Алекс в который раз с ужасом подумал о тех соблазнах, которые ожидают его внука на каждом шагу в цивилизованной и просвещенной Англии. Он только надеялся, затаив дыхание при этой мысли, что доживет до того момента, когда малыш будет в состоянии впитывать в себя всю мудрость рода Енски.

Профессор вышел из гостиницы, направляясь в фирму проката автомобилей. Жара стаяла просто невыносимая. Организм бился в истерике. В этом году это второе лето. Одежда промокла на счет “раз”. И самой плохой новостью было то, что на небе не было ни единого облачка. Впрочем, в Египте это самое обычное явление.

Здраво поразмыслив накануне вечером, Алекс решил взять напрокат автомобиль. Во-первых, это разумная экономия. А во-вторых, он лишний раз не будет пересекаться с лоснящимися мордами местных таксистов.

Енски-старший вошел в здание из стекла и бетона с надписью “Авторентал”. Такие “воздушные” монстрики

расплодились по всему Египту в течение нескольких лет. Там, где в последний свой приезд он видел лишь песок и ветер, теперь красовались автомобильные салоны, мебельные салоны и прочие салоны, торгующие всем, что душа пожелает и что потянет кошелек.

Археолога встретил очередной араб, успешно косящий под европейского бизнесмена, со стандартным вопросом:

– Чем могу помочь?

– Я бы хотел взять напрокат небольшой автомобиль, – сказал Енски с легким налетом неприязни.

Молодой араб сразу же ему чем-то не понравился. То ли темно-серый костюм не подходил к его галстуку, то ли хитрый блеск в черных глазах не подходил к его костюму.

– Вы как раз пришли по нужному адресу. Именно для вас у нас есть то, что вам нужно, – понес стандартную ахинею клерк.

И после этого Алекс вычеркнул из своей жизни примерно полтора часа рабочего времени, потраченного на осмотр автомобильных мощей и прочего металлолома с ближайшей европейской свалки. Он внимательно осматривал предлагаемые образцы, вежливо отказывался, с живейшим интересом слушал технические характеристики предлагаемых автомобилей и терпеливо ждал, чуть наклонив голову, когда же араб выдохнется и исчерпает весь запас красноречия. В конце концов этот счастливый миг настал. В здании повисла тишина.

Алекс как истинный гедонист даже залюбовался этим моментом. Он того стоил. Слегка ошарашенный клерк, наконец-то понявший, что что-то идет не так, как обычно. И на заднем плане серебристый “лексус” на фоне; стеклянной стены, выходящей на красно-коричневую Долину Царей.

Прекрасно. Даже слегка сюрреалистично.

– Может быть, вы хотите что-то другое? – почти сдался араб. – Я могу предложить вам свою собственную машину. По точно такой же цене, как и в нашей фирме.

Алекс поежился. В здании работал кондиционер, и археолог элементарно замерз.

“Еще не хватало простудиться на такой-то жаре”, – подумал Алекс, а вслух очень скучным голосом сказал:

– Значит, так, я сделаю вид, что только что пришел, а ты сейчас пригласишь своего хозяина и сделаешь вид, будто тебя здесь нет.

Почувствовав, что в воздухе пахнет жареным, клерк быстро исполнил просьбу странного англичанина и ра-, створился в воздухе.

В кабинете начальства Алекс уже. не стал изображать образец вежливости и культуры. Он перебил уже набравшего в легкие воздуха хозяина:

– Прежде чем вы откроете рот, я бы хотел, чтобы вы знали, что если с машиной, которую я беру напрокат, будут какие-то проблемы, то мы с вами увидимся уже втроем. Вы, я и мой любимый винчестер. Или же в несколько иной вариации: вы, мой сын и его любимый винчестер. Понимаете, о чем я? Есть, конечно, и другая, более печальная для вас вероятность. Можете встретиться вы и мой адвокат.

Араб за столом как-то даже сразу сдулся и визуально уменьшился в размерах. Дабы скрыть заминку, он покопался в ящике своего письменного стола и вынул оттуда ключи.

– Пойдемте, – коротко сказал он.

Через полчаса профессор Алекс Енски стал временным пользователем новой модели “форд-фокус” с кондиционером и форсированным двигателем, о чем гордо заявляла соответствующая эмблемка на серебристом кузове.

Енски-старший, с удовольствием напевая какой-то кельтский мотивчик, крутил баранку. Сейчас Алекс направлялся на раскоп. В обшем-то на первых порах его личное присутствие не требовалось, что тоже было своеобразным плюсом, но неугомонный профессор следовал одному очень хорошему правилу: хочешь что-то сделать хорошо – сделай сам или уж, на худой конец, проконтролируй.

Единственное обстоятельство, которое его огорчало, заключалось в отсутствии в Египте мисс Элизабет Мак-Дугал. Алекс повторно отослал ей приглашение, однако строптивая девчонка даже не ответила на него. Впрочем, он не обиделся. На это было несколько причин.

Первая – это то, что нужно быть снисходительным к молодой леди, которая потерпела неудачу при первом посещении Египта. В конце концов, Алекс был старым, умудренным опытом монстром от археологии, чтобы дуться по таким пустякам. Наоборот, даже немного порадовался. Он дал своей любимой ученице шанс отыграться и теперь был уверен, что Бетси воспользуется им на все сто процентов.

И была еще вторая причина. Более деликатная.

После того как Гор сообщил, что вскоре он станет папой, Алекс потерял сон и аппетит, совсем как будущая мама. Мысль о том, что у него родится внук, заставила его пересмотреть весь свой жизненный путь. Профессор с ужасом обнаружил, что его внуку нечем гордиться. Дед прославился только непримиримой войной с “черными археологами”, главным образом с мисс МакДугал, и небольшими открытиями в области египтологии в начале своей карьеры. И если уж быть до конца откровенным и честным, Енски-старший затеял все это предприятие, чтобы помириться с Бетси. И может быть, при чудесном стечении обстоятельств он обнаружит какой-нибудь новый артефакт, проливающий свет на темные пятна в египетской истории. Но это уже не так важно. Программой минимум было протянуть хрупкий мостик доверия и дружбы между профессором и его последовательницей. Пусть не самой способной, пусть нагловатой и самоуверенной… Но все-таки.

На раскопе его встретил Ральф, студент последнего курса.

– Профессор, вы не поверите… – начал он говорить, заметно волнуясь.

Его черные волосы слиплись от жары, лицо было бурым от пыли и песка, а одежда слегка помятой и в некоторых местах даже грязной, но в глазах горел пожар первооткрывателя.

– Мы уже сняли первый слой. Алекс улыбнулся и, пожав ему руку в приветствии, ответил:

– Молодцы, вы у меня молодцы, есть чем гордиться. От этих слов юноша просиял, как медный тазик.

– Профессор, вы бы не хотели осмотреть нашу работу? – спросил он.

– С удовольствием.

Они не торопясь двинулись к раскопу. Было сухо, и пыль стояла в воздухе такой плотной завесой, что в пору было подумать о противогазе или респираторе.

Енски поинтересовался:

– Как вам работается? Все-таки чужая страна, другие люди, специфический климат, новая культура, ну и так далее, – неопределенно завернул он.

Ральф на мгновение задумался. Из-под черной челки сверкнули серые глаза, в которых ясно читался вопрос, а не проверяет ли преподаватель “го на прочность.

– Нет, – после короткой паузы ответил он, – все хорошо.

И добавил с заботой:

– Осторожнее, здесь низкий потолок.

Археологи вошли в небольшое помещение, имевшее и другой выход, из которого, воровато озираясь, как кошка, выпрыгнул очередной араб. Впрочем, по скромному мнению профессора, все арабы имели вид прожженных проныр. Ральф даже не заметил его, и Енски автоматически причислил египтянина к наемным рабочим.

Гробница фараона Сети Первого была открыта в 1817 году итальянцем Джованни Баттистой Бельцони. Расчистив на некотором расстоянии от входа в гробницу Рамсеса Первого каменные завалы, он получил зримые доказательства целесообразности проведения дальнейших раскопок. Бельцони велел своим рабочим копать именно в этом месте. На глубине шести метров они наткнулись на замурованный вход в усыпальницу одного из самых славных владык Девятнадцатой династии.

Спустившись в гробницу, вырубленную в скале на глубине сто метров, Бельцони, к своему великому разочарованию, не обнаружил ничего интересного. Мерцавший золотом алебастровый саркофаг был пуст, равно как и вся усыпальница в целом. Все разграбили еще в древности. Мумию фараона Сети I обнаружили лишь в 1881 г. в усыпальнице Инхапи. Вместе с останками Рамсеса III, Яхмоса, Аменхотепа I и других владык Та-Кемета.

Бельцони предпринял отчаянную попытку разобрать замыкающую стену .погребальной камеры, чтобы пробиться дальше. Однако тогдашний шейх Эль-Курны отговорил его от “бессмысленной” траты времени и сил. Перед самой своей кончиной старик Абд эр-Махмуд поведал своему старшему сыну: “Там,-именно там клад Сети. Я знаю точно. Я умышленно обманул Бельцони, чтобы он не копал дальше”.

Четыре поколения эр-Махмуды хранили эти сведения, пока наконец в 1960 г. Хусейн Абд эр-Махмуд не обратился в Каир с предложением Службе древностей начать поиски в погребальной камере Сети I. Вдело был вложен значительный капитал. Сам Хусейн пожертвовал на раскопки целых шестьсот египетских фунтов – по тем временам достаточно внушительная сумма. В дальнейшем шейх не раз дополнял ее.

Под опытным руководством тогдашнего главного инспектора Службы древностей Али Махфуза почти сотня человек с западного берега, специально подобранная Абд эр-Махмудом, начала работы по осуществлению плана раскопок. При шестидесяти пяти градусах жары люди трудились на двухсотметровой глубине. Через полгода, к средине марта 1961 г., эта бригада проложила на сто сорок один метр от гробницы наклонную штольню всего в восемьдесят сантиметров высотой и полтора метра шириной. Туннель проходил ниже того места, где некогда стоял алебастровый саркофаг и где проводил раскопки Бельцони, и шел далее в глубь скалы.

Вырубленную породу рабочие по цепочке передавали друг другу и выносили в больших плетеных корзинах на поверхность. Высокая температура и недостаток свежего воздуха вызывали неимоверное утомление. Работы то и дело приостанавливались, пока Али Махфуз не раздобыл где-то компрессор. Кислорода стало больше, но все равно люди смертельно уставали.

К началу 1961 г. длина хода превысила двести метров. Рабочие расчистили сорок ступеней, вырубленных в скале несколько тысячелетий назад, и внезапно наткнулись на вделанный в стену каменный блок, который подпирали три другие квадратные глыбы, вбитые в землю.

На этом поиски сокровищ Сети Первого закончились.

Что послужило причиной – так и осталось тайной. Официальная версия гласила, что средства, выделенные на раскопки правительством и частными лицами, были исчерпаны, а новых взять было негде.

Али Махфуз впоследствии с недоумением признавался Алексу Енски: “Что и как произошло, я уже не помню в точности, но все это странно, в высшей степени странно”.

В 1991 г. гробницу фараона Сети I все по тем же таинственным и необъяснимым причинам и вовсе закрыли для посещения туристов. Объявили, что “для реставрационных работ”.

Получить разрешение на проведение дальнейших исследований объекта было сродни какому-либо из подвигов Геркулеса.

И Алекс Енскй таки совершил этот подвиг!

В усыпальнице было чуть прохладнее, чем на улице, и едва заметно веяло затхлостью. Старый археолог придержал Ральфа за плечо:

– Обратите внимание, здесь поток воздуха идет из погребальной камеры наружу. Вполне вероятно, что это естественная вентиляция. Либо же где-то внутри есть комната, которая имеет собственный выход на улицу.

Молодой человек почтительно выслушал умозаключение маститого мэтра и вежливо пропустил учителя в следующий зал.

– А где все остальные? – спросил Алекс.

– Сейчас обед, – чуть смущенно ответил ученик.

– Странно, когда я был здесь последний раз, этого знака не было, – удивился он, с интересом разглядывая стилизованный глаз, нарисованный буквально в виде наброска в несколько штрихов. Надо было отметить, что рисунок выглядел очень стильно.

– Да это же Уджат! – воскликнул Ральф, бросаясь к стене, чтобы поближе рассмотреть рисунок.

– О Господи! Тр-р-рубы Иерихонские! Око Гора! Откуда? – прошептал профессор и очень-очень медленно стал оборачиваться, внимательно осматривая комнату по периметру.

Странно. Ни по стилю, ни по логике остальных изображений, украшавших стены помещения, Уджат сюда не вписывался.

Внезапно профессор негромко охнул и схватился за сердце.

– Д-д-двен-надцать кол-лен Израилевых! Можете не с-стараться, молодой человек, его нацарапали совсем недавно…

Он ткнул пальцем куда-то в полумрак. Юноша прищурился, чтобы разглядеть то, что так напугало руководителя экспедиции.

В углу возле самого входа в неестественной позе лежал араб. На первый взгляд создавалось впечатление, что он запутался в собственных одеждах и вот-вот встанет и отряхнется.

“Сломан позвоночник”, – почему-то сразу же понял Енски.

Второй мыслью была:

“Придется вызывать полицию. В худшем случае – прощай лицензия. В лучшем – масса головных болей из-за бюрократии и разбирательств. Черт! Как бы сейчас кстати здесь было присутствие Бетси! Пара улыбок, легкий флирт, и вся полиция Египта повиновалась бы движению ее пальчика. Бетси, где ты?!”

Сзади раздался шепот Ральфа.

– Профессор, вы думаете то же, что и я? – спросил он.

– Да, именно это я и думаю.

– Если вы не будете против, то, прежде чем мы вызовем полицию, я бы хотел осмотреть оставшуюся часть коридора, – вкрадчиво спросил он.

Все-таки Енски не ошибся в этом молодом, подающем надежды студенте.

– Думаете, это ваши коллеги в порыве гнева сломали ему шею? – озвучил Алекс мысль, посетившую их головы одновременно.

– Ну… – неопределенно ответил юноша, закусив губу. Лицо его сосредоточилось. – Это нужно проверить. Он покопался в одежде и достал из кармана небольшой, но довольно-таки мощный фонарь.

Профессор прислушался. Где-то недалеко раздавались чавкающие звуки, потом слабое шуршание и снова чавканье. Он поднял руку, призывая Ральфа к тишине, и, наклонив голову, вновь прислушался. Звуки повторялись – то приближаясь, то отдаляясь. Археологи обменялись взглядами. Профессор взял из рук студента фонарь и двинулся к коридору. Ральф отправился за ним. Первое, что увидел Енски, это желтые зрачки и черную острую собачью морду, измазанную в крови. И буквально в полуметре от собаки еще два тела. Все остальное он рассматривал уже позже, после того как привел в сознание юношу и позвонил в полицию. Слава Богу, что мобильник как по заказу находился в зоне приема. Обычно он отчего-то постоянно барахлил, словно ощущая свою чуждость посреди этого оазиса древности в пустыне современности.

Алекс был слишком стар, чтобы увидеть во всем происшедшем руку Господню и чтобы из-за таких пустяков лишаться чувств, как кисейная барышня. Ну собака, ну запах. Что делать, даже собакам надо чем-то питаться. Хотя бы мертвыми египтянами.

Ральф сидел, прислонившись к стенке, и согласно кивал на слова профессора. Вид он имел чуть помятый, но держался стойко. Тем временем профессор очень методично, ясно выговаривая слова, объяснял:

– Я понимаю, с этим очень трудно смириться. В таком месте, – Алекс имел в виду гробницу Сети, – почти одновременно узреть три трупа – это слишком. Тем более для нас, людей, которые видят такие вещи либо в кино, либо в криминальной хронике, либо же в театре, где становятся свидетелями драм и трагедий, разыгравшихся сотни лет назад.

Он старался придать голосу размеренность и спокойствие, как в лекционной аудитории, чтобы хоть как-то снять шоковое состояние парня. Алекс с сожалением вспомнил, что он оставил фляжку с коньяком “Хеннесси” в номере гостиницы. Впрочем, сейчас не помешал бы. даже просто стакан сладкой воды.

Енски продолжил:

– Конечно, самое простое объяснение случившемуся можно найти в провидении. Боги не хотят или мертвые не хотят, чтобы люди тревожили их покой. И вот вам черная собака, пьющая человеческую кровь. Я могу вас заверить, что все это полная чушь!

Алекс прекрасно понимал, что он просто заговаривает парню зубы. Самым лучшим выходом из сложившейся ситуации было вытащить его из этого душного и пыльного коридора, избавив от слишком навязчивого общества трех трупов. Но он был стар и вытащить на себе пышущего здоровьем молодого мужчину при всем своем желании не смог бы.

Странно, куда же подевались все остальные? Словно Анубис их языком слизал.

– Никакой мистики во всем этом нет и подавно! Вам как человеку образованному, полагаю, не нужно объяснять, что собаки имеют в своих предках шакалов? Например, наш давешний экземпляр – явный метис. Очевидно, его мамаша согрешила с каким-нибудь шакалом-гастролером из пустыни.

Ральф в знак согласия мотнул головой и добавил слабым голосом:

– Я видел эту собаку раньше. Она живет где-то здесь. Постоянно крутится возле раскопок.

– Правильно, мой мальчик. Совершенно безобидное существо. И еще. Если бы это был гнев богов, то эти люди просто свернули бы себе шеи на лестнице или случайно съели что-нибудь не то. А тут, – Алекс оглянулся, – тут явно дело рук человека.

Вокруг ясно просматривались следы борьбы. Перевернутые старые ведра, валяющийся инструмент, сломанная щеточка. Даже пыль еще плясала в луче фонаря.

“Наверное, если к ним прикоснуться, они еще теплые, – подумал Алекс. – Получается, это произошло совсем недавно”.

Он поднялся с колен и, взяв фонарь, подошел ближе к трупам.

Профессор был полный профан в криминалистике, но, глядя на тела, складывалось стойкое убеждение, что один покойник защищал другого. Причем первый был одет довольно убого. Ткань, из которой была сшита его галабея, была дешевле, чем у второго араба.

“Защитника”, как условно назвал его Алекс, убили кинжалом, нанеся три удара в грудь. И именно его кровь разлита по глиняному полу. А второму, очевидно, свернули шею, причем сделали это за максимально короткий срок, он даже не успел воспользоваться своим ножом. Нож, отметил Алекс, был тоже дорогой. Такие выписывают по каталогам из Европы или Америки.

В общем, ситуация складывалась паршивая: пришел убийца, парень явно неслабый, убил защитника-телохранителя, потом непосредственно саму жертву, а потом и случайно подвернувшегося свидетеля.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.