Кир Булычев

Сны Максима Удалова

Обстановка была на вид непринужденной. Ксения Удалова вязала себе шапку из мохера, Корнелий Иванович с Грубиным смотрели по телевизору хоккейный матч, а Максимка готовил уроки и одним глазом следил за экраном. Но за внешним спокойствием этой картины скрывались бурные страсти. Аутсайдер выигрывал три шайбы у без двух минут чемпиона, а до конца игры оставалось восемь минут. Если так будет продолжаться, то удаловский «Спартак» получает реальные шансы, а грубинские без двух минут чемпионы остаются ни с чем. Удалов ломал пальцы, а Грубин теребил кудри. Друг друга они в этот момент не любили.

– Нет, – сказал Удалов, – так быть не может. Такого счастья не бывает.

И посмотрел на часы.

– Все бывает, – ответил Грубин. – Ксения, ты нам чайку не поставишь?

Грубин старался владеть собой.

– Не бойся, дядя Саша, – сказал Максимка. – Победа будет за чемпионами. Сейчас они пять безответных загонят.

– Уроки делай! – взъелся на сына Удалов. – Не то в другую комнату выгоню.

– Гони не гони, – ответил Максимка, – а дядя Саша будет спать спокойно.

В этот момент чемпионы загнали первую безответную.

Удалов встал, подошел к столу, за которым сидел Максимка, и, взяв одной рукой его за ухо, а второй захватив тетрадь и учебник, повел сына вон из комнаты. Максимка не сопротивлялся.

– Что делать, – сказал он, – Джордано Бруно тоже на костре сожгли.

– Начитался, – заметила Ксения. – Теперь отцу грубишь.

В этот момент чемпионы отквитали еще одну шайбу. Удалов забыл о дерзости сына и бросился обратно к телевизору, чтобы своим присутствием как-то остановить неблагоприятное развитие событий. Он с отчаянием глядел на экран и подсказывал хоккеистам правильные действия, а хоккеисты-аутсайдеры его совершенно не слушались, растерялись и начали допускать такие ошибки, что комментатор был вынужден сделать строгий выговор за малодушие.

Матч закончился победой чемпионов с перевесом в две шайбы. Грубин мог торжествовать, но ему хотелось чаю, и он отложил торжество на следующий раз, потому что его друг Корнелий был вне себя от гнева.

Разлив чай по чашкам, Ксения позвала сына.

– Чай будешь пить, горе луковое?

«Горе луковое» несмело возникло в дверях. На лице его блуждала торжествующая ухмылка.

– Иди уж, – сказал отходчивый Корнелий Иванович. – Как ты догадался?

– А я во сне видел, – заявил ребенок, усаживаясь за стол.

– Бывают совпадения, – согласился Грубин.

– А я во сне видела, – сказала Ксения, – словно по нашей улице слон идет.

– Ну и что? – буркнул Удалов.

Он вспомнил, что «Спартак» лишается шансов, и снова помрачнел.

– А то, что картошка сегодня крупная в магазине была. Пять штук на кило. Слоны, а не картошка.

– Так ты во сне именно этот матч видел? – спросил Грубин.

– А какой же? Даже удивился: как во сне, пять шайб за семь минут.

– Врет, – сказал Удалов.

– Я еще не такое могу увидеть, – ответил Максимка. – Я один раз, в том месяце, пятерку себе по контрольной увидел.

– И получил? – спросил Корнелий Иванович. – Что-то я такого праздника не помню.

– А я в тот день мороженым объелся, температура поднялась, и я дома остался. А то бы обязательно получил. Если я что увидел, считай, сделано.

– Ох! – сказал Удалов.