- Тридцатый, до подхода «Самурая» семнадцать минут. Держитесь!
      Мне уже ясно, что полковник Горбань идет на «Самурае». Подход лидера означает в сущности то, что через семнадцать минут чужак появится на его радарах. И тогда я смогу с чистой совестью свалить отсюда. Горючки мне хватит не только на разгон, но еще и на несколько финтов. Это не может не радовать.
      В самом крайнем случае дотяну до Базы на ионных. Долго, но куда мне торопиться? Заправлюсь - и снова в патруль.
      Я еще не выздоровел, хотя понимаю это лишь умом. Чувства говорят иное: я-то как раз в порядке, а весь мир сошел с ума и сознательно действует мне на нервы. Все сумасшедшие: руководство Компании, полковник Горбань, космоид этот упрямый…
      Кстати. Может ли животное сойти с ума?
      Запросто. Собака может заболеть бешенством, лошадь - испугаться и понести. А космоид?
      Пожалуй, надо исходить из того, что и он тоже может. Отбился от стада и прет на рожон - ну не псих ли? Максимум через полчаса «Самурай» разделается с ним. Возможно, я увижу это издали.
      Если раньше чужак не разделается со мною.
      - Я Тридцатый, - говорю я, чтобы полковник Горбань знал, что я пока еще человек, а не плазма и пепел. Затем умолкаю. Мне нельзя отвлекаться - противник может ожить в любое мгновение. Не настолько я наивен, чтобы верить, будто он подстрелен всерьез. Нет, он в полной боеготовности… просто выжидает…
      Чего?
      Не знаю. Возможно, надеется как раз на то, что я отвлекусь на секунду-другую.
      Тьфу. Глупость и антропоцентризм. Я стал думать о моем противнике как о человеке. Зря я надеюсь предугадать его действия. Будь он чужим, но хотя бы разумным - могла бы получиться дуэль интеллектов. Однако всем известно, что космоиды не обладают разумом - не доросли еще.
      Мой интеллект (уж какой есть) против его древних инстинктов - вот что такое наша стычка. Вряд ли чужак понимает, с кем связался. А я не имею ни малейшего понятия о его инстинктах, кроме всем известного стадного - того, который сейчас абсолютно не работает.
      Задачка.
      Не надо мне ее решать, вот что. Мне надо лишь продержаться… семнадцать минут, да?
      Пожалуй, уже шестнадцать.
      А ну-ка… Еще раз: что мне известно о повадках космоидов? Они стадные существа с развитым социальным поведением - это раз. Они проявляют агрессию лишь тогда, когда чувствуют угрозу, - это два. Они питаются релятивистскими частицами, разогнанными мощнейшими магнитными полями, и черенковским излучением - это три.
      И они смертны - это четыре.
      Что еще?
      Пожалуй, это все. Ксенозоолог скажет больше, а еще больше выдумает, опираясь на непроверенные данные, но я не ксенозоолог. Я простой пилот. Ограниченно информированный. Да еще психически неуравновешенный.
      Была, впрочем, какая-то популярная передачка…
      Это лишь ощущение, не мысль. Мне кажется, что в той передаче среди пустой болтовни мелькнула фраза, очень полезная для меня сейчас… Что-то очень простое, но очень важное…
      Залп!
      Космоид приходит в движение, огненные сгустки летят прямо в меня. Их много. Я самонадеянно предполагал, что контузил противника, а он, оказывается, собирался с силами для внезапной и, главное, очень мощной атаки.
      Верчусь ужом, выписывая «каллистянский узел». Зверская штучка, инквизиторская выдумка. Я слышу, как хрустит корпус моего кораблика.
      Он выдержит. Пилот будет раздавлен перегрузкой раньше, чем корабль начнет рассыпаться. И все-таки я невольно испугался бы, сохрани я способность бояться. Но во время таких маневров мысль только одна: скорее бы это все кончилось!
      Зрение восстанавливается вовремя - в последний момент я успеваю увернуться от приотставшего плазмоида. Множу миражи. Чужак сбит с толку, но это ненадолго.
      Ворона - и та привыкает к огородному пугалу и перестает обращать на него внимание. Возможно, космоид глупее вороны, но намного ли?
      Мои миражи приходят в движение, имитируя атаку. Я иду на ионных, присоединяюсь к арьергарду атакующих фантомов и немедленно получаю отпор. Уклоняюсь, отступаю. Я еще могу играть в эти кошки-мышки. Заодно могу сделать зарубку в памяти: космоиды используют не только пассивную, но и активную локацию. От миражей мало толку.
      И тут чужак преподносит еще один сюрприз: он разделяется на основное тело и десятка полтора-два тел поменьше. Те далеко не отлетают, вьются поблизости.
      Оп-па! Почкуется он, что ли?… В голове копошится мысль: а ведь до меня еще никто не видел, как размножаются космоиды. Особей малой величины - надо думать, детенышей - видели не раз, а вот за процессом их рождения понаблюдать не удалось.
      И впрямь почкуется? Нашел, однако, время!
      А может быть, он таким способом демонстрирует мне свое презрение: пошел ты, мол, не боюсь я тебя, мелкий комарик, не в состоянии ты помешать мне заниматься тем, чем мне хочется… Гм, вряд ли. Я опять приписываю ему человеческие эмоции. Бьюсь об заклад: презирать супостата эти животные не умеют.
      Есть и еще одна гипотетическая возможность: если «детеныши» хоть в какой-то степени боеспособны, то чужак попросту обеспечивает себе численный перевес: до этого шел бой один на один, теперь же - один против эскадры.
      Веселенькое дело…
      Мне не страшно. Пустотой и одиночеством я лечусь от мизантропии и еще не излечился. Нет, я не хочу умирать. Я избегаю смерти, как боксер на ринге избегает получить крюк в челюсть. И если в мою голову забредает мысль о том, что с моей гибелью навеки исчезнет целая вселенная гнездящихся в моем сознании мыслей, образов и воспоминаний, то эта мысль лишь ожесточает меня. Погибнет? Да и черт с ней, невелика потеря!
      И в разлаженной психике есть свои преимущества.
 

 
      Вообще-то обученный пилот представляет некоторую ценность для Компании. Она отбирает лучший материал среди тех, кого не заграбастал себе военный флот. Мне до сих пор любопытно: почему я не подошел воякам? Оценки в училище имел приличные, экзамены сдал хорошо… Впрочем, я особенно не рвался на военную службу, хотя и не афишировал это. Наверное, мою кандидатуру отклонили за недостаточную амбициозность…
      Я не в претензии. Здесь у меня больше свободы. На худой конец, из Компании можно уволиться, а с военной службы - только выйти в отставку. Почувствуйте разницу. Ну ладно, хватит об этом.
      Не хочу и вспоминать о психологических испытаниях, входящих в учебную программу. Это… неприятно. Не каждый курсант выдерживал, многие срывались. Я оказался в числе тех, кто выдержал. Но ведь мы знали, а когда не знали, то догадывались: это только испытание, надо потерпеть. В жизни пилота нагрузки оказались пожиже, но ведь и жизнь длиннее теста. Любой материал рано или поздно ломается от «усталости».
      Я не только взорвался и испортил отношения с неплохими в общем-то людьми. Произошло худшее: люди, работа, весь мир осточертели мне настолько, что я утратил здоровый инстинкт самосохранения. Это недопустимо. Пилот, который лишен страха, не должен летать. Патруль - вот единственное, что можно доверить озлобленному невротику, во-первых, потому что в одноместном кораблике трудно угробить кого-нибудь, кроме себя, а во-вторых, потому что на дальних задворках Солнечной системы практически ничего нет. Мириады ледяных тел - потенциальных кометных ядер - не в счет. Могут пройти годы, прежде чем в патрулируемом секторе произойдет нечто достойное внимания.
      Зачем я выбрал космос? Разве на Земле хуже? Ничуть. Даже наоборот. Хотел кому-то что-то доказать? Если да, то только себе. Не слабак, мол. Ну доказал… и что?
      Мы занимаемся чепухой. Открываем миры, вводим все новые области Галактики в сферу человеческого влияния. Ищем - и изредка находим - удивительное. Еще чаще ищем рентабельность. Тоже находим. Основываем колонии, возим грузы. Я десять лет их возил. На кой черт?…
      Если Вселенная создала разум для познания самой себя, то я тут ни при чем. Если для преобразования, то я лишь ее инструмент, вдобавок один из самых простых. Не унизительно ли?
      Восточной философии мне не хватает, вот что. Я бы успокоился на том, что поступаю мудро, следуя своему предназначению, и уж точно не сорвался бы. Инструмент?… Ну, значит, инструмент. И гордись. Будь рад, что не отброс. Вот так и существуй впредь, находя в жизни мелкие радости и даже какой-то смысл. Нравится?
      Это был бы выход. Но - нет, не нравится.
 

 
      - Тридцатый, продержитесь еще десять минут! - беспокоит эфир и мой слух полковник Горбань.
      «Самурай» уже недалеко. А у нас снова пауза в боевых действиях. Вопрос в том, насколько она затянется.
      Удобнее всего переключить изображение на инфракрасное и наблюдать космоида в псевдоцвете. Тело чужака - в первом приближении сплюснутый сфероид километрового поперечника, этакий чудовищный эритроцит - переливается синим и фиолетовым. Я отчетливо вижу, как по нему бегут волны - не то перистальтика, не то тремор. Шарообразные «детеныши» - желто-зеленые - вьются вокруг космоида, и у меня создается ощущение, что они не прочь воссоединиться с ним, но что-то им мешает. И вся эта картина напоминает нечто до боли знакомое…
      Клушка и цыплята? Не знаю, не знаю…
      Акула и прилипалы всякие, а также рыбы-лоцманы?
      Допустим. Мысль насчет акулы - интересная мысль. Могу ли я допустить, что пытающийся вломиться в Солнечную систему чужак - хищник?
      Почему бы нет? Я усмехаюсь, вспомнив ту псевдонаучную телепередачу. Ну конечно, живые организмы должны образовывать экосистему! Это просто, как дважды два. Где встречаются травоядные, там обязательно возникнет питающийся ими хищник. В реальности их эволюция идет параллельно и взаимосвязанно. Если в космосе возникла живая материя, она должна породить как существ, питающихся подножным кормом, так и пожирателей этих существ. Первых будет гораздо больше, чем вторых, и первые скоро придут к стадному образу жизни как наиболее рациональному, зато вторые запросто могут быть одиночками - этакими космическими леопардами… Вот почему он один. Вот почему он не применяет против меня векторную гравитацию - он просто иного вида! Бодаться может бык, но не волк. И вот почему встреча с ним состоялась только сейчас, а не столетие назад. Космических хищников просто мало - иначе в Галактике не хватит «травоядных», чтобы прокормить их!
      Стройно?
      Стройно.
      Правда, на вид мой противник ничем не отличается от типичного «травоядного» космоида, и это слабое место в моих рассуждениях. А с другой стороны, разве я специалист? Тут и ксенозоологу немудрено ошибиться. К примеру: сумел бы чужак легко отличить обыкновенного земного льва из Серенгети от обыкновенной земной антилопы гну? У обоих четыре конечности, одно туловище, одна голова, два глаза, два уха, один хвост, плавники и крылья отсутствуют…
      Итак, хищник?
      - Тридцатый, как дела? Продержитесь еще немного. Мы идем.
      Пересилив злобу, отвечаю, что все в порядке. Идут они, видите ли. Небрежно интересуются, как у меня дела, как будто я занят чем-то обыденным. Полковник Горбань хорошо устроился: залп главного калибра «Самурая» прихлопнет космоида, как муху, и полковник повесит себе на грудь медаль. Возможно, он не забудет и меня, но много ли мне с того пользы, если чужак превратит меня в плазму? Странно, что он еще не разделался со мною. Он сильнее. Я еще жив только потому, что космоид ведет себя странно. Все-таки замечательно, что он - животное…
      Разъяренный бык, получивший по носу? Не очень голодная и оттого трусоватая акула? Осторожный, но упорный в своих намерениях старый медведь? Свихнувшийся кит?
      Отвергая доводы рассудка, я упорно цепляюсь за привычные и скорее всего ложные аналогии.
      Но за что же мне еще цепляться?
 

 
      Два заряда для плазменных пушек - это ничтожно мало. И все же я трачу один заряд, целясь не в космоида, а в одного из «детенышей» - того, что отлетел от «родителя» дальше других и практически не маневрирует.
      Попал!
      Это почти красиво. Комок огня, удаляясь, превращается в яркую искру и, соприкоснувшись с «детенышем», вспухает ярко-красным облаком. Как фейерверк. Облачко быстро гаснет. Нет больше «детеныша».
      Зачем я сделал это? Чтобы разозлить чужого? Если они заботятся о потомстве, то моя участь незавидна - космоид наверняка ринется в атаку и на сей раз не станет осторожничать.
      Может быть, мне того и надо? К классическому самоубийству я, видимо, не готов, но почему бы не спровоцировать смертельно опасную ситуацию? Спокойно и расчетливо. Без страха и сожаления.
      Да, наверное, это так. Ну что же ты, галактическая тварь? Я здесь. Атакуй! От первого твоего наскока я еще могу уклониться, но потом ты меня добьешь. И если в тебе есть толика инстинкта самосохранения, ты успеешь расквитаться со мною и удрать, прежде чем тебя накроет «Самурай».
      Но чужак остается неподвижным, и я уже ничего не понимаю. Какую еще аналогию можно применить к «детенышам»? Зайчонка, оставленного на произвол судьбы непутевой зайчихой? Паучат, которые для паучихи не более чем еда? Может ли достаточно высоко организованное существо не проявлять никакой заботы о потомстве?
      При известной плодовитости - может.
      Или… никакое это не потомство.
 

11

 
      Чужак снова в движении - правда, оно больше заключается в изменении формы космоида, чем в приближении ко мне. Колоссальная газопылевая туша похожа сейчас на водяной пузырь в невесомости, этакую колышащуюся медузу. Отчего-то у меня складывается впечатление, что космоид отнюдь не разъярен. Наоборот, он очень, очень доволен! Он блаженствует. Если только все это мне не мерещится…
      Да. Гм. Если я начну исходить из того, что мое воображение чересчур разыгралось, то не приду ни к чему. Следовательно, примем за истину: космоид наслаждается. И утвердим это волевым решением. Теперь логичный вопрос: чем он наслаждается?
      Удивительно, но в этот момент я начинаю соображать быстро и точно. Первое: что изменилось?
      Я разнес в атомы одного из «детенышей»… нет, лучше буду называть их «наездниками». Из того факта, что я до сих пор жив, прямо следует, что вовсе не детеныши вьются вокруг туши чужого. Всякая тварь, носящая свое потомство на спине, защищает его, что вполне понятно: сказавши «а», изволь сказать и «б».
      А кого еще носят на себе животные?
      Паразитов!
      Спокон веков животных донимают клещи, слепни, оводы, комары, пиявки, и я уже не говорю о грибках, ленточных червях, нематодах, лямблиях, сомиках кандиру и прочих любителях пожить за чужой счет, имя им легион. Кроме травоядных и хищников, в нормальной экосистеме обязательно должны возникнуть и паразиты. Это кое-что меняет. Северный олень летом спасается от гнуса, забравшись в речку по самые рога. Облепленная слепнями лошадь ржет и брыкается. Измученный укусами бык, и без того далеко не ангел кротости, теряет всякое подобие социального поведения…
      И может покинуть стадо, помчавшись в исступлении невесть куда!
      Вот и возможная причина одиночества чужого. Имею ли я право опираться на такое допущение? Вполне. Когда «наездники» отлепились от тела космоида, он, жестоко истерзанный, испытал настоящее блаженство…
      - Покусали тебя, бедолага? - сочувственно произношу я. - Что, несладко пришлось?
      И плевать мне, что эти слова услышит полковник Горбань.
      Теперь второе: а кто, собственно, согнал космических паразитов с чужака?
      Очевидно, я и согнал. Вопрос: как?
      Любое мое движение записывается, но мне нет нужды просматривать записи. Я стрелял. Я маневрировал на плазменных и ионных. Ставил миражи. Болтал по радио. Больше ничего.
      Ну, положим, болтовня и миражи никак не могли сыграть роль репеллента.
      Стрельба? Тоже, пожалуй, нет. Я попал в противника дважды, и оба попадания не произвели на «наездников» никакого впечатления…
      Что было дальше? Я имитировал атаку, укрывшись за кораблями-миражами. Потом я отступил, а космоид продвинулся вперед. Тут-то паразиты и соскочили с хозяина.
      «Трехмерную карту с траекториями!», - мысленно приказываю я Камилле. В ответ она ледяным тоном надменной леди рекомендует мне немедленно вернуться на Базу, но управление все-таки не перехватывает и выполняет требуемое. Верчу карту так и этак. Знаю: ответ где-то здесь, совсем рядом.
      Вот он!
      Мой выхлоп. Мой ионный выхлоп. Космоид попал в облако ионизованной ртути, отпугнувшей паразитов. Попал - и блаженствует, наслаждаясь отсутствием зуда, или какие там неприятные ощущения причиняют ему «наездники», не знаю. Не от ртутных паров он в восторге, а оттого, что его не кусают!
      Вот ведь как просто…
      Впрочем, бывают животные-паразиты, а бывают и мысли-паразиты. Одна из них как раз забралась в мои извилины: это не единственное объяснение, и версию с детенышами нельзя считать списанной в утиль. Например, ртуть могла подействовать на космоида опьяняюще. Чужой натурально окосел, а его детеныши брызнули во все стороны от такого родителя и ждут вне границ ртутного облака, когда тот протрезвеет… Возможный вариант?
      Возможный.
      Гоню его в шею. Не знаю почему, но такое объяснение мне не нравится. Я не хочу его, а значит, его не существует. Почему? Потому. И подите вон с такими вопросами. У меня нервное истощение, понятно? Я псих. Хотите зарычу?
      Кстати. Вот вам и ответ, для чего чужой так рьяно ломится в Солнечную систему. В ее пределах мы летаем на ионниках уже не первое столетие. Иногда используется ксенон, но чаще - ртуть. Распыленного за века вещества хватает, чтобы солнечный спектр дал в поглощении линии ртути. Космоид засек их и помчался на дезинфекцию. Кто мог знать, что ртуть является репеллентом для космических паразитов?
      Теперь знаем.
      Здесь, на периферии, смехотворно мала концентрация ртутных молекул, но во внутренних областях Солнечной системы она много выше. Туда-то и стремится космоид, как рыба стремится к выступу рифа, чтобы потереться о него, счищая с чешуи всякую мерзость…
      Но облако ртутных паров - не риф. Долго ли ему рассеяться в пространстве?
      Не сказал, только подумал - и все равно накаркал. Кружащие вокруг космоида «наездники» подбираются ближе к хозяину, и вот уже один из них прилипает к нему… За ним - остальные.
      И чудовищная туша вновь приходит в движение. Измученная, исступленная живая громадина инстинктивно желает только одного: ибавиться от мучителей. Чужаку кажется, что впереди много ртути. Может, оно и так, но его не подпустят даже к орбите Нептуна. Нельзя его подпускать. Это все равно что пустить в свой дом сумасшедшего с огнеметом.
      На его дороге пустяк - я.
      - Тридцатый, доложите обстановку! - гремит в эфире полковник Горбань. - Что вы там болтаете? Кого покусали?
      Быстро он отреагировал. «Самурай» уже совсем близко.
      И тогда я делаю неожиданное - в том числе для самого себя.
      Разворачиваю нос моего кораблика.
      Ловлю в прицел ртутный танкер. Даю увеличение, корректирую наводку.
      Мысленно командую: залп!
      Какой может быть залп, когда остался всего-навсего один заряд? Но и одного достаточно.
      Шар огня - последний! - устремляется к цели. До нее далеко, и плазменный заряд, ослепив на мгновение, летит гаснущей искрой…
      Попадание!
      Вот это вспышка! Не вижу и приближать не хочу, но могу представить, как из развороченного борта танкера хлещет струя ртути. Вырвавшаяся в космос жидкость мгновенно твердеет ртутными шариками, но этого я тоже, конечно, не вижу. Зато вижу облако газа. Жидкости мало, мой заряд расплавил лишь малую часть запасов твердой ртути в пораженном баке, а больше испарил. Роскошное облако. Часть ртутных молекул, вероятно, ионизована - ты ведь любишь ионизованную ртуть, чужак? Или тебе сгодится и нейтральная?
      Не знаю. Но радостно вижу, как нелепая туша космоида приходит в движение. Чужаку больше нет дела до меня, стойкого оловянного солдатика. До внутренних областей Солнечной системы ему тоже нет дела. Набирая скорость, космоид мчится к ртутному облаку, как голодный к хлебу, как обмороженный в тепло, как…
      - Тридцатый, что происходит? - неистовствует полковник Горбань. - Тридцатый, вы что, с ума сошли?
      Ага. И не сегодня.
 

 
      Камера - три метра на метр восемьдесят. Койка. Привинченный к металлическому полу стол. Табурет и тумбочка - разумеется, тоже привинченные. Вдруг мне придет в голову обрушить тумбочку на чью-нибудь голову?
      Открытый санузел. Стесняться мне все равно некого - сижу в одиночке.
      За что, кстати, большое спасибо. Одиночное заключение в кораблике класса «москит» или в тюрьме на военной базе - велика ли разница?
      Правда, здесь у меня бывают посетители.
      Они докучают. А поначалу меня часто водили на допросы, что было еще противнее. Раздражала не злобность следователя и не дотошность - глупость. Водили меня и к психиатрам - я не понимал зачем. Должно быть, хотели установить, вменяем ли я, и в соответствии с диагнозом решить, куда отправить - на скамью подсудимых или в психушку. Им всем хочется определенности.
      Смешно. Нелепая трата времени. Ну придут они со временем к какому-то решению - и что, их жизнь от этого переменится? Ничуть. Моя жизнь - другое дело. Очень она им интересна! Вот мне бы и позволили решать за себя! Я бы выбрал одиночную камеру. Неужели они остались бы недовольны?
      Как видно, нет. Предупреждающе дзенькнув - трогательная забота о моей психике, - открывается тяжелая дверь, и в камеру входит адвокат в лейтенантском чине. Кучу бумаг несет. Озабочен.
      Здоровается, подсаживается к столу. По привычке хочет пододвинуть табурет - ан не тут-то было. Привинчен на совесть.
      - Суд назначен на двадцать пятое.
      Мне наплевать, на какое число он назначен, но я спрашиваю:
      - А сегодня у нас что?
      - Двадцать второе. И помолчите немного, пожалуйста! Мы должны обсудить линию защиты. - Он копошится в бумагах. - Ага… вот. Результат психиатрической экспертизы: вы признаны полностью вменяемым. Но вот заключение медицинской комиссии Внешнего патруля: «В связи с нервным истощением ограниченно годен, нуждается в реабилитационном периоде». Вы сами выбрали Патруль. В соответствии с существующей практикой вы и были туда направлены. Так?
      Киваю. К чему он клонит?
      - Я намереваюсь построить защиту на том предположении, что в момент совершения вами… э-э… уголовно наказуемого деяния вы находились под психическим влиянием космоида и, следовательно, не можете быть признаны полностью вменяемым на тот момент. Полагаю, речь может идти только о частичной вменяемости. Вы согласны?
      - И как частично вменяемый, я буду подвергнут частичному наказанию? - ехидничаю я. - Какая-то моя часть останется в тюрьме, а какая-то пойдет погулять?
      - Перестаньте! - сердится он. - Я здесь для того, чтобы вам помочь.
      Ага, мне. Я его насквозь вижу. Назначен моим адвокатом, поскольку подошла его очередь, плевать ему на меня с высокой колокольни, перед начальством робеет, однако тешит себя надеждой исполнить долг образцово. Мечтатель хренов. И весь он какой-то неубедительный. Так выглядят неудачники, еще не осознавшие, что уж кому-кому, а им трепыхаться бесполезно - карьеры все равно не сделать, другие обойдут на повороте, - но уже начинающие об этом догадываться. Помочь он мне тщится, ага. Отменный помощник!
      - Занятно, - говорю я, превозмогая отвращение. - Ну и как, любопытно мне знать, вы докажете факт этого… психического влияния космоида на меня?
      - Доказывать ничего не придется. - Он прямо-таки цветет. - Напротив, это обвинение должно будет доказать, что такового влияния не было. Но ведь оно было, не так ли?
      Еще немного, и он подмигнет мне. А я в ответ дам ему по роже.
      - Не было.
      - Простите?…
      - Не было никакого влияния, понятно? Я полностью отдавал себе отчет в моих действиях, так и на суде скажу.
      Он пребывает в замешательстве недолго. На его розовую физиономию наползает отменно мерзкая хитренькая улыбка. О боги!
      - Ну конечно! Вы и не должны были ощутить это влияние. Если бы ощутили, то, наверное, приняли бы должные меры, не так ли?
      - Какие еще меры?
      - Аутотренинг как минимум. Доклад о внешнем воздействии на вашу психику. В крайнем случае вы покинули бы район патрулирования, и никто бы вас за это не осудил. По всей видимости, вы стали орудием в руках противника, не осознавая этого.
      - Хорошее орудие, ага! Продырявил танкер. Его небось уже залатали. Нанес невосполнимый ущерб человечеству!
      - А потом?
      Он не так глуп, как кажется.
      - А потом вы заняли позицию между космоидом, вошедшим в облако ртутных паров, и приближающимся «Самураем». Вы отзывались по радио, подтверждали получение приказов, но не выполнили ни одного из них. Наоборот, вы маневрировали так, чтобы все время оставаться на линии космоид - «Самурай». Верно?
      - Верно.
      - Тем самым вы сделали невозможным поражение цели. Прикрыли ее собой. На ваше счастье, полковник Горбань несколько минут не решался атаковать. А что произошло после этого?
      Пожимаю плечами.
      - Ну ясно что… Космоид рванул прочь - только его и видели. Стряхнул паразитов и удрал. Паразиты, по-моему, сдохли… Сколько раз можно повторять одно и то же?!
      - Не горячитесь. Лучше подумайте, как это выглядит со стороны. Сначала вы ведете с чужаком бой и держитесь молодцом. Затем по необъяснимой причине атакуете автоматический танкер. И, наконец, прикрываете чужака собой. Налицо радикальное изменение целевых установок на диаметрально противоположные. Чем оно вызвано, если не внешним воздействием на вашу психику, я вас спрашиваю?
      Молчу. Ему не понять.
      - Отвечаю: помимо упомянутого воздействия не существует ни одной веской причины вашего неадекватного поведения. И я, заявив об этом суду, требую полного оправдания. Ваше мнение?
      - Чушь. Меня не оправдают.
      - Конечно, нет! Но суд может учесть особые обстоятельства. Я могу почти гарантировать вам относительно мягкий приговор.
      - Сделайте мне одно одолжение, - медленно произношу я.
      Он - само внимание.
      - Забудьте всю эту чушь. Просто скажите на суде: «Прошу о снисхождении для моего подзащитного». Судья спросит, на каком основании. А вы ему: «Он пообещал разбить мне в кровь морду и сунуть меня башкой в унитаз, если я выберу более эффективный способ защиты». Вот и все.
      Адвокатишка лупает глазами. Наверное, ему кажется, что я нахожусь под враждебным психическим влиянием с самого детства и по сию пору.
      - Но как же… - мямлит он.
      - Вы отказываетесь?
      - Я не могу защищать вас подобным способом!
      - Ага… - Я поднимаюсь с койки и засучиваю рукава. - Тогда не обижайтесь…
      Он выскакивает из камеры со сверхъестественной скоростью. А я валюсь обратно на мое лежбище, ухмыляясь: все-таки развлекся.
      А, чушь! Суета сует и всяческая суета - вот что такое жизнь человеческая. Только каждый суетится по-своему. Адвокатишке, наверное, кажется, что я выпал из суеты, поскольку ничуть не забочусь о своем ближайшем будущем, но адвокатишка ошибается. Я тоже суечусь по-своему, дистанцируясь от людей по мере сил - увы, не слишком успешно. В одиночной камере нет одиночества. Я искал его в космосе, но не нашел и там.
 

 
      Он больше не пришел, а у меня было время подумать. То, что мое дело должен был рассматривать военный суд, а не гражданский, меня не особенно возмущало. В конце концов, Внешний патруль - военное формирование, подчиненное Верховному командованию, и каждый пилот Патруля считается мобилизованным. Что до меня, то я точно подписывал какие-то бумаги. И ладно. Совершенно ясно, что мне собираются инкриминировать: неподчинение приказу в боевой обстановке и уничтожение ценного имущества. Вряд ли обвинение будет настаивать на том, что я - засланный космоидами диверсант. А жаль. Я бы посмеялся.
      Ловлю себя на неприятной мысли: уж если я начал прикидывать варианты моего будущего, значит, мне на него не наплевать. Это ново. Неужели я мало-помалу выздоравливаю? Если так, то это ужасно несвоевременно.