Милые спутники!
      Я недавно поведал вам свой сон о пилигриме Христианине и его трудном путешествии в Небесный Град. Сделал я это с большой радостью и надеюсь, что не напрасно. Я упомянул жену и детей Христианина, которые не одобряли его стремления покинуть родину. Потому-то он и решил с ними расстаться и уйти один, не желая погибнуть вместе со всеми жителями города Гибель.
      Из-за многочисленных дел я долго не мог выбраться в те места, по которым он прошел, и не осведомлялся о тех, кого он покинул. Недавно, однако, я вновь побывал там, поселился в полутора верстах от города, и когда однажды заснул, мне приснилось следующее.
      … Вижу пожилого человека, идущего в том же направлении, что и я. Я присоединился к нему. Мы разговорились. Речь случайно зашла о Христианине.
      — Не знаете ли, почтенный, что это за город там внизу, слева от нашей дороги?
      Человек по имени Проницательный ответил:
      — Это город Гибель, жители которого страшно беспечны.
      — Так я и думал, что это именно этот город! — ответил я. — Я однажды побывал в нем и потому могу подтвердить ваши слова.
      — Увы, мне было бы гораздо приятнее иметь лучшее мнение об этом городе.
      — Я вижу, вы человек добрый. Не слышали ли вы, что случилось с жителем этого города Христианином, который однажды отправился в путешествие?
      — Как не слышал? Слышал! — ответил Проницательный. — Я даже знаю, через какие неприятности, сражения и испытания он прошел во время своего путешествия. Надо сказать, что вся округа о нем толкует. Все интересуются подробностями его путешествия. Мне кажется, я даже могу смело сказать, что его решение внушило многим глубокое к нему уважение, хотя сначала его считали безумцем. Говорят, ему там хорошо живется; даже те, которые никогда не решатся последовать его примеру, завидуют его счастью.
      — По-моему, — заметил я, — они правы, считая, что жить ему там привольно. Он живет около Источника жизни без труда и печали, ибо там скорбь неизвестна. Но скажите, что же о нем рассказывают?
      — Самое разное. Одни — что он теперь облечен в белую одежду, а на шее носит золотую цепочку. На голове его будто бы золотой венец с жемчугом. Другие толкуют, что те силы света, которые иногда ему являлись во время путешествия, теперь его близкие товарищи, и что он с ними в таких же дружеских отношениях, как здесь сосед с соседом. Притом утверждают, что Царь той страны наградил его богатой и роскошной обителью в Своем чертоге и что он ежедневно ест, пьет, беседует и отправляется на прогулки с Ним, получая милости от Того, кто Судья всех. Кроме того, толкуют, будто бы Царь этот вскоре прибудет в наши места узнать причину, почему здешние жители так презирали и осмеивали Христианина, когда он решился начать странствование. И даже уверяют, что за несправедливости, причиненные ему здесь, Монарх осудит их, как за соделанные Ему Самому. И не мудрено: ведь из одной любви к Царю пилигрим решился на путешествие.
      — Я в этом уверен, — ответил я, — и радуюсь за этого человека, отдыхающего теперь от своих трудов. Он пожинает радость за пролитые слезы и находится в безопасности. Ему не страшны больше стрелы врага, он далеко от тех, кто ненавидел его. Я очень доволен, что слух о нем распространился по всей округе. Кто знает, может, и другие одумаются! Но позвольте спросить, не знаете ли вы чего-нибудь о его жене и детях, что сталось с ними?
      — Христиана и ее сыновья? Кажется, они теперь на правильном пути, хотя когда-то и не вняли просьбам и слезам Христианина, не решились идти с ним. Впоследствии, однако, они одумались. И потому, собрав пожитки, пошли его искать.
      — Отлично! — воскликнул я. — Неужели и жена, и дети пошли?
      — Да, я был свидетелем и знаю все подробности дела. Мать и четыре сына отправились в путешествие. И так как я вижу, что нам с вами еще долго предстоит идти вместе, то могу рассказать подробно, как все это случилось. Женщина эта (имя Христиана она приняла в тот день, когда пустилась с детьми в путешествие), лишь только муж ее перешел реку Смерти и вестей от него больше не было, стала обдумывать свое прошлое и будущее. Она страдала от потери доброго мужа, чувствуя, что теперь узы любви порваны. «Мы, живые, не можем не грустить о дорогих нашему сердцу близких, которых лишились». Христиана стала вспоминать свое дурное обращение с мужем и решила, что это — единственная причина их разлуки. Ее мучила совесть, бремя вины камнем лежало на ней. Кроме того, она сильно скорбела, вспоминая его бессонные ночи в слезах и стенаниях, как он ее упрашивал пойти с ним вместе с детьми. И каждое слово, и каждое действие Христианина перед тем, как он решился искать избавления от бремени, живо вспоминалось ей… Сердце ее разрывалось от горя. Его душераздирающий возглас, явно вырвавшийся из глубины души: «Что мне делать, чтобы спастись?» звучал в ее ушах.
      Тогда она обратилась к своим детям: «Милые сыновья мои, мы погибли! Я согрешила против отца вашего, и он теперь далеко от нас. Он хотел меня взять с собой, а я воспротивилась его желанию. И вам я помешала получить жизнь вечную». При этих словах мальчики заплакали, упрашивая ее идти вместе искать отца. «О, — причитала Христиана, — зачем мы не ушли с ним! Нам было бы теперь гораздо лучше, а сколько горя нас еще ждет! Прежде я по безумию своему воображала, что печаль вашего отца порождалась расстроенным воображением. Теперь я думаю, что тому была иная причина: ему был дарован свет жизни, при помощи которого он избегнул сетей смерти».
      И все снова воскликнули: «Горе нам, несчастным!».
      На следующую ночь Христиане приснился сон. Видит она, что кто-то разворачивает перед ее глазами длинный свиток пергамента, в который были внесены все ее прегрешения. Их было так много и были они такими черными, что ужас овладел ею… Она громко воскликнула во сне: «Господи, будь милостив ко мне, грешной!». И дети услышали ее крик.
      Вдруг ей показалось, что возле ее постели стоят два человека подозрительной наружности и о чем-то рассуждают между собой. Голоса их становились все громче, и она ясно услышала слова: «Что делать с этой женщиной? Днем и ночью она все призывает милость Господню. Надо нам найти средство отвлечь ее от подобных мыслей, ибо, если она будет так продолжать, мы ее упустим, как упустили ее мужа. Как бы помешать ей в ее заботах о будущем? А то потом никакая земная власть не в силах будет ее удержать».
      От этих слов она проснулась. Мороз пробегал по коже, и все тело колотил озноб… Вскоре она снова заснула. И вот видит она своего мужа Христианина, стоящего меж бессмертных и играющего на лире перед Кем-то, чья голова окружена радужным нимбом. Она увидела, как муж ее опускается к подножию престола и простирается ниц, с благодарностью говоря: «От всего сердца благодарю Тебя, Господи, Царь мой, что привел меня в сие место!». И множество светлых серафимов вокруг престола заиграли на лирах и чудно запели, но слова их не были понятны никому, кроме Христианина и его товарищей в этом блаженном краю…
      На другое утро, когда она встала, помолилась и побеседовала со своими детьми, кто-то громко постучал в дверь.
      — Если ты пришел во имя Господа — войди!
      — Аминь, — услышала она в ответ.
      Дверь отворилась, и кто-то вошел и приветствовал ее словами:
      — Мир дому сему! Знаешь ли, Христиана, зачем я сюда пришел? Она смутилась, и сердце ее сильно забилось… Откуда он и что ему от нее нужно? Он продолжал:
      — Имя мое Тайна, и я обитаю с теми, которые в горних… Мы узнали, что ты пожелала отправиться туда. Нам известно, что ты осознала зло, которое когда-то причинила своему мужу, уговаривая его не избирать пути, ведущего в Небесный Град, и то, что удержала детей. Милосердый прислал меня возвестить тебе, что Он готов тебя простить и что вся Его радость состоит в даровании прощения за соделанные прегрешения. А еще Он желает известить тебя, что ты Им приглашена к трапезе, где будешь пред лицом Его, и что Он угостит тебя всем наилучшим в доме Его и вручит тебе наследство Иакова, отца твоего. Там находится теперь и Христианин, муж твой, в окружении своих товарищей вечно пред лицом Того, Кто живит взирающих на Него. И все они возрадуются, когда услышат шаги твои при входе в обитель Отца твоего.
      Христиана в сильном волнении опустила низко голову. Гость продолжал:
      — Христиана! Вот тебе письменное послание от Царя, при котором ныне твой муж.
      Она взяла письмо, издававшее чудное благоухание. Золотой вязью было написано следующее: «Царь желает, чтобы ты поступила, как муж твой, Христианин, ибо это единственный путь ко Граду Божиему, где он обитает в вечном блаженстве». Христиана наконец собралась с мыслями и воскликнула:
      — Возьми меня и детей моих с собой, дабы и мы пошли поклониться Царю.
      Но гость ответил:
      — Христиана! Горькое достается прежде сладкого. Ты пройдешь чрез горе и трудности (как тот, который отправился прежде тебя) и только потом вступишь в Небесный Град. Поэтому советую тебе поступить, как поступил муж твой. Иди к Тесным вратам, которые там за поляной, они начало того пути, по которому тебе следует идти. Желаю успеха! Еще советую тебе хранить это письмо у сердца и читать его себе и детям, пока не выучите его наизусть. Напевай этот текст дома, а потом ты должна будешь отдать это послание у Отдаленных врат.
      Гость тоже был в сильном волнении. Он умолк. Тогда Христиана, подозвав сыновей своих, обратилась к ним:
      — Милые дети! Вы, вероятно, заметили, что я с некоторого времени не нахожу себе покоя. Уход вашего отца огорчил меня, теперь же я узнала, что ему там хорошо. Меня мучают мысли о моем и вашем душевном состоянии, которое, я убеждена в этом, неблагополучно. Мое отношение к вашему отцу во время его скорби тяжело гнетет мою душу, так как я себя и вас ожесточила против него и мы не отправились вместе с ним. Мое горе могло бы погубить меня, но прошлой ночью приснился мне чудный сон, а наш гость-незнакомец ободрил меня своими утешительными речами. Итак, милые дети, давайте соберем наши пожитки и отправимся к вратам, ведущим в Небесный Град, где мы найдем отца вашего и будем блаженствовать с ним и с его товарищами по законам той страны.
      Дети заплакали от радости, услышав, что сердце матери их стремится в чудную страну. Гость вскоре с ними простился, и они стали готовиться к отъезду.
      Сборы были недолгими. Они уже собрались выходить из дому, как в дверь к ним постучали две соседки.
      — Если вы от имени Господа — войдите, — приветствовала их Христиана.
      Соседки пришли в полное недоумение, потому что не привыкли к такого рода речам из уст Христианы. Войдя, они увидели, что она готовится покинуть дом свой, и обратились к ней с расспросами:
      — Соседка, скажи на милость, что это значит?
      Христиана ответила старшей из них, прозванной Боязливой.
      — Я готовлюсь к путешествию.
      Боязливая была дочерью Недоверчивого, которого Христианин встретил на горе Затруднение и который старался убедить его вернуться назад из страха быть растерзанным львами.
      — Помилуй, что за путешествие решилась ты предпринять?
      — Хочу идти по стопам моего покойного мужа, — ответила Христиана и заплакала, вспомнив о нем.
      — Полно, добрая соседушка! Ради детей твоих опомнись и не принимай столь опрометчивого решения, — стала отговаривать ее Боязливая.
      — Но ведь я и детей беру с собой. Ни один из них не согласился остаться.
      — Понять не могу, кто внушил тебе подобную мысль? — удивилась Боязливая.
      — Соседка, милая, если б ты узнала то, что узнала я, наверное, и ты бы отправилась со мной.
      — Скажи на милость, что такого могла ты узнать, что заставляет тебя оставить дом и друзей?
      — Я сильно тосковала с тех пор, как меня покинул муж, особенно, когда он перешел реку. Но что меня более всего мучит, так это воспоминание о моем грубом с ним обращении, которое вызывало у него душевную скорбь. Я теперь чувствую то же, что он в то время, и ничто не может меня успокоить, пока я не отправлюсь в путь. В прошлую ночь он приснился мне. Как рвалась моя душа к нему! Он обитает теперь подле Самого Царя того края; сидит за Его трапезой в обществе бессмертных. Ему дана обитель, по сравнению с которой самый великолепный земной дворец лишь груда мусора. Я получила письменное обещание, что и меня примут туда, если я соглашусь идти. Его посланник принес письмо…
      При этих словах она достала из-за пазухи письмо», прочла его громко и прибавила:
      — Что же вы теперь можете сказать против этого?
      — Что за безумие овладело тобой и твоим мужем, если вас не страшат подобные трудности! — вскричала Боязливая. — Ведь ты слышала, вероятно, что приключилось с ним еще в самом начале его путешествия? Наши соседи Упрямый и Сговорчивый были тому свидетелями, но они, как люди разумные, сочли за лучшее вернуться назад. Мы знаем во всех подробностях, как он наткнулся на львов, на Аполлиона. Разве ты забыла, в какой он был опасности на ярмарке Суеты? И если ему, мужчине, трудно было вынести все это, что станется с тобой, слабой женщиной? Взгляни, ведь эти милые дети — плоть от плоти твоей! Поэтому, если уж ты столь безумна, что решаешься идти на погибель, то, по крайней мере, пожалей сыновей и оставь их дома.
      — Не искушай меня, соседушка, — твердо ответила Христиана. — Мне вручили только что ценность, отказаться от которой было бы настоящим безумием. Что же касается грозящих мне опасностей, о которых ты мне сейчас говорила, то они не только меня не пугают, но служат доказательством, что я действую правильно. Горькое достается прежде сладкого, а потому сладкое кажется еще слаще. И так как вы пришли ко мне в дом не во имя Господа, то прошу вас уйти и больше меня не беспокоить.
      Тогда Боязливая стала ее всячески ругать и обратилась к своей подруге Любви со словами:
      — Пойдем, подруга, оставим ее, раз она отвергает наши советы и наше общество.
      Но Любовь не трогалась с места по двум причинам. Во-первых, сердце влекло ее к Христиане. Во-вторых, душа ее была сильно взволнована речью Христианы, и она готова была с радостью ее сопровождать. Поэтому она ответила Боязливой так:
      — Соседка, я пришла сюда с тобой навестить Христиану, но так как она намерена навсегда покинуть нашу страну, мне хочется воспользоваться нынешним солнечным утром и проводить ее.
      О своих дальнейших планах Любовь умолчала.
      — Я вижу, и ты обезумела, — ответила Боязливая. — Одумайся, пока еще есть время, и будь разумна. Пока мы вне опасности, мы спокойны, но раз попав в опасность, трудно из нее выбраться.
      После этого Боязливая отправилась к себе, а Христиана пустилась с детьми и с Любовью в путь.
      Боязливая, вернувшись домой, позвала к себе соседок, с которыми была в дружбе: Слепоту, Неосновательную, Легкомысленную и Невежду. Когда они все собрались, она рассказала о своем посещении Христианы и о задуманном ею путешествии.
      — Послушайте меня, соседки. Сегодня утром я от нечего делать пошла к Христиане, и когда постучала в дверь, она мне почему-то ответила: «Если вы от имени Господа — войдите». Я вошла. И что же? Вижу, она готовится покинуть наш город, взяв с собой и детей.
      Я спросила ее, что все это значит? И она в коротких словах объяснила мне, что решила стать пилигримом, как ее покойный муж. Еще рассказала она мне свой сон про то, как Царь того края, в котором теперь обитает ее муж, прислал ей и ее детям приглашение в Небесный Град.
      — И ты думаешь, что она на самом деле отправится туда? — спросила Невежда.
      — О да, непременно, что бы ее ни ожидало в пути! И вот почему я так думаю. Я сильно уговаривала ее остаться, резонно предупреждая, что ее в пути ожидает множество трудностей и печалей. На это она мне только ответила, что горькое предшествует сладкому и оттого сладкое кажется еще слаще.
      — Эдакая слепая, безумная женщина! — воскликнула Слепота. — И не хочет даже взять в толк, сколько скорбей и опасностей выпало на долю ее мужа! Что касается меня, то я ясно вижу, что если б он мог вернуться, он предпочел бы остаться в покое и сохранить свою шкуру, чем пускаться в погоню за несбыточными мечтами.
      — Ну их, фантазеров и сумасшедших фанатиков! — добавила Неосновательная, — выгнать бы их всех из нашего города! По-моему, большое счастье быть избавленными от ее общества! Если б она вздумала остаться с нами, имея подобные воззрения на жизнь, с ней никто бы не мог жить в ладу! Она сидела бы либо с сумрачным лицом, либо несла бы несносную чепуху. По-моему, пусть отправляется, оставьте ее действовать, как хочет, может быть, кто-нибудь получше ее поселится в ее доме. Мир ужасно испортился с тех пор, как в нем появились такого рода фанатики.
      — Довольно, оставим этот скучный разговор, — добавила Легкомысленная. — Я лучше расскажу вам, как вчера провела вечер у Беспутной, где нам было очень весело. Нас там собралось немного, но все свои, милые и приятные: Плотолюбие, Разврат, Похабница и некоторые другие. Мы танцевали и предавались веселью. Сама хозяйка — чудесная женщина, а господин Разврат — прекрасивый и преприятный мужчина.

      В это время Христиана уже была в пути, и Любовь шла вместе с ней. Окруженная детьми Христиана беседовала со своей спутницей.
      — Милая моя, — сказала она ей, — я принимаю это как особый знак твоей дружбы, что ты решилась оставить родительский дом и проводить меня.
      Юная Любовь (она была очень молода) ответила ей:
      — Если б я поняла настоящую цель твоего путешествия, быть может, я бы никогда больше не вернулась в наш город.
      — Так послушай, Любовь, соединим наши судьбы! — обрадовалась Христиана. — Я знаю, каким будет конец нашего путешествия. Муж мой находится в таком месте, которое нельзя купить за все золото мира. И ты не будешь отвергнута, хотя и придешь лишь по моему личному приглашению. Царь, Который прислал звать меня с детьми, исполнен любви. Только согласись идти со мной!
      — Но как могу я быть уверена, что меня там примут? — спросила Любовь. — Если бы кто-то мне сказал, что я могу на это рассчитывать, я бы не задумалась ни на минуту, как бы тяжел и труден ни был путь, а уповала бы на помощь Того, Кто может помочь.
      — Послушай, Любовь, что я предложу тебе. Пойдем вместе до Тесных врат, и там я расспрошу подробнее о том, как тебе поступать далее. И если ты там не встретишь поддержки, я не стану тебя удерживать, и ты вернешься назад. А я, в свою очередь, заплачу тебе за то, что ты согласилась идти со мной и с моими детьми.
      — Изволь, я пойду с тобой, и будь что будет. Помоги, Господи, и мне войти в Твое Царство!
      Христиана очень обрадовалась. Не только потому, что приобрела подругу, но и потому, что ей удалось внушить девушке столь сильное желание стремиться ко спасению. Они шли вместе, но Любовь тихонько утирала слезы. Тогда Христиана спросила ее:
      — О чем плачешь, сестра?
      — Увы! Кто истинно понимает положение в мире, может ли не скорбеть, вспоминая своих близких, которые по неведению своему остаются в грешном городе. И для меня это тем более прискорбно, что некому их научить истине и никто не придет предупредить их о том, что ожидает этот город.
      — Пилигримам следует иметь чувство сострадания к ближним. Ты беспокоишься о своих ближних, как покойный Христианин обо мне. Он скорбел и плакал, что я не обращаю внимания на его слова, но Господь собрал все его слезы в чашу, и теперь и я, и дети мои, и ты пожинаем их плоды. Я убеждена, что и твои слезы не пропадут, ибо сказано в Слове: «Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои».
      Когда пилигримы дошли до топи Уныния, Христиана остановилась в недоумении: она вспомнила, что на этом месте ее муж чуть было не утонул. Она увидела, что несмотря на указ Царя построить переправу, топь по-прежнему была непролазной и пройти ее стало еще сложнее. (Я спросил своего собеседника Проницательного, в самом ли деле это место перейти стало еще трудней или это ей только показалось? «Увы, это правда, — ответил мне старик, — ибо многие, называющие себя работниками Царя, приходили сюда с целью исправить Царский путь, но вместо камней приносили лишь грязь и мусор.»)
      Христиана и ее дети в нерешительности остановились. Но Любовь обратилась к ним со словами: «Пойдемте, попробуем, но будем осторожны». Найдя ступени, они спустились по ним и, хотя и не совсем твердым шагом, однако все же удачно перешли на другую сторону. Христиана раза два-три поскользнулась и потому чуть было не утонула. Лишь только они перешли на другой берег, как услышали голос: «Блаженна верующая, ибо она узрит исполнение того, о чем слышала от Господа».
      Они пошли дальше. Любовь после некоторого размышления сказала Христиане:
      — Если б я имела столь же твердую надежду на благосклонный прием у Тесных врат, как ты, мне кажется, что никакая топь Уныния меня не испугала бы.
      — Знаешь что, — ответила Христиана, — у тебя болит твоя рана, а у меня моя, и поверь мне, милый друг, что мы все должны будем вынести еще немало худого, прежде чем дойдем до цели. Невозможно, чтобы люди, стремящиеся к стяжанию столь великой славы, какая нас ожидает, и такого блаженства, которому нельзя не позавидовать, не встречали на своем пути разного рода страхи, скорбь и даже хитрые ловушки и сети, поставленные теми, кто нас ненавидит и старается погубить.
      В это время Проницательный покинул меня, но сон мой продолжался.
      И вот вижу, что Любовь, Христиана и все ее мальчики подходят ко вратам. Дойдя, они стали обдумывать и рассуждать, каким образом дать о себе знать у врат и что ответить тому, кто отворит им. Наконец они решили, что именно Христиана, как старшая, должна постучать и ответить за всех.
      Христиана стала стучать, и, как и муж ее, стучала довольно долго. Вдруг вместо ответа раздался громкий лай большой собаки. Это сильно напугало пришельцев. Несколько минут они не смели стучать из страха, что собака кинется на них и всех искусает. Уйти они тоже не смели, боясь, что привратник заметит их уходящими и оскорбится. Они решились снова постучать, на этот раз громче прежнего.
      Наконец они услышали голос привратника: «Кто там?». Собака тотчас перестала лаять, и врата отворились. Христиана низко поклонилась ему:
      — Да не прогневается наш Господь на служанок Своих, что осмелились стучать в Царскую дверь.
      — Откуда вы? И чего желаете?
      — Мы пришли оттуда же, откуда и Христианин, и с той же целью, и если позволите, то, пройдя Тесные врата, мы пойдем по пути, ведущему в Небесный Град. Я жена того Христианина, который ныне в горних, и зовут меня Христианой. Привратник удивленно ответил:
      — Как, неужели ты стала пилигримкой, хотя еще недавно ничего не хотела об этом слышать? Она кивнула:
      — Да, вот я и дети мои.
      Он взял ее за руку и провел ее вместе с детьми через врата, притворив их за собой. Затем он приказал трубачу трубить в честь Христианы. Воздух огласился мелодичными звуками.
      Любовь же стояла перед вратами, дрожа и плача от страха быть отверженной. Христиана сразу стала просить привратника впустить и Любовь:
      — С нами пришла моя подруга, оставшаяся теперь за порогом. Она очень обеспокоена тем, что идет только по моему приглашению, тогда как я получила зов от самого Царя, у Которого в услужении муж мой.
      Тут Любовь, которая устала ждать, вдруг начала так громко стучать в дверь, что стук перекрыл голос Христианы и даже напугал ее. На вопрос привратника: «Кто там?» Христиана ответила: «Это моя подруга». Он отворил дверь, и они увидели лежащую без чувств на земле Любовь. Она была в обмороке от страха, что врата для нее не будут отворены.
      Привратник взял ее за руку и приказал встать. «О Господи, — простонала она, — жизнь меня покидает!»
      Но он ответил ей так:
      — Сказано: «когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе, и молитва моя дошла до Тебя, до храма святого Твоего». Не бойся, встань и скажи мне цель своего прихода.
      — Я пришла за тем же, за чем и моя подруга Христиана, хотя и не получила, как она, особого зова от Царя. Ее звал сам Царь, меня же — она. И я боюсь, не дерзость ли это с моей стороны?
      — Уговаривала ли она тебя идти вместе с ней?
      — Да, и вот я пришла. И если здесь можно получить благодать и прощение грехов, молю, чтобы и моя недостойная душа сделалась причастницей сих благ.
      Он милостиво взял ее за руку и провел через Тесные врата, шепча при этом: «Молюсь о всех верующих в Меня по слову их, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою».
      Обратившись к окружавшим его, он сказал:
      — Принесите все необходимое для Любви и не забудьте средство от обмороков.
      Когда Любовь пришла в себя, пилигримов приветствовал Сам Господь, Глава пути, Который ласково беседовал с ними. И они сказали Ему смиренно:
      — Мы оплакиваем согрешения наши и молим Господа о прощении и о наставлениях, как нам поступать отныне.
      — Дарую помилование, — сказал Он, — словом и делом. Словом — в обещании прощения, делом — в средстве для получения его. Примите первое, а на второе вам будет указано в будущем.
      Они поднялись на смотровую площадку, и Он показал им путь, ведущий к спасению и помилованию, прибавив при этом, что во время путешествия они узрят новые знамения.
      Они остались в беседке одни и стали обсуждать все случившееся.
      — Как я рада, что мы здесь! — воскликнула Христиана.
      — Понимаю твою радость, я и сама готова танцевать от восторга и радости!
      — После того, как я так долго стучала, не получая ответа, я подумала уже, что все наши старания тщетны, особенно когда услыхала лай этого страшного пса, — призналась Христиана.
      — А уж как испугалась я, увидев, что ты принята с детьми, а я нет! Неужели, думала я, исполнилось сказанное: «Две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется». Я с трудом могла удержаться от возгласа: «Погибла!». И я стала громко стучать, увидев надпись на двери и почувствовав прилив смелости. Я прекрасно сознавала, что либо должна снова стучать, либо погибнуть. Сердце замирало от страха быть отверженной.
      — Могу тебя уверить, что стук твой был так громок, что напугал меня. Я в жизни своей не слыхала такого стука. Я уж было подумала, что ты ворвешься и возьмешь царство приступом.
      — Увы, в моем положении нельзя было действовать иначе! Ты видела, как врата затворили прямо у меня перед носом и как ужасно лаяла злая собака. Кто при таком духовном напряжении, как мое, не решился бы стучать изо всех сил? Но ответь, что же сказал Господь, когда услышал мой нетерпеливый стук в дверь? Не разгневался ли Он на меня за это?
      — Когда Он услышал твой оглушительный стук. Он улыбнулся. Мне кажется, твоя решительность понравилась Ему, ибо Он не высказал никакого неудовольствия. Но я не понимаю, зачем Он держит такую сторожевую собаку? Если б я об этом знала прежде, пожалуй, духу не хватило бы идти сюда с детьми. Но теперь все позади, мы здесь, и я от души этому рада.
      — Мне тоже хочется спросить Его, когда Он к нам опять сюда сойдет, почему Он держит на Своем дворе такого огромного пса. Надеюсь, я Его этим не прогневаю?
      — О да, спроси Его, — подхватили мальчики, — и убеди Его усыпить собаку, мы боимся, что она нас всех перекусает.
      Наконец Он снова сошел к ним, и Любовь пала на колени и, поклонившись Ему, сказала:
      — Прими, Господи, жертву благодарения, которую приношу Тебе ныне устами моими. Он ей ответил:
      — Мир тебе, встань!
      Но она не изменила своего коленопреклоненного положения и продолжала:
      — Правосуден Ты, Господи, и если я стяжала милость Твою, дай мне и ныне понять пути Твои! Почему держишь Ты на дворе Своем такого злобного пса, при виде которого женщины, как мы, и дети готовы бежать от ворот со страху.
      На это Он ей ответил:
      — Пес этот имеет другого хозяина; он на соседнем дворе, и пилигримы только могут слышать его лай, так как он принадлежит хозяину того замка, который вы видите отсюда, и он может дотянуться только до стен этого двора. Он уже напугал не одного честного пилигрима своим громким рычанием и лаем, но зло его породило добро. Без сомнения, тот, кому принадлежит пес, держит его не из доброго чувства ко Мне и к Моим пилигримам, но с намерением помешать им приходить ко Мне, чтобы они убоялись стучать во входные врата. Но Я не теряю терпения. Притом Я всегда вовремя поспеваю на помощь пилигримам. Что же, искупленная Моя, вероятно, ты бы так не испугалась пса, ежели бы все это узнала заранее? Нищие, идущие от одной двери к другой просить милостыню, рискуют не только слышать лай и вой собак, но даже быть укушенными, однако из-за страха они не станут отказываться от подаяния. Неужели же пес на чужом дворе может кому-нибудь помешать прийти ко Мне? Я Своих возлюбленных ограждаю от львов, не только от злого пса.
      — Сознаю свое неведение, — смиренно ответила Любовь, — и сожалею о том, чего не понимала до сих пор, и ныне убеждена, что все, что Ты говоришь, хорошо и верно.
      Потом Христиана стала расспрашивать о предстоящей дороге. Хозяин их накормил, омыл им ноги и указал путь, которым проходил Сам, — словом, сделал для них то же, что некогда для Христианина…
      И я видел во сне, что они отправились по этому пути. Погода благоприятствовала им.
      Христиана запела:
      «Блажен тот день, когда я начала свое путешествие, и будь благословен Тот, Кто внушил мне это желание. Много времени утекло с тех пор, как меня начала мучить мысль о вечной жизни, зато теперь я стремлюсь к ней всеми силами души, и начать лучше поздно, чем никогда. Наши слезы превратятся в радость, наш страх — в веру, таким образом начало нашей жизни предвещает, каков будет ее конец».
      С одной стороны дороги, по которой они шли, тянулся забор. За ним был фруктовый сад, и ветви деревьев, отягощенные плодами, заманивали проходящих. Сад же этот принадлежал хозяину собаки. Всякий, вкушавший от этих плодов, причинял себе вред. Мальчики, сыновья Христианы, прельстившись чудными плодами, начали их срывать и есть. Мать, увидев это, стала браниться, но юноши не обратили внимания на ее слова.
      — Дети мои, — сказала она наконец, — вы грешите, ибо плоды эти чужие. (Она не знала еще, что сад принадлежит врагу их, не то б умерла от страха.)