Однако же он, Ритор, выжил. И теперь пришло время обдумывать месть. Измыслившие и исполнившие такое злодейство должны умереть. Их гибель не воскресит ушедших друзей, но, быть может, послужит уроком для остальных.
Время шло, приближался дневной зенит Силы, однако Ритор упрямо шел пешком, пробираясь напролом через бездорожье. Эту часть страны давным-давно отгремевшая война выжгла настолько, что ни люди, ни гномы, ни эльфы, ни другие обитатели Срединного Мира так и не вернулись сюда. На месте испепеленных магией лесов поднялись новые, лишь кое-где остались отвратительные, покрытые вечно белесой плесенью проплешины — где сражавшиеся пустили в ход Жизнебой, самую страшную отраву, когда-либо сотворенную черными алхимиками кланов…
Край Затененных Лесов вплотную походил к восточному рубежу владений Лой Ивер. Поющий Лес странным образом совершенно не пострадал, оказавшись на краю невиданных по ярости баталий. «Наверняка и здесь, — угрюмо подумал Ритор, — не обошлось без знаменитого „Духа Кошки“, незримого хранителя-оберега этого клана…»
И тут он вспомнил, что еще может успеть на бал. Лой с достойной лучшего применения настойчивостью бомбардировала его приглашениями, несмотря на то, что он, Ритор, всю жизнь считал балы праздной суетой и гнездом разврата.
Маг поднял глаза к небу. Пожалуй, он уже достаточно далеко, да и сила Воды изрядно ослабела в этот час. Пошевелил плечами, ощущая привычное пение сгущающегося за плечами ветра, что было сил оттолкнулся от земли и воспарил. Как это было легко… если бы хоть часть этой силы была с ним на рассвете…
Сегодня он пойдет на бал. Он отыщет там Лой, пусть даже для этого ему придется прервать ее оргазм. Он заставит ее выложить сплетни и опросить всех шпионов. Она скажет ему все. Отчего-то Ритор не сомневался, что сумеет узнать от Кошки, как и кем вершилось это предательство, он не верил, чтобы бывалые чародеи Огня так легко поддались бы, даже окажись они захваченными врасплох.
А кроме того, ему хотелось посмотреть в глаза тем из клана Воды, что дерзнут после всего случившегося появиться на балу у Ивер.
* * *
— Приятная встреча, Ритор, — произнес навстречу ему голос — мягкий, льющийся, словно льдистый родник.
Предводитель клана Воды стоял, закутавшись в походный плащ. Спокоен, голова поднята, смотрит без вызова и насмешки, в глазах обычная светская любезность, словно и не было схватки в замковых руинах.
— Ты, наверное, шутишь, Торн. — Ритор владел голосом и лицом не хуже врага. — Если бы не бал…
— Прекрасно тебя понимаю, — без улыбки сказал Торн. Высокий, очень тонкий, он казался хрупким, но кому, как не Ритору, было знать убийственную силу этого утонченного мага. — Наверное, на твоем месте я поступил бы точно так же.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Разговора. Ритор, отсюда тебе не уйти.
Ритор ощутил пробежавший по спине холодок. Что такое? Неужели?..
Они миновали коридор. Открылся громадный зал (нечего сказать, хорошая работа, хоть и слишком много подражаний эльфийскому), нарядная толпа возле столиков с угощением, роскошный оркестр, настраивающий причудливые духовые инструменты (струнные и клавишные Кошки отчего-то не признавали), и все это в хрустальном росистом блеске, в густом золотом отливе листвы, в легком дыхании свежего ветерка…
И в журчании текущей воды. В зале Лой Ивер все Стихии представлены были в равных долях.
— Тебе не уйти от Лой, — настойчиво повторил Торн; острый подбородок его совершал какое-то сложное движение, словно волшебнику Воды невыносимо жал свободный синий воротник. — Ты должен понять. Дело зашло слишком далеко, чтобы думать о сохранении каких-то глупых традиций. Выбирай, Ритор, — или мир, или традиции. Мы не можем выпустить тебя, даже ценой пролития крови у Кошек.
— На вас ополчатся все до единого кланы, — только и смог выговорить маг Воздуха.
— Ошибаешься. — Торн не забывал светски раскланиваться со встречными и ослепительно улыбаться, отпуская дежурные комплименты дамам. Ритор угрюмо брел рядом, уставившись в пол. — Ошибаешься, о Убийца Дракона. Далеко не все. Единства как не было, так и нет; а нам найдется что рассказать, если кто-нибудь дерзнет требовать ответа. Нам станут мстить ваши друзья, это так; но с ними мы сумеем договориться. Хотя, конечно же, — он делано вздохнул, — путь сюда нам будет навек заказан. Впрочем, он будет заказан и так, если ты осуществишь задуманное и вызовешь в наш мир Дракона.
— Дракона нельзя вызвать, — с глухой тоской сказал Ритор. — Он приходит сам, когда настает его время…
— Это мы уже слышали, — насмешливо возразил Торн. — Собственно говоря, Ритор, и у тебя, и у нас цель одна. Если отбросить высокопарные фразы, ты ведь тоже стремишься к власти. К неограниченной власти над кланами Срединного Мира. И ты полагаешь, что, собрав как можно больше союзников-магов, сумеешь каким-то образом убедить Дракона в своей, скажем так, полезности. Очень разумный план, ничего не скажешь. Крылатые Властители всегда жаловали за верную службу, правда, предателей они тоже презирали. Как и мы, кстати. Ну, что ты дернулся? Хочешь влепить мне пощечину, простую оплеуху без всяких там магических изысков? Правда от этого не пострадает, Ритор.
— Чего ты хочешь, Торн? — Ритор славился выдержкой. Но на сей раз ее запасы пришлось израсходовать все без остатка.
— Я просто получаю удовольствие, взирая на твою перекошенную физиономию. Я оскорбляю тебя, я смеюсь тебе в лицо, а ты только и можешь, что бессильно скрипеть зубами. Потому что и ты, и я знаем — все, мной сказанное, правда.
— Лжешь, Торн, — с неожиданной усталостью безразлично сказал Ритор. Безразличие далось ему очень дорого, но об этом предводителю Воды знать было не обязательно. — Сам ведь знаешь, я никогда не стремился к власти, хотя, видят Ветры, мог бы. И ты знаешь, что только Дракон способен спасти нас от нашествия Прирожденных. Особенно, если их возглавит Дракон Сотворенный.
— У нас есть, чем ответить их Дракону, Ритор. Тебе ли забывать?
— Я уже слишком стар. Я истратил все, что было дано мне. Да и кто знает, поможет ли наш Убийца, Торн? Кто знает, что вложат Прирожденные в свое чудовище? Слишком серьезно все на этот раз. Только Сила. Чистая Сила, вот что может спасти Срединный Мир. Так почему же ты стремишься помешать мне? Боишься моего «диктаторства»? Вздор, ты для этого слишком умен и слишком давно со мною враждуешь. Не звенит ли в твоих карманах кое-что с родины, Торн?
— Ты хочешь сказать, не подкупили ли меня Прирожденные? — ничуть не обидевшись, весело рассмеялся тот. — Ну, едва ли мое слово многое значит для тебя, однако все ж скажу — нет, я не подкуплен. Просто я слишком хорошо знаю, кто такие Драконы.
— Я это тоже знаю, — сухо сказал Ритор. — Я помню и злобу, и ярость, и бессердечие Властителей. Потому я согласился… тогда. Но нельзя убить всю Силу мира. И не нужно, наверное…
— Клан Воды не пойдет больше ни под чью руку, сколь бы доброй и милосердной не казалась она вначале, — серьезно ответил Торн. — Будь это Прирожденные, Властители или же наилучшие из нас, магов. Запомни это, Ритор. Мы будем драться. Ради этого мы выследили и взяли Огненных, первыми пролили их кровь. Потому что столкуйся ты с ними — и новый Дракон, могущественный, почти неуязвимый, предъявил бы свои права на трон. Да, мы позвали Убийцу! Он уже в пути. Так что, Ритор, даже если твой замысел исполнится — каким-то чудом, ибо тебе предстоит умереть, зала окружена — нового Владыки над нашим краем не будет. Я достаточно четко выразился, почтенный Ритор?
— Более чем, — ответил волшебник.
— Тогда, — Торн сделал широкий жест, словно хозяин бала, — пользуйся случаем! Ешь, пей и веселись, ибо только так, в веселии духа, должно уходить из жизни истинному магу. И, мой тебе совет, сходи наконец к девочкам. Эти кошечки — м-м-м! — Он прищелкнул языком и закатил глаза, словно продавец рабов на невольничьем рынке. — Думаю, успех тебе обеспечен, только смотри, не перетруди чресла раньше времени. — Предводитель клана Воды внезапно оборвал разговор, резко свернув в сторону.
Только теперь Ритор понял, что на них с ужасом смотрит весь огромный зал.
ГЛАВА 3
Спать на полу — развлечение для молодых. К утру Виктор это решил окончательно. Не то чтобы болели спина или бока, но и отдохнувшим он себя не чувствовал. Еще безумно раздражало, даже сквозь сон, отсутствие края кровати. Наверное, человек всегда боится свалиться на пол. А когда такая возможность отсутствует — подозревает что-то неладное.
Уже просыпаясь, но еще не открывая глаз, Виктор перевернулся на спину. Да, попона боевого коня, наверное, поудобнее тощего одеяла…
Попона боевого коня!
Он вспомнил сон — мгновенно и ярко. Умирающий белый конь. И его рука с кинжалом. Мерзко. Ему редко снились такие красочные и неприятные сны. А вчера, после появления Тэль…
А здесь ли она еще?
Виктор открыл глаза. Окажись квартира пустой, он бы испытал облегчение. Даже если девочка прихватила бы с собой сгоревший телефон, самовыкручивающуюся пробку и прочие сокровища.
На тахте и впрямь никого не было.
Виктор встал, машинально заправляя майку в трусы, прислушался. Полная тишина. Ну вот, самый примитивный поворот событий оказался верным. Проверить, на месте ли деньги?
И тут на кухне что-то легонько звякнуло.
Мгновение поколебавшись, Виктор все же натянул вначале джинсы, а только потом выглянул на кухню.
Тэль стояла у плиты. Под сковородкой горел газ. Девочка просто что-то готовила.
Что-то очень странное.
— Доброе утро, — выдавил Виктор, испытывая легкое разочарование. Лучше бы бумажник сперла…
— Доброе, — согласилась Тэль, не оборачиваясь. Выдержка у нее была потрясающая. Или она умела видеть затылком. — Я завтрак готовлю.
Виктор подошел к плите. Мрачно посмотрел на сковороду.
Кажется, это была яичница. Со скорлупой. Также в сковороде угадывались куски сплавившегося сыра, ломтики колбасы, мелко накрошенные кусочки хлеба и чахлые веточки укропа.
— Спасибо, — только и сказал Виктор. Все-таки девочка больна.
Выдержки у него хватило даже на то, чтобы начать есть жуткую стряпню. Как ни странно, оказалось вкусно. Вот только необходимость вылавливать кусочки скорлупы…
— Все ешь, — строго сказала Тэль. — Скорлупа тоже полезна.
Происходящее начало его понемногу забавлять. Дней через пять он уже сможет рассказывать эту историю со смехом. И даже добавит пару-другую причуд к характеру бедной девочки.
— Я постараюсь, — пообещал он.
Больше всего Виктора тревожила мысль, не забудет ли Тэль о вчерашнем решении отправиться домой. Мало ли, может быть, ей уже понравилось?
— Пора, — она снова угадала его мысли. — Ты обещал меня проводить, помнишь?
— Конечно, — Виктор с облегчением, и в то же время — вот ведь незадача! — со странным чувством обиды поднялся из-за стола. Значит, даже для чокнутых девочек он не представляет никакого интереса!
— Я помою посуду, а ты пока собирайся, — обронила Тэль.
— Оставь, я потом сам уберу.
— Нельзя.
Пока девочка гремела на кухне посудой, Виктор выбрал из шкафа рубашку посвежее, проверив мимоходом, на месте ли деньги, очень надежно и оригинально спрятанные под стопкой простыней. Натянул легкий свитер — за окном было солнечно.
— Ты готов? — требовательно спросила Тэль.
Виктор устало посмотрел на нее. Хорошенькая девчонка, и глаза нормальные. Будь они и впрямь зеркалом души…
— Ничего не забыл?
— Шнурки погладить.
Тэль нахмурилась:
— Зачем?
Виктор вздохнул:
— Иди сюда.
Без лишних церемоний он развернул девочку боком, взялся за свитерок — тот, кстати, оказался аккуратно заштопанным, надо же, нашла иголку и нитки, — закатал вверх. Пластыря не было. И шрама тоже. Чувствуя, что сходит с ума, Виктор развернул Тэль — та послушно вертелась в его руках.
Бред. А что же он вчера обрабатывал перекисью? Нарисованный порез? Угу. Не первый же год имеет дело с ранами!
— Тэль, — деревянным голосом сказал Виктор. — Где твоя рана?
— Заросла.
— Я серьезно.
— Я тоже.
Статейки про экстрасенсов, усилием воли затягивающих раны, — это для газет. Но что делать, когда собственные глаза подтверждают — нет никакого пореза! И не было никогда! Кожа чистая и розовая, как у младенца.
Виктор с легкой опаской отстранился от девочки. Спросил:
— А ты одна домой не доберешься?
— Ты же обещал, — с ноткой обиды сказала Тэль.
— Ну… да…
— Пошли, — девчонка была непреклонна.
— Так что с твоей раной? — В конце концов, это даже просто интересно. Хилер она филиппинский, что ли?
— У меня вообще все очень быстро заживает, — нехотя сообщила Тэль. — Давай об этом у меня поговорим, ладно? Как только придем.
Первым побуждением Виктора было махнуть рукой на все обещания и просто выставить малолетнюю нахалку из квартиры. Раны на ней быстро зарастают, видите ли! Не бывает такого, не бывает! Не бывает, и все.
— Ты обещал, — тихонько сказала Тэль. Глаза, миндалевидные, словно на персидской миниатюре, обиженно прикрылись.
Ох, уж эти мне девчонки!
— Идем.
Никогда не спорьте с женщиной, даже если ей всего тринадцать. Особенно, если ей тринадцать…
…Было воскресенье, да вдобавок еще и солнечное. В метро — давка. Тэль притиснули к Виктору; и, невольно напрягаясь, чтобы уберечь ее от напора разгоряченной, остро воняющей потом толпы, он неожиданно уловил ее собственный запах — чистый-чистый, словно над ромашковым лугом. Из глубины памяти вдруг всплыло: что-то похожее он уже ощущал — в доме бабушки Веры.
Откуда же ты взялась, Тэль? Понятно, тебе среди «мерсов» и казино делать нечего. Впрочем, и в серых, грязных, спивающихся деревеньках — тоже…
Доехали до «Щукинской», вышли. Влезли в трамвай. Потащились далее.
Мало-помалу подступало удивление. Впереди только Серебряный Бор, там обитают нью рашнс. На их доченьку Тэль тоже никак не походила.
— Куда мы…
— Молчи! — резко и сердито отрезала Тэль. — Нас могут ждать.
— Кто?
— Молчи! — Она сверкнула глазищами.
Ну разве взрослый, поживший и повидавший человек станет так просто подчиняться тринадцатилетней соплячке? Отвесит шлепка по заду, и вся недолга.
Однако Виктор почему-то и в самом деле умолк.
Миновали нудистский пляж. По песку прыгала компания голых мужиков — играли в волейбол. Зрелище, понятно, комичное, но обилие голых женщин и детей, загорающих рядом, придавало ему будничный оттенок.
Так и просилось на язык ядовитое «нам, надеюсь, сюда?», но Тэль лишь сдвинула брови, и шутить Виктору отчего-то расхотелось.
Они шли по какой-то тропке. Поразительно пустой для такого дня.
— Теперь смотри внимательно, — объявила Тэль. — Взять нас на переходе — самое для них лучшее. Никаких следов. Ни там, ни здесь. Если что-то случится, падай на землю и голову закрывай. Я сама со всем управлюсь.
— У тебя что, черный пояс? — осведомился Виктор. В свое время ему довелось немного позаниматься, он, конечно, не Чак Норрис или Брюс Ли, но за себя постоять сумеет. Если, конечно, их не десять человек с автоматами. Или мечами.
— Молчи, пожалуйста! Ведь я тебя просила! — Она обращалась с ним, точно старшая сестра с несмышленышем-братишкой.
Дорожка делала поворот, сбегая вниз с невысокого холмика. Тэль остановилась.
— Если что случится, падай на землю и береги голову, — повторила она.
— Да понял я, — досадливо отмахнулся Виктор. Не хватало еще, чтобы эта пигалица все время поучала.
— Девять. Восемь. Семь, — Тэль начала считать шаги.
Виктор прикинул — десять шагов как раз где-то за поворотом, где тропинка петляет по склону вниз.
— Шесть. Пять. Четыре.
Девчонка была необычайно, сверхъестественно сосредоточенна. Если это игра, верит в нее она всерьез.
На плечи внезапно упали несколько ледяных капель. Машинально Виктор поднял глаза — туч и в помине нет, небо чистое, солнце сияет, как по заказу.
— Бежим! — крикнула Тэль. Схватила за руку, опрометью ринувшись за поворот. Недоумевающий Виктор побежал следом.
На головы обрушился настоящий ливень, даже в глазах потемнело. Взвыл ветер. По спине побежали холодные струйки.
— Скорее! — взвизгнула Тэль. Лицо ее перекосилось, словно от боли. Мокрая до нитки, она разом утратила всю свою загадочность. Обычная девчонка, угодившая под дождь.
Руки ее затанцевали над головой. Виктору показалось, между пальцев с золотистыми ногтями проскользнуло несколько искр.
Черт возьми, что происходит?
Они побежали вниз по дорожке, мгновенно раскисшей и превратившейся в настоящее болото. Из-под ног Тэль фонтанами летели брызги, она проваливалась едва ли не по щиколотку.
Виктор не успел даже удивиться тому, что сам он бежит нормально, лишь чуть поскальзываясь. Странно, весит-то он куда больше девчонки, это ему положено вязнуть…
Из-за дождя он смотрел вниз, а не по сторонам. И, наверное, просто угадал, когда надо поднять голову.
Они появились и справа, и слева, восемь промокших фигур в линялых тренировочных костюмах, какие носит собирающая дань с мелких торговцев «братва».
— Стой!
Тэль схватила Виктора за руку. Потащила за собой с такой силой, что он едва не упал.
— Бежим! Скорее! — взвизгнула девчонка. На миг она обернулась — лицо все в крови. Мелкие, как от булавочных уколов, алые капельки. Откуда?
— Стойте! — закричали несколько голосов.
Черт возьми. Виктор никогда не обольщался насчет возможности одного человека справиться хотя бы с тремя. Останавливаться желания не возникло. Ни малейшего.
Они бежали вниз по тропинке. Тэль, чье лицо превратилось в разукрашенную кровью маску, по-прежнему задавала темп. Вот только не успевали они, никак не успевали — по скользкому склону быстро не спустишься. Разве что…
Мысль была столь безумной, что Виктор даже не стал рассуждать. Рванулся, нагоняя Тэль, толкнул ее, подбивая под коленки. Девчонка возмущенно и протестующе крикнула, но уже падая на спину в жидкую, скользкую грязь. Виктор упал рядом.
Они катились, скользили вниз по раскисшей, обратившейся в кашу дорожке. Мокрые, все в грязи, словно по желобу аттракциона в аквапарке — вниз, вниз, вниз. За спиной что-то выли преследователи; дождь усилился, хлестал, точно плеть, по дороге вниз катился уже настоящий поток, словно сель в горах, беглецов закрутило. Да что же это такое творится?!
С того самого мига, как Тэль, взвизгнув, потащила его за собой по тогда еще сухой тропе, Виктор действовал словно автомат, не рассуждая, не удивляясь, не раздумывая, словно кто-то внутри него все уже знал наперед. А может, так оно и было?
А небо над ними оставалось чистым. Дождь возник сам собой, из ничего. Бывает. Так же как самовыкручивающиеся пробки.
Как ни странно, но Виктора почему-то не отпускала совершенно неуместная и глупая мысль — как отнесется Тэль к его неожиданному поступку. Почему-то он был уверен, что этот скоростной спуск спас им жизнь. И все же…
Он успокоился, лишь услышав смех Тэль. Заливистый и радостный. Словно ее лицо не покрывала кровь, а тело грязь. В движении Виктор удерживал плечо Тэль и даже ухитрился подтянуть ее ближе, страхуя голову. Пока под ними была липкая жижа — ущерб был больше моральным, чем физическим, но первый попавшийся камень или корень могли все изменить.
А потом небо — чистое голубое небо, с которого лил неуместный дождь, вдруг стало серым. И они слетели с тропинки, буквально вывалились во что-то мягкое, рассыпчатое, влажное.
В целую гору опавших осенних листьев.
* * *
Замерев, Лой Ивер прижала тонкие пальцы к вискам. Конечно, она не слышала, о чем говорили Ритор и Торн. Оба волшебника, не сотворив ни единого заклинания, окружили себя непроницаемой стеной. И уже одно это могло напугать до полусмерти кого угодно. Клан Воздуха старался ни с кем не враждовать. Но Ритор избегал светских игрищ Лой совсем по иным причинам, нежели простое нежелание столкнуться с врагом лицом к лицу. Лой понимала — сейчас и Ритор, и Торн доведены до крайности, на кон поставлено все, и пошла игра без всяких правил. Она чуяла убийство.
— Лой! Лой, что происходит?! — Хор возник рядом неслышной тенью. В доспехах, а отнюдь не в бальном наряде. — Я выслал дозорных, кругом полным-полно Воды. Уже полночь, их Сила растет, а Торн привел самых лучших. С такой массой нам не справиться, просто задавят магией. Лой, что случилось? Ты опять поцеловалась не с тем, с кем надо?
— Напротив, Хор. Похоже, мне сейчас придется срочно целоваться… Милый, ты ведь отвернешься, правда? — Даже сейчас она оставалась сама собой.
— Неужели они хотят… — Хор осекся.
— Если только я хоть что-нибудь понимаю — да, — ответила Лой. — Я пойду к ним, Хор. А ты поднимай наших.
— Незаметно взять на прицел всех Водных? — деловито осведомился Хор. Он слыл непревзойденным мастером рукопашного боя, стремительных и быстротечных схваток в темноте, когда непонятно, где враг, где друг. Но в вопросах, кому именно следует первым вогнать под веко крошечную отравленную стрелку, он полностью доверял Лой, и она никогда не ошибалась. Схватка с испытанными бойцами Торна могла стать началом конца клана Кошек; но кто может сказать, что Хор испугался?!
— Ты с ума сошел, — схватилась за голову Лой, не жалея тщательно уложенной прически. — Вот это точно — оскорбление. Наоборот, пусть они нас видят. Пусть поймут, что мы будем сражаться. До конца. А я… я сейчас обращусь к гостям. Я скажу, что происходит. И еще… придется сделать кое-что еще. Только ты, пожалуйста, не обижайся. Ради блага клана!
Как приятно, что порой благо клана совпадает с собственным желанием…
— Когда-нибудь я убью их всех, — бессильно прорычал Хор. — И притом без всякой там магии!
— Не делай глупостей, милый. — Она привстала на цыпочки, легонько поцеловала в висок, словно сестра. — Выводи наших. А я приготовлю самую горячую речь… нет, только все испорчу. Гостям пока говорить ничего не стану. Не медли, милый! И не пожирай меня глазами. Действуй!
* * *
Ритор в задумчивости стоял у теплого, словно живая плоть, центрального ствола. Чародеи тем и отличаются от обычных смертных, что умеют думать в любой ситуации, воспринимая даже угрозу собственной жизни всего лишь как еще одну тему для размышлений… Торн, конечно же, не шутил. Он не умел шутить, этот ловкий и удачливый предводитель клана Воды, талантливый волшебник, почти что прирожденный маг. Он знал, чего хотел, и твердо шел к цели. Когда надо, напролом, а когда и лавируя. О, он вовсе не был этаким книжным злодеем, властолюбцем, тираном и все прочее. Он просто хотел сохранить существующий порядок вещей… или все-таки нет? Отчего Торн так упорно обвинял его, Ритора, в намерении узурпировать власть? Не потому ли, что сам втайне уже стремился к этому? Да нет, вздор. Ритор даже рассмеялся. Многие в прошлом пытались создать в Срединном Мире единое королевство. Невозможно. Вода не возобладает над Огнем, а Земля — над Воздухом. Даже Крылатые Властители так и не озаботились придать хотя бы видимость единства рыхлому сообществу кланов, хотя уж Драконы-то как раз и не встретили бы сопротивления…
Он подумал так и тотчас оспорил себя. Не встретили бы сопротивления? А сам он, Ритор?
Так что же ты задумал, Торн? Взыграла давняя человеческая гордыня — мол, все до меня дураки, один я знаю, что и как делать? Едва ли, ты более чем неглуп. Или ты возомнил себя спасителем мира? Но даже если ты справишься со мной, что возможно — сейчас ночь, моя Сила падает, а Сила Воды растет, Прирожденных тебе не остановить. А это значит, что мне, Ритору, погибнуть сейчас никак нельзя. Я с радостью отдал бы жизнь — даже тебе, Торн — если б это спасло нас от вторжения. Но — не спасет. Когда орлиноголовые корабли выйдут из дымки, нам останется только одно — умирать с честью. Но если Прирожденных окажется слишком много, то не будет и этого.
Значит, будем прорываться, буднично решил Ритор. Ох, как же мне надоело это занятие. Кажется, ты не прожил ни одного дня без того, чтобы не прорываться куда-то. И все это считается высшей доблестью. Ты прорывался, когда судьба Убийцы Дракона казалась полной лишь сверкающих алмазных путей славы и геройства. Тогда ты был молод, жесток и глуп. Потом ты прорывался, преследуя по всей стране последнего, уже раненого тобой Крылатого Властителя. Последнего из некогда могучего рода. Потом ты… Впрочем, хватит вспоминать. Вот идет Лой Ивер, очаровательная Лой, о чьей чувственности и темпераменте прыщавые юнцы рассказывают друг другу срамные истории, краснея, пыхтя, сопя и чуть ли не кончая прямо себе в штаны.
Ритора окутало мягкое облако теплого аромата — Ивер славилась благовониями своего собственного изготовления. Быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц, едва заметный поворот упругого бедра, мелькнувшие на миг ямочки — и что это с тобой, Ритор? У тебя пересохло в горле? У тебя закололо сердце? Твой вороватый взгляд тщится проникнуть поглубже в острый вырез ее платья? Ты жадно смотришь на ее ноги, открытые выше колен?
— Этого не стоит стыдиться, — сказала Лой. Она была невероятно серьезна. — У тебя своя сила, а у меня — своя.
Ритор с трудом отвел взгляд.
— Ты смешной человек, Ритор. Могущественный маг краснеет, как мальчишка, глядя на мою грудь. У тебя были плохие любовницы, Воздушный.
— Зачем ты говоришь мне это, Лой? — Если она заодно с Торном и хочет вывести его из себя, это ей не удастся.
— Я думаю об этом сейчас. И говорю тебе. С таким мастером, как ты, нет смысла что-то скрывать. Может, не стоило так презирать моих кошечек, мэтр?
— Какое это имеет значение? — невозмутимо спросил Ритор. Ей не удастся вызвать в нем гнева.
— Значение имеет только то, — с внезапной резкостью сказала Ивер, — что вы с Торном собираетесь устроить тут потасовку. Мне плевать, из-за чего вы хотите драться — вы, Стихийные, просто помешаны на своих предрассудках, — но здесь я крови не допущу. И не допущу, чтобы тебя убили. Торн привел с собой слишком многих. Это будет не поединок, а убийство. Я хочу, чтобы ты ушел отсюда живым, Ритор.
— Почему? — хладнокровно спросил маг, и Лой невольно закусила губу — пробить эту ледяную глыбу казалось невозможным. Ну, разве что начать заниматься с ним любовью на глазах всего зала. Забавная мысль… но тут уж не выдержит Хор.
— Потому что как мужчина ты нравишься мне больше Торна, — ядовито сказала она, поворачиваясь к нему спиной. Как бы то ни было, цели она достигла. Ритору пришлось успокаивать свой гнев, тратить силы. Непроницаемая защита на краткий миг дала трещину. Разумеется, и десяток таких, как Лой, не смогли бы причинить ему никакого вреда, однако кое-что она понять успела.
Именно Торн хотел убить Ритора. А не наоборот.
Что и требовалось доказать.
* * *
— Все готово, Хор.
— Начинаем.
Ночь ожила.
— Эй, вы! — надсаживаясь, гаркнул Хор. — Которые тут из Воды! Вот что я вам скажу, Стихийные! Шли бы вы лучше к нам, у нас тепло, весело и сухо! Потому что сделать вам ваше дело мы все равно не позволим. Нас вдесятеро больше, и, даже если каждый из вас убьет девятерых, десятый его все равно прикончит. Голыми руками, без всякого оружия. Ну что, шпаги в ножны? Или будем драться?..
Темнота молчала.
* * *
— Мэтр Торн… — Лой церемонно присела, так, чтобы ему было удобнее заглянуть ей за край глубокого декольте. — Какая честь для нас…
— Брось, Лой. — Она заметила, как он нервно облизнул губы. — С каких это пор я стал «мэтром»? Просто Торн, это только Ритор у нас так любит официальные титулования…
— Тогда давай потанцуем, Торн. — Она грациозно опустила руку к нему на плечо.
Бал клана Кошек был уже в полном разгаре. Гости успокоились. Два могущественных мага разошлись, внешне — вполне мирно. Никому больше не было никакого дела до Ритора и Торна — никто не знал о случившемся с кланом Огня, никто не знал и о чем говорили волшебники. Наигрывала музыка; мягко кружились пары. По густой листве метались алые, серебристые и голубые отблески. Дебютантка из клана Воды танцевала без перерыва.
Торн и Лой вошли в круг. Тонкие пальцы Ивер тотчас легли на жилистую шею волшебника. Он вздрогнул.
— Что это с тобой, любезная хозяйка?
Лой знала, что у нее совсем нет времени. Хор уже начал действовать, а это значило, что Торн в любой момент может получить сигнал тревоги. И заглушить его можно было лишь одним-единственным способом. Кроме того, с ним долго притворяться было невозможно. Только стремительный натиск, как бы нелепо это не выглядело. Впрочем, ее опыт говорил, что именно нелепостям мужчины верят легче всего.
— А что ты скажешь, если узнаешь — развратница Ивер очень хочет выяснить, каков же в деле настоящий маг? — Она сделала ударение на слове «настоящий». Сквозь тонкую ткань платья она ощутила, как ладони его мгновенно стали горячими. Он судорожно сглотнул.
«Еще один мальчик, — с легким презрением подумала Кошка. — Неужели высшая магия Стихийных и впрямь требует от своих адептов столько сил, что на самый обычный секс не остается времени?»
Голова Торна резко дернулась — трудно было различить согласный кивок в этом торопливом движении.
— Тогда пойдем, — шепотом сказала Лой, теснее прижимаясь к нему. Они растворились в стене бального зала.
* * *
Крошечный закуток был специально создан Лой Ивер для таких вот стремительных свиданий. Тут был сумрак. Торн стоял, уронив руки и тяжело дыша — ну точь-в-точь неопытный мальчик перед первой в его жизни ночью. Она усмехнулась — насколько же сейчас больше ее сила!
— Смелее, мэтр, — улыбнулась она, одним движением освобождаясь от платья.
Он схватил ее, точно тонущий — спасательный круг.
— Ну же…— — хрипло прошептала она.
Маг терял голову, и это было хорошо.
