В том же Диалоге книги Жоли Маккиавели излагает теорию цикла смены правительств, революций и контрреволюций, формулированную еще в древности Платоном, Аристотелем и Полибием. "Протокол" № 4 начинается изложением той же теории ("Луч Света", стр. 228). И конечно, цикл приводит к торжеству масоно-еврейской силы. Могли ли подозревать древние авторы, что их идея будет, через второисточники, фальсифицирована подобным образом для целей подлога?
      Маккиавели доказывает у Жоли, что свобода и парламентаризм совсем не нужны народным массам: "Огромные массы прикованы к труду и бедности, как некогда они были прикованы рабством. Я вас спрашиваю, какое значение могут иметь для их счастья все ваши парламентские фикции... Какое значение может иметь для пролетария, согбенного трудом, подавленного бременем рока, что несколько ораторов может говорить, что несколько журналистов может писать? Вы создали права, который для народных масс всегда останутся в состоянии голой возможности, ибо он никогда не смогут ими пользоваться" (Joly, стр. 39-40). - Авторы подлога перефразировали это место в "Сионских Протоколах" (№ 3) следующим образом: "Народы прикованы к тяжелому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право... Что для пролетария, труженика, согнутого в дугу над тяжелым трудом, придавленного своею участью, получение говорунами права болтать, журналистами - права писать всякую чепуху наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы ему бросаем с нашего стола за подачу им голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?... Мы включили в {38} конституцию такие права, который для масс являются фиктивными, а не действительными правами".
      Намекая на бонапартистские переговоры, Маккиавели говорит у Жоли: "Неизбежным последствием хода вещей будет то, что народ когда-нибудь овладеет всей той властью, источник которой, как было признано, был именно в народе. Сохранит ли народ власть в своих руках? Нет. Через несколько дней неистовства, он в утомлении бросит эту власть первому счастливому солдату, которого он встретит на своем пути (Joly стр. 43). - В "Протоколе" № 3 мы читаем: "Когда народ увидел, что ему во имя свободы делают всякие уступки и послабления, он вообразил себе, что он - владыка, и ринулся во власть, но конечно, как и всякий слепец, наткнулся на массу препятствий; бросился искать руководителя, не догадался вернуться к прежнему и сложил свои полномочия у наших ног" ("Луч Света", стр. 226). Место Наполеона заняли сионские заговорщики.
      Далее Маккиавели говорит о непрочности строя в современных обществах, без идеала и без возвышенных стремлений: "Это общество с холодной душою и в состоянии декаданса, в которых нет другого культа, кроме культа золота, и где меркантильные нравы напоминают нравы евреев, которых они взяли за образец... Вы думаете, что низшие классы стремятся овладеть властью из-за любви к свободе, как таковой? Нет, они это делают из-за ненависти к тем, которые обладают собственностью" (Joly, стр. 47). - Конец 4-го "Протокола" гласит: "Напряженная борьба за превосходство, толчки экономической жизни создают, да и создали уже разочарованные, холодные и бессердечные общества. Эти общества получат полное отвращение к высшей политики и религии. Руководить ими будет только рассчет, т. е. золото, к которому они будут иметь настоящий культ, затем, материальные наслаждения, которые оно может дать. Тогда тоне для служения добру, даже не ради богатства, а из одной ненависти к привилегированным, низшие классы гоев пойдут за нами против наших конкурентов за власть - интеллигентов-гоев" (''Луч Света'', стр. 229). - {39}
      Интересно, что у Жоли приведенное место- единственное, пожалуй, место книги, в котором упоминается о евреях.
      Подделыватели не сочли нужным "планировать честно" и опустили слова, относящаяся к евреям, ибо они не соответствовали в данном случае "гармонии подлога". Они себя вознагради ли тем, что два раза вставили слово "гоев" там, где у Жоли этого слова, конечно, не было.
      Маккиавели рисует у Жоли план государственного переворота так, как он действительно был совершен Луи Наполеоном Бонапартом. В Диалоге 8-м он говорить, что народ ему простить его преступление: "Вы знаете, народы чувствуют какую-то тайную любовь к гению, крупному по грубой силе. При каждом акте насилия, отмеченном талантом и искусством, вы услышите, как все будут говорить, с выражением удивления, в котором совершенно забудется порицание: это, конечно, непохвально; но как это ловко сыграно и великолепно сделано " (Joly, стр. 96). -В номере 10-м "Сионских Протоколов" мы читаем: "Народ питает особую любовь и уважение к гениям политической мощи и на все их насильственные действия отвечает: подло-то подло, но ловко... Фокус, но как сыгран, столь величественно нахально" ("Луч Света", стр. 240).
      Маккиавели иллюстрирует затем у Жоли факт создания престижа правителя, после применения системы беспощадного террора, примером Суллы: После страшного кровопролития, произведенного им в Италии, Сулла смог появиться снова в Риме в качеств простого частного человека. Никто не тронул волоса на его голове (Joly, стр. 159). В номере 15-м "Сионских Протоколов" мы читаем: "Вспомните пример того, как залитая кровью Италия не коснулась волоса с головы Суллы, который пролил эту кровь" ("Луч Света", стр. 256).
      Французское слово Sylla из текста Жоли было при этом переведено "Силла", а не "Сулла", (как это произносится по-латыни).
      Для нас теперь выясняется, почему политическая программа Царя Иудейского в "Сионских Протоколах" так сильно напоминает политику абсолютизма {40} или бонапартизма. Подделыватель копировал "Диалоги" Жоли, которые, хотя и саркастически, рисуют нравы бонапартистской реакции.
      В 17-м Диалоге Маккиавели рисует чудовищную, всезнающую, всюду проникающую бонапартистскую полицию, которую он сравнивает с богом Вишну:
      "Вы имеете сто рук, как индийский идол, и каждый из ваших пальцев держит пружину"'(Joly, стр. 207): Этому месту соответствует
      17-й "Протокол", в котором мы читаем: "Наше царство будет аналогией божка Вишну, в котором находится олицетворение его - в наших ста руках, будет по пружине социальной машины" ("Луч Света", стр. 265). Сравнение с богом Вишну делается у Жоли еще второй раз, а именно в 12-м Диалоге (Joly, стр. 141), где Маккиавели говорит о правительственной печати: "Как бог Вишну, пресса моя будет иметь сто рук, который она будет протягивать всем нюансам общественного мнения на всей поверхности страны". - Соответственно этому второе сравнение с богом Вишну имеется в 12-м; из "Cионских Протоколов": "Они, (т. е. наши газеты), как индийский божок Вишну, будут иметь сто рук, из которых каждая будет щупать пульс у любого из общественных мнений ("Луч Света", стр. 249).
      Маккиавели влагает в уста своего правителя-узурпатора требование об отожествлении политических и уголовных преступлений. "Я более не допускаю различия между преступлениями общеуголовными и политическими... Общественное мнение, видя, что конспиратор ставится на одну доску с уголовным преступником, приучится к тому, чтобы относиться с одинаковым презрением к обоим" (Joly, стр. 216-217).. "Протокол" № 19 говорит: "Чтобы снять престиж доблести с политического преступления, мы посадим его на скамью подсудимых наряду с воровством, убийством и всяким отвратительным и грязным преступлением. Тогда общественное мнение сольет в своем представлении этот разряд преступлений с позором всякого другого и заклеймит его одинаковым презрением". ("Луч Света", стр. 268).
      Маккиавели, у Жоли, иронически напоминает {41} своему собеседнику Монтескье определение понятия "свободы", которое последний дал в своем l'Esprit des Lois, XI, 3 : "La liberte est le droit de faire ce que les lois permettent". (Свобода, это - право делать то, что разрешает закон). И он прибавляет: "Я охотно принимаю это определение, которое я считаю правильным, я могу вас уверить, что наши законы разрушат только то, что надо будет разрешить" (Joly, стр. 125).
      В "Сионских Протоколах" (№ 12) подделыватель плагиирует не только замечания Маккиавели, но и цитаты из l'Esprit des Lois Монтескье: "Свобода есть право делать то, что позволяет закон. Подобное толкование этого слова в то время послужит нам к тому, что вся свобода окажется в наших руках, потому что законы будут разрушать или созидать только желательное нам по вышеизложенной программе" ("Луч Света", стр. 247).
      В ряде "Диалогов" Маккиавели излагает новую конституцию, форму организации палаты, сената, государственного совета, контрольной палаты, выборов, всеобщего голосования и проч. Все эти учреждения будут функционировать так, что фактически в руках правителя будет сосредоточена неограниченная власть. Это - остроумная пародия, изображающая политику Наполеона III после совершенного им переворота. Надо ли говорить, что подделыватели копируют в существенных речах всю программу узурпатора в "Сионских Протоколах'' (начиная с номера 10-го)? В одном месте оставлено даже упоминание о "введении новой республиканской конституции" ("Протокол" 10-й, стр. 243). Это - при иудейском-то царе!
      Маккиавели дает целый план реформ суда, адвокатуры, школы, законодательства о печати, финансов в соответствии с идеей бонапартизма. (Диалоги 11, 12, 13, 16, 20). Подделыватели не отступают от Маккиавели и шаг за шагом списывают его с надлежащими изменениями, не всегда заботясь о приведении плагиата в соответствие с политикой "царя иудейского"("Протоколы", №№ 12, 15, 16, 17 и 20).
      Потом наступает момент апофеоза монарха. Подделывателю плагиатору, после Гужено де Муссо и {42} Шаботи, приходит на помощь безвинный Жоли. В инсценировке Божества маленький Наполеон превращается в царя-патриарха иудейского "Сионских Протоколов".
      В памфлете Жоли, жестокий тиран, по рецепту Маккиавели, начинает становиться популярным и симпатичным. Маккиавели говорит о необходимости видимого общения правителя с народом ради усиления престижа первого: "Когда несчастный испытывает притеснения, он говорит: если бы это знал царь! Когда чувствуется потребность мести, когда жаждут помощи, говорят: это станет известным царю (Joly, Диалог 21-й, стр. 321; Диалог 17, стр. 212). "Сионские Протоколы" много говорят об окружении царя народом и о мистическом ореоле, который создается вокруг царя: "Ореол власти требует для своего существования, чтобы народ мог сказать: "Когда бы знал об этом царь", или "царь об этом узнает" ("Луч Света", стр. 267).
      Цикл плагиата-подлога этим закончен.
      --
      Авторы подлога - плагиаторы и посредники.
      а) Рачковский, Головинский и Ко.
      "Сионские Протоколы" перестали для нас быть тайной. Плагиат несомненен. Подлог доказан. Но кто автор подлога? Каковы его цели и мотивы?
      Вопрос этот был разрешен свидетельскими показаниями. Ибо нашлись свидетели совершения подлога;
      В "American Hebrew", (№№ 15 и 16, 1921 г.) по поводу "Сионских Протоколов" были напечатаны беседы с княгиней Радзивилл и с г-жой Генриеттой Херблет. На ту же тему, за подписью княгини Радзивилл, была напечатана статья в мартовской книжке "Revue Mondiale", совпадающая с интервью, напечатанном в "American Hebrew". Наконец, княгиня Радзивилл выступила в Бруклине с публичным докладом о происхождении "Сионских Протоколов"; отчет об {43} этом докладе был помещен во многих американских газетах.
      Княгиня Радзивилл принадлежит к старой русской аристократии. Она много писала по русским и иностранным вопросам.
      Княгиня Радзивилл видела рукопись "Сионских Протоколов" тогда, когда над нею производились операции в Париже агентами русской Охранки. Вот что говорит по этому поводу княгиня Радзивилл:
      Уже после убийства Александра II, сын и наследник его Александр III был крайне огорчен тем, что убийство отца всецело было подготовлено и осуществлено русскими, и в частности русскими, принадлежащими к высшему классу общества. Вожди консервативной партии всячески старались убедить Александра III в том, что убийство его отца вызвано еврейскими интригами, направленными на уничтожение всех монархов.
      Задачу убедить государя взял на себя ген. Оржевский, игравший тогда в департаменте политической полиции большую роль.
      Были посланы агенты в Париж, и поручено им изготовление всяких документов. Агенты эти выполнили работу тщательно и ловко. Они перерыли старые книги, использовали выдержки из сочинений еврейских философов и искали в летописях Великой Французской Революции подходящий материал. Цель работы их состояла в том, чтоб доказать, что еврейство заключает в себе банду убийц, стремящихся к ниспровержению властей, основ строя, во главе которого стоял Александр III.
      Не имея прямого доступа к царю, ген. Оржевский пытался добраться до него через начальника конвоя, генерала Черевина. Черевин отказался участвовать в интриге.
      Один из парижских докладов остался в архиве Департамента полиции.
      После японской войны и первой русской революции агенты русской тайной полиции снова задались целью {44} влиять в том же смысле на царя.
      Требовалось найти доказательства того, что pyccкие довольны режимом.
      Кто-то вспомнил о документе Оржевского, хранившемся в Департаменте полиции. Документ этот разыскали и подвергли рассмотрению. Его признали годным для пользования. В Париж послали агентов, поручив им дополнить и переработать рукопись, с целью придать ей более современный характер.
      Лица, на которых возложено было поручение, были: прежде всего "знаменитый" начальник русской тайной полиции в Париж Рачковский, затем Манасевич-Мануйлов, и наконец, Матвей Головинский, мать которого была крупной помещицей в Уфимской губернии, где у нее было имение.
      Свой рассказ г-жа Радзивилл относит к 1904-1905 г. г. . "Я жила тогда, - говорит княгиня Радзивилл, - в Париже. Головинский явился ко мне с визитом. Я приняла его, как человека, с матерью которого я была хорошо знакома; но мне не было тогда известно, что он служит в тайной полиции.
      "Однажды он показал мне и нескольким приятелям сочинение, над которым он работал с Рачковским и Мануйловым. Он сказал, что книга эта имеет целью установить существование обширного еврейского заговора против общего мира. Единственным средством бороться с этим заговором было, по его мнению, выселение всех евреев из России...
      "Мне неоднократно пришлось видеть эту рукопись; видели ее и некоторые мои друзья, среди которых была одна американка, - находящаяся сейчас в Нью-Йорке.
      "Рукопись эта была составлена на французском языке и писана рукой, но разными почерками, на желтоватой бумаге. Помню отчетливо, что на первой странице было огромное синее чернильное пятно.
      "Позднее я узнала, что рукопись эта целиком включена Сергеем Нилусом в знаменитую книгу, напечатанную в типографии Красного Креста в Царском Селе...
      Упоминаемая княгиней Радзивилл американка, {45} г-жа Генриетт Херблет имела беседу с сотрудником "American Hebrew" (№ 16, 4 марта 1921 г.), которому она подтвердила заявление княгини Радзивилл о том, что "Протоколы" сочинены тремя агентами тайной русской полиции, Рачковским, Манасевичем-Мануйловым и Головинским, с целью сделать евреев козлом отпущения за революцию. Она встречалась у княгини Радзивилл в Париже с Головинским, который туда приходил прямо из Национальной Библиотеки, где делалась компиляция, имея при себе рукопись.
      "Помню тот раз, - сказала г-жа Херблет, - когда он пришел с законченной рукописью; помню, она была на французском языке, но писана разными почерками. Она была на желтоватой бумаге и перевязана белой лентой. На первой странице было большое синее пятно... Я - антисемитка. Когда я услышала про "Сионские Протоколы" и прочитала о них, я немедленно раздобыла себе эту книгу. Мне тогда не приходило и в голову, что она может находиться в какой-нибудь связи с моими парижскими друзьями. Но как только я раскрыла книгу, я немедленно сказала себе: "А, я вижу моего друга Головинского",.. Не подлежит сомнению, что документ Головинского и "Протоколы" - одно и тоже".
      Совпадением свидетельства двух дам, из которых одна признает себя антисемиткой, вполне решается вопрос об авторстве подлога "Сионских Протоколов".
      "Протоколы" были сфабрикованы теми, кому это было полезно. Это было полезно русской Охране. И охранники сделали подлог.
      Один из сотрудников Рачковского подтвердил С. Г. Сватикову в общей форме, что "Протоколы" созданы по заказу Рачковского ("Еврейская Трибуна", № 87, 26 августа 1921 г.).
      "Протоколы" могли быть окончательно сфабрикованы в годы
      1895 - 1900. Уже охранники 80-х годов могли использовать все главные источники подлога. С другой стороны несомненно, что окончательная редакция "Сионских Протоколов" могла быть готова не ранее конца 90-х годов прошлого столетия. {46} В "Сионских Протоколах" упоминается о "Панаме'', о Буржуа, как "масонском агенте", о "метрополитенах". Панамский скандал разразился во Франции в начале 1890 г. (министерство Буржуа образовалось в 1896 г.), а постройка метрополитена началась в Париже в конце 1890-х г.г. Кроме того, многочисленные места "Сионских Протоколов" отражают клерикально-реакционную и антисемитскую кампанию, происходившую во второй половине 90-х г. г., в связи с делом Дрейфуса и легендою о "еврейском синдикате" в защиту невинно осужденного офицера. Отсюда следует, что первоначальный текст "Сионских Протоколов" должен был быть переработан в конце 90-х г. г. прошлого столетия.
      В архивах департамента полиции, в Петербурга, была найдена записка под заглавием "Тайна еврейства", датированная 10 февраля 1895г. В этой записке развивается уже существенная идея "масоно-еврейского заговора" и "Сионских Протоколов".
      Автор записки советует правительству раскрыть глаза благомыслящим элементам русского общества, "как на зловредную тайную силу, кроющуюся в еврействе вообще, так и на первенствующую роль последнего в русском революционном движении; осуществить это было бы легче всего, осветив печатно, в популярном изложении, - тайные еврейские замыслы против всего Христианского Мира и России в частности".
      Не является ли эта записка одним из документов доклада Оржевского? не представляет ли она первоначальный набросок "Сионских Протоколов" перед окончательной его фабрикацией? Во всяком случае видно, что царская охрана в 90-е годы была занята проектами, относившимися к фабрикации документов против евреев.
      Свидетельства княгини Радзивилл и г-жи Херблет относят окончательную переработку "Сионских Протоколов" охранниками в Париже к 1904-05 г. г., эпохе японской войны. Между всеми данными существует полное совпадение, кроме только определения даты последней редакции подлога, причем обнаруживается {47} разница приблизительно в одно пятилетии. Объясняется это видимое расхождение дат, скорее всего простою брешью в воспоминаниях обеих свидетельниц, которые в действительности наблюдали работу Головинского в Париже раньше указанного ими момента.
      Капитальную важность для нас имеет тот факт, что авторство охранников в подлоге установлено.
      б) От подделывателей до Нилуса.
      Пред нами постепенно разматываются все нити клубка, завязанного интригою "Сионских Протоколов". Нам известны источники плагиата, нам известны авторы подлога, нам известны их мотивы и цели. Чтоб цепь была вполне замкнута, не хватает еще только одного звена: каким образом текст подлога-плагиата, выйдя из рук охранников, попал в руки Нилуса?
      Вопрос этот был вполне выяснен А. М. дю Шайла, лично знавшим Сергея Нилуса и беседовавшим с ним о "Сионских Протоколах".
      А. М. дю Шайла, французского происхождения, - отставной подъесаул Войска Донского, прожил весь 1909 г. в Оптиной Пустыне, куда он отправился с целью изучения внутреннего быта русской церкви. Поселился он, движимый религиозным искательством, в конце января 1909 г., вблизи Оптиной Пустыни, по совету петербургского митрополита Антония. Здесь, в покоях настоятеля А. М. дю Шайла и познакомился с С. А. Нилусом.
      Воспоминания свои об общении с Нилусом дю Шайла поместил впоследствии в "Последних Новостях" и в "Еврейской Трибуне" ("№ 72, 14 мая 1921 г.).
      Вот существенные места его рассказа:
      "На третий или четвертый день нашего знакомства, во время обычного спора о взаимоотношениях между христианством и культурой, С. А. Нилус спросил, известно ли мне об изданных им "Протоколах сионских мудрецов".
      "Получив отрицательный ответ, С. А. Нилус подошел к библиотеке, взял свою книгу и стал {48} переводить мне на французский язык наиболее яркие места из "Протоколов" и толкование к ним. Он полагал, что я буду ошеломлен откровением, и был не мало смущен, когда я ему заявил, что тут ничего нового, и что, по-видимому, данный документ является родственным памфлету Эдуарда Дрюмона и обширной мистификации Лео Таксиля, несколько лет тому назад одурачившему весь католический мир, включая его главу, папу Льва XIII.
      "С. А. заволновался и возразил, что я так сужу, потому что мое знакомство с "Протоколами" носит поверхностный и отрывочный характер, а кроме того устный перевод понижает впечатление. Необходимо цельное впечатление; а впрочем, для меня легко будет познакомиться с "Протоколами", так как подлинник составлен на французском языке. С. А. Нилус рукописи "Протоколов" у себя не хранил, боясь возможности похищения со стороны жидов".
      Дю Шайла рассказывает затем, как Нилус показал ему рукопись. На первой странице замечалось большое пятно бледно-фиолетовое или голубое. Бумага была плотного качества и желтоватой окраски. Текст был написан по-французски разными почерками, как будто даже разными чернилами".
      - "Вот, - сказал Нилус, - во время заседаний этого кагала, секретарствовали, по-видимому, в разное время разные лица, оттого и разные почерки".
      А. М. дю Шайла продолжает:
      - "При чтении рукописи меня поразил ее язык. Были орфографическая ошибки, но, мало того, обороты были далеко не чисто французские.
      Слишком много времени прошло с тех пор, чтоб я мог сказать, что в ней были "руссицизмы"; одно несомненно - рукопись была написана иностранцем... Когда я кончил, С. А. взял тетрадь, водворил ее в конверт и запер в ящик письменного стола".
      - ''Ну, - сказал он шутя, - Фома неверующий, уверовали ли вы теперь, после того, что трогали, видели и читали эти самые "Протоколы''? Ну, скажите свое мнение, не бойтесь; здесь ведь нет посторонних: жена все знает, а что касается г-жи К., то благодаря ей {49} раскрылись тайны врагов Христовых; да, вообще, тут нет тайны... Да, г-жа К. долго жила заграницей, именно во Франции; там, в Париже получила она от одного русского генерала эту рукопись и передала мне... Генералу этому прямо удалось вырвать ее из масонского архива".
      "Я спросил, является ли тайною фамилия этого генерала".
      - "Нет, - ответил С. А., - это генерал Рачковский, хороший, деятельный человек, много сделавший в свое время, чтоб вырвать жало у врагов Христовых ".
      "Я спросил С. А., не является ли генерал Рачковский начальником русской тайной полиции во Франции. С. А. был удивлен и даже будто бы несколько недоволен заданным мною вопросом. Он ответил неопределенно, но сильно подчеркнул, что Рачковский самоотверженно боролся с масонством и дьявольскими сектами".
      По поводу указания в издании "Протоколов" 1917 г., что рукопись передана Нилусу в 1901 г. предводителем дворянства Алексеем Николаевичем Сухотиным, каковая версия противоречит сделанному С. А. Нилусом сообщению, что рукопись была им получена от Рачковского через г-жу К., А. М. дю Шайла говорит:
      "Мне, знающему подоплеку семейных отношений С. А. Нилуса, совершенно понятно, что он не мог открыть читателям г-жу К., ту таинственную даму, про которую говорится во всех изданиях. Я далек от мысли, чтобы считать А. Н. Сухотина мифом, но я уверен, что он был не более, как посредником или курьером, передавшим лично С. А. Нилусу полученную в Париже от г-жи К. драгоценную рукопись. В книге Нилуса, по вышеизложенным соображениям личного характера, Сухотин стал ширмой, скрывавшей от читателя самое г-жу К. ".
      А. М. дю Шайла затем высказывает следующие соображения относительно обстоятельств, при которых сложилась легенда о "Протоколах" и проявилась в издании их роль Нилуса.
      {50} В 1900 г. разорившейся С. А. Нилус возвратился в Poссию в состоянии религиозного обращения. Он издал свои "Записки православного и Великое в малом", который первоначально были напечатаны в "Троицком Листке", выходившем в Сергеевском Посаде. Книжка, описывающая обращение интеллигента-атеиста и процесс его мистического перерождения, приобрела известность, благодаря рецензиям в реакционных изданиях. Дошла она до великой княгини Елисаветы Федоровны, которая заинтересовалась автором ее.
      Великая княгиня Елизавета Федоровна боролась против мистиков-проходимцев, окружавших Николая II. Боролась она, между прочим, с влиянием лионского магнетизера Филиппа и сильно недолюбливала царского духовника, престарелого отца Янышева, за неумение оградить царя от нездоровых мистических влияний. Великая княгиня считала, кроме того, что С. А. Нилус, как русский человек и православный мистик, сможет благотворно повлиять на царя.
      С. А. Нилус был направлен в Царское Село к фрейлине Елене Александровне Озеровой. То было в 1901 г.
      Уезжая из Франции, С. А. Нилус оставил в Париже весьма близкое ему лицо, а именно г-жу К. Потеряв также почти все состояние, сильно подавленная разлукой, она тоже склонилась к мистицизму и стала интересоваться оккультистскими кружками Парижа. При этих условиях она должна была получить от Рачковского, тоже вращавшегося в этих кружках, рукопись "Протоколов Сионских мудрецов", которую она и переслала С. А. Нилусу.
      - Можно полагать, говорить А. М. дю Шайла, что Рачковский, стремившийся в свое время к уничтожению влияния Филиппа на царя, узнав о предстоящей роли С. А. Нилуса, пожелал использовать сложившуюся обстановку с целью одновременно вытеснить Филиппа и заручиться расположением нового временщика.
      Филипп был мартинистом. Мартинистский орден является оккультистской организацией, которая якобы, находилась в враждебных отношениях ей {51} французским Великим Востоком, с тех пор, как последний вычеркнул из своих официальных актов имя "Великого Строителя Вселенной". Мартинисты провозглашают свою верность христианско-мистическим началам. Клерикалы, впрочем, не признают отделения мартинистов от "Великого Востока" и обвиняют их в том, что именно ими образуются ложи, где совершается сатанопоклонение и прочая чертовщина.
      Поддерживаемый датским королем, Филипп ввел мартинизм при дворе, где открыта была ложа, в которой состоял председателем, как говорят, сам царь. Членами ложи были некоторые члены императорской фамилии, министры и члены Государственного Совета.
      Русская оппозиция успешно пользовалась скандалом для агитации. Сильная оппозиция группировалась в Гатчине в кругу вдовствующей императрицы Марии Федоровны, и в Москве, вокруг великой княгини Елизаветы Федоровны. В 1902 г. Мария Федоровна повелела генерал-адъютанту Гессе поручить Рачковскому собрать данные о Филиппе, этом "сатанисте" и "предтече дьявола''.
      Обвинение в уголовных преступлениях Филиппа не подействовали на царя. Тогда должны были подействовать "Протоколы", имевшиеся давно в распоряжении Рачковского, Ими раскрывались козни масонов, посланцем коих являлся Филипп.
      Надо было доказать царю, что он впал во власть масонов, стремящихся к ниспровержению монархии. В самих "Протоколах" содержатся места, тогда же, по всей вероятности, вставленные и не случайно направленные против деятельности и влияния Филиппа. Воздействовать на цари через посредство Нилуса, вооруженного, "Протоколами", казалось весьма ловким ходом.
      Когда Нилус прибыль в 1901 г. в Царское Село, он имел уже в своем распоряжении "Протоколы". Нилус произвел большое впечатление на фрейлину Озерову и на придворный кружок, враждебный Филиппу. При содействии этих лиц он в 1902 г. {52} выпустил первое издание "Протоколов" в качестве приложения к переработанному тексту книжки о собственных мистических опытах.
      Книга была представлена царице и царю. Одновременно в связи с кампанией против Филиппа выдвигалась следующая комбинация: брак Нилуса с фрейлиной Озеровой и, по рукоположении, приближение его к царю, дабы он занял впоследствии место духовника.
      Дело шло так успешно, что С. А. Нилус уже заказал священническую одежду.
      Партии Филиппа удалось однако парировать удар, сообщив духовному начальству о наличии известного канонического препятствия к принятию духовного сана С. А. Нилусом.
      После этого Нилус впал в немилость и должен был покинуть Царское Село.
      Интересно, что данные А. М. дю Шайла об известной роли "Протоколов" в придворной интриге против магнетизера Филиппа подтверждаются и константинопольским корреспондентом "Таймса", совершенно не знавшем о разоблачениях г. дю Шайла.
      В 1905 г. не стало больше враждебного Нилусу влияния Филиппа. Тогда, заботами Е. А. Озеровой, вышло второе издание "Протоколов" с новыми материалами, касающимися Серафима Саровского. "Протоколы" сыграли свою роль.
      --
      Таково происхождение "Протоколов сионских мудрецов", подлога-плагиата, фабрикации агентов царской охраны, продукта интриг придворной камарильи, чудовищного документа, который сыграл роль в кровавых преступлениях погромщиков, который вооружил руки убийц и которым Гитлер и его расисты пользуются для осуществления дела ненависти и преследований.
      (Конец главы 2, ldn-knigi)
      {55}
      Распространение "Сионских Протоколов"
      В России
      "Сионские Протоколы"
      сфабриковали русские антисемиты,
      агенты Департамента Полиции
      "Протоколы" были сфабрикованы и пущены в обращение агентами русской тайной полиции вне России - в Париже - главным образом или, быть может, даже исключительно на основании иностранных источников. Этим определяется, прежде всего их нерусское происхождение. Сфабрикованы они были не по инициативе тогдашнего русского правительства или его бюрократии в широком смысле этого слова. Это было дело только одного течения среди высших чинов Департамента полиции, которые в своей борьбе с евреями в 1890-х г. г. ставили себе определенную задачу - воздействовать на царя, чтобы добиться от него новых гонений на них.