«Мы поехали на боевые учения в Бурятию. Развернулись. На природе, кайф. Офицеры сидят в тенечке в нарды играют, солдаты – загорают... А командующим учений был полковник Роминский – сволочь необыкновенная. Я его до сих пор ненавижу. Он просто болел, если за день никого не посадит на губу, никого не заставит какое-нибудь говно таскать... Ему доставляло удовольствие унижать людей – из любви к искусству. Ненавидели и боялись его все...
      Так вот. Развернулись, отдыхаем, тащимся и вдруг – крик дневального: «Смирно!» Смотрим – газик Роминского катит. Все быстро рассосались по своим кунгам и палаткам, никому не охота с ним связываться... Мы с другом тоже спрятались в штабном кунге. И потому стали единственными свидетелями удивительной сцены.
      Полковник Роминский прошелся по лагерю, в поисках кого-нибудь, кого можно было бы немедленно за что-нибудь трахнуть: за незастегнутый подворотничок, за нечищенные сапоги... Да, мало ли!.. Но все попрятались. И вот заглядывает он за наш кунг, а там, на травке, подставив лицо солнцу, стоит человек в офицерских штанах и в тельняшке. Босой. Во рту – травинка. Глаза закрыты.
      Полковник Роминский сразу стал очень счастливым. Это тебе не подворотничок... Роста полковник был два метра с гаком. И вот мы видим, как он навис над несчастным, набрал в легкие воздуха и дико заорал:
      – Кто такой?!! Звание?!! Должность?!!
      Пауза. Человек лениво приоткрывает один глаз. Затем – второй. Спокойно говорит:
      – Капитан Минаев...
      Роминский становится еще счастливей: какой-то капитанишка! Наглец! Раздавить!!! Он снова набирает в легкие воздух...
      Но после паузы капитан Минаев так же лениво, с расстановкой произносит:
      – ... Оперуполномоченный Комитета Государственной Безопасности Союза Советских Социалистических Республик.
      И Роминский застыл. Гебешник... Да если он до чего-нибудь докопается, он напрочь может ему все службу испортить.
      А капитан Минаев, вновь выдержав паузу, тихо говорит:
      – Пшел на х..., дурак.
      И полковник Роминский тихо исчезает.
      Мы были единственными свидетелями этой сцены и стали с удовольствием пересказывать ее товарищам, даже разыгрывать в лицах. Пошел слух. А Роминского, как я уже говорил, ненавидели все. И нас стали приглашать показать эту сценку сначала прапорщики, потом офицеры, и так – вплоть до командира полка...
      «Говорят, вы, воины, были свидетелями некоего события... – издалека начал он, вызвав нас в кабинет. – А я всё-таки командир полка, я должен знать всё, что у меня происходит...
      «Вы по поводу Роминского?» – «догадываюсь» я.
      «Да-да!» – подтверждает командир полка.
      «Дело было так...» – начинаю я, но он меня перебивает:
      «Хотелось бы более точно, в лицах...» – смущается командир.
      Что делать? Исполнили. Потом еще два раза «на бис».
      Таким счастливым я нашего командира полка не видел никогда. А когда Минаев моими устами произносил заветное «Пшел на х..., дурак», полковник синхронно со мной шевелил губами, и взгляд его становился мечтательным...

* * *

      – Говорят, это довольно известная история... Случилась она в университете.
      Один преподаватель очень любил выпить. И студенты прекрасно об этом знали. И вот, как-то, придя на зачет, они, чтобы умаслить принимающего, в графин на преподавательском столе налили вместо воды – водки.
      Сидят, ждут.
      Преподаватель пришел, раздал билеты с заданием, сел, налил стакан «воды», глотнул... Студенты затаили дыхание.
      Преподаватель оглядел аудиторию странным взглядом, молча поднялся и вышел.
      «Ну всё! – решили студенты. – Пошел жаловаться в деканат...» Они быстренько выливают водку в какой-то подвернувшийся фикус, из под крана наполняют графин водой и замирают, затаив дыхание...
      Преподаватель возвращается... с целой охапкой пирожков. Садится, наполняет стакан, залпом выпивает его... Затем поднимается и заявляет:
      – Все – вон! Этот зачет вы у меня никогда не сдадите!..

* * *

      Это не байка, а чистая правда. Один мой знакомый встречался с этим человеком, писал про него в газету...
      Жил до войны в Одессе молодой парень – еврей, а соседка по площадке у него работала паспортисткой. Они с ней дружили, но часто ссорились, и почему-то она прозвала его «ЫврЭем». И когда он паспорт получал, она из озорства именно такую национальность ему и вывела: «ыврэй».
      И тут – война. Он ушел на фронт. Попал в плен. Немцы смотрят в документ... не знают такой национальности. А он не растерялся (кому в крематорий охота?) и объяснил, что ыврэи – это малая, просто-таки вымирающая национальность, проживавшая раньше на территории Украины. Причина вымирания – изуверская национальная политика коммунистов...
      И отправили его в специальный концлагерь, где содержали представителей малых национальностей. Там с ним работали немецкие ученые-антропологи, и он три года учил их «ыврэйскому» языку, который на ходу придумывал сам. При чем объяснил, что из-за притеснений русских, ыврэи свой язык почти забыли... Придумывал ыврэйский фольклор – почти все греческие мифы переложил...
      А в сорок пятом его освободили советские войска. Он вернулся в Одессу и соседку на руках носил. А потом даже и женился на ней.

* * *

      Раньше артистов местной филармонии нередко возили куда-нибудь в деревню концерты играть. Название программы – что-нибудь типа «Мастера культуры труженикам села». При чем, ни музыкантам, «ни труженикам села» это было не надо. Один музыкант знакомый рассказал мне историю, которая в такой ситуации приключилась.
      Поехала однажды в село «бригада» – скрипка, альт, виолончель, арфистка. Приехали в поселковый клуб, расположились начали концерт. В зале сидят вялые молодые колхозники и ждут, в основном, когда начнется дискотека. Тем, кто на сцене, тоже хочется поскорее отсюда отвалить. Бодренько отыграли, уже готовы было собираться, как вдруг организаторша из совхозного партбюро говорит:
      – А теперь, товарищи, задавайте гостям вопросы. Это ж ведь не просто концерт, а «встреча с мастерами». Задавайте, задавайте!..
      В зале шум, даже матерки легкие прошелестели, но парткомша реакцию зала мимо ушей пропускает и настаивает на открытии дискуссии о музыке. Все молчат. Тогда ведущая начинает нудную лекцию о том, что, мол, без музыкального воспитания человек не будет полноценным, и что «мы сами себя задерживаем»... И становится ясно, что плетью обуха не перешибешь, и надо дискуссию открывать, а то эта бодяга никогда не кончится.
      И вот тогда поднимается один хлопец, который весь концерт промучился от острой алкогольной недостаточности, и говорит, что у него есть вопрос. Все в восторге. А хлопец рукой на арфу показывает и спрашивает:
      – Зачем у этой... ну...
      – У арфы? – уточняет арфистка.
      – Да. У арфы. Зачем у ней педали?
      Все слегка охренели от такой дотошности. Тут неожиданно приходит в себя сосед хлопца, который до этого сидел, уронив голову между колен. Поднимает мутные глаза на своего друга-меломана и заявлет:
      – Зачем педали, зачем педали... Ты, козел, водила или кто? Че ты глупые вопросы задаешь?!

* * *

      Невзлюбили как-то за что-то студенты ГИТИСа одного своего преподавателя и решили его проучить. Преподаватель был действующим актером и участвовал в серьезной пьесе какого-то русского классика с большим количеством глубоко философских монологов.
      В пьесе этой был эпизод, когда препод-актер должен был говорить весьма серьезный текст и, говоря, он подходил к шкафу, открывал дверь, что-то там смотрел и вновь закрывал. А зрителям внутренность шкафа была не видна. Студенты всем этим и решили воспользоваться.
      И вот, во время спектакля читает актер свой монолог, подходит к шкафу, открывает, а там – голая задница!
      Препод даже бровью не повел! Все также спокойно льется умный монолог о судьбах отечества... И старания добровольца, сидящего в шкафу, пропали даром.
      Студенты очень обиделесь и решили – ах так! Ну тогда будем дежурить по очереди в шкафу до тех пор, пока он во время своего монолога не сконфузится на одном из спектаклей!
      Сказано-сделано, и с тех пор так и пошло – спектакль, монолог, голая задница в шкафу... Препод читает монолог, не сбивается!
      Прошел месяц, студенты уж совсем отчаялись, и настал день, когда очередной «дежурный» не явился.
      И вот, идет пьеса, пошел «умный монолог», препод открывает шкаф... Заминка... А через секунду его пробивает хохот, и, давясь от смеха, он проговаривает: «А ГДЕ ЖЕ ЖОПА?!!»
      Представьте себе реакцию зрительного зала...

* * *

      Это было лет десять назад, в городе Тюмени. Иду я по улице мимо автобусной остановки. И вдруг на ближайшем фонарном столбе вижу плакат с изобажением урны на фоне мишени.
      Текст потряс: «Граждане, будьте культурны! МЕТЧЕ ПЛЮЙТЕ В УРНЫ!»
      Плакат был отпечатан типографским способом тиражом 10000 экземпляров. Хотел его снять и сохранить для потомков, но не смог отодрать.

* * *

      Преподаватель с военной кафедры университета рассказывал такую историю.
      В штаб одной из армий нашего родного округа прибыл генерал-проверяющий. А в том штабе был офицер по фамилии Генералов, и сидел он в кабинете номер 9.
      Как положено, в штабе на дверях висят таблички с номером и с фамилией обитателя кабинета.
      Идет проверяющий по коридору и вдруг видит дверь в кабинет, на которой написано: «9 ГЕНЕРАЛОВ». Проверяющий долго на эту табличку смотрел, а потом этак невинно поинтересовался:
      – Это откуда у вас столько генералов, что вы их по девять штук в один кабинет сажаете?...

* * *

      Еду в переполненном трамвае и вижу следующее. Сидит молодая женщина, а наколенях у нее – маленькая девочка в платке, с вытянутой до безобразия вверх головой.
      У молодой мамы вид удрученный и глаза заплаканные. Ясно: переживает, что дочка у нее с таким дефектом...
      Вдруг девочка поднимает свою непомерную голову и спрашивает:
      – Мам, а правда, я принцесса?
      Неожиданно мать рявкает на весь вагон:
      – Сволочь ты, а не принцесса!
      Все аж застыли. Потом один пожилой дяденька говорит:
      – Ну зачем же вы так ребенка обижаете? Ваша дочка ведь не виновата, что такой родилась...
      Тут мамаша не выдерживает и принимается рыдать. При этом она снимает с головы дочери платок, и все пассжиры видят на голове абсолютно нормальной девчушки хрустальную вазу.
      – Вот, – говорит мать, – доигралась в принцессу, теперь в больницу едем, может, там снять помогут...

* * *

      Военная кафедра. Первую вводную лекцию у военнообязанных студенток филфака читает некий майор:
      – Здесь, на нашей кафедре, из вас – девушек-филологов – мы будем делать женщин-переводчиц. Сначала этим буду заниматься я, а затем и другие офицеры нашей кафедры...

* * *

      Среди спелеологов ходят байки про некоего «Белого Спелеолога». Это – нечто типа духа, который ОЧЕНЬ не любит беспечности в пещерах и может устроить какую-нибудь гадость тому, кто эту беспечность проявляет. Им всегда пугают новичков.
      А теперь сама история. В пещере трудилась группа прибалтийских спелеологов. Однажды, при выходе на поверхность, один из них отстал, а остальные ухитрились этого не заметить. Маленькая деталь – забытый парень ходил в БЕЛОМ комбезе.
      Хватились его только вечером, когда заметили его отсутствие в лагере. Примчались обратно к пещере и видят, что возле нее уже обосновался лагерь какой-то спелеошколы – куча молодых ребят. А среди пацанов этих – «забытый» – пьяный и счастливый.
      Оказывается, как только юные спелеологи сюда приехали, они сразу решили спуститься в пещеру. Первый из них спускается на дно, отстегивается от веревки, оборачивается и... В свете фонаря появляется нечто – человеческая фигура в БЕЛОМ, которая оборачивается в сторону несчастного новичка, делает в его сторону шаг и говорит:
      – Ну, слава богу, человек!.. А ТО Я УЖЕ ПРОГОЛОДАЛСЯ...
      Наверх бедный парень взлетел без самохватов, цепляясь за веревку только руками...
      Потом туда спустился их тренер – человек не суеверный – и вытащил «Белого Спелеолога» на поверхность.

* * *

      Ученые – они люди необычные.
      Один местный политик обратился к известному томскому психиатру академику Красину и рассказал ему, что паталогически ревнует свою жену (по профессии она – физик) абсолютно ко всем мужчинам. Он не может видеть, как она с кем-то мужского пола разговаривает, он приходит от этого в бешенство. А уж если ее кто-то подвозит домой...
      Академик долго и упорно боролся с этой патологией, и ему уже почти удалось убедить политика в беспочвенности его подозрений, когда тот ворвался к нему в кабинет, размахивая листочком бумаги.
      – И после этого вы будете говорить, что она мне верна?! – заорал он с порога.
      Оказывается, этот, испещренный формулами, листочек он обнаружил в рабочей тетрадке своей жены. И сразу же понял, что это – записка, приготовленная для передачи кому-то. Среди прочих формул он обнаружил и ту, которая стала для него неопроверживым доказательством измены:

      S0= md 2p;
      Z4

      Он эту формулу расшифровал следующим образом: «Свидание отменяется. Муж дома. Завтра в четыре. Два раза».

* * *

      У меня тоже был случай подобный. Стою утром на остановке, толпа народа, среди всего этого старенькая бабуля. Так как она старенькая, то зрение и соображение тоже не ахти.
      Подходит троллейбус, и она начинает живо доставать окружающих:
      – «Какой это троллейбус»?
      Ей отвечают:
      – Четверка.
      Бабуля растеренно:
      – А куда он идет?
      Ей опять отвечают:
      – На Мира...
      Некоторая пауза и бабуля совсем растерянно:
      – А КУДА мне надо?

* * *

      У нас институтская общага была сталинской архитектуры со всякими «архитектурными излишествами», и на пятом этаже вдоль одной из стен проходил широкий карниз, вполне достаточный. На этом карнизе вполне человек мог поместиться.
      А в те времена по общежитию постоянно ходили паспортные проверки – то студсовет, то оперотряд, то представитель деканата... В том числе и моральный уровень блюли...
      У одной девчонки ночевал парень, и они договорились, что, если проверка нагрянет, он на этом карнизе спрячется. И вот – стук в дверь: «Открывайте! Паспортная проверка!» Парень хватает в охапку одежду и прыгает за окно.
      Девушка открывает дверь. Входят проверяльщики. Осматривают комнату. Все нормально. Но что-то уж больно долго она не открывала. И возня какая-то слышалась. Явно чувствуется какой-то криминал... Ба! Мужские ботинки!
      «Где он?» – спрашивают. Девочка молчит, как партизанка. Проверяльщики продолжают тщательный обыск. В шкафу нет никого, под кроватью – нет... Председатель студсовета выглянул в окно, а там, на карнизе лежит его однокурсник и делает знаки, мол, – тсс!.. не выдавай!..
      – И тут никого нет, – сообщает председатель студсовета.
      Девочка падает в обморок.

* * *

      На фестиваль фантастики «Волгокон» я приехал с девушкой. В подвале «Интуриста», где мы расположились, обнаружилась небольшая сауна. Я подошел к ее заведующему – пожилому узбеку:
      – Скажите, а можно к вам в сауну прийти с девушкой?
      С сильным акцентом тот спросил:
      – И конечно, это не ваша жена?
      – Конечно, – ответил я, уже представляя унизительную процедуру сверки штампа в паспорте с данными девушки, и собираясь уходить. Но узбек продолжал:
      – В Советском Союзе это невозможно. У меня это стоит двадцать пять рублей...