Дальнейшие ее откровения потонули в потоке слез. Но постепенно она успокаивалась, и Рик разобрал еще несколько фраз:

— Я думаю, что ты не можешь нести смерть, — лепетала девочка.—Ты несешь жизнь. В тебе так много жизни, а вот мы медленно, но верно умираем… Не позволяй им убить тебя, Рик!

Рик невесело улыбнулся и взъерошил ее нежные перышки.

— Думаю, для тебя будет лучше, если люди твоего племени не услышат этих речей, — предупредил он. — Кстати, а они знают, что ты здесь?

— Что ты, Рик! Конечно же, нет!

Она подняла голову и посмотрела на него с нескрываемой жалостью и мольбой. Рик наклонился и поцеловал ее в маленькие трепещущие пухлые губы. Кира с побледневшим лицом отпрянула от него, расправила крылья и стрелой взмыла в воздух. На одно мгновение она сверкнула в солнечном луче и исчезла из виду.

Рик уселся на свое ложе и беспомощно посмотрел на Майо.

— Вот уж действительно, — сказал он, — кому суждено быть повешенным, тот в колодце не утонет. Только сумели вырваться от одних придурков, как тут же угодили в лапы к другим.

Однако Майо смотрела на него скорее с любопытством, нежели с тревогой.

— Слушай, — заметила она, — я что-то ничего не понимаю насчет этого вашего пророчества.

Рику пришлось рассказать ей про карлика и старух у — прорицательницу.

— У меня и в мыслях не было ее убивать, — закончил он свой рассказ. — Она сама сначала лишила меня разума, а потом и вообще взялась за нож. Вот, полюбуйся, — и Рик показал Майо свежий шрам на горле. — К тому же коли это кровная месть, то пусть карлик сам со мной и разбирается, а они, похоже, устроили всепланетное сафари.

Выслушав его рассказ, Майо долго ничего не говорила, а просто сидела и смотрела на Рика. Взгляд у нее стал каким-то потусторонним и отрешенным, рот приоткрылся. Рик вдруг вспомнил, как его рассматривала старуха, и ему стало неуютно.

Нет, конечно, он не думал о том, что девушка вдруг так же, как и старуха, бросится на него. Но ее волосы так сверкали в лучах уже клонившегося к закату солнца, кожа так напоминала предрассветный туман на Венере, когда он, переливаясь перламутром, сулит погожий денек. У него по коже пробежали мурашки, а на скулах заиграли желваки.

А Майо, так и не отрывая от него взгляда, подошла, накрыла его руки своими и села.

— А ведь старуха, пожалуй, была права, — наконец сказала девушка. — И Кира тоже в чем-то права. В тебе действительно заключена некая тайная сила. Вот только она пока дремлет. Но это не беда — главное, что она есть! Ты ведь еще ничего толком в этой жизни и не совершил, правда?

— Что значит «не совершил»? Я просто до сих пор жил в свое удовольствие, и больше ничего… Правда, натворил, пожалуй, много… Есть что вспомнить.

г— Ты меня не понял. Я хочу сказать, что ты ничего не создал. Более того, ты даже не собирался ничего создать. Знаешь, Рик, а может быть, в этом пророчестве все же что-то есть? Может, тебе действительно суждено оставить ца Марсе о себе память?

Рик от души рассмеялся.

— Конечно, я тоже думаю, что в мантии супергероя я буду выглядеть лучше, чем в кандалах. А ты как считаешь?

Но девушка, не обращая внимания на его шутливый тон, вдруг тихо сказала:

— А такое одеяние тебе действительно будет к лицу.

Она это сказала так серьезно и торжественно, что Рик замер. У него даже дыхание перехватило, но потом он весело рассмеялся, схватил девушку в охапку и закружил по комнате. А потом они какое-то время просто стояли, обнявшись и молчали. Наконец Майо легонько отстранила его и сказала:

— Слушай, Рик, нам с тобой надо серьезно поговорить. У нас осталось очень мало времени: пора что-то предпринимать.

— А что мы можем предпринять? — пожал плечами Рик. — У нас же нет крылышек, как у той девчушки. Нет, надо подождать, когда появится новая развилка нашей судьбы, и суметь выбрать правильный поворот.

Он прошелся по комнате, нашел свою изодранную рубашку, а в ней пачку с оставшимися двумя сигаретами. Он уселся на ложе, закурил сигарету и начал рассуждать вслух:

— Можно попробовать улизнуть отсюда в пустыню. Ну и что дальше? Эти крылатые твари обнаружат нас очень скоро, после чего все повторится сначала. Но даже если они нас и не обнаружат, а мы каким-то чудесным образом сумеем от них спрятаться, то все равно далеко без воды и еды мы не уйдем. К тому же о побеге надо было бы поговорить с той девочкой, но, думаю, далее если бы она и согласилась нам помочь, то подвергла бы себя большой опасности. Но самое главное, — он поднял закованные в кандалы руки, — с этими игрушками я вряд ли перелезу через стену. Так что, как видишь, никакой развилки на данный момент не наблюдается. Остается только сидеть и ждать. А тебе и вовсе нечего бояться — против тебя они ничего не имеют. Ты перед ними чиста, как горный источник.

— Не смей так и думать, — взорвалась Майо. — Я вовсе и не боюсь за свою жизнь! Я думаю совсем о другом. Ведь помнишь, там, под землей, ты мне сказал, что с большим удовольствием вышвырнул бы отсюда и Фаллона, и всю его треклятую Компанию?!

Глаза Рика по-кошачьи сверкнули, он сплюнул и сказал:

— Я и сейчас не отказываюсь от этих слов. Но пока это только— желание, а предоставится мне такая возможность — тогда другое дело. Уж я ее не упущу!

— А ты не согласен пойти на это вместе с нами, под знаменем Хью Сент-Джона? Он возглавляет здесь движение «За единство в радости». Он хочет, чтобы и марсиане, и все пришельцы стали одним целым, тем целым, для которого главное — Марс и его обитатели. Когда они поймут, что Марс их дом, а они все — единая семья в этом доме, то жизнь здесь начнет снова процветать, и все обретут счастье и радость! Поверь мне, я точно знаю, что наше движение — последняя надежда для этой планеты. А вдруг ты и есть тот самый человек, который сможет воплотить эту идею в реальность, а? Старуха не просто болтала языком, нет. Судя по твоему рассказу, она совершенно не походила на ярмарочную гадалку. И смотри, как все прислушались к ее пророчеству! Кстати говоря, тут нет никакой мистики: теория о веерообразном будущем признана даже на Земле. Правда, там ее называют «Теорией зондирования».

Девушка так разволновалась, что до боли сжала руки Рика, ее дыхание участилось, глаза горели, как два драгоценных камня.

— Да не будь ты таким растяпой! Поймай за хвост свое будущее! Не бойся творить, сам подбери форму для своего будущего, отлей его, как отливают бронзовые статуэтки, таким, каким оно тебе нравится! Сделай его великим, таким, чтобы люди помнили тебя и передавали из уст в уста легенду о Рике Укхардте! О — Рике — освободителе Марса!

Рик смотрел на Майо, но чувствовалось, что его глаза ничего не видят, их взор устремлен сквозь нее куда-то вдаль… Потом он встал и принялся ходить по террасе из угла в угол, бормоча себе под нос:

— Моя тень… Весь Марс… Освободитель…

Сначала Майо, откинувшись назад, с интересом наблюдала за ним, но потом ее лицо приняло довольно странное выражение. Она вдруг почувствовала какой-то необъяснимый страх. Страх, который охватывает, когда прикасаешься к чему-то великому и неизведанному.

— А почему бы и нет?.. Почему нет, черт побери!? — Рик остановился как раз напротив Майо, но говорил, как будто обращался к некой неодушевленной точке пространства.

Он весь дрожал, внутри у него все горело, сейчас он напоминал художника, впавшего в экстаз от прекрасного видения.

— Почему не я? Почему какие-то Фаллоны, Штромы, Сент-Джоны… Почему не я, в конце концов? Сделать себе будущее, а заодно и получить целую планету… Планету, которая сидит и

ждет, как девица на выданье, кто же отважится ее взять! Почему это обязательно должен быть кто-то другой, а не я? Почему же я не могу быть этим человеком?

Слова его камнепадом грохотали под мраморными сводами.

— Рик… — испуганно прошептала Майо.

Ей самой стало страшно от того, что она пробудила в этом человеке. Но Рик ее не слышал. Он важно встал посреди террасы и медленно, с достоинством заговорил:

— А знаете ли вы, кто такой Ричард Гунн Укхардт?… — эти слова он произнес как магическое заклинание. — Да я и сам еще недавно понятия не имел, кто это такой!.. Я просто не понимал, зачем живу и для чего рожден!

Он запрокинул голову и от всей души рассмеялся, раскаты его хохота эхом запрыгали от стены к стене, как теннисные мячики. Майо неподвижно сидела среди ярких разноцветных тканей и пышных мехов и молча, с испугом смотрела на него. Но на этот раз далее сноп солнечного света, который бил из окна, не оживлял ее бледного расстроенного лица.

Рик подошел к ней и поднял ее на руки.

— И отныне мы пойдем с тобой по жизни вместе, — засмеялся он. — Ты именно та женщина, которая мне и нужна: сильная, готовая всегда, при любых обстоятельствах, словно отточенное оружие, быть рядом. Мы будем теперь вместе! Майо! Я украшу тебя таким ожерельем, о котором ты и мечтать-то не могла. А главным. камнем в этом ожерелье будет Марс! Нет, ты только подумай об этом! Здорово!

Он поцеловал девушку, но почувствовал, что ее губы не отвечают ему. Рик так же быстро, как загорелся, остыл. Теперь он почувствовал на своих губах горько-соленый привкус слез.

— Что случилось? — взволновался он. — Я чем-то тебя обидел?

Девушка подняла глаза, по ее щекам катились слезы, оставляя за собой сверкающие дорожки. По этим глазам Рик понял, что в душе у Майо бурлят чувства, в которых, похоже, она и сама-то не может толком разобраться.

— Я люблю тебя, Рик, — выдавила она.

— Ну, конечно, — тут же согласился Рик. — А я — тебя.

— Нет… В тебе нет такой любви, о которой я говорю, — возразила девушка. — Одна половина в тебе уже проснулась, та, которую заметила старуха — провидица, и которая напугала ее. Эта половина называется силой. Но одной силы мало. Нужна еще и душа. Только вместе с душой сила может нести жизнь и счастье. А сила без души несет только смерть. Старуха увидела твою силу и увидела, куда направляется эта сила по дорогам судьбы, но старуха не увидела у тебя души, поэтому, испугавшись, и решила убить тебя. Рик прищурился.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сначала мне показалось, что ты именно тот человек, который так необходим всем нам. Сильный, способный вдохнуть новую жизнь в умирающую планету… Мне казалось, что в тебе есть то, чего нам всем так не хватает… Но, увы. Ты даже не понял, что именно я хотела сказать. Мы с тобой все это время говорили на разных языках. Ты принесешь Марсу не жизнь, а смерть… В данный момент твоя сила может принести только смерть и разрушение. И ты погубишь Марс… если останешься в живых.

Рик отстранил от себя девушку и удивленно на нее уставился.

— Что-то я тебя не понимаю. Боюсь, ты и сама запуталась. Ты ведь только что сама говорила, что хочешь, чтобы я овладел Марсом. Разве не так?

— Так. Но я хотела, чтобы ты спас его. Хотела, чтобы создал здесь жизнь, которая принесет счастье всем, которая с каждым днем будет набирать силы, а — не наоборот!

— А я разве сказал, что не буду этого делать? Я вполне с тобой согласен, что нынешняя жизнь здесь ни к черту не годится и что при первой возможности надо поменять все снизу доверху. И как только мне предоставится такая возможность, я этим обязательно займусь.

— В самом деле? — подчеркнув вопросительную интонацию, произнесла девушка и пристально посмотрела ему в глаза.

Рик не выдержал этого внимательного взгляда и отвернулся, а через мгновение взорвался:

— Что ты гонишь меня, как жокей призовую кобылу! Я всего несколько минут назад впервые подумал об этом, а ты сразу чего-то требуешь. Мне надо хоть немного времени, чтобы все хорошенько обдумать. А ты уже сейчас требуешь от меня подробный план перестройки мира.

— А ты дашь возможность Сент-Джону принять участие в переделке планеты, в ее возрождении? Понимаешь, это цель всей его жизни! Он уже столько лет безуспешно бьется над этим! А ведь у него уже есть готовый план, как все это сделать. План, над которым он трудился много лет. План, основанный на его опыте и наблюдениях!

Рик резко обернулся, теперь девушка увидела на его лице безобразную звериную свирепость.

— Послушай меня внимательно, детка! Я никогда в своей жизни не ходил на коротком поводке и не собираюсь менять привычки. Я, например, совершенно не представляю, как все пойдет и во что это может вылиться. И с твоим Сент-Джоном не знаком, и плана его хваленого не видел. А если его план так хорош, то почему Сент-Джон уже столько лет не может найти себе достаточное число соратников и претворить его в жизнь? Об этом ты не подумала? Все кругом дураки, один Сент-Джон умница? Нет, и здесь что-то не так! Уж коли я возьмусь строить новый мир, то буду это делать сам, по собственному замыслу и желанию. — Он яростно замотал головой и раздул ноздри. — Какие вы все, бабы, одинаковые! Человек, может быть, впервые в жизни узнал, какие возможности ему вдруг предоставляет судьба. И это — оставив позади столько лет» когда меня вечно потчевали тумаками все, кто стоял хоть чуть-чуть выше меня. А теперь, когда я увидел наконец дорогу, по которой могу подняться на недоступную для других вершину, меня тут же вяжут по рукам и ногам! — Он театрально поднял скованные руки и позвенел цепью.

Он подошел к балюстраде, отвернулся от Майо и, облокотившись на перила, стал разглядывать лесок. Потом снова повернулся к своей спутнице.

— Ладно, буду уж до конца откровенным. Все это свалилось на меня, как снег на голову, хотя, может быть, где-то в самом далеком уголке души я, даже сам не зная о том, обдумывал предсказание гадалки. Но я не позволю посадить себя на крючок ни самому Марсу, ни его обитателям, ни даже преподобному Хью Сент-Джону. Дудки! Я прежде всего забочусь о Ричарде Гунне Укхардте, о нем, милом и незабвенном. И должен тебе сказать, что очень правильно делаю, потому что, кроме меня, никто о нем не позаботится и для него не пошевелится. Сейчас передо мной две цели: расплатиться за все с Фаллоном и Штромом, а потом посмотреть, можно ли что-нибудь слепить из оставшейся без призора планеты. Но заметь, слепить для себя, по собственному плану. Я вполне понятно разъяснил свое кредо?

Майо кивнула.

— Да, я все поняла, — с грустью сказала она. Рик подошел к ее ложу, навис над ней и долго пристально смотрел.

— Ты только подумай, я за свою жизнь ввязывался в такое количество разных драк, а ведь в любой из них мог погибнуть и оставить Марс беззащитным! А сколько развилок было на моем пути! Только все ли я выбрал правильно? Хотя у меня такое чувство, что сомневаться в правильности выбора я могу только на последних развилках.

Он рассмеялся и плюхнулся на меха рядом с Майо.

— Знаешь что, милая моя девочка, мы с тобой встретились и отныне будем связаны друг с другом на всю оставшуюся жизнь, так как выбраться из такой переделки и не спаяться хоть отчасти душами невозможно. Конечно, мы еще не очень хорошо знаем, друг друга, поэтому нельзя ожидать, что нам все друг в друге понравится. Но одно могу сказать точно: в критических ситуациях мы с тобой способны превращаться в единое целое. А это очень важно! Со мной такого раньше никогда не бывало. А сейчас у меня такое чувство, будто я нашел недостающую деталь, и она сразу же встала на свое место и заработала. Рик вдруг с деланным комическим изумлением посмотрел на Майо.

— Знаешь, что я тебе скажу? — улыбнулся он. — Ты, пожалуй, первое существо, с которым я так долго пытаюсь объясниться при помощи слов. Будь здесь кто-нибудь другой, а не ты, он давно уже не раз схлопотал бы по физиономии!

Майо рассмеялась тем нервным смехом, который так часто переходит в рыдания, и, обняв Рика, сказала:

— Господи, да ты еще мальчишка! И, наверное, никогда не повзрослеешь. — Тут она опустила голову ему на грудь и почти шепотом произнесла: — Наверное, где-то там, в самой глубине, у тебя все же есть душа. Может, ей просто для пробуждения нужно немножко любви…

— Вот видишь, — восторженно заметил Рик, — мы потихоньку движемся вперед: если несколько минут назад ты уверяла, что у меня души нет, то теперь она уже нашлась, правда, спящая. Еще немного — и все встанет на свои места.

— Но свое мнение о том, что ты просто шаловливый мальчишка, я не изменила, — засмеялась Майо. — Меня просто восхищает то, что для тебя все кажется простым и ясным. Ты даже не пытаешься ни о чем серьезно задуматься.

— Думать надо тогда, когда тебе больше нечего делать, — засмеялся Рик. — А когда есть хоть какая-то возможность действовать — надо действовать. Думы рождаются только в безысходности.

Их губы встретились как раз в тот миг, когда тишину сумерек расколол звон открываемых высоких медных дверей.