Видимо, кому то выгодно такое искажение исторической справедливости Но правду замолчать нельзя Не способны этого сделать фальсификаторы истории минувшей войны, как бы они ни усердствовали В центре Киркенеса как вечный памятник благодарности советским воинам высится шестиметровая гранитная фигура советского воина с автоматом в руке На постаменте начертано "Отважным советским солдатам в память освобождения юрода Киркенеса" С аналогичными надписями стоят памятники в Осло, Буде и других городах Норвегии
      В ходе Петсамо-Киркенесской операции Москва трижды салютовала войскам нашего фронта Многие соединения и части отличились в этих боях и были отмечены высокими наградами Родины Вторым орденом - Красной Звезды увенчала Боевое Знамя и 70я морская стрелковая бригада
      Годовщину Великого Октября мы встретили на норвежской земле, а в середине ноября бригада получила приказ совершить марш в Мурманск. Своим ходом на 300 километров в условиях начавшейся полярной ночи со всеми ее погодными прелестями. Радовались бойцы и командиры, готовясь к переходу
      - Нам здесь больше делать нечего, - говорили
      они. - Пойдем помогать другим фронтам добивать фашистского зверя в его собственном логове.
      Переход до Мурманска был трудным. Маршрут движения наметили через Никель, Луостари, гору Кариквайвиш, чтобы за Западной Лицей попасть на хорошую дорогу. Да, пожалуй, более удобного пути и выбрать не представлялось возможным.
      От норвежской границы до горы Кариквайвиш дорога шла по району, где только что закончились боевые действия. Она была частично разрушена, а на обочинах встречались минные поля. Бригадному инженеру дали указание непрерывно вести разведку по пути следования. Создали три небольших отряда разграждения для обеспечения движения, которым пришлось много поработать. Стрелковые подразделения поставили на лыжи, материальные запасы погрузили на автотранспорт. В результате бригада за сутки преодолевала по 40-50 километров.
      Инженерная разведка донесла, что дорога между Луостари и горой Большой Кариквайвиш занесена снегом. Под снежный заряд попала брошенная врагом боевая техника - полевые и зенитные пушки, различные автомобили, повозки.
      - Этого еще не хватало, - с горечью проговорил полковник Блак, выслушав сообщение разведки, и, обращаясь ко мне и начальнику политотдела, спросил: Что будем делать? Пробиваться через снежные заносы и очищать дорогу от разбитой вражеской техники и при этом терять массу времени, или повернем на Печенгу и далее на Титовку?
      Подошел подполковник Темрезов. Он только что уточнил состояние дороги на Титовку и теперь предлагал рациональное решение:
      - Если мне поручите, то колонну артиллерии и автотранспорт я проведу через Печенгу и Титовку, а все, кто на лыжах, могут продолжать марш через Большой Кариквайвиш.
      Предложение было дельным, и комбриг с ним тотчас же согласился. Он приказал мне подготовить расчет марша для колонны, которую предстояло вести заместителю командира бригады.
      Ночь. Мороз с небольшим ветром. На небе всполохи северного сияния. В такой обстановке мы преодолевали местность, где проходили оборонительные позиции гитлеровцев. По дороге пройти не могли - разбитая и сгоревшая боевая техника, густо заваленная
      снегом, преграждала путь. Пошли обочиной. Сплошь снежные бугры, а под ними трупы претендентов на мировое господство. Позднее историки скажут: "Стоит посмотреть на одно немецкое кладбище 19-го горнострелкового корпуса в Петсамо: 10 000 крестов". На месте недавних боев была другая часть этого кладбища.
      Триста километров пройдены. Новая встреча со старой знакомой - станцией Кола. Перед погрузкой в эшелоны генерал-майор Г. А. Жуков подытожил действия 127-го легкого стрелкового корпуса в Петсамо-Киркенесской наступательной операции. Он отметил, что проведенная войсками Карельского фронта в тесном взаимодействии с Северным флотом операция по формам маневра, способам и результатам действий представляется ему классической в условиях Крайнего Севера. По времени она заняла всего 25 суток и составила по глубине 150-200 километров. Временами стрелковые части наступали без артиллерии и танков труднопроходимая местность не позволяла использовать даже лошадей в артиллерийских упряжках, но, умело применяя маневр силами и средствами, они успешно решали поставленные боевые задачи. Вот уж поистине: где олень пройдет, там и советский солдат пройдет. И не просто так, а с боями, штыком и гранатой выкуривая из нор в скалах и долговременных огневых точек ненавистного врага.
      Ожесточенные схватки с противником требовали боеприпасов. И хотя каждый боец нес на себе пять боевых комплектов для личного оружия, патронов и гранат не всегда хватало. Тут на выручку приходили самолеты У2, эти неутомимые труженики переднего края. По ночам они подвозили боеприпасы.
      Генерал Жуков поблагодарил личный состав 127-го легкого стрелкового корпуса за беззаветное выполнение воинского долга, за преодоление трудностей, требовавших зачастую сверхпредельного напряжения моральных и физических сил. Бойцы и командиры ответили на это готовностью выполнить любую задачу во имя свободы, чести и независимости любимой Отчизны
      70я Краснознаменная, ордена Красной Звезды отдельная морская стрелковая бригада, получившая почетное наименование Печенгской, погрузилась в железнодорожные эшелоны и двинулась на юг.
      Штабная теплушка грохотала на стрелочных переводах, раскачивалась на закруглениях железнодорожного полотна. Мимо проскакивали разъезды, небольшие станции - локомотив не снижал скорости: война с немецко-фашистскими захватчиками еще продолжалась, и бригада требовалась в другом месте. Чугунная печь под присмотром дневального щедро одаривала теплом соскучившихся по нему, не раз промокавших и промерзавших бойцов и командиров А они под стук вагонных колес мечтали о доме, грустили о погибших боевых товарищах, чьи могилы остались на чужой земле.
      - Не экономь уголь. Пусть люди в тепле отдыхают, - тихо подсказал дневальному начальник политотдела подполковник Владимир Александрович Суров.
      Сон не шел, и мы с ним бодрствовали у чугунной печурки. Вспоминали пережитое. За лето и осень бригада прошагала с боями Южную Карелию, Заполярье, Северную Норвегию... Подумать только! Бойцы и командиры закалились в суровых испытаниях, приобрели боевой опыт Мы вспомнили многих поименно: ехавших в эшелоне, и сложивших голову на бранном поле. Начальник политотдела высказал мысль о том, что хорошо бы записать воспоминания по горячим следам, ведь в них столько интересного Я с ним согласился. Но кто сделает это? И потом идет война, может быть, пока повременить, но не откладывать в долгий ящик, а сразу же после ее окончания взяться за эту очень нужную работу.
      К сожалению, в послевоенное время появились другие, может быть еще более важные, задачи. И до воспоминаний, как говорят, руки не дошли. Что касается меня лично, то лишь спустя четыре десятилетия после Великой Отечественной я решил поделиться пережитым.
      Из Мурманска по железной дороге мы перебрались в центральную часть России. Наступала весна 1945 года. Война с гитлеровской Германией еще продолжалась, и мы ждали своего часа. И дождались. Пришел приказ о следовании на запад, к границам Чехословакии.
      В один из дней, когда я проверял готовность бригады к погрузке в эшелон, меня разыскал солдат-посыльный из штаба 127-го легкого стрелкового корпуса
      - Товарищ подполковник, вас вызывает к телефону командир корпуса генерал-майор Жуков.
      И зачем я ему понадобился? Все вопросы выяснены, работа идет по плану.
      - Вас вызывают на учебу в Военную академию имени Фрунзе, - сказал командир корпуса. - Командиру бригады я уже сообщил об этом. Неясно одно почему пришел персональный вызов?
      И для меня это было неожиданно. Сказал генералу Дукову, что еще в мае 1941 года сдал в эту академию конкурсные вступительные экзамены, но в начале войны весь курс убыл на фронт.
      - Тогда понятно, - с удовлетворением заключил командир корпуса. Счастливого пути! Собирайтесь в дорогу.
      В начале апреля 1945 года я вновь оказался у парадного подъезда Военной академии имени Фрунзе. Здание было еще закамуфлировано.
      Вспомнился май сорок первого, напутственные слова моего командира Петра Кирилловича Кошевого, отправлявшего меня в академию, волнение перед экзаменами, первые занятия...
      В знакомых стенах встретил своих однокашников по довоенным учебным дням. Их, как и меня, отозвали для продолжения обучения из действующей армии. Многих мы, конечно, недосчитались. Одни погибли в боях, другие, получив ранения, еще находились в госпиталях и не могли прибыть на занятия
      Всю войну в зданиях академии размещался госпиталь Видимо, это наложило свой отпечаток, и мы, находясь в знакомых аудиториях, чего-то не находили Да, надо полагать, и мы стали другими, возмужавшими, повзрослевшими, что ли. Я почувствовал это на себе. Весной 1941-го, бывало, ловил каждое слово преподавателя и принимал за истину в последней инстанции. А теперь появилась и своя точка зрения, свои взгляд и оценки. Так что семинарские занятия приобрели остроту и полемический характер. Это, наверно, хорошо, потому как в споре рождается истина.
      Словом, в моей военной биографии начиналась в ту победную весну 1945-го новая страница.
      В начале июня в Москву приехали жена и сын Встречал их на Казанском вокзале. Они возвращались из эвакуации.
      - Папа, папа... - впервые в жизни услышал я робкий голос своего сына.
      - Здравствуй, Славик! Живем, сынок! Рейды в тыл врага кончились! выпалил я на одном дыхании и поднял его высоко над головой.
      И солнце улыбалось нам.
      О мемуарах С. Я. Бунакова
      Воспоминания генерал-майора С. Я. Бунакова "Рейды в стан врага" несомненно являются ценным вкладом в литературу, освещающую события Великой Отечественной войны, происходившие на огромном пространстве Советского Севера - от реки Свирь до берегов Баренцева моря и границы с Северной Норвегией.
      И хотя в своих воспоминаниях автор в основном рассказывает о том, как была организована работа оперативного отдела штаба 7-й армии, а затем о том, как вела бои 70-я бригада, однако через призму дел и событий, происходивших непосредственно в штабе и в бригаде, он умело показывает обстановку на Карельском фронте в течение всей войны. Автор дает краткую, но вместе с тем грамотную оценку этих событий и убедительно показывает их значение в Великой Отечественной войне в целом.
      Ценность воспоминаний генерала С. Я. Бунакова о десанте, осуществленном 70-й бригадой, не только в том, что он дает правдивую и грамотную оценку его оперативно-тактического значения для исхода всей Свирско-Петрозаводской операции, что приводит даты и называет многих участников. Это, в конце концов, мог бы сделать по документам любой грамотный и добросовестный историк, не участвовавший в войне. Ценность воспоминаний Бунакова заключается в описании деталей десантной операции. Как начальник штаба бригады, автор дает не только общую картину, но и держит читателя в курсе быстро меняющейся обстановки, оценивая даже мелкий факт успеха или неудачи, отображая динамику боя бригады.
      Заключительная часть воспоминаний С. Я. Бунакова посвящена участию 70-й бригады в Петсамо-Киркенесской операции.
      70-я бригада в этой операции выполняла важную и очень сложную задачу Два наших легких стрелковых корпуса - 126-й и 127-й проникли в глубокий тыл противника, в район Луостари, и отрезали пути отхода 19-му корпусу гитлеровцев. Этим они существенно помогли основным силам 14-й армии продвинуться от реки Западная Лица к Петсамо и Киркенесу. 70-я бригада входила тогда в состав 127-го легкого корпуса и совершила беспримерный в истории двухсоткилометровый переход по тундре.
      История войн не знает подобных переходов по заполярной тундре такой массы войск. Такой переход могли совершить только советские чудо-богатыри.
      Достоинство воспоминаний С. Я. Бунакова в том и заключается, что он сумел показать не только военное значение рейда в тыл противника двух корпусов, но как непосредственный участник этого героического похода рассказать о деталях, подметить наиболее характерные черты в поведении людей и подчеркнуть огромную силу воли и беспредельную любовь к Родине, которая вдохновляла бойцов и командиров на преодоление огромных трудностей. Здесь, как и в описании десантной операции на Ладоге, удачно сочетаются глубокие военные знания и боевой опыт начальника штаба бригады с общей высокой культурой наблюдательного человека.
      Г. Куприянов,
      генерал-майор в отставке,
      бывший член Военного совета Карельского фронта