- Уважаемые гости стадиона "Уэмбли"! Сообщаем вам, что нападающий Плюшкин дисквалифицирован Федерацией за нарушение режима и антипатриотическое поведение.
      - Плюш-кин! Плюш-кин!
      Игра остановилась. Все наши футболисты, не глядя на мяч, присоединились к реву толпы:
      - Плюш-кин! Плюш-кин!
      Аргентинцы, как настоящие спортсмены, к тому же уверенные в своей победе, также остановились и стали кричать:
      - Плющ-кин! Плюшь-кин!
      Даже проклятые тринидадские судьи, поддавшись народному мнению, кричали:
      - Плю-ши-ки! Плю-ши-ки!
      - Нет, - произнес тогда сосед Коры справа, стягивая с головы наушники. - Когда меня гнали из команды, так никто и слова в мою защиту не сказал.
      Он снял темные очки и положил их в верхний карман пиджака.
      - А теперь им, видите ли, понадобились мои ноги? Разве я не прав?
      - Вы совершенно правы, Плюшкин, - ответила Кора симпатичному толстяку. - И мне очень грустно, что ваша преданность, верность и честность не нашли должной оценки. Но если вы свободны завтра вечером, я могу пригласить вас поужинать со мной.
      Милодар так громко заскрипел зубами, что многие подумали, что падает осветительная вышка. Кришнаит тоже услышал и зарыдал.
      - Спасибо, дорогая девушка, - сказал футболист, - но, к сожалению, я до сих пор верен этой паршивой суке, то есть Тамарке. Но как вы думаете, стоит ли мне идти на поле?
      Тут вновь включились динамики. На этот раз в них звучал женский грубоватый голос:
      - Слушай, Слава Плюшкин, говорит Тамара. Я тебе все простила. Если ты выйдешь на поле, то я вернусь к тебе.
      - УУУУУУУ! - зарычал стадион.
      Рычал он со сложными, смешанными чувствами. С одной стороны, он презирал Тамарку, которая предала такого героя, с другой - надеялся на то, что призыв возымеет свое действие.
      - Обманет, - сказал Милодар. - Я слышу рядом с ней мужское дыхание.
      - Знаю, - печально ответил Плюшкин. - Но не могу сопротивляться.
      Он поднялся, и в первое мгновение никто на стадионе не узнал его.
      Прежде чем пойти вниз, Плюшкин прошептал Коре:
      - Я уже сбросил шесть килограмм.
      Он пожал ей руку своей сильной, мягкой рукой и пошел не спеша вниз, на футбольное поле.
      А навстречу ему уже бежали костюмеры и ассистенты с российской формой.
      Стадион узнал своего бывшего кумира. Болельщики выли, как волки в лесу. Аргентинцы растерялись и уже пожалели о своих рыцарских словах и жестах. Они побежали к тринидадскому судье, показывая на часы и торопя его продолжить встречу. А тем временем руководство аргентинцев уже толпилось у ложи комиссара, доказывая, что Плюшкин на игру не заявлен. Неизвестно, как дальше проходили переговоры, но через минуту Плюшкин, переваливаясь, выкатился на поле.
      И стадион, который был готов почти к любому исходу, замер от ужаса.
      Ведь у многих дома висели фотографии Плюшкина, но никто не подозревал, что человек может так растолстеть. Казалось, Славе не пробежать и трех шагов.
      Болельщики начали свистеть, обреченно и даже не очень громко.
      Судья как бы в ответ прикоснулся к своему свистку.
      Если верить часам, то до конца матча оставалось меньше получаса.
      Делать нечего - свисти не свисти, все замены сделаны.
      И игра продолжалась при вспышках хохота с трибун, когда круглый и неуклюжий Плюшкин никак не мог подпрыгнуть или дотянуться до мяча. И чем больше хохотал стадион, тем злее становился бывший нападающий.
      Кора это чувствовала лучше всех на стадионе, потому что ей очень понравился этот человек, способный на такие жертвы ради любви.
      И она смогла уловить полусекундную паузу в стадионном шуме и крикнула ему громко, но на такой ноте, которая достигла ушей форварда:
      - Слава, я тебя понимаю!
      Слава замер и посмотрел вверх. Его заплывшие глазки отыскали на трибуне Кору. Он поднял толстую руку, улыбнулся - может, именно такой, дружеской, искренней поддержки ему и не хватало.
      Как раз в этот момент к нему приближался стройный, как тополь, и нахальный, как русский банкир, Хуан Обермюллер, который явно решил забить четвертый мяч в русские ворота и доказать всему миру, что настоящего футбола в этой стране не знают.
      Толстяк Плюшкин не казался ему достойным соперником, тем более что Хуан, как и любой другой футболист, знал о трагической истории своего русского коллеги и, скорее, сочувствовал ему. Но сочувствие в спорте остается за оградой стадиона. Спорт не знает снисхождения.
      Но не тут-то было! Ловким движением корпуса Плюшкин отрезал Хуана от мяча, и тот не успел сообразить в чем дело, как оказалось, что он продолжает бежать к нашим воротам уже без мяча, а мяч, словно приклеенный к ноге Плюшкина, мчится к другим воротам.
      Аргентинцам пришлось мобилизовать всю защиту, чтобы в конце концов свалить Плюшкина с ног у самой своей штрафной площадки, и, может быть, ситуация разрядилась бы иначе, если бы кто-нибудь из русских игроков догадался о том, что происходит, и пришел на помощь Плюшкину, хотя бы для того, чтобы получить от него пас. Но никто не пришел.
      Зато когда надо было бить штрафной, прибежали все и забыли о Плюшкине, который, конечно же, хотел сам ударить по мячу. Но, незамеченный, он не спеша потрусил к своим воротам, в которых стоял вратарь, - все остальные забивали аргентинцам гол.
      Но не забили.
      Стенку из восьми игроков Железняк пробить не сумел, зато Каравелло тут же подхватил мяч и помчался к нашим воротам.
      А там не было никаких преград.
      Только неповоротливый Плюшкин, которого нетрудно обыграть любому. По необычной тишине на стадионе Плюшкин догадался, что дело неладно, и, обернувшись, увидел, что мимо него, метрах в десяти, несется Каравелло.
      Какой бес вселился в Плюшкина - не знал никто, кроме Коры.
      Он в три прыжка догнал Каравеллу и в подкате отправил мяч на трибуну.
      Стадион грянул аплодисментами.
      Аплодисменты не понравились товарищам Плюшкина по команде. Так что, когда Хохрянский кидал с аута, он нацелился Плюшкину в лицо. Но Плюшкин сделал вид, что так и надо, чуть отклонился, принял мяч на голову и, подбрасывая его, побежал к воротам аргентинцев, причем остановить его было невозможно и засудить тоже - никому не запрещено пронести мяч к воротам противника на голове.
      Уже в штрафной Слава подбросил мяч себе под левую ногу и заколотил мяч под перекладину.
      Конечно же, не только стадион бушевал. Товарищи по команде стали обнимать и целовать Плюшкина, исщипали его и исколотили при этом, но Слава не обидчивый. Ему главное - сделать дело.
      Президент вернулся в правительственную ложу.
      "Мерседес-ладу" выкатили на беговую дорожку.
      А время шло.
      Товарищи по команде плохо снабжали Плюшкина мячами. Предпочитали забить сами, хотя это у них не получалось. И вот уже весь стадион кричал:
      - Отдай Плюшкину, мазила!
      Неприятно быть мазилой, но тут к кромке поля выбежали тренер и председатель Федерации и стали приказывать игрокам играть на Плюшкина, иначе все зарубежные контракты будут аннулированы, а московские квартиры экспроприированы.
      Тогда футболисты зашевелились.
      Они стали нехотя и не очень точно пасовать Плюшкину, но тот бегал как заведенный и совершал чудеса.
      Стадион сходил с ума от радости и надежды.
      За шесть минут до конца матча Плюшкин забил второй мяч. Счет стал 3:2 в пользу Аргентины.
      Плюшкина старались свалить и покалечить все защитники Аргентины. На как его свалишь, если он круглый?.. Покатится и опять на ногах...
      Кора обратила внимание, что ее новый друг меняется на глазах.
      Многие на трибунах тоже заметили это. Видно, жир был на нем наносный, нетвердый.
      И когда за две минуты до конца матча Плюшкин забил свой третий гол, то футболист был уже втрое тоньше, чем в начале тайма.
      А на самых последних секундах, когда тринидадский судья тянул к губам свисток, но не спешил, потому что ему же не хотелось бегать по стадиону все дополнительное время, Плюшкина все же завалили в штрафной площадке. И с облегчением тринидадский судья назначил пенальти, но реализовал его не Плюшкин, а Железняк. Железняку Плюшкин и подарил один из трех своих новых "мерседесов", так как у спонсоров четвертой машины не нашлось.
      Стадион ликовал, и многие рыдали.
      Множество людей выбежали на поле, чтобы качать игроков.
      Но большинство футболистов успели убежать, и тогда стали качать тринидадских судей.
      Плюшкин тоже убежал, потому что люди путали, не могли понять он еще толстый или уже худой?
      В темных очках и старом костюме он поднялся на трибуну, где Милодар и Кора ждали, пока схлынет толпа, чтобы спокойно выйти со стадиона.
      - Я принимаю ваше приглашение, - просто сказал он Коре.
      - Ни в коем случае! - закричал Милодар. - Завтра Кора будет в другом конце Галактики.
      - Я дождусь, - сказал футболист.
      - Нет, - возразила Кора. - Не надо таких сложностей. Что вы делаете сегодня вечером?
      - Только не это! - закричал Милодар.
      - Только не это! - закричал кришнаит.
      - Это выход! - обрадовался футболист.
      - Это невозможно! - Милодар был непреклонен.
      - Возможно! - ответила Кора.
      - Ты поймешь это через десять минут, - сказал комиссар.
      - Если пойму, то попрошу прощения, - вежливо ответила Кора, а футболисту сказала: - В семь возле входа в Дом Кино на Васильевской.
      Там, где написано: "Ресторан".
      - Идем, идем, - Милодар потянул Кору за руку. - Нас уже ждут.
      Кора протянула руку Плюшкину, и тот нежно пожал ее. Ладонь и пальцы спортсмена были такими же теплыми и сильными, но потеряли мягкость.
      3
      Вместе с веселящейся, шумной толпой они вышли со стадиона и в бурном потоке радостных людей влились в метро.
      Вскоре подошел поезд метро. На нем было написано: "Финал - Центр".
      Поезд понесся без остановок. В нем было тесно, но весело. И Кора не чуралась громких разговоров и песен, потому что чувствовала себя причастной к исторической победе отечественного спорта.
      Еще через несколько минут поезд затормозил у станции "Лубянка" и выплеснул на платформу пассажиров.
      Люди умолкали и медленно расходились в разные стороны.
      Что-то странное происходило с Корой.
      - Милодар, - спросила она. - Где мы были?
      - На стадионе "Уэмбли", на финальном первенстве мира по футболу между Россией и Аргентиной.
      - На стадионе Уэмбли в Лондоне, - сказала Кора. Комиссар снисходительно усмехнулся.
      - Стадион "Уэмбли" находится в Лондоне, - подтвердил кришнаит. - До встречи. Он растворился в толпе.
      - Милодар, объясни мне, что произошло?
      - Ничего особенного. Мы были с тобой на стадионе...
      - Стой! Я вспомнила! Этот матч состоялся в две тысячи втором году. В Лондоне. Но ведь сегодня...
      - Да, немало лет прошло.
      - Но ведь мы с тобой были на стадионе!
      Они поднялись наружу и уселись на лавочке в сквере на площади Лубянка, чтобы выкурить по сигарете. Вообще-то Кора не курила, но сейчас она была взволнована.
      - Это была виртуальная реальность, В-Эр. Слыхала об этом?
      - Конечно же, читала.
      - Но сама не испытывала?
      - Нет.
      - А я тебе показал, что это такое. Потому что тебе придется работать в ВР.
      - То есть все это нам казалось?
      - Неужели у тебя ощущение галлюцинации?
      - Ни в коем случае. - И Кора вытащила из кармана куртки сразу две кунжутных лепешки.
      - То же самое было со всеми зрителями.
      - Но они же знали, что это спектакль?
      - Виртуальная реальность создается гигантскими по мощи компьютерами, которые переносят человека в нужную ему реальность, и эта реальность совершенно очевидна и индивидуальна.
      - Но я могу поклясться, что никто на стадионе не знал, чем кончится матч, хотя они обязаны были это знать.
      - Иначе незачем брать за билет месячную зарплату профессора. Но в тот момент, когда специальный поезд-транслятор подходит к перрону метро, люди переключаются из своей действительности в виртуальную.
      - И забывают, где находятся?
      - Они знали лишь, что идут на грандиозный футбол.
      - Но почему никто не разочаровался?
      - Зачем? Они получили, что хотели.
      - Сколько же человек на самом деле в этом участвовало?
      - Глупенькая, все зрители на стадионе были настоящими. Этот сюжет виртуальной реальности настолько популярен в России, что раз в месяц болельщиками полностью наполняют стадион в Лужниках.
      - То есть они знают, что идут в Лужники, и думают, что идут на Уэмбли.
      - Видишь, уже сложность! И не первая, и не последняя.
      - А толстый Плюшкин?
      - Он умер от старости полвека назад.
      - Значит, матчи проходят по-разному?
      - Общий результат - четыре - три в пользу России остается без изменений. Но в пределах этого счета возможны варианты.
      - Но ведь я переживала, меня толкали, я пила пиво, слышала шум, я там была!
      - Конечно же, ты там была.
      - И еще сто тысяч человек?
      - И еще сто тысяч.
      - И президент?
      - Какое-то число людей - миражи, голограммы. Это футболисты, судьи, президент.
      - Значит, ты хочешь сказать, что сто тысяч человек могут купить билет на матч, который состоялся сто лет назад, забыть по дороге туда, в каком году они живут, провести два часа в неведении о конечном результате матча и вспомнить обо всем лишь по дороге домой?
      - Вот именно, умничка!
      - А вы сами все знали?
      - Я не был закодирован. Я же находился на работе.
      - А почему меня одурачили?
      - Потому что я хотел показать тебе убедительность виртуальной реальности, создаваемой компьютером.
      - Одурачить сто тысяч человек!
      - Не одурачить, а показать им суперзрелище! Ты же знаешь, что есть люди, которые ходят на этот матч каждый месяц, - и таких тысячи. Это их главное развлечение в жизни.
      - Гнусный наркотик!
      - Почему? Человек получает заряд хорошего настроения на весь месяц вперед. Это как любовь. Пока ты целуешься, зуб не болит. К наркотику привыкают, а виртуальная реальность, как хорошая книга, как фильм.
      Полюбил его - смотри снова. Не удалось посмотреть - тоже не беда.
      - В кино ты сидишь в зале и не участвуешь в действии.
      - В хорошем - участвуешь. Ты можешь поставить себя на место героя.
      - Но тебя не могут побить.
      - С виртуального стадиона ты тоже вернешься живым. Фирма гарантирует.
      - Значит, участие кажущееся?
      - Нет, участие настоящее.
      Пальцы Коры нащупали в кармане куртки что-то мягкое. Она вытащила кунжутную лепешку, ту, что получила на стадионе от кришнаита.
      - Наверное, я зря провожу жизнь в метаниях по Галактике, - произнесла Кора. - Рискую жизнью, даже иногда погибаю, сама убиваю людей. Зачем? Можно пойти на стадион...
      - Ты бы сбежала с этого стадиона, как только догадалась, что он игрушка, перец в пресной жизни. Твой стадион не для зрителей, а для истинных спортсменов.
      - Не утешайте меня, комиссар, - запротестовала Кора. Она уже поняла, что ей не суждено провести выходные в родной деревне.
      У входа из старой подземки их ждал серый с синей полосой служебный флаер ИнтерГпола, вызванный Милодаром по интуитивной связи...
      Пришлось перебежать к нему, прикрываясь футбольными программками. На улице моросил тоскливый осенний дождик.
      Комиссар достал из кармана два скромных белых пакетика.
      - Здесь семена для твоей бабушки. Все-таки сдержал обещание!
      Через шесть минут флаер примчал их в санаторий "Узкое", раскинувшийся за Палеонтологическим музеем на окраине Москвы. Там, под одним из прудов, находилась тайная база московского сектора ИнтерГпола.
      Спустившись по бетонной трубе и миновав стальные двери, они оказались в белом коридоре. Потолок кое-где протекал. Стены давно пора бы покрасить. Но Кора не стала говорить об этом комиссару. Она все еще ломала себе голову, зачем он ее сюда пригласил.
      Они вошли в кабинет комиссара.
      Ничто не указывало на то, что он находится под прудом в запущенном парке, если не считать таза в углу, в который капало с потолка.
      Мягкие ковры и низкие кресла придавали кабинету восточный экзотический уют.
      - Присаживайся, Кора, - произнес комиссар, - чувствуй себя как дома.
      Это был опасный знак. Комиссар никогда не добрел перед своими агентами, если им не угрожала смертельная опасность.
      - Что будешь пить? Виски с содовой? Или джин с тоником?
      - Вы же знаете, что я пью только водку "Абсолют", - ответила Кора, которая старалась держать себя в руках и не показать страха, охватившего ее. Задание обещало быть смертельно опасным.
      - Сейчас ты увидишь испуганную, убитую горем женщину. Ты должна проникнуться сочувствием к ее горю, - сказал Милодар, протягивая Коре высокий бокал. До половины он был наполнен колотым льдом и ломтиками лимона, поверх покачивался небольшой, но глубокий бассейн водки.
      - Должна?
      - Я не заставляю тебя притворяться. Ее горе искренне и глубоко. А мы обязаны ему помочь.
      - В чем заключается ее горе? - осторожно спросила Кора. Она знала, насколько активно ИнтерГпол был погружен в большую галактическую политику.
      - Она боится потерять своего единственного племянника. Его могут убить.
      - Мы должны спасти его?
      - Вот именно.
      - Почему?
      Милодар поставил своей бокал на край стола и начал загибать пальцы.
      - Во-первых, мы гуманисты. И любая человеческая жизнь для нас истинная драгоценность.
      - Комиссар, мы не на парламентских слушаниях.
      - Не старайтесь показаться циничнее, чем вы есть на самом деле, агент Орват.
      - Быть циничнее, чем я, невозможно, - откликнулась Кора, отпивая из бокала. Конечно, это была водка среднего класса, никак не "Абсолют", но она другого от Милодара и не ждала.
      Комиссар удрученно вздохнул и продолжал загибать пальцы.
      - Во-вторых, - продолжал он загнув второй палец, - смерть молодого человека нанесет смертельный удар по корпорации "ВР", акции которой наполовину принадлежат правительству Земли, и на них содержатся детские сады...
      - Приюты для инвалидов, матерей-одиночек и бывших футболистов, добавила Кора. И произнесенное ей самой слово заставило энергично заработать ее мозг. - Корпорация "ВР"... Значит, вы не случайно меня сегодня повели на стадион.
      - Я ничего не делаю случайно.
      - Этот молодой человек погибнет на стадионе?
      - Все сложнее. И если ты дашь мне возможность договорить, то узнаешь немало любопытного.
      - Я внимательно слушаю.
      - Оторвавшись от нашей мирной жизни ты, наверное, и не представляешь, насколько глубоко вошла в нее виртуальная реальность.
      Стадион, на котором ты была сегодня, - это как бы вершина айсберга, очевидная для всех и всем известная. Мы все ходим смотреть сказку о Великой победе... Но основные доходы "ВР", а соответственно нашей с тобой родной планеты не от этих примитивных массовых зрелищ.
      - А от чего же?
      - От невероятно дорогих и тщательно подготовленных индивидуальных круизов.
      - Это еще что такое?
      - Дальнейшее развитие компьютерной игры. Ты становишься ее безусловным участником. Ты не руководишь действиями других персонажей, а попадаешь в заданные условия. В них живешь, из них возвращаешься в действительность с синяками, шишками и жизненным опытом. Но обязательно возвращаешься и обязательно живым. Так что...
      - Милодар загнул третий палец. - Спасение самой идеи зависит от нас с тобой. Если кто-то погибнет во время виртуального путешествия, это значит, что сама виртуальность порочна.
      Кора допила водку, покатала языком во рту кусок льда, протянула бокал обратно. Чтобы взять его, Милодару пришлось разогнуть пальцы.
      - Пожалуйста, не жалейте на меня слов, шеф, - попросила Кора. - Ведь вам хочется, чтобы я чего-нибудь поняла?
      - Ты права, черт возьми, - согласился комиссар. - Специально для тебя, темной женщины, объясняю, что в индивидуальном туре ты можешь заказать себе любую сказочную или, скажем, историческую роль. Ты можешь стать Жанной д'Арк...
      - И кончить свою жизнь на костре девственницей?
      - Тебе что больше нравится? "На костре" или "девственницей""?
      - Все плохо.
      - В последний момент тебя вытащат из костра, для этого и существует наша служба спасения и страховки.
      - Значит, я могу стать Мессалиной?
      - Это кто, проститутка?
      - Или мадам Помпадур?
      - Наверняка проститутка! Любовница д'Артаньяна. Я читал. Что у тебя за направленность фантазии?
      - Но ведь это фантазии. А в жизни я - типичная Жанна д'Арк.
      - Да? - Милодар смутился. Он не знал, спорить или согласиться.
      - Продолжайте, комиссар. Только короче. Что же произошло?
      - Один молодой человек заказал путешествие в Древнюю Грецию.
      - К Сократу захотелось? - Нет, водка вовсе не такая плохая. Может, и не "Абсолют", но "Столичная" как минимум.
      - Не совсем. Захотелось прожить жизнь Тесея.
      - Тесея? Что-то знакомое. Это не он бегал по лабиринтам и придумал бой быков?
      - Ты почти права, хотя твое образование оставляет желать лучшего.
      - Я взяла за правило не быть образованнее собственного начальства, отпарировала Кора.
      - Тогда я тебе помогу. Тесей - один из сказочных древнегреческих героев. Нечто среднее между Гераклом и Периклом. Тебе что-нибудь говорят эти имена?
      Кора протянула комиссару бокал, и тот отправился наполнять его вновь, но по его спине было видно, что он ждет ответа.
      - Геркулес - это каша, - сказала Кора. - А Перикл - что-то связанное с расстройством желудка.
      Господи, думала она между тем, как это романтично. Интересно, сколько стоит такое путешествие? Как жаль, что она никогда ничего не откладывала с зарплаты или премиальных, а то бы купила себе жизнь Афродиты или Елены Прекрасной. Пускай бы за мной побегали Одиссеи и Телемахи. Геркулес - это грубо, он все время кого-нибудь нечаянно убивал...
      - Ладно, все равно тебе, придется прочесть книжку о Древней Греции...
      - Зачем? - удивилась Кора.
      - Как зачем? Я тебе уже второй час пытаюсь сказать, что ты должна отправиться в мифологическую Древнюю Грецию, чтобы отыскать там Тесея.
      - Комиссар, вы мне говорили что угодно, только не это!
      Кора выхватила у комиссара бокал и выпила его залпом.
      - Я волнуюсь, - сказала Кора.
      В стене загорелся квадрат - на нем возникло миловидное лицо секретарши Милодара, Прасковьи Харловой, несчастной женщины, как рассказывают, спасенной когда-то Милодаром от приспешников Пугачева.
      - Милостивый государь, - пропела секретарша, - к вам пришла госпожа Н.
      - Введите, - приказал Милодар.
      Дверь открылась. В нее осторожно впорхнула окутанная розовым пухом средних лет женщина с небольшой бриллиантовой диадемой в лиловых волосах.
      - Проходите, ваше высочество, - сказал Милодар, поклонившись.
      За пять лет работы в ИнтерГполе Кора не видела, чтобы Милодар кому-нибудь поклонился.
      - Познакомьтесь, герцогиня, - продолжал Милодар. - Это Кора Орват, о которой я вам имел честь рассказывать. Агент номер три. Что означает третий по качеству агент в нашей конторе.
      Женщина улыбнулась печальной царственной улыбкой и протянула Коре руку в белой перчатке - рука двинулась к ней куда выше, чем нужно для рукопожатия, как бы предназначая себя для поцелуя, но Кора, будучи принципиальной демократкой, воспользовалась преимуществом в росте и осторожно пожала лапку ее высочества.
      - Но почему для меня у вас только третий агент, комиссар? - спросила посетительница еле слышным нежным, даже робким голосом. Где же те два, которые лучше?
      Ах ты, коварная, подумала Кора. Тебе не меньше пятидесяти, но одеваешься ты как собственная внучка.
      - Агент номер один пропал без вести в одном из кратеров Венеры. Его ищут... ищут уже шесть лет. Агент номер два неделю как вышел в отставку.
      - Пускай его вызовут из отставки!
      - К сожалению, он вряд ли согласится. Он мечтал об отставке последние сто тридцать лет.
      Тогда ее высочество замолчала, прошла к самому большому из кресел и уселась с достоинством истинной герцогини.
      - Девушка в курсе дела? - спросила она.
      - В самых общих чертах, - ответил Милодар, виляя хвостиком. Коре даже захотелось встать, зайти к нему с тыла и поглядеть, не высовывается ли хвостик наружу.
      - Она мне кажется слишком громоздкой, - заявила дама.
      - В виртуальной реальности ваш Густав может сделать себя настоящим Тесеем, то есть почти гигантом.
      - Ах, как это глупо! - воскликнула дама и покраснела, смущенная какими-то собственными мыслями. Когда-то, относительно недавно, она была сказочно хороша - бывает такая бесплотная, недолговечная красота, красота розовой в голубизну кожи, светло-русых рыжеватых кудрей, тонких рук, увенчанных тончайшими длинными пальцами, а уж глаза... Глаза природа выдает таким красавицам нежных пастельных тонов, прозрачные, словно ты глядишь на утреннее голубое небо. Такая красота рано гаснет, и не дай Бог спасать ее кремами, подтяжками и массажами - кожа превращается в хрупкую бумагу, глаза становятся водянистыми, а руки из тонких превращаются в худые.
      Но дама Рагоза, так звали герцогиню, менее всех на свете была склонна согласиться с неумолимым действием природы. Она видела себя не в зеркале, а на портрете, писанном лучшим салонным художником ее государства двадцать пять лет назад.
      Дама Рагоза была очень влиятельной дамой одной из планет, которая не родила собственной цивилизации, а, питаясь воспоминаниями о Земле, тем не менее давно уж была независимой и делилась на полдюжины королевств и республик. Некоторые были знакомы лишь составителям справочников, а некоторые, как, например, Отечество Рагозы, было известно в Генеральном Штабе Галактики, и его внутренние дела беспокоили больших политиков. В горных районах королевства находилась долина, где зачем-то собралась нижняя половина Периодической системы элементов, а извлечение элементов из недр было процессом несложным, отчего когда-то на Отечество Рагозы ходили походами соседи, поочередно покоряя его земли и оплодотворяя ее девиц, а в последние годы Рагоза стала объектом дюжины межпланетных договоров, которые не всегда выполнялись, но открыто не нарушались, потому что существовал Галактический центр.
      Знать из Рагозы, а также способные молодые люди плебейского происхождения прилетали на Землю, по возможности учились в Гарварде, Черноголовке и Гейдельберге, либо, попавшись на торговле наркотиками, коротали дни в тюрьмах Синг-Синг или Лефортово.
      Приехал на учебу в Московский университет, колыбель гуманитарных наук, наследник рагозийского престола Густав-Розарио-Иоахим, который, как только подошли очередные летние каникулы, направил стопы в правление компании "ВР", чтобы подвергнуть себя настоящему испытанию, избрав наитруднейший ВР-круиз.
      Подобное испытание на планете, где располагалась Рагоза, было еще внове, и решение принца, вызвавшее удивление его родственников и знакомых, скрыли от простого народа - пекарей, шахтеров, фермеров и электриков. Принц Густав был единственным прямым наследником престола. Права остальных претендентов были сомнительны или вообще отсутствовали. Это, разумеется, не мешало различным политическим партиям сдерживать претендентов, помогать им, толкать в спину и под локотки, ставя под сомнение исход борьбы за власть в государстве в случае, если с принцем Густавом что-то случится.
      Об этом Милодар рассказал Коре в присутствии дамы Рагозы, а та слабым голосом, будто только что поднялась без лифта на двенадцатый этаж, сочла нужным добавить:
      - Особа наследника престола священна.
      После этого она надолго замолкла, ожидая, видимо, что Кора проникнется трепетом. Кора не смогла проникнуться, но спросила:
      - Если вы так его бережете, зачем отпустили с родной планеты? Учили бы дома.
      - Наш мальчик, - сказала дама Рагоза, - должен получить настоящее образование. Пришло время нашей Рагозе выйти в первые ряды мировых держав. Для этого нам нужен просвещенный монарх. Вы меня понимаете, душечка?
      Душечкой Кору давно никто не называл. Слово было унизительным. Но не обижаться же на эту развалину!
      - А что он учит? - спросила Кора.
      - Густав учится на юридическом факультете, осваивает международное право. Но помимо этого вечерами он посещает лекции по теоретической физике и минералогии. Как вы знаете, наше главное богатство полезные ископаемые, редкоземельные элементы...
      Выговорив столь трудные слова, дама Рагоза откинулась в кресле. Она утомилась.
      - Джин с тоником? - спросил Милодар.
      - Капелечку, на самом дне, - ответила дама. - Откуда вам известны мои вкусы?
      - Мы готовились к встрече с вами, - ответил Милодар. - Это так естественно!
      - Неужели? - Дама поглядела на Милодара загоревшимся голубым глазом.
      Видно, только сейчас она увидела в нем мужчину, и это ее заинтересовало. Что Коре вовсе не понравилось.
      Пока комиссар готовил напиток для дамы, Кора молчала и думала: то ли ей самой подойти к бару и приготовить себе новую порцию, то ли попросить Милодара не забывать другую даму. В конце концов, она куда привлекательнее этой платяной моли!
      Милодар, видно, спиной почувствовал укор, локти его заерзали, он обернулся, поднес бокал даме Рагозе и сказал почему-то ей, а не Коре:
      - Наш агент Орват, к сожалению, не может составить вам компанию - она не употребляет горячительных напитков.
      - Ах, какая жалость! - откликнулась дама Рагоза, принимая бокал из руки Милодара и дотрагиваясь до его пальцев кончиками своих фиолетовых ногтей. - С такими дикими привычками она ничего не добьется ни в обществе, ни в жизни. Светские обязанности требуют от нас умения поглощать всякую дрянь бочками.
      С этими словами субтильная дама опрокинула в себя бокал и, проглотив джин, выплюнула кубики льда на ковер. Милодар кинулся было поднимать их он ценил свой ковер, привезенный из какой-то юношеской экспедиции, от последних людоедов Аркадии. В его узор были вплетены волосы жертв межплеменной борьбы.