8

Виктор машинально поднялся поприветствовать клиента, но замер, так и не выйдя из-за стола. Взглянув на имя, записанное в ежедневнике, он обругал себя за рассеянность.

– Господин Батайе? – резко спросил он.

– Благодарю, что приняли меня,– ответил Пьер, пока Алина выходила из кабинета.

– Полагаю, вы прибыли по личному делу? Боюсь, я не хочу видеть вас среди клиентов.

– Разумеется! Могу я присесть?

Виктор кивнул. Присутствие архитектора раздражало его, но при этом не удивляло. По описанию Виржини, этот тип был способен на что угодно, включая самые гнусные провокации.

– Я прибыл, чтобы поговорить с вами о Виржини. По-моему, есть некоторые моменты, требующие выяснения.

– Например?

Виктор все еще стоял, непринужденно сохраняя видимость гостеприимства. Будь он повнимательнее, мог бы избавиться от этого рандеву, которое явно не сулило ничего хорошего. К сожалению, после адского уик-энда он не способен работать нормально. Он подумал про себя, испытывает ли Макс такие же трудности, чтобы сосредоточиться. Тем более, что они так и не пришли ни к какому решению, и Нильс уехал в Париж в возбужденном состоянии, которое вызывало тревогу.

– Вы плохо ее знаете, а я очень хорошо,– заговорил Пьер Батайе.

– Ну, так не лишайте меня удовольствия делать открытия! – пошутил Виктор.

От Виржини не было никаких вестей, но в любом случае он не мог думать сейчас про это.

– Я только хотел предостеречь вас. Виржини отнюдь не такая маленькая отважная женщина, какой хочет казаться. Она расчетлива, готова на все в достижении цели, и вас она заприметила давно. Когда Виржини переехала сюда, мы с ней перезванивались каждый вечер, поэтому я точно знаю, что она о вас думает. Идеальный простофиля... Вы, конечно, вольны и дальше давать себя ощипывать... я вас предупредил.

– Слишком любезно. Если у вас все, можете идти.

Батайе, должно быть, не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, поэтому он резко ответил:

– Не совсем! Считаю своим долгом предупредить вас, что, несмотря на все ее недостатки, я получу ее обратно.

– Ну, посмотрим! Выходит, она вас любит, даже не подозревая об этом?

Ирония Виктора оказалась совсем не по вкусу Пьеру, который рывком вскочил с кресла.

– Вам ничего не обломится с ней, а если вы будете стоять у меня на пути, то вообще все потеряете.

– Это угроза?

Виктор начинал сердиться и чувствовал, что может потерять хладнокровие. Если Батайе будет продолжать в том же духе, он послужит хорошим козлом отпущения.

– Вы ей не муж и больше не любовник, так что оставьте ее в покое. И уходите отсюда!

Они стояли лицом к лицу, оба высокие, решительные, и их взаимная антипатия не оставляла ни малейшего сомнения.

– На что вы надеетесь? Виржини приехала в эту дыру, только чтобы насолить мне, а вовсе не для того, чтобы потерять голову от мелкого нотариуса вроде вас!

Похожее Виктор уже слышал из уст Лоры, когда они ссорились, но больше ни от кого другого выслушивать не собирался. Тем более от этого никчемного человека, выставляющего напоказ свои собственнические амбиции, что особенно раздражало. И как только Виржини выносила его столько лет? И не только выносила – она сама призналась, что любила его, по крайней мере, вначале.

– Я не задерживаю вас,– сказал Виктор, подталкивая Пьера к двери.

Он очень хорошо знал, что его жест мог привести к физическому столкновению, но внезапно ощутил непреодолимое желание дать выход своей энергии, получить разрядку.

– Отпустите меня,– рассерженно процедил сквозь зубы Пьер.

– Вы для этого пришли? Я согласен. Выйдем?

Его рука все еще держала легкий полотняный пиджак, который был на Пьере. Он широко открыл дверь, выходящую в задний двор, куда скрывались клиенты. Спотыкаясь на камнях, Пьер грубо высвободился от хватки Виктора.

– Вы что, совсем спятили? В самом деле хотите получить в морду?

– Посмотрим, будете ли вы таким же смелым со мной, как с бампером моей машины!

Однако Виктор думал не о помятом «ровере», а о той улыбке, с которой Виржини проснулась рядом с ним. Он без конца думал о ней, пока находка черного блокнота не перевернула все. С тех пор Виржини отошла на второй план. Виктор укорял себя, что не позвонил ей, пока Пьер Батайе не бросил ему вызов.

Первый удар – прямой в челюсть, однако, застал его врасплох.

Бланш поручила Марсьялю купить сырой окорок, и тот зашел в лавку «Голуа». У прилавка толпилась туристы, изучающие ассортимент колбасных изделий, и Марсьяль обреченно повернул назад. Его жена наверняка придумает что-нибудь другое – тем хуже для окорока.

Когда он пересекал площадь Андре Мальро, выбирая дорогу в обход толпы, в плечо его толкнула какая-то спешащая женщина.

– Могли бы быть повнимательней! – пробурчал он, не поднимая головы.

– Ах, прошу прощения, Марсьяль...

Голос Жюли подействовал на него как ушат холодной воды, он остановился как вкопанный.

– Вся эта толчея сводит меня с ума, и я продираюсь, как бык,– извинилась Жюли.– Я уже опаздываю к больным!

Тем не менее, она остановилась рядом с ним. Он смотрел на ее осунувшееся лицо, на элегантный, но слегка помятый льняной костюм и тяжелую сумку, которую она держала в руке.

– У тебя много пациентов в Сарлате? – спросил он ровным голосом.

– Больные обожают менять врачей, это известно,– ответила она, улыбнувшись без радости.

Жюли смотрела на него с такой грустью, что он едва не обнял ее. Чувство долга заставило его ошибочно принести жертву, о которой он сожалел каждый день.

– Ну, я побежала,– добавила она совсем тихо.

Жюли уходила быстрым шагом, и Марсьяль смотрел на нее, пока она не скрылась из виду. Домой возвращаться не хотелось, он был не в состоянии оказаться с глазу на глаз с Бланш и тем более говорить с ней об окороке! Эта перспектива была настолько гнетущей, что он тотчас же двинулся в направлении нотариальной конторы. В те времена, когда он работал, он был ни счастлив, ни несчастлив, а просто очень занят. Он добровольно погружался в работу. Но даже тогда его угнетала неуверенность, идти ли на улицу Президьяль. Ныне он пребывал в праздности, и вся его свобода служила только тому, что он умирал от скуки. Иногда он вызывался сходить за внуками в школу, но Кати соглашалась на это крайне редко, зная, что ему не хватает терпимости в общении с мальчиками. Но Марсьяль этого и не скрывал – даже по отношению к собственным сыновьям ему обычно недоставало терпимости. Кроме Нильса, разумеется. Нильса он не видел с тех пор, как тот уехал в Париж, и даже Бланш, кажется, от него отвернулась.

Марсьяль шел вдоль старинной епископской резиденции, преобразованной в театр, а потом вдоль фасада Сен-Сасердос. Дойдя до улицы Монтеня, он заколебался. Возможно, у Виктора найдется время пообедать с ним и рассказать что-нибудь из текущих дел? Даже если он будет слушать сына вполуха, по крайней мере, он не будет думать о Жюли в течение этого времени и о том, что он потерял, покинув ее.

Перед конторой стояла голубая машина. Проходя под козырьком, Марсьяль наткнулся на двух жандармов, которых знал в лицо. Те молча кивнули ему. Он толкнул дверь приемной, но Алины за конторкой не было. Марсьяль удивился, что в холле никого нет, и решил подождать, пока в конце коридора не показался один из служащих.

– Мэтр Казаль, какой приятный сюрприз...– пробормотал клерк, подходя к нему.

Он работал здесь уже более пятнадцати лет, но, казалось, был удивлен, встретив здесь Марсьяля.

– Я полагаю, все очень заняты! – спешно добавил он и попытался проводить бывшего шефа в комнату для ожидания, но их остановил звонкий голос Алины.

– Поезжайте, чтобы хотя бы зашить! Уверяю вас, необходимо наложить шов!

– Не переживайте, это же не конец света!

Теперь в коридоре показался Виктор, окруженный с одной стороны Алиной, а с другой – Максимом. Увидев отца, он остановился как вкопанный. Виктор прижимал к щеке пропитанный кровью платок, а в другой руке держал галстук.

– Что здесь происходит? – тревожно спросил Марсьяль.

Максим с фальшивой беспечностью поспешил ответить:

– Послушай, папа! Волноваться не надо, просто маленькая потасовка между мужчинами, ничего страшного...

– Вы подрались?

– Не я, это он.

– С кем? Надеюсь, не с клиентом? Марсьяль изумленно глядел по очереди на сыновей, ожидая ответа.

– Разумеется, нет,– вздохнул Виктор.

– История связана с женщиной, ты же его знаешь...

– А в другом месте ты не мог это сделать? – рассердился Марсьяль.

– Этот тип сам пришел сюда!

– Ему была назначена встреча,– напомнила Алина.– Вам надо было прочитать свой ежедневник. Сядьте на секунду, я хотя бы продезинфицирую рану.

Она подтолкнула Виктора за конторку и насильно усадила на стул, потом открыла шкаф и достала маленький пузырек спирта и бинт.

– А я-то хотел пообедать с тобой,– пробурчал Марсьяль,– но в этих условиях...

– Да, неплохая мысль,– пробормотал Виктор без энтузиазма.

Беспокойный взгляд, который он бросил на Максима, не остался незамеченным, и Марсьяль предложил:

– В таком состоянии ты предпочтешь, может быть, отправиться домой?

– Нет!

Это был такой крик души, что на этот раз Марсьяль нахмурился, глядя в упор на Виктора.

– Нет, папа, у меня нет времени, я... Пойдем в бистро на углу, там всегда найдется место, чтобы быстро перекусить.

Алина отняла платок и удрученно посмотрела на достаточно глубокую рану.

– Здорово он вас приложил...

– Это ты вызвал жандармов? – спросил Марсьяль.

– Нет, это я,– вмешался Максим.– Виктор ему не дал спуску, и этот тип хотел подать жалобу. Но, в конце концов, отказался от этого.

– Вот счастье-то! Скандалы такого рода производят неизгладимое впечатление на клиентуру, нет надобности вам об этом напоминать. Времена меняются, согласен, но не тот образ, который люди создают о нотариусе. А я тебя уверяю, что в настоящий момент ты выглядишь как угодно, но только не респектабельно. К тому же, мой бедный Виктор, ты уже давно вышел из возраста, когда совершаются подобные глупости!

– Да я вообще ничего, я же...

– Надеюсь, по крайней мере, она хотя бы стоила того?

Слегка смягчившись, он подумал, что его сын имеет право драться из-за женщины, если он снова полюбил. Может быть, он решится, в конце концов, заменить эту потаскушку Лору?

– А ты, Макс, пообедаешь с нами или пойдешь домой?

– Он пойдет с нами,– твердо ответил вместо брата Виктор.

– Вам в самом деле необходимо обратиться к врачу,– проворчала Алина,– иначе у вас останется шрам.

Сказав это, она покраснела до корней волос.

– Ничего, только шарма прибавится! – пошутил Марсьяль.

Но он все же подошел посмотреть. Подбородок Виктора уже голубел, а рана на скуле выглядела скверно.

– Алина права, я провожу тебя к доктору.

Он сохранял достаточное влияние на своих сыновей, и Виктор уступил, несмотря на явное раздражение.

Сесиль Массабо нашла вполне симпатичным устроить дружескую вечеринку прямо на открытом воздухе, буквально на стройке ее дома. Стол она поставила в саду, по соседству с бетономешалкой и экскаватором. Для Виржини это показалось обязательной повинностью, но Сесиль заверила, что организовала вечеринку в какой-то степени и ради нее, чтобы та познакомилась с людьми, Которые впоследствии могли бы оказаться потенциальными клиентами. Но в течение вечера Виржини все-таки расслабилась, ободренная непринужденной обстановкой, вовсе не такой поверхностной, как она ожидала. Большинство гостей были между собой знакомы и явно симпатизировали друг другу; они втянули и ее в свой разговор, подбрасывая вопросы о работе архитектора.

Настала ночь, фонари освещали ирреальные декорации стройки, создавая впечатление неземного пейзажа. Виржини сидела лицом к дому, который был едва различим, и потягивала стакан бержерака. Она рассеянно слушала болтовню вокруг себя, как вдруг ее внимание привлекло знакомое имя.

– Жена Виктора была настоящая красавица, он должен был следить за ней, как за молоком на плите! – говорил ее сосед слева.

Он разговаривал с Сесиль, и она тотчас же отозвалась:

– Да, красивая, для тех, кто любит натуральных блондинок... Но у нее всегда был такой откровенно скучающий вид!

– Лора не выносила жизнь в провинции, сама много раз говорила.

– А я,– твердо сказала Сесиль,– с Виктором Казалем добровольно на необитаемый остров отправилась бы!

Две женщины залились смехом, поддерживая ее, и Виржини почувствовала укол ревности.

– Да, это правда, он очень хорош собой,– заявила рыжая милашка с видом гурмана.– И всегда был таким! Сказать честно, с Лорой они составляли великолепную пару!

– Он был совершенно без ума от нее! – напомнила Сесиль.– Влюбленный муж, о котором можно было только мечтать... Он так на нее смотрел, что я становилась от этого неврастеничкой!

Ответом на шутку был новый взрыв смеха, и Виржини воспользовалась случаем, чтобы спросить у рыжей:

– Почему же она ушла?

– Выбрала другого, но невозможно узнать кого! Она уехала в Париж, и Казали не распространяются по этому поводу. После ее отъезда Виктор был, как зомби, и это все, что можно сказать.

Виржини не без раздражения допила свой стакан, и сосед слева наполнил его снова. Ей было неприятно представить себе Виктора, так любящим другую женщину. Она видела его нежным, любезным, но явно не влюбленным. Опасался ли он женщин, после того как собственная жена предала его? Виктор говорил, что не ищет приключений, но в действительности он и не хотел ничего другого, и его поведение доказывало это. По сути, это было логично. После болезненного разрыва невозможно броситься с головой в новую любовную историю, она же сама об этом и заявила.

Виржини снова погрузилась в свои мысли, не вникая в разговоры. Может быть, она не должна была уступать Виктору и оставаться на ночь в Роке? В отличие от него, она верила в дружбу между мужчиной и женщиной. Впрочем, он открылся ей еще до того, как стал ее любовником, потому что она, как оказалось, была единственной за этим столом, кто знал, к кому ушла Лора.

Лора... «Настоящая белокурая красавица», по всеобщему мнению. Рядом с ней, наверное, она выглядела бледно. Даже Пьер никогда не говорил ей, что она красивая. Милая, прелестная или желанная – вот и все прилагательные, которые он использовал, когда хотел сделать ей комплимент. На кого, интересно, похожа эта Лора? Какие у нее глаза, голубые или зеленые? А волосы длинные? В Роке она не заметила ни одной фотографии, кроме той, на которой был маленький мальчик, вероятно Тома. Что ощутил Виктор, когда узнал, что станет отцом? Упал в ноги своей жене?

Она заставила себя отставить стакан. Вино не мешало ей думать о Викторе, но от этих мыслей ей становилось по-настоящему грустно. Зачем ревновать к прошлому, это безрассудно и глупо. Во всяком случае, Виктор не захотел продолжения, а она не будет настаивать, чтобы не выглядеть смешной.

Вскоре после полуночи гости начали расходиться, и она тоже наконец-то получила возможность уехать. Сесиль демонстративно обняла ее, как обычно, прощаясь до того часа, когда на стройку придут рабочие.

Виржини вернулась домой и быстро приняла душ. Было уже около часа ночи, когда она вспомнила о мобильном телефоне на дне сумки. На автоответчике осталось сообщение, которое она с бьющимся сердцем прослушала не один раз. Довольно холодным тоном Виктор сообщал, что к нему приходил Пьер, и что встреча была «дегенеративной». Он заканчивал тем, что просит ее позвонить при случае, но уточнял, что сейчас очень занят.

При случае? Где это он откопал такие сдержанные выражения? Очень занят... Но она тоже! И что произошло с Пьером? Этот болван приехал сюда с единственной целью – сцепиться с Виктором? Но по какому праву? Пьер, конечно, достаточно хорошо знал Виржини, чтобы понять, даже раньше ее самой: в конце концов, она подпадет под обаяние нового знакомого. Ему достаточно было взглянуть на Виктора лишь раз, как он определил его в чине своего последователя. А значит, соперника, потому что в голове у него ничего не закончилось. Сколько еще времени он будет отравлять ей жизнь? Сначала он уничтожил ее профессионально, а теперь покушался на ее личную жизнь, с тем же желанием все разрушить. Что делать? Позвонить Виктору с извинениями? Нет, должно быть, ему смертельно все надоело, потому что об этом просто кричал его холодный тон. За ночь, проведенную с ней, он теперь получил неприятностей по полной программе.