– Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, – сказал Сергей, присаживаясь рядом с краеведом. Тот индифферентно посмотрел на него, подвигал густым пучком седых волос, означающим бороду, и пробасил:

– Здравствуйте, молодой человек.

– Капитан Слесарев. Из милиции, – заметив в глазах краеведа настороженный огонек, поспешил уточнить Сергей.

– Удостоверение, – жестко сказал Екатеринбургский.

Сергей показал корочку.

– Благодарю. А я думал, комитетчик… – этим словом краевед выразил редкое сочетание пренебрежения и боязни. Насколько Сергей помнил, особым диссидентом Екатеринбургский никогда не являлся, но среди приверженцев Новодворской и компании было модно строить из себя пострадавших от органов.

– Я к вам, Дмитрий Дмитриевич, как к профессионалу. – Сергей хотел было сказать: «Как профессионал к профессионалу», но удержался. – Не поможете ли?

– Весь внимание, – сказал краевед, рассеянно кроша последний ломоть хлеба.

– Недавно один человек мне сказал, что в нашем городе есть секретный научно-исследовательский институт. После войны вроде бы открыли. Вы ничего об этом не слышали?

Краевед потер переносицу,

– Угм… Ну, научно-исследовательских у нас три: Гипрострой…

– … мелиоративный и люпина, – закончил за него Сергей. – Это я знаю. Вот и интересуюсь, не было ли каких-то слухов, сплетен… Может быть, попадалось вам что-то в архивах…

– Угм… – Краевед сунул в рот оставшуюся в пальцах хлебную корку. – Я не уверен… Академик Дубов в беседе со мной ссылался на то, что в 1968 году в нашем городе встречался, и неоднократно, с Патоном. Знаете, кто такой Патон?

– Тоже академик…

– «Тоже академик», – фыркнул краевед. – Выдающийся академик! Металлург, специалист по сварке мирового значения! Только вот что он у нас тут делал – не могу знать, поскольку никто у нас сплавами не занимается. Сталелитейного тогда еще не было, его пустили позже… Тем не менее Патон находился здесь примерно три месяца, к тому же, по воспоминаниям Дубова, с довольно представительной делегацией. Это было что-то оборонного значения. Вот вам зацепочка, господин капитан.

– А сам Дубов что здесь делал?

– Дубов как раз занимался люпином. Он сельхозник…

– А где он встречался с Патоном?

– Как я понял, в НИИ люпина и встречался. А что?

– НИИ люпина? А его в каком году построили?

– Весь комплекс – не могу сказать, тем более его и сейчас достраивают… Первые здания датированы началом века, там был конезавод, а чисто институтские здания строили сразу после войны. Сам же НИИ открылся в 1945 году, еще до победы. Первым директором…

Краевед явно настроился на небольшую лекцию, но Сергей прервал его:

– А литература об институте есть?

– Есть небольшая юбилейная монография Кузьменко, вышедшая в 1985 году. Спустя десять лет напечатали проспектик, маленький такой… Больше ничего.

– Так. – Сергей встал. – Дмитрий Дмитриевич, вы, конечно, понимаете, что наш разговор…

– О да, да, – закивал краевед. – Ни в коем случае. Я полагаю, комитет не в курсе? Это что-то частное?

– Я не хотел бы, чтобы комитет был в курсе, – заговорщически сказал Сергей. – Сами понимаете…

– О да, да! – еще пуще закивал краевед.

Как полезны недосказанности, подумал Сергей. Откланявшись, он вернулся в библиотеку. Разноцветная дамочка заулыбалась и тут же принесла ему просимую монографию Кузьменко и проспект 1995 года.

Более всего интересовал Сергея план института. Он неоднократно проезжал мимо на рейсовом автобусе, видел издали белые и розовые здания НИИ, но никогда не был вблизи, не говоря уже о самом институте. В сравнении с торчавшими посередине города Гипростроем и мелиоративным, НИИ люпина был в крайне выгодном положении – на окраине, к тому же располагал огромной территорией. Да Гипрострой и появился году в семьдесят втором, вспомнил Сергей.

План был простенький, без особых деталей. Главный корпус, лаборатории, делянки, гаражи, мехстанция, хозяйственные строения… В принципе придраться не к чему, но внимание Сергея привлек так называемый «корпус Е», стоявший на отшибе, метрах в пятистах от главного здания. Если и есть что-то секретное, то здесь, решил Сергей. Лесок вокруг, никто носа не сует… Да и вообще, что может быть скучнее и обыденнее, нежели НИИ люпина?

Проспект 1995 года оказался парадным и бессодержательным, поэтому Сергей его вернул, а монографией помахал перед носом библиотекарши:

– Можно мне эту книжечку взять на время?

– Берите, – улыбнулась та. – Только не потеряйте!

– Не стану, – пообещал Сергей.

Из автомата он позвонил Зотову, который, по счастью, оказался на месте, и спросил:

– Что делаешь?

– Бытовуха, – скучным голосом отозвался тот. – Жена мужа молотком… В реанимации.

– Муж?

– Нет, жена. Напились какой-то спиртовухи, типа денатурат, поссорились… Она его молотком, башку прошибла, потом помирились, спиртовуху допили, баба с катушек, мужик «скорую» и вызвал. Ему башку тоже штопают.

– Бросай своих алкоголиков, возьми машину, и поехали со мной. По старичку интересное всплыло.

– Какую машину? – удивился Зотов.

– Возьми у Хенкина ключи или у Купченко. Скажи, срочно надо.

– Возьми… – заворчал Зотов. – Ладно, попробую. Тебя где ловить?

– На Либкнехта, возле молочного.

– Через десять минут буду.

Зотов появился, но не через десять минут, а через полчаса. Он приехал на сером «Москвиче-412» и, когда Сергей залез в машину, принялся ругаться:

– Никто машины не дает, а? Друзья называется! Коллеги!

– А этот рыдван чей?

– Старшины Бадякина. Он мне полтинник был должен, я ему списал, только тогда согласился. На три часа!

Зотов сердито щелкнул по лбу сплетенного из разноцветных проводов чертика, висевшего на зеркале.

– Поехали в НИИ люпина, я тебе по дороге чего-то расскажу.

Историю с тарелкой и таинственным институтом Зотов воспринял неожиданно спокойно.

– Еще и не то бывает, – заметил он, лихо подрезая какую-то иномарку. – Я вот в газете читал…

– То в газете, а то у нас в городе. Ты хоть раз в этом люпине был?

– Чего мне там делать? Я что, животновод?

– А почему животновод?

– Ну, люпин же вроде коровы жрут… Или нет?

– А хрен его знает.

Они подъехали к проходной НИИ, вернее, к большим старинным воротам с облупившейся краской. Ворота были открыты настежь, в будке с застекленными окошками никто не сидел.

– Высшая степень секретности, – хихикнул Зотов. «Москвич» въехал на территорию института и по разбитой асфальтовой дорожке подъехал к главному корпусу.

Мимо прошел мужик в грязном белом халате с какими-то банками в руках. Он безразлично глянул на машину и скрылся в подвальной двери.

– Куда теперь? – спросил Зотов. – Оставим тачку здесь и пойдем.

Сергей сверился с планом: да, вон та дорожка, обсаженная пихточками, должна вести к корпусу Е. Они заперли машину – на этом настоял Зотов, сказавший, что «не собирается доверять ученой братии, которая вмиг вывинтит бадякинскую магнитолу», – и пошли по дорожке. По пути встретился еще один мужик в не менее грязном халате, он вез тележку с двумя пластиковыми мешками, наполненными бело-розовыми гранулами. На появление чужаков мужик никак не отреагировал.

Вскоре над вершинами березок показалась шиферная крыша корпуса Е. Вокруг пахло весной, вдоль бордюров валялись бычки и мусор, с разбитого фонаря свисал на проводах пустой патрон от лампочки.

– Ну и бардак у них тут, – констатировал Зотов.

– Ученые… – Могли бы и прибраться

– Им сейчас не до того. Оборонные институты закрывают, а кому их люпин надобен? Небось зарплату года два не получали…

Корпус Е представлял собой такое же розовое облезлое здание, как и главный. Немытые окна были местами с трещинами, местами заклеены бумагой или закрашены изнутри. На первом этаже, возле турникета-вертушки, их встретил дед ушка-вахтер.

– Вы к кому? – спросил он, отложив газету и высунувшись из своего оконца. У дедушки было плохо побритое скомканное личико с ясно-голубыми младенческими глазками. От личика даже на значительном расстоянии шибало сивушным перегаром.

Такого вопроса Сергей не предусмотрел и наугад брякнул:

– К директору.

– К Толстопятову, что ль? Так его нет, он в Москве.

– Да мы знаем. Мы к тому, кто за него, – встрял Зотов. – Этот, как он…

– Бачило? Так он не тут. Он в главном сидит, на третьем этаже.

– Там сказали, сюда пошел. Это корпус Е?

– Е. Сюда? Не иначе проглядел… Я по нужде отходил, он, видно, и прошел. Вы на втором этаже посмотрите, в лаборатории, только там и может быть.

Поблагодарив бдительного вахтера, Зотов и Сергей поднялись по темной лестнице с расшатанными перилами на второй этаж.

– Ну и секретный объект, – бурчал Зотов. – Да тут рухнет все со дня на день! На лестничной площадке второго этажа их встретил всклокоченный мужчина в белом – на этот раз чистом – халате. – К кому? – с ходу спросил он.

– К Бачило, – выдал Зотов.

– Я Бачило. Не имею чести… «Вот тебе раз, – подумал Сергей. – Бачило-то и в самом деле тут. Занесла нелегкая… Что ж теперь делать?»

– Капитан Слесарев, старший лейтенант Зотов. – Сергей сунул под нос заместителю директора удостоверение.

Тот не сдался:

– А что, собственно, случилось?

– Где можно с вами поговорить?

– Да хоть бы вот здесь. – Он распахнул дверь с непонятной надписью «ХБ-12». Это оказалась пустая комната с рядом стульев у стены и большим шкафом в углу, запертым на висячий замок. В комнате ощутимо пахло кошками и хлоркой.

– Прошу. – Бачило указал на стулья и сел сам.

– Спасибо. Мы, собственно, по вопросу… – Сергей не знал, с чего начать неожиданный разговор с мифическим Бачило, оказавшимся на месте совсем некстати. – По вопросу… Вы не знали такого Корнеева Бориса Протасовича?

– Корнеев… Корнеев… – Бачило задумчиво поморгал водянистыми глазами. – Не припоминаю. У нас работал?

– Да нет. Есть вероятность, что у вас в институте его просто… могли знать. И вообще, если можно, расскажите нам немного об институте.

– А что рассказывать? Сдыхает институт, – нервно сказал Бачило. – Финансирование никакое, что из федерального бюджета, что из областного… Сокращение вот недавно провели.

– Значит, совсем плохи дела? – посочувствовал Зотов.

– Совсем.

– А как же побочные проекты?

– Что вы имеете в виду? – воззрился на Сергея Бачило.

– Например, вот это. – И, действуя, скорее, по наитию, Сергей показал ему давешнюю «карту».

– Что это такое?

– Вы не знаете?

– Первый раз вижу. Зачем вы мне это показываете?..

Бачило смотрел на нее несколько мгновений, но Сергей мог поклясться, что за этот короткий промежуток времени в глазах ученого промелькнуло все: испуг, подозрение, удивление…

Но прежде всего – испуг.

ГЛАВА 8

Ты щедро опекаем КГБ.

Егор Летов

Ленинградский вокзал встретил весенней, истошной воробьиной стаей. Совершенно ошалевшие от тепла воробьи резво носились по всему перрону и орали так, будто только что собственноручно завалили кота и теперь опасаются мести со стороны его родственников.

«Или по-русски правильней сказать собственнок-лювно?» – подумал Хейти, припоминая особенности языка этой ненормальной страны.

– Касатик, ай красавец, можно спрошу, а? – Какая-то то ли давно не мытая, то ли просто от природы смуглая толстуха в цветастом платке торопливо подкатила сбоку, внимательно и оценивающе заглядывая в глаза.

– Нельзя, – отрезал Хейти машинально. Цыганка со свойственной ей проницательностью сообразила, что ловить тут нечего, и испарилась. А может быть, так на нее подействовал маячащий неподалеку патруль.

Хейти стоял на перроне, всеми силами сопротивляясь воробьиной суетливости и этому общему птичье-людскому сумасшествию. Его, отвыкшего от теплого ветра и солнечного тепла жителя северной Эстонии, ослепляли крики птиц, оглушали лучи солнца, толкало со всех сторон тепло… Дурацкое желание распирало изнутри, хотелось улыбаться во весь рот и идти… Куда попало.

Хотя куда попало идти как раз не стоило.

Стоило отойти чуть-чуть от вагона и встать. Деланно проверить документы. Потянуть время. Осмотреться.

Осмотреться ему не дали. Двое. Почти сошедшие с афиши гангстерского боевика или типового сериала о зловещей роли спецслужб в жизни государства. Белые рубашки, накрахмаленные до хруста, черные костюмы, остроносая обувь, короткая стрижка.

«Люди в черном», – подумал Хейти и на всякий случай встал так, чтобы большая спортивная сумка была между ним и этими приятными людьми.

Приятные люди сей маневр оставили без внимания и аккуратно обошли сумку с двух сторон, остановившись в полутора шагах от Хейти. Удобная дистанция для любых действий – от дружеского разговора до задержания.

– Здравствуйте, – произнес один приятный человек. Его Хейти решил именовать Первый.

– Добрый день, – сказал второй приятный человек, тут же получивший от Хейти банальное прозвище Второй.

– Приветствую вас, – нейтрально отозвался Хейти.

– Хейти Эвальдович? – спросил Первый.

«Господи, по отчеству меня не называли лет так… Двенадцать. Наверное, с самого начала „поющей революции“, – удивленно подумал Хейти. В эстонской традиции обращения к человеку отчество не использовалось.

– Карутар? – спросил Второй.

– Совершенно верно, – ответил Хейти, а про себя подумал: «Классно сработались парни!»

– Нам приказано вас встретить. И разместить.

Хейти, улыбаясь, кивнул. Однако с места не тронулся.

Парни удовлетворенно кивнули и выхватили удостоверения. Так выхватили, что Хейти даже не смог рассмотреть, откуда и каким образом они оказались в их руках.

Порассмотрев корочки, Хейти кивнул и поднял сумку:

– Пошли.

Теперь, однако, молча стояли парни, и пришла очередь Хейти лезть за своим удостоверением. После чего парни взяли Хейти в оцепление и, обеспечивая ему коридор в привокзальной толпе, бодрой рысцой домчались до черной, хищно вытянутой машины. Хейти даже марку разглядеть не успел, только бухнулся на мягкое сиденье, вежливо, но четко оказавшись зажатым между двумя широкоплечими ребятами.

Когда автомобиль тронулся, Хейти подумал, не мрачно, но с оттенком фатализма: «Как в кино».

Ощущение «киношности» происходящего усугублялось еще и тем, что всю дорогу молодые люди справа и слева молчали и смотрели перед собой. Шофер впереди вообще казался отлитым из какого-то высокоуглеродистого сплава. Очень прочного и гибкого только в местах, положенных по уставу.

За окнами мелькали улицы, другие автомобили, дома, люди… Все пестрое, чрезмерно быстрое и какое-то нереальное. Огромная столица бывшей метрополии.

«Теоретически предполагаемый противник, – подумал Хейти и посмотрел на ребят по бокам от себя. – Они тут все такие? Ну чисто какая-нибудь серия Джеймса Бонда…»

Между тем за окнами мелькнула какая-то площадь, и вскоре машина въехала в гараж.

Дверцы открылись, и Хейти неуклюже выбрался наружу.

– Прошу вас, – сказал Первый и сделал приглашающий жест рукой куда-то в сторону полутемной лестницы.

Второй подхватил сумку и вопросительно посмотрел на Хейти.

«Сейчас заведут в подвал и будут истязать. Выпытывать государственные тайны, – подумал Хейти. – Расколюсь сразу, пусть комиссар отдувается».

Мысль была, конечно, несерьезная, но и что-то серьезное в ней было, потому что, поднявшись по лестнице, они прошли ряд каких-то на редкость мрачных коридоров.

– Архивы, – глядя перед собой, сказал Первый. В ответ Хейти что-то пробурчал, но про себя подумал: «Они еще и мысли читают…»

– Прибыли, – произнес Первый, кивком головы указывая на длиннющий коридор с множеством дверей.

Хейти только открыл было рот, как из-за ближней двери раздались приглушенные выстрелы и кто-то закричал.

Второй чуть поморщился, сделал два шага вперед и, открыв вышеупомянутую дверь, сказал:

– Евгений Алексеевич, сделайте колоночки потише. Орут, в коридоре слышно.

За дверью что-то зашебуршало, а потом громкий голос позвал:

– А! Игорек, заходи! Я новые драйвера слил, «квака» идет, закачаешься!!!

Второй, он же Игорек, кинул извиняющийся взгляд в сторону Хейти и ответил:

– Не могу, Евгений Алексеевич. Мы гостя должны сдать на руки Графину.

– Гостя? – В кабинете завозились, что-то упало. – Это этот… Латыш, что ли?

Игорек снова кинул взгляд на Хейти, тот сделал вид, будто не услышал.

– Не совсем.

Из дверей выскочил невысокий, лет пятидесяти, человечек, с лысиной, излучающий неиссякаемую радость. Он мигом подскочил к Хейти и схватил его руку.

– Ростовцев Евгений Алексеевич. Заместитель начальника финотдела. – Он представлялся бодро, говорил громко, яростно тряс руку. И вообще был весел неуемно, несмотря на явно слабо функционирующий слуховой аппарат и жутковатый шрам, что выглядывал из густой черной бороды. – Если бы не я, эти охламоны зарплату бы не получили… Точно вам говорю!

– Хейти. Карутар. Следователь отдела служебных расследований Полиции Безопасности Эстонской Республики. – Хейти вел себя сдержанно, хотя зам-начальника финотдела ему явно нравился.

– О! Я ж говорю! – обрадовался Евгений Алексеевич. – Я ж говорю! Из Эстонии… Зайдемте!

– Мне еще надо… – начал было Хейти.

– Зайдемте-зайдемте! – тянул его за руку Евгений Алексеевич. – Я такие драйвера слил… Это что-то невероятное, поверьте. Вы вообще с компьютерами как?

– Никак, – лаконично ответил Хейти, заходя в кабинет.

– Зря… Ох, зря… – даже расстроился Евгений Алексеевич. – Интереснейшая штука, честное слово. Вот, вы только послушайте. И посмотрите.

Он что-то там нажал, и в комнате стекла задрожали от грохота.

Игорек и пока безымянный Первый даже пригнулись, а Хейти зажмурился.

– Гхм… – в наступившей гулкой тишине сказал Евгений Алексеевич. – Извините… Не туда рычажок закрутил. Динамики меняю все время, не выдерживают… М-да… Но каков эффект?! А графика? Посмотрите.

Хейти посмотрел. На экране была лужа крови, кто-то дрыгался, изображая очень тяжкие предсмертные муки.

Вдруг в динамиках тяжело задышали, и экран стал дергаться красным.

– Ах, сволочь, ах, гадина… – Евгений Алексеевич, изогнувшись в сторону, словно уворачиваясь от выстрелов, изо всех сил вдавил клавиши. На мониторе ландшафтик заскользил с невероятной скоростью куда-то вправо. Сопровождающие Хейти ребята только шеи вытянули.

Скромный замначальника с профессиональным прищуром расстреливал какого-то парня в бронежилете из странного, экзотического оружия. Наконец парень в бронежилете завалился, вероятно придавленный к земле количеством пуль, которые были в него всажены.

– Да! – удовлетворенно сказал Евгений Алексеевич. – С такими правильными драйверами я Гоблина в следующий раз на котлеты изведу. Знаете Гоблина?

– Нет…

– Один наш сотрудник. Бывший. У него страничка в Интернете. Тупичок или чердачок Гоблина… Как-то так называется, точно не помню. Все по квейку. Так мы с ним сколько на соревнованиях схлестывались, все время он на одно очко впереди. Но тут я его точно замочу! Слово даю.

– Ой, не зарекайся, – произнес Первый, явно понимая, о чем идет речь.

– Я тебе клянусь, Игорек! – Евгений Алексеевич вскочил со стула, прижал руку к груди. – Я тебе клянусь! Он обошел меня в прошлый раз только за счет его железа…

«И этот тоже Игорек? – про себя подумал Хейти. – Удобно им, честное слово, назови Игорьком любого, не ошибешься».

Тем временем его окружение явно село на свою любимую тему и слезать с нее никак не хотело. Игорьки расхваливали мифического Гоблина, а Евгений Алексеевич смешивал его с грязью.

Хейти осторожно кашлянул.

– Да, – тут же оторвался от спора первый Игорек. – Вы уж извините, Евгений Алексеевич, но нам надо гостя на руки Графину сдать. Потом мы подойдем. Драйверочки вы отложите…

– Конечно, конечно! – Евгений Алексеевич снова схватил Хейти за руку. – Вы заходите, обязательно заходите… Новый человек… Это, знаете ли, да…

Они вышли в коридор.

– Кто такой Графин? – спросил Хейти у одного из Игорьков.

– Гхм… – Игорь прокашлялся. – Это, как бы вам сказать, это начальник наш. В некотором роде. Ответственный. А Графин это у него кличка такая… Не по делу, конечно.