Черный маг (Черновики романа)

Вторую главу принято называть "Евангелие от Воланда", но это не точное название. В разметке первых глав, помещенной на одной из страниц, записано: "Евангелие от д/ьявола/". Но и это не первое название главы. Установить полностью название главы трудно, поскольку сохранилось лишь его последнее слово: "...ниссане...", крупно написанное красными чернилами, так же, как и следующая глава. Сохранились и кусочки текста из плана этой главы: "История у /Каиафы/ в ночь с 25 на 2/6/... 1) Разбудили Каи/афу/... 2) У Каиа/фы/.. 3) Утро..." Характерно, что над всем этим текстом Булгаков крупными буквами написал: "Delatores - доносчики". Глава начинается с рассказа "незнакомца", который "прищурившись... вспоминал", как Иисуса Христа привели "прямо к Анне" (Анна - тесть Каиафы, низложенный ранее первосвященник, фактически обладавший реальной властью. - В. Л). По обрывкам слов можно понять, что Иисус подвергся допросу, при этом его обвиняли в самозванстве. В ответ Иисус улыбался... Затем состоялось заседание Синедриона, но в этом месте пять листов с убористым текстом обрезаны почти под корешок. Можно лишь предположить, что этот текст имел чрезвычайно важное значение для понимания реальной обстановки, сложившейся вокруг писателя в конце двадцатых годов, поскольку "исторические" главы прежде всего и имели скрытый подтекст. Видимо, в уничтоженном тексте просматривались реальные фигуры того времени. Перед самым обрывом текста легко прочитывается фраза: "Я его ненавижу..." Скорее всего, эти слова принадлежат Иванушке, выразившему (скорее всего, мысленно) свое отношение к незнакомцу, ведущему рассказ. Что же касается реакции Берлиоза на рассказ и Воланда, то он, "не сводя /взора с иностранца, спросил/ вежливо: - Ну-с... поволокли его..." Из текста, следующего после обрыва листов, можно легко разобрать, что Синедрион принял решение казнить самозванца, а убийцу Вараввана выпустить на свободу. Это свое решение Синедрион и препроводил Пилату. Реакция Пилата была ужасной. Воланд продолжал свой рассказ внимательным слушателям. "Впервые в жизни... я видел, как надменный прокуратор /Пилат/ не сумел... сдержать себя... /Он/ резко двинул рукой... /и опроки/нул чашу с ордин/арным вином. Вино/ при этом расхле/сталось по полу, чаша разбилась/ вдребезги и руки /Пилата обагрились/... - Ага-а, - про/говорил/... Берлиоз, с велич/айшим/ вниманием слуша/вший/ этот/ рассказ. - Да-с, - продол/жал/... незнакомец. - Я слышал, к/ак Пилат/ прошипел: - О, gens scele /ratissi/ma, taeterrima /gens!/1 Затем повернулся /лицом к/ Иешуа и / сказал, /гневно сверк/нув глазами: - /Благодари т/вой язык, друг, а /не ужасного/ человека председа/теля синедриона/ Иосифа Каиафу..." Далее описывалась известная сцена вынесения Пилатом приговора Иешуа. Воланд резюмировал это трагическое событие так: "Таким образом, Пилат /вынес/ себе ужасающий пр/иговор/... - Я содрогнулся, - пр/одолжал незнакомец/... все покатилось..." Далее Воланд поведал о Веронике, которая пыталась во время тяжкого шествия на Лысый Череп утереть лицо Христу, и о сапожнике, помогавшем Иисусу нести тяжелый крест, и о самой казни. То есть во второй главе первой редакции сконцентрированы все те события, которые впоследствии были "разнесены" автором по нескольким "историческим" - --------------------------------------1 О племя греховнейшее, отвратительнейшее племя! (лат.) главам. В более поздние редакции романа не вошел ряд важных эпизодов главы (заседание Синедриона, шествие Иисуса Христа на казнь и некоторые другие). Глава третья имеет четкое название - "Доказательство инженера". В ней наконец иностранец представляется друзьям-писателям, назвав себя профессором Вельяром Вельяровичем Воландом. Действует он по-прежнему в одиночестве, без помощников. Выступая как дьявол-искуситель, он своими провокационными выпадами против наивного Иванушки доводит последнего до состояния безумия, и тот разметает им же нарисованное на песке изображение Христа. Но Воланд тем самым испытывал не столько Иванушку, сколько Берлиоза, которого и призывал остановить своего приятеля от безумного действия. Но Берлиоз, понимавший суть происходящего, уклонился от вмешательства и позволил Иванушке совершить роковой шаг. За что, собственно, и поплатился. Смерть Берлиоза описана в деталях, с жуткими подробностями. Не мог Булгаков простить лидерам писательского мира их полного духовного падения. Четвертая и пятая главы в названии имели первым словом "Интермедия...". В разметке глав - "Интермедия в..." (возможно, в "Шалаше" или в "Хижине"). Но для четвертой главы более подходит название "На вед/ьминой квартире/, которое дано автором в подзаголовке. В этой небольшой главе рассказывается о некоей поэтессе Степаниде Афанасьевне, которая все свое время делила "между ложем и телефоном" и разносила по Москве всевозможные небылицы и сплетни. Именно она распространила весть о гибели Берлиоза и о сумасшествии Иванушки. Исследователи, очевидно, справедливо полагают, что Булгаков намечал "разместить" Воланда именно в квартире Степаниды Афанасьевны, поэтому и глава названа "На ведьминой квартире". Но затем творческий замысел писателя несколько изменился, в результате чего и сама глава бесследно исчезла. Пятая же глава, которую условно можно назвать "Интермедия в Шалаше Грибоедова", по содержанию незначительно отличается от последующих редакций. Но совершенно иной в первой редакции финал главы. Дежурившие в больнице санитары заметили убегающего черного пуделя "в шесть аршин". Это был Иванушка Бездомный. Более подробно с содержанием этих двух глав можно ознакомиться в "Литературном обозрении" № 5 за 1991 год, где читателям предложена попытка реконструкции их текста, подготовленная М. О. Чудаковой. Следующая, шестая глава "Марш фюнебров" больше не встречается в других редакциях, хотя в ней рассказывается о довольно значительном событии похоронах Берлиоза. Бежавший из больницы Иванушка появляется на процессии в виде трубочиста, внеся в ее ряды дикую сумятицу. Затем, овладев повозкой и телом друга, он мчится по Москве, сея вокруг ужас и панику. От такой езды покойник "вылез из гроба", и у очевидцев сложилось впечатление, что он "управляет колесницей". В конечном итоге колесница вместе с гробом сваливается на Крымском мосту в Москву-реку, но Иванушка чудом остается жив, упав до этого с козел. В мозгу у Ивана смешивается реальная действительность с рассказанными Воландом событиями, из его уст то и дело выскакивают мудреные словечки: "Понтийский Пилат", "синедрион"... Как выяснится в других главах, Иванушку вновь водворяют в лечебницу. Главы седьмая - десятая соответствуют будущим главам "Волшебные деньги", "Степа Лиходеев", "В кабинете Римского" и "Белая магия и ее разоблачение". Правда, от потусторонней силы по-прежнему выступает один Воланд, а действующие герои имеют иные имена. Так, председателем жилищного товарищества является Никодим Гаврилыч Поротый, Варьете возглавляет Гарася Педулаев, его помощниками выступают Цупилиоти и Нютон, а Воланд отрывает голову Осипу Григорьевичу Благовесту. Весьма примечательны и некоторые читаемые фразы. Так, Воланд именует Гарасю Педулаева "алмазнейшим", а когда тот, вытаращив глаза, не может сообразить, кто же все-таки перед ним, заявляет: "Я - Воланд!.. Воланд я!.." Но неискушенный в литературе и мистике Гарася так и не может распознать своего собеседника. Кое-что он, видимо, начал соображать, когда вдруг оказался над крышей своего дома, а через мгновение очутился во Владикавказе. Весьма важное значение имеет глава одиннадцатая, которая, к сожалению, плохо прочитывается, поскольку многие листы в ней обрезаны под корешок. Видимо, все же это было сделано не автором, а в значительно более позднее время. Главный герой этой главы некий специалист по демонологии Феся, плохо говоривший по-русски, но владевший имением в Подмосковье. После революции этот специалист многие годы читал лекции в Художественных мастерских до того момента, пока в одной из газетных статей не появилось сообщение о том, что Феся в бытность свою помещиком измывался над мужиками в имении. Феся опроверг это сообщение довольно убедительно, заявив, что русского мужика он ни разу не видел в глаза. Сохранился полностью кусочек конца главы. Приводим его ниже: "...в Охотных рядах покупал капусты. В треухе. Но он не произвел на меня впечатления зверя. Через некоторое время Феся развернул иллюстрированный журнал и увидел своего знакомого мужика, правда, без треуха. Подпись под стариком была такая: "Граф Лев Николаевич Толстой". Феся был потрясен. - Клянусь Мадонной, - заметил он, - Россия необыкновенная страна! Графы в ней - вылитые мужики! Таким образом, Феся не солгал" К сожалению, развития этот многообещающий образ в последующих ,, ( редакциях не получил. Правда, большая часть второй редакции была уничтожена автором, и поэтому мы не можем сказать, включалась в нее эта глава или нет. О следующих четырех заключительных главах редакции, почти полностью сохранившихся, можно лишь сказать, что они не являются центральными и, возможно, поэтому остались нетронутыми. Содержание их мы не передаем, поскольку они публикуются в данном издании. Отметим лишь одну важную деталь: в главе тринадцатой "Якобы деньги" в окружении Воланда появляются новые персонажи - рожа с вытекшим глазом и провалившимся носом, маленький человечишко в черном берете, рыжая голая девица, два кота... Намечалась их грандиозная деятельность в "красной столице". С. 23. ...гражданин Поротый... - Он же Никанор Иванович Босой. С. 26. ...троцкистских прокламаций самого омерзительного содержания. Писатель иронизирует по поводу бушевавшей тогда "борьбы с троцкизмом", но заодно пользуется случаем еще раз нелестно высказаться в адрес некогда грозного пролетарского вождя. С. 27. Второй кот оказался в странном месте... - Второй кот появляется и в следующей редакции романа. Видимо, писатель предполагал расширить свиту Воланда, включив в нее еще одного кота, но впоследствии отказался от этого замысла. ...на коей были вышиты кресты, но только кверху ногами. - Перевернутый крест - кощунственное отношение к распятию - символизирует радость лукавого. ...и нос вынужден был заткнуть... - На этом слове текст обрывается. Следующий лист оборван наполовину. Из сохранившегося текста можно понять, что Воланд выразил свое неудовольствие по поводу несвежей осетрины. Буфетчика же волновало другое - фальшивые деньги, он пытался выразить свои претензии по этому поводу. В ответ послышался возглас Воланда: "Бегемот!" - и далее по тексту. С. 32. Тут Суковский и Нютон... - Суковский - он же Библейский, Робинский, Близнецов, Римский. Нютон - он же Благовест, Внучата, Варенуха. ...отравил жизнь Осипу Григорьевичу... - В последующих редакциях в этой роли выступил конферансье Мелунчи, он же Чембукчи, Жорж Бенгальский. С. 33. ...Аполлона Павловича выбросили... - В следующих редакциях Аркадий Аполлонович Семплеяров. ...Педулаев... - В следующих редакциях - Степа Лиходеев. С. 35. "...черные скалы, вот мой покой..." - Близко к тексту романса Шуберта "Приют" на слова Рельштаба.
      Виктор Лосев