Легкий крейсер «Карлсруэ» был заложен на верфи «Германия» в Киле 21 сентября 1911 года. Корабль был спущен на воду 11 ноября 1912 года. Торжественную речь при спуске произнес обербургомистр города Карлсруэ, столицы земли Баден, Франц Зигрист. Он же разбил бутылку о нос нового крейсера, став его официальным крестным.

Для своего класса «Карлсруэ» был достаточно крупным кораблем; он имел 6191 т полного водоизмещения и длину 142,2 метра. Вооружен корабль был двенадцатью 105-мм орудиями и двумя 500-мм подводными торпедными аппаратами. Он также мог нести до 120 мин. Двухвальная энергетическая установка «Карлсруэ» состояла из двух турбин и 14 котлов так называемого «военно-морского» типа. Десять котлов работали на угле, четыре — на жидком топливе. Запас угля составлял 1300 т, нефти — 200 т. Дальность плавания при скорости 12 узлов превышала 5500 морских миль. Четыре дымовые трубы и почти атлантический форштевень придавали новому крейсеру агрессивно-стремительный вид.

На ходовых испытаниях в декабре 1913 года «Карлсруэ» показал скорость 28,5 узла, развив машинами мощность 37885 л.с.

15 января 1914 года легкий крейсер «Карлсруэ» официально вступил в строй под командованием капитана 2 ранга Людеке. Экипаж крейсера составлял 373 человека.

Еще в процессе постройки «Карлсруэ» было принято решение послать его стационером в карибские воды, сменив там нуждавшийся в ремонте крейсер «Бремен». Однако задержка в достройке «Карлсруэ» привела к тому, что на смену «Бремену» был послан крейсер «Дрезден». Теперь же "Карлсруэ предстояло сменить «Дрезден», а заодно представлять Германию на предстоящих торжествах по случаю открытия Панамского канала.

14 июня 1914 года «Карлсруэ» вышел из Киля, став первым турбинным крейсером, посланным командованием кайзеровского флота в океан.

1 июля «Карлсруэ» пришел на остров Сент-Юмас, где получил сообщение об убийстве в Сараево наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Фердинанда с супругой.

5 июля 1914 года корабль пришел в Порт-о-Пренс на Гаити, чтобы взять под защиту германских подданных во время вспыхнувших там беспорядков. 9 июля «Карлсруэ» покинул Порт-о-Пренс и 12 июля прибыл в охваченный беспорядками Вера-Круз, где застал на рейде германский крейсер «Дрезден».

Германский посол в Мексике отставной контр-адмирал фон Гинце приказал «Дрездену» к 15 июля перейти в Пуэрто-Мехико и ожидать там прибытия президента Мексики Гуэрта и военного министра Бланкета с их семьями, чтобы совместно с английским крейсером «Бристоль» доставить их в Кингстон на Ямайке. До этого Гуэрта должен был публично сложить с себя должность президента Мексики.

Командир «Дрездена» капитан 2 ранга Келер собрал на борту своего крейсера совещание, на котором присутствовали командир «Карлсруэ» капитан 2 ранга Людеке и командир английского крейсера Бристоль. В 1800 «Бристоль» вышел в море для следования в Пуэрто-Мехико. Дождавшись его ухода, капитан 2 ранга Келер приказал уходить и Дрездену.

Поскольку германский посол придавал огромное значение тайне всего предприятия, капитан 2 ранга Келер шел сначала ложным восточным курсом, а затем лег в кильватер «Бристолю». Несмотря на строгую тайну, соблюдения которой требовал отставной контр-адмирал фон Гинце, в день ухода крейсеров о ней знал весь город.

Вообще-то, капитану 2 ранга Келеру совсем не хотелось принимать участие в этой «тайной» миссии. Согласно имевшемуся у него приказу, он должен был вступить в командование «Карлсруэ», передав «Дрезден» капитану 2 ранга Людеке. После этого «Дрезден» должен был срочно, как того требовал приказ Адмиралтейства, вернуться в Германию. Адмиралтейство настоятельно требовало ускорить возвращение «Дрездена», оставляя «Карлсруэ» стационером во всем бассейне Карибского моря.

Неожиданное поручение несколько нарушало планы германского морского командования. Капитан 2 ранга Келер спешил выполнить возложенную на него послом задачу. Утром 16 июля «Дрезден» и «Бристоль» встретились в устье Тоатцакоалькоса и вскоре встали на рейде Пуэрто-Мехико.

Еще на стадии предварительных переговоров президент Гуэрта высказал непременное желание, чтобы на «Дрезден» были приняты только он, военный министр и один лакей. Семья же и свита должны были идти на «Бристоле». Об этом говорилось на совещании командиров перед уходом из Вера-Круз, и англичане нисколько не возражали.

В тот же день под эскортом вооруженных до зубов кавалеристов прибыли семьи, свита и слуги. Все они были взяты на борт «Бристоля», но на следующий день, к изумлению германских моряков, они были высажены. Командир «Бристоля» уверял, что он еще не получил приказа оставить Пуэрто-Мехико. Этот приказ не был получен ни 18-го, ни 19-го июля. Затем английский командир начал утверждать, что он получил приказ охранять семьи президента и военного министра в Пуэрто-Мехико, а не везти их на Ямайку.

Вечером 17 июля в Пуэрто-Мехико прибыл Гуэрта. Он не желал никуда уезжать, пока «Бристоль» не возьмет на борт его семью и семью военного министра. Келер нервничал: эта неразбериха откладывала смену «Дрездена» «Карлсруэ» и уход «Дрездена» в Германию. 18 июля президент Гуэрта и его военный министр Бланкет прибыли на «Дрезден». Капитан 1 ранга Келер, как ему было предписано, встретил их торжественно. Жен и дочерей Гуэрты и Бланкета пригласили в кают-компанию на обед. Играл корабельный оркестр, были танцы. Гуэрта стал упрашивать Келера, чтобы его жену, четырех дочерей, лакея и жену с дочерью военного министра взяли на «Дрезден». Для своей же свиты Гуэрта заказал пароход, пришедший из Вера-Круз. Капитан 2 ранга Келер, чтобы поскорее освободиться от этой обузы, согласился. 20 июля все домочадцы прибыли на «Дрезден», и в 18:00 — на трое суток позднее, чем была запланировано — крейсер вышел в море. Свою каюту Келер уступил жене Гуэрты и ее дочерям. Самого президента поместили в каюте старшего офицера. Военный министр Бланкет и остальные дамы были распределены по офицерским каютам. Оркестр играл для их развлечения. Однако все пассажиры настолько страдали от морской болезни, что никакого удовольствия от морского путешествия не имели. Жена президента жаловалась, что англичане на «Бристоле» приняли ее самым свинским образом. Она ушла с «Бристоля» по своему собственному желанию, поскольку предпочла бы путешествовать в товарном вагоне, но не на английском крейсере.

24 июля, когда на горизонте уже открылся остров Ямайка, капитан 2 ранга Келер получил радиограмму из Адмиралтейства. В радиограмме говорилось об ухудшении политической обстановки в Европе, в частности, о росте напряженности в отношениях между Австро-Венгрией и Сербией, грозящей в любую минуту привести к войне. В столь напряженное время, подчеркивалось в радиограмме, необходимо срочное возвращение в Германию крейсеров «Дрезден» и «Страссбург», а также канонерской лодки «Пантера». «Карлсруэ» остается в Атлантическом океане и в случае чрезвычайных обстоятельств получит особые инструкции.

24 июля в 13:00 «Дрезден» пришел в Кингстон и ошвартовался у угольного причала пароходной компании Гамбург-Американской линии. Крейсер «Карлсруэ», который должен был дождаться «Дрезден» в Кингстоне, ушел в Порт-о-Пренс, где снова вспыхнули беспорядки, угрожавшие жизни и имуществу германских подданных. Президент Гуэрта, его домочадцы и свита были высажены на берег. Президент горячо поблагодарил капитана 2 ранга Келера за гостеприимство, подарив ему на память свой золотой карандаш, которым подписывал все указы и повеления. Старшему офицеру крейсера Гуэрта преподнес старинную испанскую золотую монету, которую он некогда получил от старой гадалки и носил в качестве талисмана. Ревизор «Дрездена» получил в подарок от президента револьвер, а все остальные офицеры и матросы — по золотой монете на память.

В тот же день в 18:00 «Дрезден» вышел в море, направляясь из Кингстона в Порт-о-Пренс на встречу с «Карлсруэ». В пути была принята радиограмма с английского крейсера «Бервик», в которой капитану 2 ранга Келеру желалось удачи в его службе на новом прекрасном крейсере, каким был «Карлсруэ». «Бервик» шел из Порт-о-Пренса, где его моряки могли хорошо рассмотреть новый германский крейсер. В портах Вест-Индии тогда несли совместную службу стационеров, охраняя интересы своих стран и жизнь своих граждан, английские, германские и американские корабли.

Часто решая одни и те же задачи, постоянно обмениваясь визитами, участвуя в совместных торжествах и взаимодействуя друг с другом, они меньше всего думали, что когда-нибудь им придется встретиться в бою. Это наложило известный психологический отпечаток на события первых дней Первой мировой войны.

«Дрезден» во время своей предыдущей стоянки в Пуэрто-Мехико был там одновременно с «Бервиком». Командиры обменялись визитами и остались очень довольны друг другом. В тот же день «Дрезден» пришел в Порт-о-Пренс и в 17:00 стал на якорь рядом с «Карлсруэ». Все уже было готово к смене командиров. Капитан 2 ранга Людеке с одним из своих офицеров должен был перейти на «Дрезден», а капитан 2 ранга Келер и старший лейтенант Ауст — на «Карлсруэ». На рейде дымили два американских линкора, а это значило, что на берегу продолжаются беспорядки.

26 июля с подъемом флага на крейсерах произошла смена командиров. Капитан 2 ранга Келер обратился к своим новым подчиненным с краткой речью, закончившейся казенным «ура» в честь императора. На «Дрездене» все уже жили мечтами о скором возвращении на родину. В присланной Келеру радиограмме из Берлина был даже расписан маршрут «Дрездена»: 28-29 июля — остров Сент-Томас, 6-7 августа — Азорские острова, 12 августа — приход в Вильгельмсгафен.

Большая часть офицеров и унтер-офицеров «Дрездена» были женатыми людьми, поэтому радость от предстоящего возвращения на родину читалась, практически, на каждом лице, особенно потому, что это возвращение уже несколько раз откладывалось. Когда старший лейтенант Ауст перед уходом на «Карлсруэ» пришел попрощаться со старшим офицером «Дрездена», пожелав ему «скорого и радостного свидания с семьей на родине», тот вздохнул и сказал: «Кто знает? Может быть, вы, Ауст, вернетесь на родину раньше меня».

Эти слова оказались пророческими. Сам старший лейтенант Ауст нашел условия жизни на «Карлсруэ» не такими комфортными, как на «Дрездене».

«Первое впечатление, произведенное на нас нашим новым кораблем, было не очень хорошее, — записал в своем дневнике молодой офицер. — В отношении жизненных удобств мы были избалованы „Дрезденом“. Каюты, кают-компании и прочие жилые помещения были там сравнительно прохладными, и в них было много воздуха. На „Карлсруэ“ в каюте командира была такая невыносимая жара, что он сразу устроился в своей походной рубке на мостике, а своим помещением пользовался лишь для приемов. В море было немного лучше, так как происходил приток воздуха из иллюминаторов. В помещении штурманского офицера, ревизора и канцелярии было тоже душно. В офицерских каютах, находившихся в кормовой части жилой палубы, было не лучше».

26 июля в 16:00 «Карлсруэ» покинул Порт-о-Пренс, взяв курс на Гавану, куда прибыл около полуночи 28 июля вместе с небольшим итальянским крейсером. Капитан 2 ранга Келер съехал на берег, нанеся визит представителю американского правительства и германскому посланнику. Вести из Европы приходили одна хуже другой. Уже началась война между Австро-Венгрией и Сербией. Почти все страны объявили о мобилизации. Со дня на день ожидалось начало войны между Германией и Францией и между Германией и Россией.

Вечером капитан 2 ранга Келер с группой своих офицеров был на ужине в германском консульстве, где ему была показана радиограмма, посланная из Берлина в консульства Германии в Гаване, на Сент-Томасе, в Новом Орлеане, Тампико, Вера-Круз и Пуэрто-Мехико, а также в генеральные консульства от Вашингтона до Буэнос-Айреса, предупреждающая о весьма вероятном начале крупной европейской войны и призывающая германских дипломатов принять меры, предусмотренные секретными мобилизационными инструкциями. Однако, в настоящий момент обстановка оставалась еще настолько неясной, что капитан 2 ранга Келер решил отложить на сутки уход из Гаваны, надеясь получить через консульство новую информацию о ситуации в Европе.

Из Гаваны Келер предполагал идти в Вера-Круз, но уже были получены данные, что именно туда со всех Карибских станций стягиваются английские и французские корабли, хотя политическая ситуация в Мексике, казалось, не давала к этому никакого повода.

29 июля, после полудня, на крейсере был устроен прием немецкой «Морской лиге». Всякая официальность была забыта. В то время, как на шканцах звучала музыка и смех и кружились пары, у носовой части корабля стояли угольные баржи, и порой звуки музыки заглушались грохотом угольных лебедок. Танцы и угольный аврал были отделены лишь парусиновым обвесом.

«Большая часть гостей, — вспоминает в своем дневнике старший лейтенант Ауст, — состояла из молодых дам — американок и испанок. Политика была главной темой разговоров в этот день на „Карлсруэ“, что не часто случается на балах. Положение дел всеми признавалось очень серьезным. Все были убеждены, что „Карлсруэ“ из Гаваны попадет прямо в бой. Поэтому дамы записывали на карточках и веерах наши фамилии, чтобы потом вспоминать нас. Командир итальянского крейсера считал своим долгом прислать к нам офицера подтвердить, что если он в чем-либо может быть полезен, то он к нашим услугам».

30 июля около 10 часов утра «Карлсруэ» вышел из Гаваны. В море крейсер нагнала радиограмма, извещавшая капитана 2 ранга Келера о том, что сразу после его ухода в Гавану пришел британский крейсер «Бервик». Германской агентуре в Гаване удалось выяснить, что «Бервик» получил задание вести тщательное наблюдение за германскими военными кораблями в бассейне Карибского моря. В радиограмме говорилось также о дальнейшем ухудшении политической обстановки в Европе из-за вспыхнувшей войны между Австро-Венгрией и Сербией.

Полученная информация вынудила капитана 2 ранга Келера отказаться от похода в Вера-Круз. Келер приказал ложиться на обратный курс с тем, чтобы, пройдя между северным побережьем Кубы и южной оконечностью полуострова Флорида, выйти в открытый океан, где он имел больше возможности для маневра в предстоящей схватке с противником. Развернувшись, «Карлсруэ» некоторое время продолжал держаться вблизи Гаваны, чтобы, не теряя связи с местной радиостанцией, ожидать дальнейшего развития событий.

В это время на «Карлсруэ» проводились всесторонние боевые учения, тревоги и учебные стрельбы. Днем пришла радиограмма, сообщившая о том, что война может начаться в любой момент. Капитан 2 ранга Келер изучал разведывательную информацию о дислокации боевых кораблей вероятных противников.

Английский броненосный крейсер «Суффолк», на котором держал флаг командующий 4-й эскадрой британских крейсеров адмирал Крэдок, находился в Вера-Круз. Легкий крейсер «Бристоль», выйдя из Пуэрто-Мехико, в настоящее время находился в море. Броненосный крейсер «Эссекс» был в канадских водах, однотипный «Ланкастер» стоял на Бермудах, а легкий крейсер «Глазго» (типа «Бристоль») находился в Рио-де-Жанейро. Кроме того, в Вера-Круз стоял французский броненосный крейсер «Конде», а второй французский крейсер «Декарт» — в Тампико. Что касается «Бервика», то было известно, что он недавно ушел из Гаваны, но Келер был убежден: «Бервик» скоро вернется в Гавану и именно оттуда начнет охоту за «Карлсруэ».

В полученных из Берлина радиограммах как о конкретных врагах говорилось только о Франции и России. В качестве союзников назывались Австро-Венгрия и почему-то Италия. Позиция Англии оставалась неясной. Но здесь, в Карибском море, на другом берегу Атлантического океана, немецкие моряки, наблюдая за поведением британских кораблей, уже понимали, что в случае войны Германии с Францией и Россией можно не сомневаться в позиции Англии. Она, не колеблясь, выступит против Германии.

I

1 августа 1914 года радиостанция «Карлсруэ» приняла приказ о мобилизации. Среди прочих приказов и инструкций было и указание «Дрездену» оставаться в Атлантике для ведения крейсерской войны. Мечты его моряков о скором возвращении на родину остались несбывшимися.

Капитан 2 ранга Келер, построив экипаж «Карлсруэ» на баке, зачитал приказ о мобилизации и в двух словах объяснил политическую обстановку, сложившуюся в Европе. Матросы слушали командира с напряженным вниманием и молча разошлись. Потом они стали собираться группами по нескольку человек, обсуждая услышанное от командира. Многие еще надеялись, что до войны дело еще не дойдет. А те, кто был уверен в обратном, плохо представляли, какой будет эта война, которой суждено было залить всю Европу кровью и взорвать весь мир. Аналога такой войне еще не было.

Плохо представлял себе будущее и капитан 2 ранга Келер, хотя он уже не сомневался в неизбежности войны. Шифрованной радиограммой через германского военно-морского атташе в Вашингтоне Келер приказал германскому пассажирскому лайнеру «Кронпринц Вильгельм», принадлежавшему Гамбург-Американской пароходной компании, идти на рандеву с «Карлсруэ» к Багамским островам.

"Объявление войны России, — записал в своем дневнике 2 августа 1914 года старший лейтенант Ауст, — застало нас на памятном для всех немецких моряков месте: здесь в 1870 году немецкий «Метеор» и французский «Буве» имели бой, который окончился плачевным бегством сильнейшего француза в Гавану. Это воспоминание было для нас добрым предзнаменованием.