Сергей ЛУКЬЯНЕНКО
      Ласковые мечты полуночи
      Я от того проснулся, что Рюг во сне тихонько завизжал. Вначале я вспотел, страх высыпал по коже ознобистыми пупырышками, потом раскрыл глаза и присел на кровати -- спиной прижимаясь к стене, а руки выставив перед собой. Сна как в помине не было.
      Но это был всего лишь Рюг. И визжал он так, понарошку, то ли приснилось ему что-то противное, то ли вспомнилось. В свете от окна его бритая макушка слегка поблескивала, и до меня сразу дошло, что мы не в моей комнате, и даже не у Рюга, а у русского Ивана.
      Верите, не верите, а мне как-то сразу легче стало. Я сидел, смотрел на блестящую голову Рюга, и раздумывал, не намазать ли ее зубной пастой, или фломастером написать какое-нибудь слово. Но тут Рюг дрыгнул ногой, сбрасывая одеяло, и тихонечко сказал "ой!" Не просыпаясь, конечно.
      И мне сразу расхотелось над ним издеваться. Я встал, подошел к двум составленным вместе креслам, на которых Иван постелил Рюгу, наклонился над ним и тихонечко подул в ухо. Это всегда помогает, я знаю, мне так Вузи делала, а я однажды проснулся, и увидел.
      Рюг замер и задышал чаще.
      -- Дрыхни, -- сказал я ему погрубее, но тихо. Чтобы Иван не услышал, что кто-то не спит, и чтобы Рюг во сне мою грубость почувствовал. Когда говорят ласково -- это плохо. Это почти всегда опасность.
      Рюг теперь нормально спал, наверное, я ему все плохие сны выдул. Я подошел к окну, и посмотрел в сад. Было тихо, мамаша с Пети небось уже спали. Где-то далеко кричали про дрожку, привычно и скучно.
      Вот только что-то было неправильно. Совсем-совсем неправильно, я это чувствовал, и мучался, но никак не мог понять в чем дело. На всякий случай решил подойти к двери в спальню Ивана, и послушать.
      Тут-то до меня и дошло.
      За дверью тарахтело, шипело, булькало. Негромко и совсем нестрашно. Я облизнул губы, и покосился назад. Но Рюг сладко спал. Стало так завидно, что я пожалел, что не разбудил его.
      -- Иван... -- зачем-то сказал я.
      Обидно было -- до слез! Ну как же так! Почему?
      Дверь к нам он запер, только все это ерунда была. Объяснял же я ему, что двери нигде не запираются, а он... "на полчаса работы"... И забыл. Вот так всегда, стараешься, а тебе не верят!
      Я немножко подергал дверь, чтобы на той стороне с задвижки соскочил стопор. А потом повернул ручку, и дверь легко открылась. Мне все-таки хотелось верить, что это полная ерунда, что мне примерещилось, и сейчас Иван от шума проснется, вскинется на постели, и громко спросит: "Лэн, что, не спится? Слушай, по ночам детям надо спать, а не пугать мирных постояльцев!"
      Но Ивана в спальни не было, конечно же. Потому что звук мне не померещился, шел он из ванной, а еще там шумела вода.
      У меня еще немножко оставалась надежда, что Иван не успел. Что он только раздевается, или сыплет в воду "Девон", или размышляет, стоит ли... Он же умный мужик, не какой-нибудь дрянь-человечек!
      И я сиганул через всю комнату, чуть не налетев на кресло, которое Иван зачем-то оттащил к окну. Само окно было зашторено, и света в комнате было чуть-чуть -- из холла, да из щелки плохо прикрытой двери в ванную.
      Глупо это было, конечно. Как Вузи говорит иногда, приходя с вечеринки: "Ах, как хотелось обманываться!"
      Лежал Иван в ванне, в горячей зеленой воде, от которой воняло "Девоном", голый, красный, с глупой блаженной улыбочкой на лице. Из полуоткрытого рта стекала слюна, тоже густо-зеленая, значит все по правилам сделал, закусил "Девончиком". А приемник стоял на полочке и радостно шипел.
      Дело конечно не в том, что он шипит и булькает, про это каждый пацан знает. Это просто побочный эффект, а все дело в волнах, которые слег излучает. Мне-то ничего, на детей, говорят, он почти не действует, даже если в ванну забраться.
      А вот Ивану нравилось. Он то улыбался, то хмурился, то что-то бормотал неразборчиво.
      -- Иван, -- сказал я зачем-то. Словно он мог меня сейчас услышать...