Исключительно для своих

      – А это надо? – спросила Тигренок, уже останавливаясь у двери Семен пожал плечами.
      – Нет, конечно. Но хочется.
      И мы вошли в особняк.
      Двадцать гостей, пожалуй, было многовато даже для этого дома. Будь мы людьми – другое дело. А так от нас слишком много шума. Попробуйте собрать вместе два десятка детей, перед этим несколько месяцев прилежно учившихся, дайте им в руки полный ассортимент магазина игрушек, разрешите делать все что угодно и понаблюдайте за результатом.
      Пожалуй, лишь мы со Светой оставались чуть в стороне от этих шумных забав Прихватили с фуршетного столика по бокалу вина и уселись на кожаном диванчике в углу гостиной.
      Семен с Ильей все-таки схлестнулись и магическом поединке Очень культурном, мирном и для окружающих, поначалу, приятном. Видимо, в машине Семен задел самолюбие друга теперь они по очереди меняли в гостиной климат. Мы уже ощутили и зиму в подмосковном лесу, и осенний туман, и лето в Испании. На дожди и ливни Тигренок решительно наложила запрет, но вызывать буйство стихии маги и не собирались. Они, видимо, ввели какие-то внутренние ограничения на изменение климата и соревновались не столько в редкости запечатленного природного мига, сколько в его адекватности минуте.
      Гарик, Фарид и Данила играли в карты. В самые обычные, без затеи, вот только воздух над столом искрился от магии. Они использовали все доступные способы магического шулерства и защиты от него. Тут уже было не важно, какие карты выпали на руки и что в прикупе.
      У открытых дверей стоял Игнат, окруженный девчонками из научного отдела, к которым прибились и наши горе-программистки Очевидно, наш сексофил ухитрился потерпеть поражение на любовном фронте и теперь зализывал раны в узком кругу.
      – Антон, вполголоса спросила Света, – как ты полагаешь, все это – по-настоящему?
      – Что именно?
      – Веселье! Ты же помнишь, что сказал Семен?
      Я пожал плечами
      – Когда нам будет по сто лет, вернемся к этому вопросу? Мне – хорошо. Просто хорошо. Что никуда не надо бежать, ничего не надо рассчитывать, что Дозоры высунули языки и прилегли в тенечек.
      – Мне тоже хорошо, – согласилась Светлана – Но ведь нас здесь только четверо таких, молодых или почти молодых – Юля, Тигренок, ты, я. Что с нами будет через сто лет? Через триста?
      – Увидим.
      – Антон, ты пойми, – Света легонько коснулась моей руки – Я очень горжусь тем, что вошла в Дозор. Я счастлива, что моя мама снова здорова. Я живу теперь лучше, тут даже спорить смешно. Я даже могу понять, почему шеф подверг тебя тому испытанию.
      – Не надо, Света. – я взял ее за руку – Даже я его понял, а мне пришлось тяжелее. Не надо об этом.
      – Да я и не собираюсь. – Света глотнула вина, отставила пустой бокал Антон, я вот о чем – я не вижу радости.
      – Где? – наверное, иногда я бываю потрясающим тугодумом.
      – Здесь. В Ночном Дозоре. В нашей дружной компании. Ведь каждый день у нас – это какая-то битва. То большая, то маленькая. Со спятившим оборотнем, с Темным магом, со всеми силами Тьмы разом. Напряжение сил, выпяченные подбородки, выпученные глаза, готовность прыгнуть грудью на амбразуру или голой жопой на ежа.
      Я фыркнул от смеха.
      – Света, но что же здесь плохого?! Да, мы солдаты. Все до единого, от Юли до Гесера. На воине не очень-то весело, конечно Но если мы отступим…
      – Что тогда? – вопросом ответила Света – Придет Апокалипсис? Тысячи лет силы Добра и Зла воевали. Рвали друг другу глотки, стравливали человеческие армии, все – ради высших целей Но скажи, Антон, разве люди за это время не стали лучше?
      – Стали.
      – А со времен, когда началась работа Дозоров? Антон, милый, ты мне столько всего говорил, да и не ты один, что главный бой ведется за души людей, что мы предотвращаем массовые побоища. Ну, предотвращаем. Люди сами убивают друг друга. Куда больше, чем двести лез назад.
      – Ты хочешь сказать что наша работа – во вред?
      – Нет. – Света устало покачала головой – Не хочу. Нет у меня такого самомнения. Я одно хочу сказать: может быть, мы и впрямь – Свет. Вот только… Знаешь, в городе появились в продаже фальшивые елочные игрушки. С виду они как настоящие, но радости от них никакой.
      Короткий анекдот она произнесла совершенно серьезно и не меняя тона. Заглянула мне в глаза. Понимаешь?
      – Понимаю.
      – Да, наверное, Темные стали приносить меньше Зла, – сказала Светлана. Эти наши взаимные уступки, доброе дело за злое дело, лицензии на убийство и исцеление можно оправдать, верю Темные приносят меньше Зла, чем раньше, мы не несем Зла по определению. А люди?
      – При чем здесь люди?
      – Да все при том же! Мы их защищаем. Самозабвенно и неустанно Вот только почему им не становится лучше? Они ведь сами делают работу Тьмы. Почему? Может быть, мы что-то утратили, Антон? Ту веру, с которой Светлые маги посылали на смерть армии, но и сами шли в первых рядах? Умение не только защищать, но и радовать? Чего стоят крепкие стены, если это стены тюрьмы? Люди забыли о настоящей магии, люди не верят в Тьму, но ведь они не верят и в Свет! Антон, мы солдаты. Да! Но армию любят, лишь если идет война.
      – Она идет.
      – Кто об этом знает?
      – Мы не совсем солдаты, наверное, – сказал я. Отступать со своей же насиженной позиции всегда неприятно, но выхода не было. – Скорее гусары. Трампам-пам.
      – Гусары умели улыбаться. А мы – почти уже нет.
      – Тогда скажи, что надо делать, – я вдруг понял, что обещавший стать прекрасным день стремительно катится под откос, в темный и вонючий овраг, заваленный старым мусором. – Скажи! Ты великая волшебница, или скоро ею станешь. Генерал нашей войны. А я простой лейтенант. Отдай мне приказ, и пусть он будет верен. Скажи, что делать?
      Я только теперь заметил, что в гостиной наступила тишина, что слушают лишь нас. Но было уже все равно.
      – Скажешь – выйти на улицу, убивать Темных? Я пойду. Я плохо умею это делать, но я буду очень, очень стараться! Скажешь – улыбаться и дарить людям Добро? Я пойду. Только кто ответит за Зло, которому я открою дорогу? Добро и Зло, Свет и Тьма, да, мы твердим эти слова, стирая их смысл, вывешиваем, как флаги, и оставляем гнить на ветру и дожде. Тогда дай нам новое слово! Дай нам новые флаги! Скажи – куда идти и что делать!
      У нее задрожали губы. Я осекся, но было уже поздно. Светлана плакала, закрыв лицо руками. Да что же я делаю?
      Или и впрямь – мы разучились улыбаться даже друг другу?
      Пусть я сто раз прав, но…
      Что стоит моя правда, если я готов защищать весь мир, но не тех, кто рядом? Смиряю ненависть, но не дозволяю любовь?
      Я вскочил, обнял Светлану за плечи, поволок из гостиной. Маги стояли, отводя глаза. Может быть, они видели такие сцены не раз. Может быть, они все понимали.
      – Антон. – Тигренок возникла рядом абсолютно беззвучно, подтолкнула, отворила какую-то дверь. Посмотрела на меня со смесью укоризны и неожиданного понимания. И оставила нас вдвоем.
      Минуту мы стояли неподвижно, Светлана тихо плакала, зарываясь мне в плечо, а я ждал. Поздно теперь говорить. Уже все ляпнул, что только мог.
      – Я попробую.
      Вот этого я не ожидал. Чего угодно: обиды, ответного выпада, жалобы, только не этого.
      Светлана отняла ладони от мокрого лица. Встряхнула головой, улыбнулась.
      – Ты прав, Антошка. Совершенно прав. Я пока только жалуюсь и протестую. Ною, как ребенок, ничего не понимаю. А меня тычут носом в манную кашу, разрешают потрогать огонь и ждут, ждут, пока я повзрослею. Значит, это надо. Я попробую, я дам новые флаги.
      – Света…
      – Ты прав, – отрезала она. – Но и я чуть-чуть права. Только не в том, что распустилась перед ребятами, конечно. Они как умеют, так и веселятся. Как умеют, так и сражаются. У нас сегодня выходной, и нельзя его портить остальным. Договорились?
      И я снова почувствовал стену. Невидимую стену, которая всегда будет стоять между мной и Гесером, между мной и чинами из высшего руководства.
      Ту стену, что время возводит между нами. Сегодня я своими руками уложил в ней несколько рядов холодных хрустальных кирпичей.
      – Прости меня. Света, – прошептал я. – Прости.
      – Забудем, – очень твердо сказала она. – Давай забудем. Пока еще можем забывать. Мы наконец-то огляделись.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.