Все случилось из-за того, что я заболел.
      Было уже два часа дня, а я лежал в постели и листал сто раз перечитанного «Питера Пэна». Компресс, который мама утром повязала мне на шею, я давно снял и забросил в угол. Абсолютно не понимаю – чем может помочь от кашля смоченная водкой вата? С мамой я, конечно, не спорю, но после ее ухода начинаю лечиться по-своему, то есть лежать с книжкой и ждать, когда болезням надоест такое скучное времяпровождение. Обычно помогает – хоть и не сразу, а дня через два-три. Хорошо еще, что на улице было очень неуютно – то на минуту выглянет солнце, то зарядит мелкий противный дождик. Правда, в комнату солнце не заглядывало – так уж неудачно стоит наш дом, что новенькие девятиэтажки закрывают его со всех сторон. «В такой квартире только грибы выращивать», – говорил папа, когда он еще жил с нами.
      Я опустил книжку на пол рядом с кроватью и лег на спину. Наверное, закрой я сейчас глаза, ничего бы так и не случилось. Но я лежал, глядя в потолок и слушая тиканье часов в прихожей.
      А через стекло прыгнул в комнату солнечный зайчик. Маленький, с ладошку размером, но удивительно яркий. Словно окно было открыто, а на улице светило жаркое летнее солнце. Наверное, кто-то забавлялся с зеркалом на балконе дома напротив.
      Зайчик проплыл по потолку, сполз на стену, заставил блеснуть вазу на комоде и остановился, чуть подрагивая, на спинке кровати.
      – Не уходи, – зачем-то сказал я, понимая, что сейчас зеркало дрогнет, и солнечный зайчик навсегда выскочит из моей комнаты. – Останься…
      Вот тогда все и началось.
      Солнечный зайчик оторвался от кровати и поплыл по воздуху. Вначале я даже не понял, что такого не бывает. И лишь когда висящее в воздухе плоское пятнышко света стало раздуваться, превращаясь в пушистый оранжевый шарик, я понял – случилось чудо.
      Из оранжевого светящегося меха вытянулись четыре лапки, потом хвост и голова. Моргнули и уставились на меня зеленые кошачьи глаза. Да и вообще, зайчик этот больше всего походил на котенка. Вот только он висел в воздухе, светился и казался невесомым как пух – дунешь и улетит.
      – Привет, – мурлыкнул котенок. – Спасибо за приглашение.
      Я закрыл на секунду глаза, но когда вновь посмотрел на котенка, он никуда не исчез. Даже подлетел поближе.
      – Я в сказки не верю, – самому себе сказал я. – Я уже большой.
      – Ну, по сравнению с девочкой, которая держала Настоящее зеркало, ты довольно большой, – невозмутимо заявил котенок и опустился на одеяло. Я скосил глаза – не повалит ли дым, но все было в порядке. Животом я чувствовал тепло, но не сильное. А котенок склонил голову и добавил: – Но совсем взрослым тебя тоже не назовешь. Тебе сколько? Десять лет есть?
      – Четырнадцать будет, – как-то неожиданно успокоившись от делового вопроса, ответил я. – Ты кто?
      – Солнечный зайчик, – с любопытством осматривая себя, ответил котенок. – Да, ну и внешность… Похож?
      – На кого?
      – На зайчика.
      – Скорее на котенка.
      – Немногим лучше, – грустно заявил Котенок и потянулся. А я ничего лучшего не нашел, чем повторить:
      – Ты кто?
      – Но мы же уже пришли к единому мнению! – с неожиданной обидой заявил Котенок. – Солнечный зайчик, точнее – котенок, потому что на него я похож куда больше! Что тут непонятного?
      Я даже растерялся. Ну да, маленький зеленый зверек, который ест камни, – это просто маленькая зеленая камнеедка. Знаем, слыхали. А солнечный зайчик – это солнечный котенок, потому что на зайчика он никак не похож.
      – Так что же, любой зайчик может ожить, если его позвать? – осторожно спросил я. Мне почему-то казалось, что Котенок на такой вопрос снова обидится. Но тот лишь гордо покачал головой:
      – Вот еще! Любой! Только Настоящий свет, отраженный Настоящим зеркалом, может ожить.
      – А что такое… – начал я. Но Котенок конца вопроса дожидаться не стал. Он вскочил и, прохаживаясь по одеялу, принялся объяснять:
      – Настоящий свет – это солнечный свет. Но не всякий, а только тот, когда лишь один лучик из тысячи тысяч может пробиться к земле. Он бывает на рассвете или на закате… – Котенок посмотрел в окно и брезгливо поморщился. – Ну, или в такую погоду. А Настоящее зеркало – это… – Он замолчал. Снова открыл рот и виновато потер лапкой голову. – Не знаю. Мне ведь и пяти минут еще нет, а с зеркалом я познакомился очень ненадолго. Настоящее зеркало… ну, это зеркало, которое отражает суть вещей. Они очень редко встречаются. В таком зеркале человек отражается таким, какой он на самом деле, а вещи – такими, какие они должны быть. Поэтому Настоящие зеркала часто разбивают, – неожиданно закончил Котенок. – Вот. Что знал, то рассказал.
      Он легко спрыгнул с одеяла и спланировал на пол. Подбежал к окну, задрал мордочку и грустно произнес:
      – Ну вот, солнышка уже нет. Так я и знал.
      Оранжевая шерстка Котенка светилась мягким теплым огнем. Нельзя сказать чтоб очень уж ослепительным, но почему-то в этом свете все было видно удивительно отчетливо. Под батареей я увидел закатившуюся туда невесть когда монетку, а на паласе ярко высветилось пятно от пролитого давным-давно чая. И в этот миг я наконец понял, что все это происходит по-настоящему. Я лежу в постели и разговариваю с Солнечным котенком, появившимся из Настоящего света и Настоящего зеркала.
      – Так ты волшебный? – тихо, словно стесняясь самого себя, спросил я. И Котенок эту интонацию почувствовал:
      – «Я большой, в сказки не верю», – передразнил он. – Да! Волшебный. Если хочешь, я, конечно, наплету чего-нибудь про фотоны и магнитные поля. Только учти, я в них не верю.
      Меня его насмешка немного задела.
      – А что ты умеешь? – спросил я. – Мяукать умеешь?
      – Может, еще и мышей ловить? – Котенок аж подпрыгнул от возмущения и снова повис в воздухе. – Умею! Мяу! Похоже?
      – Не очень, – признался я. – Но ты же волшебный, ты должен делать чудеса.
      – Я сам по себе чудо, – сказал Котенок и демонстративно отвернулся. Откинув одеяло, я опустил ноги на пол. Мне захотелось погладить Котенка, а может, даже извиниться перед ним, чтобы он не обиделся вконец и не убежал. Но тут я неожиданно закашлялся, и очень сильно.
      – Болеешь? – не поворачиваясь, спросил Котенок.
      – Угу.
      – Ложись.
      Котенок подлетел ко мне и вдруг оказался прямо у меня на шее, я даже испугался от неожиданности.
      – Ложись, кому сказано, – строго повторил Котенок. – И не бойся, не укушу, простуженных мальчишек я не ем.
      Каким образом он на мне держался, не знаю. Когти, если они у него были, Котенок не выпускал. Может, просто парил в воздухе прямо передо мной? Я послушно лег, и он сразу же устроился у меня на шее, положив голову мне на подбородок.
      – Это зачем? – тихонько, чтобы Котенок не свалился, спросил я.
      – Лечить тебя буду. Тепло?
      – Да.
      – Тогда лежи смирно. Станет жарко – скажешь.
      Но жарко мне не было, только тепло. Я так и сказал. А Котенок полежал минуту, потом спрыгнул на пол и заявил:
      – Ну вот и все.
      – Хочешь сказать, я поправился?
      Он кивнул. Выглядел кивающий котенок очень забавно, но светящаяся как огонь шерстка заставляла относиться к нему серьезно.
      – Но я ничего не чувствую! Только горло не першит…
      – А что ты должен чувствовать? – вдруг завелся Котенок. – Ты же был только простужен! Здоровый парень, раскашлялся чуть-чуть – и сразу в постель!
      Я хотел ответить, что в постель меня уложила мама, но передумал. В конце концов, мама давно ушла на работу… Интересно, а как она отнесется к говорящему и светящемуся котенку? Не испугается?
      – А что ты еще умеешь? – спросил я.
      – Не знаю, – признался он. – Я еще маленький.
      – А потом вырастешь?
      – Вряд ли, – сразу поскучнел Котенок. – Настоящий свет – штука редкая, а мне, чтобы вырасти, нужен именно он. О! Знаешь, что я умею? Находить всякие потерянные вещи вроде пуговиц и монеток! Во мне же Настоящий свет, от него ничто не спрячется!
      – Здорово, – не очень уверенно сказал я. И не удержался, протянул руку к Котенку и погладил. Он оказался не слишком горячим, чуть теплее самого обычного котенка. Когда-то у меня был кот, но потом мама заставила его отдать. У нее вдруг появилась аллергия на кошек.
      Котенок сделал вид, что даже не заметил моего прикосновения. Но, кажется, это ему понравилось.
      – Еще я умею… – начал Котенок, – умею… Умею находить двери.
      Я засмеялся. Мне стало так весело – то ли от хвастливого, но самокритичного волшебного Котенка, то ли от того, что горло больше не болело.
      – Дверь я и сам могу найти! А если бы у меня волосы светились, так и в темноте бы находил.
      – Глупый, – снисходительно глянул Котенок. – Я и вовсе не про обычные двери. Я умею находить Потаенные двери.
      В тот миг я конечно же не понял, о каких дверях идет речь. Но почувствовал легкую дрожь, словно по комнате пробежала волна холодного воздуха.
      – Что это – Потаенные двери? – почему-то шепотом спросил я. И Котенок, тоже очень тихо, ответил:
      – Потаенные двери ведут из мира в мир. Обычно люди их не видят, хотя иногда сами же и строят.
      Из мира в мир? Ничего себе…
      – А где они? – еще тише спросил я.
      – Да где угодно, – храбро заявил Котенок. – У тебя в комнате тоже наверняка есть. Сейчас поглядим.
      И он побежал вдоль стены.
      Когда Котенок приблизился к ней, произошла удивительная вещь. Вначале я увидел три слоя обоев вдруг сквозь друга. И если второй слой я помнил – мы клеили эти обои, когда переехали из старой квартиры, то третий явно остался от прежних хозяев. Под ними еще были газеты, даже названий которых я не знал. Дальше – кирпич.
      А Котенок бежал вдоль стены, и я увидел под кирпичами некрашеную деревянную дверь!
      – Стой! – крикнул я, но Котенок не остановился. Лишь фыркнул и пробормотал:
      – Вот еще, за такой дверью ничего веселого быть не может…
      Следующую дверь Котенок нашел в углу. Она была металлическая, серая, с маленьким штурвальчиком вместо ручки, как на сейфах. Здесь Котенок на секунду замер, потом хмуро предположил:
      – Там, наверное, всякие фотоны-протоны и магнитные поля… Поищем еще.
      – Поищем, – согласился я. Мной овладел азарт. Я шел следом за Солнечным котенком, и ноги обдавало его теплом. Здорово! Особенно когда ты босиком и тебе совсем не хочется, только поправившись, сразу же снова заболеть.
      – Во! – радостно пискнул Котенок. – Шик, правда?
      Дверь действительно была красивая. Из черного дерева, с резными узорами, огромной бронзовой ручкой, немного выпирающей из обоев. Удивительно, чего только не увидишь в Настоящем свете!
      – Заглянем? – предложил Котенок.
      Вот сейчас я удивился по-настоящему.
      – А можно?
      – Разумеется. То, что ты видишь в Настоящем свете, всегда открыто для тебя.
      Я с сомнением пожал плечами. Посмотрел на себя – трусы, майка и больше ничего. Даже тапочки не надел. А если за дверью – какой-нибудь дворец, где начинается бал? Буду потом оправдываться: «Ну вы нашли место чаи распивать!»
      – Знаешь, я оденусь, – нерешительно сказал я. И Котенок мою нерешительность заметил.
      – Глупый! – закричал он. – Думаешь, легко высвечивать Потаенные двери? Я же маленький! У меня сил надолго не хватит!
      И я не удержался. Да и кто на моем месте стал бы спорить?
      – Как открыть?
      – Посмотри на ручку, – прошептал Котенок. Похоже, ему и вправду было трудно. – Посмотри так, чтобы увидеть ее четко-четко. А потом берись и открывай.
      Я всмотрелся в ручку. Вначале она была чуть туманной, словно под матовым стеклом. А потом я увидел ее очень ясно. Бронза была шершавая, грубая, лишь по краям гладкая, будто отполированная множеством касаний. Неужели когда-то эту дверь открывали? Я протянул руку и почувствовал холод металла.
      – Быстрее, – жалобно произнес Котенок. И я потянул дверь на себя.
      Она была тяжелая, очень тяжелая. Словно петли закаменели от времени или не хотели пробуждаться от долгого сна. Но я тянул, и дверь медленно пошла на меня. Сквозь кирпич, и старые газеты, и три слоя обоев. Но я уже ничему не удивлялся.
      Нас обдало прохладным ветром. Тихо шумели деревья. И еще было темно. Хорошо хоть, что никакого дворца там не оказалось.
      – Ночь, – разочарованно сказал Котенок. – Даже звезд не видно, а жаль. Звездный свет – всегда Настоящий.
      Но через мгновение он воспрял духом.
      – Ничего. Ночью мой Настоящий свет всегда может пригодиться.
      И он храбро перепрыгнул через мою ногу – за дверь.
      – Осторожно! – крикнул я.
      Светящееся пятнышко мелькало уже в метрах десяти.
      – Ерунда! Что может случиться с Солнечным котенком? Даже ночью? Пойдем, здесь трава!
      Я переступил порог. И почувствовал под ногами теплую траву. Здесь-то точно не осень. Лето или весна…
      – Котенок! – позвал я и пошел в темноту. Не грохнуться бы… – Котенок!
      Светящееся пятнышко метнулось ко мне.
      – Дверь! Глупый мальчишка!
      Я обернулся и увидел, как медленно закрывается в темноте светлый проем. Бросился назад, но руки уткнулись в камень. Я едва не рассадил лоб о скалу.
      Сразу стало страшно.
      – Самый глупый в мире мальчишка, – прыгал под ногами Котенок, – что ты наделал?! Дверь закрылась!
      – Вижу, что закрылась! – заорал я. – Так высвети ее! Откроем!
      Котенок ответил не сразу.
      – Я попробую…
      Он подошел к камню вплотную, и я увидел, как сквозь серую тень проступают очертания двери из черного дерева. Еще я понял, что скала, в которой замурована дверь, огромна. Это даже не просто скала, а часть горы. Но вот дверь, как я на нее ни смотрел, не становилась четкой. И пальцы натыкались только на камень, а не на бронзовую ручку.
      – Не получается, – виновато сказал я.
      – Сам понял, – тихо ответил Котенок. – Сквозь камень трудно видеть Потаенные двери. Это тебе не старые газеты. Разве что другую поискать… Три двери должны вести из мира в мир, это закон.
      – Так ты не можешь? – с подступающим ужасом спросил я. Искать теперь повсюду другие двери на Землю было глупо.
      Котенок молчал.
      – Говори! – завопил я. – Чего молчишь?
      – Не могу, – прошептал Котенок едва слышно. – Я маленький, я же предупреждал. И сил очень много потратил, когда открывал дверь в первый раз.
      – Эх ты, Солнечный котенок, – едва сдерживая слезы, сказал я и сел на траву у подножия скалы. В ногу больно впился острой камень, но я не обратил на это никакого внимания. Дверь в камне стала едва различима. – Может, камень обколоть?
      – Не знаю, поможет ли это, – печально сказал Котенок и прижался к моей ноге. Вся злость сразу куда-то улетучилась. – Ты тоже виноват, глупый мальчишка. Надо было следить за дверью.
      – Предупредил бы… И что ты меня все время зовешь глупым мальчишкой?
      – Если ты уверен, то буду звать умным, – продолжал задираться Котенок.
      – У меня имя есть!
      – Ты же не представился.
      Минуту мы молчали, потом Котенок тихо спросил:
      – А как тебя зовут?
      – Данька.
      – Бывают имена и похуже, – философски заметил Котенок. – Ладно, не паникуй. Надо дождаться рассвета. Мне бы чуть-чуть Настоящего света – и я смогу высветить эту Потаенную дверь.
      – Правда?
      – Без всякого сомнения, – поклялся Котенок. – Ты небось тоже на голодный желудок марафон не осилишь?
      – Да я и так не осилю, – признался я. – А откуда ты знаешь про марафон?
      – Прежде чем Настоящий свет отразился от Настоящего зеркала, я много чего успел увидеть.
      – А что то за зеркало? Откуда взялось?
      – Да не знаю я… Оно очень старое, его взяла маленькая девочка и стала пускать зайчики… Фу, слово-то какое глупое! Зайчики!.. А девочка и не подозревает, какая удивительная вещь у них в доме хранится.
      Я сидел рядом с Солнечным котенком и думал. О том, что во многих домах могут пылиться Настоящие зеркала, способные сотворить чудо. А мы проходим мимо, не догадываемся подставить их под утренний свет…
      – Котенок, а как узнать, Настоящее зеркало или нет?
      – Просто посмотреть в него. И захотеть увидеть себя таким, какой ты есть. Но люди боятся таких зеркал, предпочитают видеть свое отражение, а не суть. А некоторые уже и не умеют видеть, они способны только смотреть.
      – И в чем тут разница – видеть или смотреть?
      – Глупый, глупый Данька, – печально сказал Котенок. – Ты действительно еще маленький…
      Я обиделся и не стал переспрашивать. А Котенок повозился у моих ног, потом виновато спросил:
      – Не холодно?
      – Нет.
      – Ты не обижайся, если я буду обзываться. На самом-то деле я во всем виноват. Расхвастался…
      – Да ладно. Дождемся рассвета и вернемся домой. Жаль только, ничего не увидели.
      – А что тут видеть, – сонно отозвался Котенок. – Маленькая долина между скалами. Сто метров на двести, не больше… Ручеек, пара деревьев и несколько валунов.
      – Откуда ты знаешь?
      – Вижу.
      – Так ведь темно!
      – Во мне Настоящий свет, – зевнув, напомнил Котенок. – Данька, давай спать…
      – Я не хочу.
      – Тогда помолчи, а я посплю…
      Вам когда-нибудь доводилось сидеть в полной темноте, держа на коленях спящего котенка? Да, именно в темноте, потому что когда Солнечный котенок уснул, шерстка его стала светиться не ярче неоновой лампочки в детском ночнике. Что бы вы в такой ситуации сделали?
      Точно. Вот и я тоже уснул.

      Проснулся я от озноба. Котенок спал, и от него шло ровное тепло, но хватало его только на живот и немного на ноги. А по плечам разгуливал прохладный ветерок.
      Я поежился, и котенок сразу поднял мордочку, засветившись в полную силу:
      – Замерз, да?
      – Спрашиваешь. – У меня зуб на зуб не попадал, да и есть хотелось ужасно. – Вот простыну опять…
      – Вылечу, – без особого энтузиазма пообещал Котенок. – Ладно, уже немного осталось. Это перед рассветом всегда становится темно и холодно.
      – Значит, вот-вот рассветет. – Я осторожно опустил Котенка на землю и попрыгал, чтобы согреться. Помогло это плохо.
      – Может, мы мало спали? – предположил я, снова усаживаясь на траву.
      – Семь с половиной часов, куда уж больше, – сказал Котенок. – Знаешь, какое чувство времени у Солнечных котят?!
      У меня вдруг возникло жуткое подозрение. Но я не спешил его высказать, а вместо этого спросил:
      – Ты до рассвета точно дверь не откроешь?
      – Никак.
      – А если… ну, в общем… вдруг здесь очень большая ночь?
      – Какая?
      – Несколько месяцев, как на полюсе!
      Котенок помолчал, потом прошелся по траве взад-вперед и грустно сказал:
      – Я надеялся, что ты об этом не подумаешь.
      Обхватив руками плечи, я смотрел на сконфуженного Котенка. Потом спросил:
      – Так что же, мы среди этих гор и останемся? Здесь же и есть-то нечего!
      – Мне тоже, – огрызнулся Котенок. – Зато вода есть, можешь попить.
      – Меня дома уже ищут, – вдруг сообразил я. – Не знают что и подумать – исчез из постели, даже тапочки не надел!
      – Давай немного подождем, – предложил Котенок. И мы ждали – молча, потому что говорить нам не хотелось, лишь Котенок со своим чувством времени объявлял каждые прошедшие пятнадцать минут. Когда он со вздохом сказал «час», я взорвался:
      – И где же рассвет?
      – Нет пока, – признался Котенок. – И я его не чувствую. Солнышко еще где-то далеко. Подождем немно…
      – Хватит, – оборвал я. – Надо что-то делать.
      – Есть один вариант, – со вздохом произнес незадачливый волшебник. – Я же умею летать. Сейчас взлечу и буду лететь, пока не наткнусь на рассвет или закат.
      Прозвучало это так, словно рассвет и закат были толстыми каменными стенами. Я невольно улыбнулся.
      – А дальше?
      – Когда подкреплюсь, вернусь к тебе. У Солнечных котят отличное чувство направления, я тебя обязательно найду. Откроем дверь – и готово.
      – Так что же ты раньше этого не предложил? – возмутился я.
      – Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик, – признался Котенок. – Я буду лететь очень быстро, но может понадобиться несколько дней.
      Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
      – Ты представляешь, что говоришь? – прошептал я. – Что со мной потом дома сделают?
      – Другого выхода нет. Ждать – или лететь.
      Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился этим предложением. Мне страшно.
      Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка темнота станет полной. И… что, если он не прилетит?
      – Давай, – выдавил я. – Лети. Только быстро, а то передумаю.
      Он понял.
      – Данька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если захочешь пить – ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати. Жди.
      И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу ждать его в одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и взвился в воздух. Оранжевый комочек света стремительно поднялся, превращаясь в крошечную точку на черном небе. И полетел прочь. Действительно очень быстро: я потерял его из виду за несколько секунд. Только хватит ли ему сил все время мчаться с такой скоростью?
      Минут десять я ревел, уткнувшись в густую, мягкую траву. Как ни странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на поиски ручейка, о котором говорил котенок.
      Странное это дело – бродить во тьме. Теряется и расстояние и время. Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали, что я не топчусь на месте.
      Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь, но вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под ногами сменилась влажным песком.
      Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на несколько шагов – так, чтобы слышать ручеек, – лег навзничь в траву, высокую, сомкнувшуюся надо мной.
      Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул ветра где-то далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго. А потом снова заснул.
      Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть вернувшегося Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие: тяжелые, человеческие.
      Сразу вернулся страх.
      Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от меня идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
      – Там нет никого.
      – Там нет никого тоже.
      Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они говорят на чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов меня пробила дрожь. Я замер, боясь шевельнуться.
      – Здесь никого. Но дозорный видел свет.
      – Дозорный видел Настоящий свет.
      – Это невозможно.
      – Но дозорный видел.
      – Здесь нет света. Здесь нет никого.
      – Тот, кто светил, улетел.
      – Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
      – Нас обвинят в медлительности.
      – Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший вчера.
      – Нас спросят, где его сердце.
      – Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину Черным огнем.
      – Это расточительно. Это плохо.
      – Но это лучше медлительности.
      – Да. У тебя есть Черный огонь?
      – В башне.
      – У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем огонь и сожжем долину.
      – Так хорошо. Летим.
      И я увидел, как во мраке разворачивается тьма. Черные полотнища тьмы, чернее темноты, непрогляднее мрака. Две пары огромных крыльев. В лицо ударил ветер, наполненный едким нечеловеческим запахом, и тьма взвилась в небо.
      Несколько минут я лежал, убеждая себя, что мне приснился кошмар. Но едкий запах еще держался в воздухе, а на том месте, где стояли говорившие, я нащупал выдранную вместе с дерном траву.
      Ждать возвращения тех, то при ходьбе вырывал с корнем траву, мне совершенно не хотелось. Еще больше не хотелось дожидаться Черного огня, чем бы он ни был.
      Я встал, чувствуя, как мир сжимается вокруг, превращаясь в клетку из темноты и страха. Ах, котенок, котенок, неужели ты не догадывался куда могут привести Потаенные двери?
      – Я не боюсь, – громко сказал я. Темнота не ответила. – Я уже большой. Я уйду по скалам, здесь низкие скалы.
      Темнота молчала.
      Вытянув руки, я побрел вдоль ручья, и тьма шла вместе со мной. Уткнувшись в скалу, я понял, что вода стекает по ней. Почти бесшумно – значит скала не было отвесной. Это хорошо. Шестое чувство подсказывало мне, что нужно подниматься вдоль воды, чтобы ее тихий шелест заглушал мои движения.
      Пошарив по камню, я нашел жалкий уступ, встал на него. Потом на следующий. Зацепился за какой-то кустарник, хорошо еще, что не колючий, и продвинулся на следующий метр. Не так уж и трудно, тем более что высота не чувствовалась.
      – Я не сорвусь, – прошептал я неизвестно кому. – Слышите? Не сорвусь. Так не бывает – попасть в волшебный мир и сорваться со скалы…
      Камень под моей ногой дрогнул. Я затаил дыхание, и дальше пришлось подниматься молча. Минут через десять, коснувшись ладонью губ, я почувствовал вкус крови. Пальцы стерлись о камень. Наверняка то же случилось и с ногами, но проверять я не стал. Висеть на скале, как таракан на стенке, было невозможно, и я продолжил подъем.
      Минут через пять, когда я понял, что устал до предела и вот-вот сорвусь, я выбрался на небольшой уступ. Тесно прижался к скале, сел, свесив ноги во тьму. Интересно, высоко ли? Метров пять, десять? Явно мало для того, чтобы спрятаться от непонятного оружия летающих тварей.
      Сняв бесполезную майку, я по очереди обматывал руки и ноги, выжидая несколько минут, чтобы остановить кровь. Подъем разгорячил меня, холод больше не чувствовался. Оставив рваную и перепачканную майку на уступе, я продолжил первое в своей жизни восхождение. Журчание воды по левую руку было моим проводником. Один раз я даже попал на мокрый участок скалы, где брызги падали мне на голову. Пришлось медленно и осторожно сдвигаться вправо, чувствуя, как предательски скользок стал камень. Иногда я отдыхал, если попадались надежные площадки, потом вновь начинал подниматься. И тьма ползла за мной, скрывая высоту и растворяя в себе время. Быть может, я карабкался полчаса, может, несколько часов, не знаю. Единственное, что я знал точно, – никогда еще я так не уставал.
      А потом над головой захлопали крылья, и, посмотрев вверх, я увидел несущийся сквозь темноту мрак. Две тени парили почти на одном уровне со мной, и, вжимаясь в скалу, я услышал свистящий шепот:
      – Лей…
      Я ничего не увидел, лишь снизу послышался треск, словно по всей долине захрустели невесть откуда взявшиеся сухие сучья. Потом зашипела вода в ручье. И ударила волна горячего, раскаленного воздуха.
      Прижавшись к мгновенно нагревшемуся камню, я задыхался от удушливого жара. Дующий снизу ветер трепал мне волосы, и я вдруг почувствовал, как на расцарапанных ногах запекается кровь.
      Все кончилось так же внезапно, как и началось. Летающие тени исчезли, зной отступил. Я висел на скале, и кожа запоздало покрывалась потом.
      Черный огонь угас. Но за те мгновения, пока подо мной сгорала долина, я успел понять, что взобрался уже очень высоко. Метров пятьдесят не меньше. И я был уверен, что спуститься не смогу. Значит – вверх.
      – Я не боюсь, – как заклинание повторил я.
      Темнота и тишина ползли по скале вместе со мной. Становилось все холоднее, пальцы на руках онемели, ног я почти не чувствовал. Выбравшись на очередной уступ, я долго лежал, собирая остатки сил, потом пошарил пред собой рукой, нащупывая скалу. Но пальцы коснулись лишь мягкой, живой травы.
      Я смог. Я поднялся, выбрался из каменной западни и оказался, кажется, на каком-то плато, где дул ровный холодный ветер, а трава была влажной от росы. Быть может, дальше тоже вздымались горы, но я ощущал вокруг себя огромное свободное пространство. Здесь можно было бы дождаться Солнечного котенка… будь у меня хоть какая-то одежда и пища.
      Наверное, еще час-другой назад я бы опять разревелся. От холода и одиночества, от полной безнадежности. Но бегство от существ из мрака и подъем по скале что-то изменили во мне. Это дома, подравшись на улице или получив от мамы очередной нагоняй, я мог плакать. Здесь было слишком страшно для слез.
      А для того чтобы лежать на траве и тихо замерзать, ожидая моего незадачливого волшебника, я был слишком горд.
      Поднявшись с земли, я прижал ко рту ладони и закричал:
      – Э-э-й!
      Наверное, я просто хотел услышать эхо. Убедиться, что в темноте есть еще какие-то звуки, кроме биения моего сердца.
      Но еще прежде чем далекое эхо вернуло мой слабый крик обратно, в нескольких шагах от меня зашуршала трава. И кто-то невидимый во тьме сказал:
      – Если ты шевельнешься, я убью тебя.
      Не испугался я лишь потому, что этот голос вовсе не был похож на свистящее шипение крылатых существ. Просто человеческий голос.
      – Я не шевелюсь, – тихо ответил я.
      – Что ты здесь делаешь? – донеслось до меня. Кажется, чуть ближе, чем в первый раз. Невидимый собеседник подкрадывался ко мне.
      Что я делаю? Ну и вопросик. Жду Солнечного котенка, медленно замерзаю, ору из последних сил…
      – Я жду рассвета, – по прежнему не шевелясь, ответил я.
      Кто-то схватил мою руку, и я вздрогнул.
      – Рассвет придет, – прошептали мне в самое ухо. Я ощутил чье-то дыхание и едва удержался от крика.
      – Рассвет придет. Ты рисковал, я мог тебя убить.
      – Да? – невольно спросил я. И услышал тихо звяканье металла.
      – Ты видел Летящих?
      – Они залили долину внизу Черным огнем, – надеясь, что отвечаю правильно, сказал я.
      – Я слышал. Они охотились за мной.
      – И чуть не убили меня.
      Похоже, эти слова решили дело. Голос незнакомца стал смущенным:
      – Никогда не думал, что в этих местах кто-то есть. Извини. Хорошо, что ты цел… Пойдем.
      Меня мягко потащили в сторону. Я вытянул вперед свободную руку и сразу же услышал вопрос: