька окажется после гиперперехода. Технология, заложенная в полетный костюм, на Земле неизвестна. Одна только формула синтетической ткани, выдерживающей жесткое рентгеновское излучение, не прожигаемой напалмом и отталкивающей концентрированные кислоты, послужит веской причиной для захвата мальчишки.
      – Нет. Мы подыщем тебе что-нибудь попроще.
      Данька кивнул и отвернулся к экрану. Черт возьми, единственное, чего мне не хватало – так это детских обид…
      – Приближаемся к горам, – сказал Ланс. – Самое удобное место для скрытной посадки корабля…
      Он вдруг замолчал, уставившись в видеокуб. Кроме далекой гребенки гор, там ничего не было видно, но катер вдруг стремительно пошел вниз.
      – Что случилось? – Я подался к Лансу.
      – Ионизированный столб! Там корабль, прогревающий двигатели перед стартом!
      Теперь и я заметил тускло-желтую колонну, подымающуюся вверх над горами и медленно тающую в стратосфере. Раздробленный излучением воздух, заметный лишь для детекторов катера, плыл наверх, как дымок от разгорающегося костра.
      Катер опустился среди деревьев, ломая ветки и подминая молодые деревца. Сверкнула вспышка лазерного луча – Ланс сжег слишком толстый ствол, оказавшийся под нами. Катер в последний раз тряхнуло, и выдвинутые до предела опоры коснулись грунта.
      – Надеюсь, что мы сели не в болото, – бодро произнес Ланс. И переключил что-то на пульте. Изображение в видеокубе мигнуло и стало менее четким.
      – Я отключил локатор, – пояснил Ланс. – Могут засечь.
      Понимающе кивнув, я вгляделся в синтезированное компьютером изображение. Ионизированный столб становился все темнее и толще, расплывался, окутывая горы дымкой. Судя по силе излучения, там действительно находился крейсер.
      Одно дело – искать стоящий на земле корабль, наверняка окруженный нейтрализующим полем. Прежде, чем поле успеют снять, катер, идущий на форсаже, окажется в тысяче километров от корабля, вне зоны поражения… И совсем другое – наткнуться на вражеский крейсер, готовый к старту, все защитные системы которого активированы. Нас могли сжечь раньше, чем мы осознали бы происходящее.
      В полной тишине мы следили за экранами. Данька, не понимающий, что произошло, испуганно смотрел на меня, не решаясь ничего спрашивать.
      – Вот он, – произнес Ланс.
      В видеокубе уже не было нужды. Стартующий в сотне километров от нас крейсер был прекрасно виден и на обзорных экранах.
      Маленький снежно-белый конус, под основанием которого дрожало багровое пламя, плавно поднимался над горами. Расстояние делало его безобидным, похожим на яркую елочную игрушку.
      – Большой одиночный Рейдер, – прошептал Ланс. – Огневая мощность достаточна для подавления планетарной крепости. У нас не оказалось бы ни единого шанса…
      – У Шоррэя Менхэма случайно не было наследников? – поинтересовался я. – Гиарский правитель тоже любил белый цвет.
      – Это просто защитная обшивка, рассеивающая лазерное излучение. Ее изобрели еще пять лет назад… но я никогда не слышал, чтобы выработанного материала хватило на покрытие целого корабля. Максимум – на оболочку для боевого катера.
      – Ясно. Дай связь с кораблем по узкому лучу.
      Ланс склонился над пультом связи, нацеливая на наш корабль узконаправленный передатчик. Белый конус крейсера таял в небе.
      – Это и есть ваши друзья, капитан? – спросил Данька.
      – Да, – неохотно ответил я.
      – У меня тоже были такие приятели. Я однажды полдня от них прятался в школьном спортзале, под матами. Меня на счетчик поставили, а денег не было.
      Секунду мы с Данькой внимательно разглядывали друг друга. Потом я сказал:
      – Данька, в твоем возрасте меня тоже обижало, что взрослые считают детей глупышами. Ты прав, это именно такие друзья. Но я не могу тебе ничего объяснить. Считай это военной тайной.
      – Хорошо, капитан, – серьезно ответил Данька.
      Я пожал ему руку – крепко, как взрослому. И повернулся к Лансу.
      – Скоро будет связь?
      – Сейчас…
      По экрану фона скользили расплывчатые серые тени.
      – Изображения не будет, капитан, только звук. Слишком уж далеко.
      – Ерунда… Эрнадо, ты видишь корабль?
      – На связи Редрак. Эрнадо в боевой рубке.
      – Подключай его к разговору.
      – Есть, капитан.
      – Вы лоцируете крейсер?
      В разговор вступил Эрнадо.
      – Конечно, капитан. Он в прицеле, и я должен признаться, что полностью он там не помещается.
      – Мы можем его достать?
      – Это приказ?
      Я заколебался.
      – Нет, просьба.
      – Тогда не можем.
      – Ты встречал корабли подобного типа?
      – Да, к сожалению. Но не в противолазерной броне.
      – Как его можно уничтожить?
      – Очень просто. Берется эскадра из десяти-двенадцати кораблей нашего класса…
      – Можешь не продолжать.
      Я развел руками. Ланс понимающе кивнул. И сказал:
      – Сидим и не высовываемся.
      – Вот именно.
      Коротко объяснив Даньке, что ближайшие пару часов нам предстоит заниматься ничегонеделанием, я открыл встроенный в стенку шкафчик. Достал из ниш пластиковые контейнеры с полетным рационом. Спросил:
      – Как экипаж относится к обеду?
      Экипаж относился положительно. Мы принялись вскрывать доставшиеся каждому емкости.
      Один из совершенно непонятных мне обычаев планеты Тар – это то, что полетные рационы на кораблях никак не маркируются. Цветные полоски на этикетках позволяют установить лишь энергетическую ценность пищи, а форма коробок – что в них находится: первое, второе, десерт. Видимо, этот полусадистский прием позволяет внести элемент неожиданности в каждый предстоящий обед. Но увы, неожиданности делятся на приятные и не очень. Вторые более распространены.
      Мне достался напиток, по вкусу напоминающий смесь турецкого чая и польского кофе. Не самый худший вариант, между прочим… Вторая баночка скрывала в себе кашу из крошечных белых зернышек, перемешанных с узкими полосками вареной рыбы и неимоверным количеством пряностей. И вкус, и вид ее наводили на мысль, что задолго до меня в галактике побывали представители корейского народа, причем их влияние на кулинарию ничуть не пострадало от времени.
      Я принялся торопливо глотать кашу, запивая ее щедрыми глотками бодряще-теплого напитка.
      Даньке повезло больше. Коричневая однородная масса в его рационе была, несмотря на подозрительные ассоциации, хорошо проваренным мясным пюре. Напиток оказался сладковатым соком со слабым запахом шоколада. Через минуту Данька уже приканчивал пюре, предварительно опорожнив банку с соком.
      Достав из шкафчика еще пару банок, я молча дал их мальчишке. Ланс удивленно сказал:
      – Не думал, что проведенная в лесу ночь так влияет на аппетит.
      – Дело не в прошлой ночи, – с трудом выдавил я и закусил губу. – В стране, где живет Данька… не слишком-то высокое благосостояние.
      Ланс отвел глаза. Словно ему, а не мне, было сейчас нестерпимо стыдно за свою родину… Потом спросил:
      – Простите мой вопрос, принц… Вам никогда не хотелось вернуться на Землю через гипертуннель? С небольшим отрядом и подходящим снаряжением?
      – Хотелось. Но слишком уж усердно меня к этому подталкивают.
      Не сговариваясь, мы повернулись к экрану, где крошечная точка крейсера продолжала удаляться от планеты. Данька с энтузиазмом расправлялся с добавкой.
      – Он слишком уж энергично разгоняется, – нарушил Ланс затянувшееся молчание. – Излишняя трата топлива.
      – Ты думаешь, он хочет уйти в гиперпространство?
      – Похоже. С его мощностью можно совершить прыжок в непосредственной близости к планете.
      – Вызывай Редрака.
      Бодрый голос бывшего пирата подтвердил наше предположение. Отлет вражеского крейсера явно прибавил ему оптимизма. Связавшись с Эрнадо, я отдал несколько распоряжений – наверняка излишних, но достаточно важных, чтобы подстраховаться. И мы продолжили свое вынужденное ожидание.
      Крейсер не заставил нас слишком долго скучать. Вначале на экране возникло легкое мерцание, окружившее удаляющийся корабль. Потом экраны затянуло молочно-белым свечением. Когда они очистились, крейсера на них уже не было.
      Я открыл рот и выпрыгнул из катера. Посмотрел в небо – как раз вовремя, чтобы увидеть гаснущую звезду, на мгновение затмившую тусклое красное солнце.
      – Ушел в гиперпрыжок, – удовлетворенно заметил Ланс. – Если у них и есть недостаток пищи, то энергию им явно некуда девать. Притяжение планеты сожрало у них процентов семьдесят мощности.