Я почистил апельсин и накатал короткое письмо Маруське с вопросом, как там мама. Мол, со мной все в порядке, просто работы много, и пусть она гордится сыном вместо того, чтобы нервничать. Отправив, я заметил, что доктор Пиколь прислал ответ.
       «Доброй ночи, Роман! - писал Эрнест Пиколь. - Спасибо за Ваше письмо! Постараюсь ответить на Ваши вопросы. Вы спрашиваете, почему такая реакция на пришельца? Наше общество неизбежно проецирует на любое значимое событие собственные страхи и комплексы. Когда с Ваших слов мир узнал об интеллектуальном превосходстве пришельца, это неизбежно вызвало неприятие. К сожалению, мы не готовы признать такой факт. Человечество никогда этого не признает и будет упираться до последнего. Как справедливо заметил участник передачи, на которую Вы ссылаетесь, большая часть продукции искусства - кино, телесериалы, книги - издавна готовила нас к идее войны с пришельцами. Идея битвы с чужаком имеет гораздо более глубокие корни, чем нам кажется, она уходит в древность человечества. Это изначальный рефлекс, который мы унаследовали от животных. Фактически мы с вами - далекие потомки тех племен, что подозрительно относились к любым чужакам и в любую минуту были готовы дать им самый решительный отпор. Племена, которые чужаков не боялись, по понятным причинам не дожили до наших дней. Стоит ли удивляться, что в радикально настроенных кругах, особенно среди молодежи, появляются агрессивные призывы, картинки и лозунги? Здесь мы имеем дело с коллективным бессознательным. К счастью, это мнение не всего общества, а лишь ничтожного процента маргиналов, его не разделяют более разумные слои населения. В современном интернете агрессивная реакция возникает по любому поводу и событию. К счастью, вся эта агрессия индивидуальна и не имеет ничего общего с государственной политикой, которая контролирует события. Как я писал в одной из недавних статей, государственные решения - инфантильны и компромиссны. Такое радикальное решение, как атака, может появиться у государства лишь в безвыходной, патовой для государства ситуации, когда на карту поставлено слишком многое и медлить нельзя. Где вы видите сегодня такую ситуацию? Я такой ситуации не вижу, потому что пришелец не атакует. Даже если он готовит атаку, нам об этом ничего не известно и никаких аргументов в пользу опережающего удара нет. Смею вас уверить, наше общество не способно сегодня официально ответить пришельцу агрессией, по крайней мере немотивированной. Вдобавок нам приходится констатировать, что у нас нет эффективного оружия против пришельца. Наш военный арсенал несовершенен. Каким оружием мы обладаем? Фактически все, что мы имеем, - это пресловутые ядерные ракеты. И если мы предположим, что его корабль способна уничтожить наша ядерная ракета (или большое число ракет, пущенных одновременно с разных сторон), то у нас есть все основания предполагать, что поразить цель не удастся. Судите сами: иноземный корабль не смог бы проделать такой большой космический путь, не имея на борту совершенной защиты от метеоритов и прочих баллистических объектов. Предполагать, будто его защита не сработает в случае ракетной атаки, думать, что он не сумеет засечь пуск ракет и принять меры, - крайне неразумно. Что будет дальше? Ответ пришельца на подобную акцию может оказаться роковым для человечества. Если интеллектуальный разрыв между пришельцем и людьми такой же, как между людьми и животными, то пришелец поведет себя так же, как ведет себя человек с агрессивной стаей хищников - истребляет все поголовье. Я надеюсь, вы это прекрасно понимаете и сами. Поэтому я готов с вами поспорить на любую сумму - вероятность атаки пришельца ядерными ракетами равна нулю. Но если говорить об агрессии, я бы опасался другого. А именно - претензий к России со стороны остальных ядерных держав, поскольку их интересы в данном случае оказались ущемленными. А отсутствие официальной информации о ходе контакта (в котором они не сомневаются) они могут расценить как скрытность. По крайней мере такова сегодня ситуация во французской прессе и американской. И я уверен, что в ближайшее время мы столкнемся с этой проблемой международной напряженности всерьез».
 
      Я задумался и хотел было написать ответ, но глаза слипались - сказывалась вчерашняя бессонная ночь в милицейском обезьяннике. Снилось мне, что я иду по лесу в сапогах и держу в руках лукошко с апельсинами. Пел я при этом какую-то, как мне казалось, дико смешную песенку с припевом «чоза грибы?». Проснулся я от собственного хохота, но ни песенки, ни мотива вспомнить не смог. Я перевернулся на другой бок, но тут раздался стук в дверь. Я глянул на часы - было восемь утра. На ходу натягивая штаны, я поскакал к двери. За дверью стояла Тамара все в том же прохладном белом халате. - Роман, ситуация изменилась, - сказала она. - Я прошу вас собрать все вещи, вертолет ждет.
      - Вертолет? Опять? Что случилось? - насторожился я. - Пришелец начал действовать?
      - С пришельцем ничего нового. А вот лично с вами, Роман, хотят поговорить в управлении.
      - Ого, - только и сказал я.
      - С вещами, - напомнила Тамара.
      Летел я на вертолете с какими-то высокими чинами. Юрия, Пашки и Лидки не было - то ли они летели в другом вертолете, то ли в загадочное управление вызвали меня одного. В дороге, несмотря на грохот, я понял из разговоров, что пришелец все-таки начал действовать. «Попросил у Штатов политического убежища, эмигрирует в Неваду», - пошутил один из них. Похоже, информация эта была объявлена американцами, потому что наша партия оппозиции уже призвала все население приехать на Медведицу и выйти на митинг. Еще мои спутники говорили про эвакуацию района и какой-то цистамин. Один все сокрушался, что из-за какого-то - тут он выматерился - цистамин подвезли в область в недостаточном количестве, и если народ схватит дозу, то президент отымеет по полной. Вертолет встретила почти что группа захвата - такие суровые у них были лица. Меня сразу отделили от остальных, посадили в машину с черными стеклами, и мы понеслись с сиреной и мигалками. И уже через полчаса я оказался за полированным столом в большом кожаном кресле. Напротив сидели трое. Их я никогда не видел по телевизору, хотя наверняка они были важными политическими чинами.
      Представился только один из них - немолодой человек с цепкими глазами.
      - Иван Петрович, - произнес он, протягивая руку.
      - Роман, - ответил я и зачем-то добавил: - Тоже Петрович. Роман Петрович.
      - Так вот, Роман Петрович, - начал он. - Во-первых, от имени правительства выражаем благодарность за неоценимую помощь и сотрудничество. А сейчас, пожалуйста, ваш карманный компьютер…
      Я покраснел.
      - Роман Петрович, - внушительно повторил он, - пожалуйста, не делая резких движений, достаньте свой карманный компьютер и положите на стол… Нет, не мне - перед собой на стол. Да, вот так. Спасибо.
      - Извините, - пробормотал я, - не подумайте, что я…
      - Не надо оправдываться. - Он поднял руку. - Вас, Роман Петрович, никто ни в чем не обвиняет. Если у вас не забрали компьютер, значит, именно так было надо. Еще раз повторяю: мы вам благодарны за сотрудничество и надеемся, что вы и дальше будете выполнять наши просьбы.
      Я успокоился и кивнул. Уж очень давила на нервы и эта ситуация, и этот кабинет, и эти окаменевшие лица.
      - Теперь откройте письмо от доктора Пиколя, - продолжил Иван Петрович.
      - Что? - встрепенулся я.
      - Я повторяю: откройте письмо от доктора Пиколя. Делайте то, что я вам говорю, не нервничайте и не переспрашивайте.
      - Делайте, Роман Петрович, это важно, - неожиданно подал голос один из сидящих в отдалении.
      Я нашел письмо и открыл его в гробовой тишине.
      - Теперь пишите ответ, - произнес Иван Петрович, в его руках вдруг появился блокнотик.
      - Кому? Доктору Пиколю? - удивился я.
      - Да, именно ему, доктору Пиколю. Пишите, я диктую. Доброе утро, доктор Эрнест, восклицательный знак.
      Я поморщился.
      - Может, просто доктор Пиколь?
      Он кивнул:
      - Да, напишите так, Роман Петрович, как написали бы лично вы.
      - Написал, что дальше?
      Он заглянул в мой наладонник, проверяя, и продолжил:
      - Спасибо вам за быстрый ответ. У меня есть несколько серьезных возражений и пара мыслей, которые я хотел с вами обсудить. Об этом я напишу подробно чуть позже. Сейчас мы с группой ученых…
      - Помедленней, пожалуйста, - взмолился я, не успевая. -…с группой ученых, так.
      - С группой ученых отправляемся к кораблю. Чтобы принести пришельцам к подножию корабля тщательно отобранные…
      - …тщательно отобранные…
      - Тщательно отобранные образцы нашей культуры и искусства…
      - …и искусства…
      - Все. Отправляйте.
      Я поднял на него удивленный взгляд.
      - Отправляйте, Роман Петрович, - настойчиво повторил он.
      Я пожал плечами и нажал «отправить».
      - Что дальше? - спросил я.
      - Теперь подождем.
      - А чего, собственно…
      Закончить мне не дали - распахнулась дверь, и возник молоденький лейтенант.
      - Отправилось! - выпалил он с порога.
      Политические чины поднялись и вышли вместе с лейтенантом. В кабинете со мной остался только Иван Петрович. Он обошел стол, сел в кресло напротив, сцепил перед собой жилистые пальцы и глянул своими цепкими глазами даже не на меня, а сквозь.
      - Вот так вот, Роман Петрович, - криво улыбнулся он. - Мы с вами посидим здесь еще какое-то время, не возражаете? На всякий, как говорят, пожарный. Может потребоваться снова ваша помощь. Наладонник откройте и положите перед собой. Если придет ответ - доложите мне.
      Я кивнул. Наступила тишина.
      - Чоза грибы, так молодежь говорит, да? - Он невесело усмехнулся.
      Тут до меня начал доходить смысл происходящего.
      - Вы что… - начал я дрогнувшим голосом. - Вы… вы решили его взорвать?
      Он устало покачал головой.
      - Надеюсь, вы сами уже поняли, Роман Петрович, кто такой этот доктор Пиколь?
      - Это он и есть? - Я был ошарашен, хотя уже многое становилось понятным.
      - Француз, который второй день ходит в интернет через открытые радиосети в районе реки Медведица… А вы, Роман Петрович, действительно поверили, будто люди идиоты, тупое стадо?
      - Но… Пусть так, но почему вы хотите его уничтожить? Ведь он не сделал нам ничего плохого!
      - Это вам и вашим коллегам он не сделал, - вздохнул Иван Петрович. - Зато доктор Пиколь успел за двое суток поднять на уши весь интернет, перессорить все наши политические партии, вытряхнуть наружу весь компромат, раздать чужими руками уйму взяток и почти что пролоббировать международный конфликт. Он пытался водить нас за нос и громко хвастался этим. Высший разум… - Он горько усмехнулся. - Подумайте сами, Роман Петрович, разве высший разум станет хвастаться перед стадом животных? Так что три дюжины ядерных зарядов окажутся неплохим реваншем. Не стоит хвастаться, недооценивать противника и быть настолько самоуверенным.
      - Вы с ума сошли? - спросил я, понимая, что уже ничего не поделать. - Он же ответит! Он ответит! Человек, на которого напали тупые хищники, истребляет все поголовье!
      - Да, мы следили за вашей перепиской, - кивнул он - В этом и главный фокус, вам задурили голову, Роман Петрович. Человек не истребляет поголовье хищников. Волки, тигры, медведи, львы - человек бережет любой хищный вид, охраняет его, создает заповедники. Защищаясь, человек может убить вожака стаи. И тут мы, те, кто принимает решение, рискуем своими головами. Но не судьбой человечества. Понимаете? И они поймут, если разумны. И вы поймете: мы не имеем права рисковать судьбой человечества. Нет у нас такого права, вот так.
      - Я не хочу участвовать в этом! - крикнул я.
      - А вы, Роман Петрович, и не участвуете, - спокойно ответил он. - Вы никуда не едете. Вы сидите здесь, вместе со мной, и ждете развития событий. Так же, как и я.
      Дальше мы сидели молча, говорить было не о чем.
      И если мне раньше казалось, что эти два безумных дня растянулись на год, то два часа, которые я провел в этом кресле, показались просто вечностью.
      А потом раскатистым колоколом ударил один из телефонов, стоящих перед Иваном Петровичем.
      - Слушаю, - произнес он, торопливо взяв трубку, и я понял, что он страшно волновался все это время, пока сидел два часа с каменным лицом.
      В тишине кабинета я прекрасно слышал, что ему сказали в трубке:
      - Исчез! Вообще, без взрыва! Пустая поляна, ящиков тоже нет.
      - Невада? - быстро спросил Иван Петрович.
      - Нет. Совсем исчез. Следим со спутников!
      Прошло три дня, когда мне в домофон позвонил человек, представившийся курьером из интернет-магазина. Я поначалу решил, что это корреспондент, хотя с тех пор, как пришелец бесследно исчез, корреспонденты потеряли ко мне интерес. Впрочем, все равно я дал подписку о неразглашении, и сообщить корреспондентам ничего бы не смог. Но это оказался самый настоящий курьер - немолодой дядька, унылый и усталый. Он сумбурно извинился за задержку, мол, заказов было много, и протянул мне большую коробку. - Чоза грибы? - пошутил я, взвешивая коробку обеими руками.
      Курьер пожал плечами и ответил, что понятия не имеет. Я расписался, и он ушел.
      Признаться, сердце слегка колотилось, пока я сдирал оберточную бумагу. А вдруг долбанет? Но в коробке оказался небольшой, но мощный ноутбук - как раз тот, о котором я мечтал уже год, даже цвет мой любимый. В квитанции вместо имени покупателя маячил запутанный интернет-адрес. Я набрал его на компьютере, и передо мной оказалась страница сайта частных открыток. На экране появилась эта дурацкая картинка «Чоза грибы», а внизу короткое послание:
       «Роман, прими подарок в качестве благодарности за помощь; не волнуйся, я не украл его, а заработал в интернете немного денег дизайном и переводами. Чувство юмора оказалось самым сложным и противоречивым из ваших чувств, берегите его. Надеюсь, мне удалось его освоить с пользой. Спасибо за топливо. Эрнест Пиколь».
 

 
      На крыльце полицейского участка сидели двое. Один лохматый, волосы до плеч, другой лысый, а может, бритый. У лохматого под правым глазом светился фиолетовый синяк. У лысого - или бритого - поперек головы было что-то написано то ли губной помадой, то ли просто красным маркером.
      Лохматый блаженно щурился на утреннее солнышко. Лысый то и дело морщился, кашлял и иногда осторожно поглаживал горло.
      Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей так, будто они тут и должны были сидеть. Гости подвинулись на крыльце, давая ему дорогу. Полисмен отпер участок и исчез внутри, не прикрыв за собой дверь. Послышалась деловитая возня - двигались стулья, открывались и закрывались ящики, шумно закипела вода. Потом раздалось глухо:
      - Ну заходите.
      Двое вошли в полутемную комнатушку и остановились перед большим письменным столом - плечом к плечу, будто в строю.
      - Габриель Барро, - представился лохматый. - Свободный художник.
      - Эгон Эрвин Кнехт, - хрипло проговорил лысый. - Писатель-профессионал.
      Подумал секунду и добавил:
      - Дорого.
      Лохматый недовольно покосился на лысого:
      - Это, конечно, было обязательно.
      - Себя уважать надо, - отозвался тот.
      Полисмен не глядел на визитеров, он смотрел в монитор. Лохматый безошибочно нашел, где в стену вмонтирована камера, и небрежно помахал ей рукой.
      - Лейтенант Ортега, - бросил полисмен, не отрываясь от монитора. - Э-э… Сеньоры. Не сочтите за неуважение, а можно пальчики ваши?
      Лохматый и лысый коротко переглянулись.
      - Время такое, никому верить нельзя, - объяснил лейтенант. - Смотришь на морду, вроде все сходится, а потом - бац! - инфа из округа, что морда-то краденая…
      - Зачем тогда пальцы, давайте сканер, - предложил лохматый.
      Лейтенант секунду подумал, кивнул и вытащил из-под стола белый пластиковый набалдашник на витом шнуре.
      Лохматый запихал сканер глубоко под мышку. Когда то же движение повторил лысый, полисмен только головой покачал.
      - Раньше слышал, но никогда не видел. Чип в сердце, мама дорогая… Пожалуй, это снимает все вопросы. - Лейтенант снова уставился в монитор. - Угу. Угу. Благодарю вас, сеньоры.
      - Думали, врем? - спросил лохматый снисходительно.
      - Ну… Уж больно у вас наружность… Небрежная. Опять-таки, вы в зеркало с утра смотрелись?
      - Это скоро пройдет, - заверил лохматый. И добавил зачем-то: - Мой друг, видите ли, левша.
      - А для чего у вашего друга на голове написано «Пупсик»?
      - Это не я, - быстро сказал лохматый.
      Лысый потрогал макушку и, заметно смутившись, потянул из кармана платок.
      - Туалет вон там, - показал лейтенант.
      Лысый четко повернулся на месте, покинув импровизированный строй, и отправился устранять непорядок.
      - Отставники, значит… - протянул задумчиво лейтенант.
      - Ушли на вольные хлеба. Возраст, здоровье… Да и нервы не казенные.
      - На маслице-то хватает? На вольных хлебах?
      - А мы не прожорливые, - уклончиво ответил лохматый.
      Вернулся лысый, уже без компрометирующей надписи.
      - Хорошо, - сказал лейтенант. - Сейчас подтянутся мои ребята - утренний брифинг, постановка задач, разбивка по патрулям, все такое… Поэтому буду краток. Вам нужен урод. Мне - наоборот, совсем не нужен. Уроды, сами знаете, ребята ушлые: сегодня он тебе ботинки чистит, завтра ты ему, послезавтра весь город под его дудку пляшет. А я лично всем доволен и ничего не хочу менять. Стабильность и еще раз стабильность. Это залог нашего процветания. Ясно?
      - Еще бы! - согласился лохматый.
      - Не факт, что у нас вообще завелся урод, но сигналы были. Слухи, подозрения… Я проверил всех пришлых, кто осел тут за последние лет пять, - из списка никого нет. Вот зачем нужны вы. Умеете искать уродов профессионально, ну и действуйте. В рамках известного вам закона. Выйдете за рамки - вышибу из города к чертовой матери. Ясно?
      - Ага, - сказал лохматый.
      - Объясняю специфику места. Объясняю один раз. Здесь не просто зона отдыха, а ретрокурорт. Сюда не ездит шумная молодежь - ей у нас просто неинтересно. Тут все устроено для солидных взрослых людей. Воссоздана атмосфера прошлого века, как в старые добрые времена, когда мир еще не окончательно сошел с ума. Тихо здесь, ясно вам? Поэтому наши отдыхающие - люди непростые, каждый буквально на вес золота. Некоторые задерживаются надолго, кое-кто вообще остается в городе. А все почему? Да просто наш курорт - маленький, уютный, респектабельный. Значит, действовать вам надо аккуратно и с достоинством. Ясно? Умеете?
      - А то! - заверил лохматый.
      - А то есть мнение, что надо было вас упаковать в холодную еще вчера. Суток на трое. Дабы малость поостыли.
      - Мы вчера только приехали, - непонятно объяснил лохматый.
      - И?…
      - Не освоились еще. Сегодня-то понятно все. Маленький, уютный, респектабельный курорт…
      - Именно. Значит, ищите урода. Если найдете - скажете мне, я посмотрю, что он такое, а там решим. Если вздумаете его нейтрализовать без моей санкции - посажу вас обоих. Надолго. Ухлопаете по ошибке не того - посажу навечно. Кстати. Оружие?…
      - Там все написано. - Лохматый кивнул на монитор.
      - По-хорошему, надо бы его у вас изъять временно…
      - Угу, - буркнул лысый.
      - …но ограничусь предупреждением, - сказал лейтенант, делая вид, что ничего не слышал. - Вздумаете размахивать стволами - конфискую. И упеку обоих за нарушение общественного порядка. Вопросы?…
      - Нет вопросов, - скучным голосом протянул лохматый, глядя в стену. - А если мутант окажется не из списка?
      - Хрен вам, - твердо сказал лейтенант. - Я в эти игры не играю. И другим не советую. Очень не советую.
      Лысый неодобрительно фыркнул. Лохматый весь подобрался и так поглядел на лейтенанта, что тот невольно отодвинулся назад вместе с креслом.
      - Повторяю вопрос, - сухо процедил лохматый.
      - Ну… - Лейтенант надулся. - Не слышал я, чтобы кто-то ловил неучтенного урода. Бродяг всяких оформляют, а деньги пилят, тоже мне загадка природы…
      - Не бродяги, - подал голос лысый. - Дети.
      - Неучтенные мутанты - это второе поколение, - произнес лохматый нараспев, слегка покачивая головой. - Дети, сеньор лейтенант. Только дети.
      Лейтенант смущенно потупился.
      - Ладно, увидите такого - скажите мне. Вызовем экспертов, оформим как положено.
      - Вот это правильный ответ, - очень тихо сказал лохматый, почти что прошипел. Он неприятно ссутулился и буравил взглядом макушку лейтенанта. А тот, пряча глаза, все ниже клонил голову к столу.
      В комнате заметно потемнело, хотя за окном вовсю разгорался день.
      - Не заводись, - сказал лысый. - Сейчас-то зачем? Вечно ты заводишься, когда уже не надо.
      Лохматый медленно расправил плечи, откашлялся и сообщил полицейскому:
      - Правильный ответ, лейтенант Ортега, хвалю.
      Лейтенант, упершись руками в стол, делал глубокие судорожные вдохи, будто вынырнул с приличной глубины. В комнате уже было совсем не душно, и не жарко, и не муторно, и не хотелось застрелиться, чтобы избавиться от бессмысленного мучения, по ошибке названного жизнью. В комнате было опять светло.
      - Разрешите приступить к выполнению задачи? - елейно осведомился лохматый.
      Лейтенант не без труда оторвал одну руку от стола и слабо махнул ею.
      - Мы вернемся и доложим, - пообещал лысый и четко повернулся через левое плечо.
      Выйдя на улицу, лохматый и лысый одинаковым движением положили руки на пояс, сунув большие пальцы за брючные ремни, и уставились в разные стороны. - Траттория, - сказал Барро. - Паста натурале, пицца мондиале и еще какая-то безграмотная хреновина. Спорю, все чересчур острое. Мексика, мать ее.
      - Паб, - коротко доложил Кнехт.
      - Паб, - согласился Барро.
      Они неспешно двинулись по улице направо.
      - Зачем ты его?… - спросил Кнехт.
      - Извини, коллега. По глупости. Как-то я после вчерашнего не очень себя контролирую. Но мы это немедленно поправим.
      - Он тебя разозлил?
      - М-да… Разозлил… Да, пожалуй, сеньор лейтенант сильно разозлил меня.
      - Когда именно? - не унимался Кнехт.
      Барро почесал в затылке, зачем-то осторожно потрогал синяк под глазом и сказал:
      - Я подумаю и отвечу… Стоп! Ух ты! Это что еще такое?
      - «Библиотека», - прочел вывеску Кнехт.
      - Сам вижу. Там внутри полным-полно книг. Проверь по списку, нам туда имеет смысл?… А то я так не помню.
      Кнехт остановился, снял с пояса коммуникатор, потыкал в экран пальцем и ответил:
      - Ноль.
      Барро снова потрогал синяк.
      - Да плевать, - сказал он. - Не могу я сразу из полиции - и в пивную! Это пошло. Даешь культуру!
      В библиотеке было пусто, сухо, прохладно и сумрачно. Хранитель оказался старичком в тяжелых очках - словно нарочно его подобрали такого.
      - Людвиг Фейербах! - отрекомендовался Барро. - Философ с большой дороги.
      - Гегель, - произнес Кнехт сдавленно. - Просто Гегель. - И закашлялся.
      Хранитель снял очки, протер их, водрузил обратно на нос и сказал:
      - Ну, значит, сами разберетесь.
      Барро пошел вдоль стеллажей с бумажными книгами, играя кончиками пальцев на корешках замысловатую мелодию. Несколько раз он останавливался и будто принюхивался.
      Кнехт уселся за стол с компьютером и затрещал клавишами.
      - Ой, какая прелесть! - воскликнул Барро где-то за стеллажами.
      Хранитель, старавшийся делать вид, будто ему совсем не интересно, далеко высунулся из-за своей конторки.
      - Чего там? - буркнул Кнехт.
      - Якоб Шпренгер и Генрих Крамер с огромными комментариями. Чудо просто. Никогда такого не видел.
      - Да-да, «Молот ведьм» у нас в самом полном издании, - обрадовался хранитель. - Цифровая версия продается, берите, не пожалеете. Еще что-нибудь историческое?
      - Коллега Фейербах горячий поклонник инквизиции, - хрипло подсказал Кнехт. - Он с нее просто больной делается. Больной и дикий.
      Хранитель поспешно спрятался обратно за конторку.
      Вернулся Барро, отряхивая руки от пыли, встал над Кнехтом и заглянул через его голову в монитор.
      - Ага, нашел мою книжку…
      - Я уже купил ее для тебя. Отдашь с премиальных.
      - Спасибо. Ты был прав, коллега Гегель, нечего тут делать, ни малейшего следа. Я надеялся на удачу. Подумал, вдруг сегодня везучий день.
      - Работать надо! Тогда повезет.
      - Вот зануда… - протянул Барро.
      Они вышли из библиотеки, оставив хранителя в глубоком недоумении, и направились к пабу.
      - А клиент где-то здесь, - сказал Барро. - Я сам его не чую, но мой опыт - чует. И особенно моя логика. Знаешь, бывает такое состояние, когда…
      - Это тревожное состояние зовется похмельем, - буркнул Кнехт.
      - Не считаю нужным оправдываться. Можно я буду выше этого? Спасибо. Глубоко тебе признателен.
      Несколько секунд они шли молча, вдруг Барро шепотом выругался.
      - Слушай, а ведь ты угадал насчет лейтенанта. Ну, подумал он, что мы играем в грязные игры, - эка невидаль. За это я просто хотел плюнуть ему в рожу… Нет, он разозлил меня раньше, раньше… И вот что я тебе скажу. Не видать нам денежек. Сеньор лейтенант Ортега решил взять мутанта на себя.
      - Уверен?
      - Абсолютно. Он выслужиться хочет перед начальством, крутизну свою показать. Еще один умник. Что-то много развелось их в последние годы, тебе не кажется?
      - Еще один покойник, - сказал Кнехт. - И - да, кажется.
      - В общем, не вижу смысла тут работать, - заключил Барро.
      Подождал ответной реакции и, когда ее не последовало, добавил:
      - Но выпить-то надо. Заодно поговорим.
      Кнехт распахнул тяжелую дверь паба. Барро учтиво кивнул и прошел внутрь.
      - А лейтенант не покойник, - бросил он через плечо. - Сам не полезет, щенят угробит двоих-троих. Вон топают - кандидаты на тот свет.
      Кнехт в дверях оглянулся. По улице шли полицейские, трое совсем еще молодых ребят, очень гордых своей отутюженной формой, начищенными ботинками, а особенно - тяжелыми пистолетами в ярко блестящих кобурах.
      Один из полицейских заметил Кнехта и улыбнулся ему.
      - Тебе пива или чего покрепче? - спросил издали Барро.
      - Боюсь, это не те люди, которые тебе нужны. - Других нет. Я слил инфу, пришли эти двое. Послушайте, сеньор капитан, так или иначе, они наведут меня на урода. А уж возьму я его сам, - сказал лейтенант. - Округ сэкономит на награде.
      - Округ будет тебе благодарен, - отозвался в наушнике капитан. - А если удастся все сделать тихо - очень благодарен. Ну, ты меня понимаешь. Но только осторожнее с этими двумя.
      - Вы их знаете, сеньор капитан?
      - Просто слышал кое-что… Они любят фокусы, театральные эффекты - цену набивают, - вот за ними и тянутся слухи. Этот волосатый, Барро, много болтает и выпендривается, на самом деле он так отвлекает внимание на себя. Главный в паре - немец. Командир и основная боевая единица. А Барро просто ищейка, «нюхач», как они это называют. Владеет гипнозом, ты на всякий случай не смотри ему в глаза. И если что, ломай его первым, он треснет мигом.
      - Когда они закончат свою часть работы, я выставлю обоих из города, и дело с концом.
      - Аккуратно, чтобы у них не было повода упереться.
      - Как я понял, их вышибли из Истребительной Бригады за разгильдяйство, - сказал лейтенант. - Там это зовется «уволены по медицинским показаниям». На самом деле они лентяи, выпивохи и трусы. Вряд ли им взбредет в голову упираться. Пойдут искать добычу полегче.
      - Все-таки не забывай: эти двое разгильдяев - бывшие военные, и не простые. Тому, что они знают и умеют, в полицейской академии не научишься. Будь внимателен. Ладно, удачи тебе, и докладывай сразу. Возьми урода. Давно пора доказать, что мы это можем не хуже прочих. А то развелось, понимаешь, охотников за головами… Дикий Запад!
      - Никакого Дикого Запада, - пообещал лейтенант. - Только не здесь.
      Он повернулся к монитору и бесстрашно посмотрел в глаза оператору Шестой Международной Миротворческой Бригады Г. Барро (двенадцать личных нейтрализаций, двадцать восемь подтвержденных обнаружений, два законченных контракта, уволен по медицинским показаниям до истечения срока третьего).
      - Надрать бы тебе уши, фокусник, - буркнул лейтенант. - Циркач дешевый… Ухлопал дюжину уродцев и решил, что крутой? Ничего, ты у меня попляшешь… После.
      В пабе Барро залпом выдул кварту темного и блаженно обмяк на стуле. Кнехт заказал яичницу с беконом и апельсиновый сок.
      - Как пойдем? - спросил он.
      Барро удивленно поднял брови. Кнехт с каменным лицом ждал ответа. Барро вздохнул и сдался.
      - Тупо, по секторам. Карту только надо. Городишко крошечный.
      - Пригород зато большой… - Кнехта снова пробрал сухой кашель.
      - Сильно болит?
      - На себя посмотри.
      - Мы больше так не будем, правда? - Барро потрогал синяк. - Выпендреж перед девочками того не стоил.
      - Зато девочки слили нам инфу по мутанту.
      - Которую им слил лейтенант… Слушай, а что это было вообще? Ну, между нами? Что-то новенькое, и оно меня беспокоит. Мы ведь раньше не дрались.
      - Да мы и вчера не дрались. Ты хотел показать мне свой коронный удар в горло.
      - Ничего не помню, - виновато признался Барро. - Показал? А как он бьется, удар этот? А ты?…
      - Да оба мы хороши, - Кнехт издал короткий хриплый смешок, от которого нервно подпрыгнул бармен.
      - Скучно жить, - сообщил Барро. - Вот и валяем дурака. Возраст, не иначе.
      - Это алкоголь, - отрезал Кнехт.
      - А я тебе говорю - возраст. Мне уже тридцать пять, и вчера было тридцать пять, и завтра будет. Опять тридцать пять. Кругом тридцать пять. И самые яркие дни позади, и самые красивые дела. Тоска - застрелиться в пору. Я эту идею лейтенанту транслировал, когда прижал его в участке, - видал, как мужик впечатлился?
      - Пить надо меньше, - посоветовал Кнехт и кашлянул.