Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Люди Дромоса

ModernLib.Net / Бурак Анатолий / Люди Дромоса - Чтение (стр. 11)
Автор: Бурак Анатолий
Жанр:

 

 


      – Это мастерство при стрельбе, но не мастерство без стрельбы, - сказал Темнеющее Око. - А смог бы ты стрелять, если бы взошел со мной на высокую гору и встал на камень, висящий над пропастью глубиной в сотню жэней?
      Тут Темнеющее Око взошел на высокую гору, встал на камень, висящий над пропастью глубиной в сотню жэней, отступил назад, до тех пор, пока его ступни до половины не оказались в воздухе, и знаком подозвал Ле, Защиту Разбойников. Но тот лег лицом на землю, обливаясь холодным потом с головы до пят.
      – У настоящего человека, - сказал Темнеющее Око, - душевное состояние не меняется, глядит ли он вверх в синее небо, проникает ли вниз к Желтым источникам, странствует ли ко всем восьми полюсам. Тебе же ныне хочется зажмуриться от страха. Опасность в тебе самом"!
      Говоря это, "Аббат" смотрел мне в глаза, словно пытаясь увидеть там что-то, о чём мне самому не ведомо. И в чём он сам сильно сомневался.
      И тут я почувствовал, что в воздухе явственно запахло жареным. Причём горела не чья нибудь, а именно моя шкура. Наши кандидатуры, естественно, первые в коротком списке добровольцев. К тому же, техникой пришельцев располагаем, и вообще, хорошие мы парни и девушки.
      Вслух я, однако, так ничего и не сказал. Да и что говорить-то. Сижу тут, как суслик. Ни "войти" ни "выйти".
      Он же, пожевав зачем-то губами, встал на краю обрыва лицом к морю и протянул руку, задав так часто повторяемый мною вопрос:
      – Ну что, "пошли"?
      Я, подобно персонажу даосской байки, с опаской заглянул за край, а он весело улыбнулся.
      – Дерзайте! Или вы только дерзить способны?

21

      Вокруг простиралась мгла неопределённого серого цвета. Непроницаемая до такой степени, что, казалось её можно потрогать рукой. Осязаемая в мрачном величии, дышавшем холодом и безнадёжностью. Хотя, холод находился во мне, внутри. Снаружи же мелькали странные тени. Рождённые прихотью моего подсознания, они скользили мимо, пропадая без следа и вновь возникая ниоткуда.
      Я растворился, меня больше не было. И, в то же время, я точно знал, что продолжаю существовать. Кем-то и когда-то проклятое сознание не сдавалось, не желая умирать ни в какую. И тянуло за собой бренную оболочку. Нафига? Почему я здесь? Что всем этим уродам от меня надо? От меня, вшивого интеля, который и мухи-то в жизни не обидел? Внезапно я понял, что не знаю, кому адресовал вопрос. Кто же эти таинственные "они"?
      Тени становились гуще, чужие лица, появившиеся невесть откуда скалились, корча страшные рожи. Расплывчатые, смутные. В ушах раздался демонический хохот. Такой далёкий, что, поначалу, я принял его за эхо своего веселья. Вот только смеяться мне абсолютно не хотелось. Не было повода, знаете ли. Ну же, ну. Вспоминай, давай. Чего тебя занесло в эту дыру? Что ты здесь делаешь, словно во вселенной не осталось ничего, кроме этой мутной мглы, серо-буро-малинового цвета.
      Ах, да. Я же "в гостях". Сволочь "Аббат", подстроил дело так, что я сам напросился сюда. Выходит, это его "коридор". Конечно, конечно. Каков поп, как говорится… И где же тогда чёртова потайная дверца? Эх, Дуратино ты Дуратино. И, ведь, самое противное, что вроде бы как всё правильно. А спасение утопающих…
      Злость помогла сосредоточиться, и тут же вспомнился покойный отец Алексий. Ведь это по его совету я поперся тогда в Сен-Дени. Или, это тоже подстроил "Аббат"? Что-то уж слишком прозорливый он у меня получается. Так не бывает.
      Незримое присутствие рядом Отца Настоятеля разогнало ухмыляющиеся рожи. И я стал думать.
      Само собой в голове образовалось некое подобие решётки. Объёмной и прозрачной. Только вот линии в ней не прямые. Скорее похоже на извивающиеся тоннели странного фиолетового цвета. И я понял, что вязкий кисель начал отступать. Точнее, стал принимать задуманную мною форму. Ходы обрели конфигурацию, и в каждом вырисовывался пейзаж. И начало, и конец этих ходов терялись в серой мгле, растворяясь, будто в тумане. Ну и чёрт с ним. Мне бы выбраться хоть куда нибудь. Я напрягся в отчаянной попытке упорядочить всё это безобразие, и соотнести с какой нибудь системой координат.
      И, внезапно, я вспомнил наши с Виктором занятия по "рукопашке". Он разговаривал со мной, пытаясь вложить в дурную голову хоть какие-то зачатки разума.
      "Надо постоянно тренироваться, учиться как можно быстрее настраиваться на рабочее состояние, молниеносно подключать воображение. Чтобы, не задумываясь ни на секунду, быть готовым произвести любое действие, и без раскачки "войти в образ". Научиться концентрировать внимание на самых неуловимых движениях, самых неосязаемых ощущениях и незначительных процессах".
      Отчаяние и отсутствие выхода как нельзя лучше стимулируют это самое воображение. Да и Аббат, должно быть, где-то рядом. С улыбкой я вспомнил детские обиды по поводу нежелания подарить мне ключик от заветной дверцы. Вот, пожалуйста. Бери, пользуйся…
      Интуитивно придерживаясь направления, я двигался от дромоса к дромосу, постепенно начиная проникаться внутренней логикой и совершенством их устройства. Страх прошёл, и ничто не мешало освоиться в этом алогичном, на первый взгляд хаосе из сотен и тысяч "нитей", каждая из которых была чьим-то "коридором". Расслабившись, я почувствовал ритм этого огромного лабиринта, чем-то похожего на полимерную молекулу из учебника химии, в котором приходилось пробираться.
      Затем вспомнились слова профессора, сказанные им на одной из "лекций" ещё в те времена, когда мы находились в первой экспедиции на Земле-2:
      "Понимание зависит не от знания множества фактов как таковых, а от построения правильных концепций, объяснений и теорий. Одна сравнительно простая и понятная теория может охватить бесконечно много неудобоваримых фактов. Это иллюстрирует еще одно свойство понимания. Возможно уяснить что-то, не осознавая, что разумеешь это, или даже не уделяя этому особого внимания. Это звучит парадоксально, но смысл глубоких обобщенных объяснений состоит в том, что они охватывают не только знакомые ситуации, но и незнакомые".
      Ситуация была как раз не знакомой, но, когда надо, самоуверенности мне не занимать.
      Закрыв глаза, я сосредоточился и… плюхнулся в воду. Возле своего лагеря. Вон и домик стоит на берегу. И милые моему сердцу скутеры и "кузнечики". Как есть, в мокрой одежде, я "ломанулся наружу"
      Лежа на земле, я медленно оттаивал. Судорожная злость, комком засевшая где-то в животе отступала. Постепенно начал работать разум, зашевелилось сознание, наполнив полупарализованный страхом, но уже начинающий подавать признаки жизни мозг круговертью мыслей и предположений. Но, всё ещё сумбурные, они устроили в бедной моей голове дикую пляску. Усилием воли заставил их вести себя потише. Спазмы в горле постепенно прошли, и я обрёл способность говорить. Расслабились так же мышцы груди и живота, а затем перестали дрожать и успокоились ноги. Подогнувшись поимо воли, они заставили вытянуться на земле без сил, требуя хотя бы кратковременного отдыха.
      Только что пережитые ощущения вынудили вспомнить, что воспитан семье крайне упёртых материалистов. И, несмотря на солидный опыт, связанный с "коридором", некоторые вещи, как и родители, скорее приписал бы галлюцинациям и бреду, чем осязаемой и видимой реальности.
      – Впечатляет, не правда ли? - Он стоял рядом и снова улыбался.
      Нет, я когда нибудь вломлю ему за эту дурацкую улыбочку.
      – Угу. - Слов, приличных разумеется, не нашлось, но он всё понял и так.
      – Ну же, ну. - Снова радостная ухмылка. Хоть ты спой что нибудь, или спляши. - И сколько, позвольте спросить, вам понадобилось времени, чтобы "выйти".
      – Ну… Там, похоже, нет времени.
      – Как видите, я был прав. Вы своего рода уникум.
      – А… - Я махнул рукой. - Что толку от моей уникальности, если ни бельмеса не понимаю.
      – Как, разве… Вы ничего не помните?
      – Да что я должен помнить-то?
      – Ну… Ощущения, мысли.
      – Мысли, по большей части нецензурные. А что касается ощущений, то жопа она и есть жопа. Жопа Серого Кардинала.
      – И, никакой сопричастности? Вы не чувствовали себя частью целого?
      Я помотал головой, а "Аббат" вздохнул.
      – Вы ещё больший счастливец, чем я думал. - Потом, снова испытующе поглядел на меня и произнёс: - Кажется, через неделю вашим малышам исполняется по два годика? - Я набычился, но он и не требовал ответа. - Так я зайду в гости. И… соберите всю вашу команду. Виктора, Профа… мне кажется, нам есть о чём поговорить.
      Он повернулся спиной и стал удаляться, растворяясь и исчезая в вообржаемо-иллюзорном пространстве далей. Скрываясь в видимости того, что, возможно, и не было настоящим: равнин, лесов, неба.
      Постепенно успокаиваясь, я медленно огляделся, на предмет местонахождения. Судя по тому, что оказался в месте, "выходившем" на нашу Землю, то я дома. Только вот где? Поломав голову, и вспомнив, что "забрали" меня с поезда, шедшего где-то по просторам Польши, или что там было в Ленкином мире, решил, что должен находится где-то вблизи Варшавы.
      Освежая в голове ничтожный запас польских слов, я брёл через поле, пытаясь угадать, что же попадётся мне на пути. Пройдя километра два и почувствовав, что хождение изрядно надоело, я "вернулся" в коридор и облачился в модуль.
      Снова "перейдя", подпрыгнул километра на два и, наконец-то сориентировался. Привычный, в общем-то, пейзаж. Километрах в двадцати стоял небольшой городишко и я, решив, что терять мне, в общем-то, нечего, снова "вернулся" в коридор, чтобы пересесть на скутер. Семь бед, один ответ. Ибо то, что рассказал мне Аббат, делало абсолютно ВСЁ мелким и не важным.
      Хотя, нет, не всё. Например, со всеми этими расстройствами, я изрядно проголодался. И, прежде чем предпринять путешествие в Москву, зашёл в один из маленьких ресторанчиков в замеченном городке.
      Уселся за столик и жестами изобразил, что хочу есть. Передо мной поставили большущую тарелку, и я почувствовал, что чертовски, просто безобразно и до неприличия голоден.
      Аромат копчёного мяса защекотал ноздри и вскружил голову, заставив заурчать желудок. Казалось, даже кровь скорее побежала по венам, подгоняемая учащённо забившимся сердцем. Потекли слюнки и я, урча, словно голодный зверь, впился зубами в поданный мне кусок. Эх, пивка бы сейчас. Я щёлкнул пальцами и на столике быстро появился кувшин с пенистой шапкой. И очень вовремя, надо сказать, так как во рту начался пожар, который я поспешил залить продуктом местных пивоварен. Холодным, пенистым. Казалось, оно таяло во рту, гася угли и, в свою очередь, требуя "продолжения банкета" в виде воблы. Мечтать не вредно, ибо воблы в меню не было.
      Но это я уж совсем оборзел.
      "Как быстро ты превратился в эстетствующего гурмана". Ехидно начало моё "второе Я". Хотя, кто их, гурманов знает. Может, они воблу на дух не переносят.
      Поймав себя на этих мыслях, я понял, что вот теперь, мне действительно всё нипочём. И, расплатившись долларами, вышел из заведения и побрёл за город, чтобы, наконец, забраться в скутер и отправиться в Москву.
      Дома ждала Инкина записка.
      "Юрик, Лена. Куда вы запропастились? А, впрочем, догадываюсь. Вляпались в очередную авантюру. Я с малышами "у себя" и собираюсь "выйти" через два дня. Пока. Инна".
      Внизу стояло вчерашнее число.
      Да уж, дорогая угадала на все сто пятьдесят процентов. Вот, боюсь только, узнав насколько мы вляпались, у неё волосы встанут дыбом.
      За всеми этими размышлениями я не торопясь принял душ и произвёл ревизию холодильника. И, чистый и умытый, сияя распаренной розовой кожей приготовил здоровущий бутерброд и принялся собираться с духом, чтобы позвонить Виктору.
      "Раз уж "Аббат" настаивает на сборе всех то, значит, у него есть какой-о план. И, я так понимаю, это не просто "сходи туда куда я скажу, и дай тому-то и тому-то по морде".
      Наконец, дойдя до нужной кондиции, снял трубку и набрал номер. Он ответил после третьего гудка.
      – Здравствуёте, Сэнсэй.
      – А, явился! - едва заслышав мой голос, заворчал он.
      – Я что, ухитрился пропустить что-то важное?
      – Да нет, это я так, для острастки. Что новенького?
      – Много чего. - Я боялся быть принятым за сумасшедшего и не решился пересказать то, чем осчастливил меня Аббат по телефону. Лучше, пусть уж сам. При встрече, так сказать.
      – Чего звонишь-то? - Подозрительно спросил он. - Что-то раньше за тобой подобной прыти не наблюдалось.
      Это он верно подметил. После сворачивания работ по исследованию Земли-2 я всеми правдами и неправдами старался отлынить от всевозможных мелких и нудных поручений, которыми меня старался загрузить Генерал. Иногда это удавалось, а иногда, как в случае с командировкой к берегам Средиземного моря - нет.
      – Да вот, звоню напомнить, что через недельку у нас праздник.
      – Ну, об этом мог бы не напоминать. Да и Елена Владимировна не дала бы забыть. Кстати, как она там?
      – Жива здорова. По крайней мере была таковой два дня назад.
      – Ладно, майор, до встречи. И смотри там у меня. - В его голосе появлись притворно-грозные нотки.
      – Куда смотреть-то?
      – Ну, не прикидывайся овечкой. Кто Смыслова с секретуткой на бульвар выволок? Бедняг подобрал милицейский патруль, и дело получило огласку. А в ведомствах, подобных нашему, сам знаешь…
      – Так таки не смог отмазаться?
      – Смочь-то смог, это ты прав. Да вот, только, карьерный рост проколовшегося сотрудника поневоле начинает тормозиться. У нас же, сам знаешь, на каждое место по два кандидата.
      – Так, может, я уступлю кому нибудь моё? - Не преминул поинтересоваться я.
      Не то чтобы погоны меня слишком тяготили, но…
      – Но-но, ты это мне брось. Голову собственноручно оторву. - Пообещал Виктор.
      И дал отбой.
      Я часа два поспал, после чего, оставив Инне записку и глубоко вздохнув, снова "вошёл" в коридор.
      По счастию, это во всех отношениях привычное место. И никаких выкрутасов, сводящих с ума и вызывающих желание немедленно наложить в штаны. Я взял из кучи велосипед и споро закрутил педали.
      Ноги работали сами собой, а я пытался вспомнить, как это у меня всё получилось. Картина, возникшая в голове, состояла из неопределённых обрывков. И, даже мысленно не мог представить, что снова смогу заставить себя войти в это огромное и сумбурное нечто. Оно словно растворяет в себе, норовя всосать, и разложить на молекулы без остатка. Бог с ним, с Золотым ключиком от заветной дверцы. На мой век и тех трёх миров, в которые то и дело забрасывает судьба, с лихвой хватит. Правда, есть одно маленькое но. Это самое пресловутое шестое чувство. У кого как, а у меня оно чаше всего выражалось словами: "жопой чую". И это самой чуйство было шибко неприятным, навевая образы густого киселя, в котором мне ещё предстоит побарахтаться. Ощущая чужое и мощное давление и, временами, бесстрастный и беззастенчивый взгляд.
      С холодным равнодушным любопытством разглядывающий диковинное нечто, невесть как попавшее в устоявшуюся, хотя и непостижимую систему. И нет ей дела до чаяний и надежд маленькой букашки, которой и нужна-то всего одна норка. Маленькая и непохожая на другие. Да и, узнай оно о существовании таких норок-ходов, понаделанных настырными букашками, им явно не поздоровиться.

22

      – Что-то ты долго? - Ленка смотрела на меня и это была прежняя Ленка. - Загулял, небось.
      – Можно сказать и так. - Согласно кивнул я. - Ты-то как?
      Она пожала плечами, давая понять, что, мол, переживёт.
      – А где Проф с Лёнькой?
      – В песочнице, где ж им ещё быть. Организовывают.
      – Тут такое дело, Ленусик… В общем, надо их вытащить "назад к нам".
      Решив, не распрягаться дважды, в пути я таинственно молчал, а Ленка, как я уже говорил - большая умница, и ни о чём не спрашивала.
      Вон и строительная площадка. Вовсю кипит работа, а Семён Викторович, с видом Большого Босса стоит в сторонке и то и дело улыбается.
      – Привет, Проф!
      – Здравствуйте. - Потом он испытующе посмотрел на меня и посерьёзнел. - Случилось что-то неординарное?
      – Случилось. - Я глубоко вздохнул, давая понять, что я тут кругом невиноватый.
      – Что ж, рассказывайте.
      – В общем, такое дело… нас всех, меня, девочек, Вас, Лёньку и Генерала приглашает на собеседование один очень могущественный человек.
      – Не тот ли, с которым вы как-то обещали познакомить?
      – Он самый. - Кивнул я.
      – Ты имеешь в виду Гроссмейстера?
      И, хотя Ленка при мне ни разу не называла его так, я понял, что она об "Аббате".
      – Его самого.
      – Юрка, не тяни.
      Но я покачал головой.
      – Всё настолько не укладывается в голове, что, боюсь, не смогу объяснить подробно. Пусть уж он сам.
      – Когда? - Ни Профа, ни Лёньку долго уговаривать не пришлось.
      – Через шесть дней. Как раз приурочил ко дню рождения малышей.
      – Что ж, придётся консервировать производство. - В голосе Профа не слышалось и следа сожаления, только сухая деловитость. - Я думаю, дня за четыре справимся, так что, во вторник.
      Видно, Проф и в самом деле прижился в этом мире, так как на лице у него проступала грусть а Мамми Роза украдкой смахивала слёзы. Я же, проведший все дни ожидания, валяясь у речки, был рад что ожидание закончилось. Мы сели в машину и направились к холму, облюбованному мной для "переходов". Вот уже спят Лёнька с Семёном Викторовичем, а Джип "забрала" Ленка. И, в который раз я протягиваю ей руку.
      – Ну что, "пошли"?
      На именины к близнецам приехали Рая с мужем. С Киан-Туо прилетела Ритка, как всегда загоревшая и улыбающаяся. Совершенно обычным образом появился "Аббат". Или, мне теперь называть его Гроссмейстер?
      Он просто вошёл в калику и постучал в дверь.
      Стол был накрыт и все, отдав подарки и по очереди поумилявшись нашим детишкам, расселись, чтобы отдать должное Раиной стряпне. Чувствуя важность момента, почти никто не пил и, слегка перекусив, Рая вдруг взяла малышей за руки, предложив немного погулять. Муж же её, словно на верёвочке последовал следом.
      Когда в гостиной остались только посвящённые Гроссмейстер кашлянул, привлекая внимание, и начал вещать. Говорил он долго и ничего для меня нового не поведал.
      Разве что, сбила с панталыку короткая фраза в конце:
      – Я думаю, нам стоит сходить к нашим соседям в гости.
      Несколько простых и обыденных слов ударили, словно обухом по голове, и снова стало неуютно. Будто вдруг из мягкого кресла, стоящего в нашей уютной гостиной, меня опять вытащили, чёрт знает куда. Да, собственно, господин Гроссмейстер как раз это и собирался сделать.
      Проф же, выслушав гостя лишь произнёс:
      – "Quae mala sunt inchoata in principio vix bono perguntur exitli".* (* Вещи, которые в принципе дурны в начале, редко завершаются добром в конце (лат).
      Я, как всегда не понял, и мне перевели.
      Виктор же, не дал Профу отделаться общими фразами и потребовал детального анализа.
      Со двора слышался заливистый смех Аньки с Ванькой, и я вознамерился составить им компанию. Но, увы, "господин Аббат", под одобрительным взглядом Виктора - он же Сэнсэй - он же Генерал (именно столько отеческой заботы, мудрости старшего по званию и сочувственного понимания светилось в его взгляде), придержал меня за рукав, сказав вполголоса:
      – Погодите, мой Юный Друг. Я думаю, вам полезно послушать. К тому же ещё Будда утверждал, что "Невежество есть величайшее преступление, ибо оно - причина всех людских страданий, заставляя нас ценить то, что недостойно быть ценимым, страдать там, где не должно быть страдания, и принимая иллюзию за реальность, проводя жизнь в погоне за ничтожными ценностями, и пренебрегая тем, что в действительности является наиболее ценным - знанием тайны человеческого бытия и судьбы". Я покорно уселся в одно из кресел и принялся внимать.
      "Чёрт, опять Профессор оседлал любимого конька". - Я полуприкрыл глаза и задремал.
      "В конце концов, не всем же быть умниками. - Крутилось у меня в голове сквозь сон. - Даже знаменитый проект "Манхеттен" закончился банальнейшим "отвезли и сбросили", так что, надеюсь, когда договорятся до чего нибудь путного, поставят в известность".
      – … Стоит, наверное, поразмышлять над тем, где они сбились с пути. Это произошло из-за умственной ограниченности. Ирония состоит ещё и в том, что древние консенсусы избегали подобной ошибки, потому что были еще более несовершенными. Во вселенной, как мы её видим, разум не влиял ни на что, что имело бы хоть какое-то астрофизическое значение. Однако мы располагаем сведениями только о прошлом, и более или менее подробно видим то минувшее, которое близко к нам…
      – … Человеческая раса в целом, возможно, уже обладает достаточным потенциалом, чтобы разрушать планеты, если бы от этого зависело ее выживание…
      "А, интересно, всё же, как там " у них"? Ведь, как ни крути, а кроме нас троих послать некого. Иначе чего бы это "Аббат" удостоил личной беседы. Да и сейчас вон, сидит с умным видом и кивает. Интересно, он-то хоть что нибудь понимает в этой белиберде, или так же как и я "делает вид"?
      – … Жизнь оказывает влияние не потому, что она более крупная, массивная или энергетическая, чем другие физические процессы, а потому что она обладает большей приспособляемостью…
      "Ну вот, кажись, Проф закончил вступление и перешёл к конкретике".
      – … представления современного глобального эволюционизма, разработанные знаменитым академиком Моисеевым. Согласно этим представлениям, всякая система развивается в своем "канале эволюции". Но "каналы" исчерпывают себя. Развиваться дальше по этим правилам система не может, а никакие другие правила "в условии не заданы". И система вступает в "точку бифуркации" - время поиска нового "канала эволюции". При этом, система распадается на составные элементы. Часть этих "элементов" гибнет, часть - необратимо изменяется, а способ новой "сборки" целого определяется тем, каков будет новый "канал эволюции"…
      "Что-то такое я, кажется, помню из школьного курса. "Верхи не хотели, а низы не могли жить по-старому". Или, как всегда, я всё путаю и пытаюсь надеть корове седло"?
      – … Применительно к человеческому обществу, а наши визави, несомненно, принадлежат к виду Хомо Сапиенс, это означает, что, стихийно и бездумно развиваясь, цивилизация постоянно рискует "перерасти" законы жизни, созданные столетия назад, в совершенно других условиях.
      Прокормить население в этом количестве и на этой территории оказывается невозможным. И, соответственно, человечество вступает в период бифуркации - Хаоса, начинает судорожно искать новые правила общежития, причем с непредсказуемым результатом. И у меня есть много оснований считать "бифуркациями" все, что происходило не так давно, относительно конечно, у цивилизации, пожаловавшей к нам в гости…
      "Нет, я конечно уважаю Профа, и всё такое, но уж больно он любит повыпендриваться. Ну сказал бы по нормальному: "Тесно стало, жрать нечего, вот и попёрлись к соседям", так нет же".
      Но Проф так складно говорил, что я не удержался и задал совершенно уж дурацкий вопрос, обеспечив себе ещё минут пятнадцать спокойной дрёмы.
      – Семён Викторович но, раз они имеют именно такой цвет кожи, значит чем-то это вызвано?
      – Безусловно.
      – А.., это не опасно?
      Профессор, святая простота, не понял подвоха, а я опять ощутил себя на пятнадцать лет моложе. Словно, после очередной вечеринки, сижу в аудитории и сплю, ухитрясь при этом изображать полнейшее внимание.
      – Попробуем взглянуть проблему ещё раз, и представить, как они выглядят в своей Вселенной. И почему именно так, а не иначе. Мы не имеем возможности заглянуть в другое измерение, так сказать, непосредственно, невооружённым глазом. Но в нашем распоряжении самый совершенный инструмент - наш мозг. Немного напряжем извилины и, воспользовавшись имеющимися в нашем распоряжении теоретическими знаниями, я надеюсь, сможем получить более или менее достоверную картину…
      Я представил Профессора, напрягшегося и отрастившего из головы шупальце-извилину. Сначала оно - щупальце - немного позанималось с гантелей, а потом, открыв на конце глаз, стало заглядывать в соседнюю Вселенную.
      – … Как мы знаем, ДНК всех живых организмов в естественной среде подвержена непредсказуемым мутациям. Изменениям в последовательности молекул А-С-G-Т.
      Из теории эволюции мы имеем представление, что адаптация в генах а, следовательно, и сам факт существования генов, зависят от возникновения подобных мутаций. Именно и только из-за мутаций, популяции любого гена содержат некоторую степень искажений, от, так сказать, эталона. И те особи, что являются носителями генов с более высокой степенью адаптации, имеют возможность оставить больше потомства, чем другие…
      Дурацкий мультик в моей голове моментально пополнился новыми героями. Сперматозоиды с искажёнными мордами вовсю принялись ухаживать за женскими хромосомами. Миленькими такими хоромсомочками, хромосусечками.
      – … К сожалению, соотношение положительных мутаций ко всем прочим приблизительно равно 1:170000. Так что, большая часть вариаций гена делает его неспособным вызывать репликацию, потому что измененная последовательность уже не приказывает клетке производить что-то полезное. Остальные вариации просто делают репликацию менее вероятной. То есть, проще говоря, сужают возможности гена. Однако некоторые, очень редкие, изменения в структуре ДНК, могут реализовать новые команды, которые повысят вероятность воспроизводства…
      "Э-эх, скукота".
      – … Таким образом, происходит естественный отбор. С каждым поколением изменений и воспроизводства степень приспособляемости выживающих генов увеличивается…
      Ну, вот скажите мне, почему на простой вопрос: "Почему они зелёные"? нельзя дать удобоваримый ответ типа: "Так фишка легла" или, к примеру "самогон из травы гнали". Нет же, Профу обязательно надо всё поставить с ног на голову, запутав человека. Чтобы потом, окончательно сбив с панталыку, с самым невинным видом спросить: "Ну что, все всё поняли"?
      Тут-то и встаёт старая как мир проблема Абдуценса. Попросту говоря - выбора из двух зол. То ли во всеуслышание признать себя дураком, то ли сделать вид, что абсолютно всё понял, и попасть впростак уже немного опосля. Промолчу уж, авось ещё раз сойду за умного. Да и, из тех трёх слов что уразумел, можно сделать полу утешительный вывод: Если и загнусь, то не сразу. К тому же, надеюсь, коридор не даст своих в обиду.

23

      По-видимому, пришло время для сладкого и дегустации благородных напитков, так как моя дорогая с гордым видом извлекла из глянцевой коробки, расписанной завитушками, и поставила на стол ужасной формы бутылку. На этикетке значилось Hors d Age. Разлив по пузатым бокалам красновато-янтарного цвета жидкость, тут же сунула нос в стакан и - ох, не люблю - стала с деловым видом зыркать на всех глазами.
      Бесенята, живущие где-то глубоко внутри, настойчиво запросились наружу. И, как не пытался я сохранить спокойствие, это оказалось выше моих сил.
      Я подобно Инне втиснул нос в бокал и, томно прикрыв глаза, начал вещать замогильным голосом:
      – Арманьяк… произведение искусных виноделов солнечной Гаскони. Единственное отличие Арманьяка от коньяка в том, что его перегоняют лишь один раз. И долгие, долгие годы, прозрачная бесцветная жидкость хранится в дубовых бочках. Сначала в новых, потом в старых. Только гасконский дуб придаёт этому благородному напитку неповторимый аромат, вкус и цвет. Время в винных погребах течёт медленно, но именно это и требуется "воде жизни".
      У Арманьяка три "носа". Первый запах чувствуется в пяти сантиметрах от края бокала. Лёгкий, но очень характерный и неповторимый, отличающий один сорт от другого.
      Второй начинает ощущаться, когда вы прикасаетесь носом к краю бокала. Ароматы сухих орешков, абрикоса, горького миндаля и ещё добрый десяток почти неуловимых запахов достались напитку в наследство от винограда и молодой дубовой бочки.
      И только полностью опустив нос в бокал и "поздоровавшись" с напитком, вы сможете уловить третий. Это мощный и густой аромат, появляющийся лишь после пятнадцати лет выдержки. Его даёт только старая бочка.
      Как видите, Вы держите в руках бокал "тюльпанной" формы, имеющий большую площадь испарения и узкое горлышко. Которые, согласно канонам дегустации, позволяют лучше ощутить аромат.
      Инка смотрела на меня во все глаза, а я, посмотрев не неё сквозь стекло, продолжал выпендриваться:
      – Для того чтобы раскрыть все вкусовые достоинства Арманьяка, требуется особый подход. Ведь дегустация - целое действо. Сначала Вы разглядываете бокал на свет, делая вид, что наслаждаетесь цветовым оттенком напитка. Затем осторожно согреваете его теплом рук, чтобы разбудить дремлющие в нём флюиды. Потом "кружите" Арманьяк в бокале, вдыхаете аромат и делаете Первый (маленький!) глоток.
      Я отпил и, закатив глаза, продолжил:
      – Не торопитесь, подержите напиток во рту,чтобы ощутить его поистине божественный вкус и аромат! После небольшой паузы, такой, чтобы опять появилось желание, сделаете второй глоток. Пейте понемногу, растягивая удовольствие.
      Инна совсем уже потрясённо пялилась на меня, не чувствуя подвоха. А я, с самым невинным видом закончил тираду:
      – Вообще-то, как и любую спиртосодержащую жидкость, Арманьяк можно впотреблять и в качестве Аперитива, то есть, бухла по-нашему. Со льдом, водой и даже…
      Залпом допив остатки, я вытащил из кармана стащенный со стола огурец и аппетитно захрумкал. Смачно, со вкусом.
      Лёнька с Виктором ржали так, что мне показалось - повылетают стёкла. Инка вскочила из-за стола.
      – Идиот! Плебей! Деревня!
      Никто ж не спорит, но обзываться-то зачем? Надо потом глянуть в энциклопедии, что это за плебеи такие. Вроде, низкорослое племя в Африке, что ли? Но вообще-то, поделом ей. Тоже мне, лляди благородных кровей выискалась. Если честно, Инка, порой, изрядно утомляла своей эмансипацией и показушной утончённостью. К сожалению, это очень распространённый в Росси тип женщины: От рождения такая особа "очень умна" и шибко талантлива, По крайней мере, сама она свято в это верит.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22