Будущих армий свежим десантом,
      В общем, Экспертом и Коммерсантом.
      Рассказ об угрозе захвата со стороны холдинга "Эдип-комплекс" Ян Веселуха начал с темы Бетховена "Судьба стучится в дверь". Все акционеры сразу поняли: Веселуха не намерен терять времени, а намерен обороняться с применением технических средств. После него выступил Рябинин, и, сложив ручки на животе, объяснил, что "как только голову поднимешь - враги поднимают голову", помянул не в тему "Лилит" и Самецкого, но закончил бодро:
      - Победить "Эдип-комплекс", - сказал он и потряс кулаком, - это бодрит, как выпить с утра кувшин ледяной воды! И мы обязательно выпьем!
      Акционеры поняли диковинную метафору так: "если я чего решил, выпью обязательно". Так и вышло: когда остались лишь избранные, Веселуха сосредоточенно смешал в стакане джин и тоник с лимоном и подал Паше Ненашеву.
      - Понял, - сказал Паша и впитал.
      Холдинг "Эдип-комплекс", решивший захватить "Амарант", возглавлял серьезный человек господин Пиратов. Это был идеальный бюрократ. По общим признаниям, хозяйство он вел отлично и даже честно, если не считать того, что основные деньги Пиратов зарабатывал с помощью дорожных подрядов. Заужая дорожное полотно на пять сантиметров (поди, проверь!), Пиратов получал такие деньги, что ему хватало расплатиться и с чиновниками, благодаря которым подряд отдавался именно ему, и с рабочими, и с поставщиками, - да и себя Пиратов не забывал. У него были маленькие плотные ушки, ручки и ножки, а одевался он в модных дорогих магазинах. Впрочем, вкуса у Пиратова не было, что, конечно, позорило его в глазах Веселухи. Чего стоило одно название холдинга: "Эдип-комплекс". Оно дорого стоило Пиратову: до него в кулуарах его называли, натурально, Пиратом, что хотя бы может как-то польстить мужику, а теперь к нему навеки прилипло имечко Эдип: слепой, закомплексованный, не умеет отгадывать загадок.
      И вот теперь этот самый Эдип, то есть Пиратов, сидел за столом и захлестывал бумаги петлей своей подписи. Рабочий день руководителя холдинга был расписан по минуткам, поэтому Пиратов всегда успевал все, что планировал. Впрочем, может быть, он просто планировал слишком мало. Холдинг Пиратов составлял, как московский князь собирал земли русские: там купить, там запугать, там отобрать...
      - Деньги рекой, - сказал Пиратов. - Так и текут. Самое время купить "Амарант".
      Заместитель Пиратова, которого совершенно случайно звали тоже Пиратов, ответил шефу:
      - Совершенно с вами согласен.
      Пиратов-старший вгляделся в очередной документ, вывел на нем петлю, встал из-за стола и прибавил:
      - Веселуху возьму к себе техническим директором. Он умный, но такие люди не должны быть хозяевами. Это недоразумение. Мы должны навеки взять этого человека под свою опеку, чтобы ему никогда не приходилось думать о низменных вещах.
      - Совершенно с вами согласен, - сказал племянник и заложил волосы за уши.
      Пиратов-старший подошел на коротеньких лапках к племяннику и сказал:
      - Займемся этим делом завтра! Послезавтра я еду на новый бетонный завод, и к завтрашнему вечеру вечеру весь "Амарант" должен быть нашим.
      - Непременно, - ответил заместитель.
      Назавтра же зеркальную гладь начала морщить зыбь. Уже ранним утром все сотрудники "Амаранта" увидели, как по крыше завода ходят бесстрастные рабочие с пилами и рулетками, и примериваются.
      - Кто вам дал пилить завод? - возмущенно вскричал Рябинин, выбираясь на крышу. - Прекратите немедленно!
      - По распоряжению генерального директора холдинга "Эдип-комплекс" господина Пиратова, - козырнул один из рабочих, - велено купить и отпилить одну десятую вашего завода.
      Тут у него в фартуке зазвонил мобильник, он поднес его к уху и поправил сам себя:
      - Пятнадцать процентов.
      - Какое вы имеете право, - Рябинин стал отбирать у него пилу. - Завод не продается!
      Пиратов, услышав это, расхохотался:
      - Ну и люди у Веселухи! Они что-нибудь понимают в акционерных обществах?
      - Вряд ли, - сказал заместитель.
      В общем, ситуация назревала грустная-прегрустная, как доложил Петя Варвар редактору журнала "Специалист".
      - Пиратов купит Веселуху с потрохами, - мотнул он головой. - Может быть, до обеда, но думаю, что скорее часам к четырем.
      На Пете был махровый шарф, ботинки с тяжелыми подошвами, и был он без шапки. Утренние сумрачные аллеи вздрагивали от полицейских разворотов его "Ауди".
      - Дайте мне освещать это дело, - присовокупил Петя Варвар.
      Он хотел сказать: "Дайте мне срубить на этом капусту". Петя обожал всякие слияния и поглощения. Будь его воля, он бы устраивал их сам, только для того, чтобы посмотреть на круги по воде и содрать бабки со всех сторон-участников.
      - Освещай, - махнул рукой редактор "Специалиста", и, когда Петя, крутнувшись, выбежал, грустно повернулся к ведущему журналисту Кате Рунновой и сказал:
      - Жалко Яна Веселуху. Симпатичный мужик на самом деле.
      Редактор "Специалиста" считал, что к сорока годам мужчина обязан вырастить пузо, посадить печень и построить жену с тещей. Самому ему было еще тридцать восемь, но он уже успел все это совершить, особенно насчет пуза: красивое, круглое и желто-розовое, веселое, оно вываливалось из штанов, и рубаха на нем не сходилась.
      - Веселуха - это такой белесый, мордатый, - уточнила Катя Руннова. Физик. Да, ничего, - объективно согласилась она. - Прогрессивный. Я на него давно смотрю... Он мне тоже нравится.
      - Средний класс, - с придыханием сказал редактор.
      Надо сказать, что средний класс был для журнала "Специалист" не просто целевой аудиторией, но объектом поклонения. Редактор так и видел их: молодых, прогрессивных, успешных, облитых рассветным сиянием, с кружкой хорошего кофе и "Специалистом" в руке. На изучение их привычек, нравов и потребительских предпочтений уходила половина бюджета "Специалиста".
      - Ходят слухи, - поведал редактор, поворачивая бульдожью шею к Кате, что Веселуха отправил свою жену за измену в Средние века, а любовника - в блокаду.
      - Он ведь ученый, зачем он бизнесом занялся? - пожала плечами Катя Руннова. - Сидел бы. Съест его теперь Пиратов.
      Поглощение для них было делом свершившимся, слишком хорошо они знали нравы бизнес-сообщества. Агрессивная неожиданная атака, когда противнику не дают опомниться, поддержка властей, - несчастную жертву валяют по полу за косичку, и хорошо еще, если не заводят уголовное дело.
      Сквозь голые деревья лился свет сквозной, яблоки с крепким стуком падали с ветвей, птицы кричали, в последний раз перед зимой глядя круглыми глазами на Родину. Журналисты толпой, как стервятники, слетелись к заводу и ждали исхода. Паша Ненашев вошел в кабинет к Веселухе и доложил:
      - Уже семнадцать процентов.
      Веселуха взял душераздирающий септаккорд си-ре-фа-ля-бемоль, разрешил его в спокойный ре-мажор и посмотрел на Пашу. Воздух вокруг директора сиял.
      - Ну, как знаете, - сделал морду Паша и выбежал к людям.
      Топая, как белый охотник, подскакал к Паше Петя Варвар, выпучил пронырливые глаза и таинственно зашептал:
      - Тыща баксов, и я изображу вас невинной жертвой.
      - Погоди хоронить, пацан, - предостерег Паша.
      - Торгуетесь, что ли? - обиделся Петя Варвар. - Смотрите, напишу, что вы не менеджер!
      - Не пиши пока ничего, - дружески посоветовал ему Паша. - И не мечись, как какашка в проруби, если хочешь стать опытным журналистом.
      - Да ведь все ясно! - завопил Петя, размахивая шевелюрой. - Вопрос в сумме!
      Паша мотнул головой. На крыше Рябинин и Денежкина держали за локти рабочего и не давали ему пилить, а тот махал пилой:
      - Двадцать пять процентов!
      Обстановка накалялась, толпа росла. Журналисты и представители общественности дрожали, курили и кусали сухие травинки.
      - Посмотрите, какая там толпа, - сказал Паша.
      Веселуха сидел спокойный и расслабленный и ел оливки.
      - Херово, - продолжил Паша. - Вас это не тревожит?
      Он верил в шефа, но помнил, как тот себя вел, когда Лукин попытался взять власть в свои руки. Веселуха исполнил на гитаре начало арии князя Галицкого "Только б мне дождаться чести на Путивле князем сести" - это была ирония в адрес Пиратова.
      - Не ждите до последнего момента, - попросил Паша Ненашев.
      Самый кайф именно в том, чтобы дождаться последнего момента, все российские государи управляли именно так, - как Паша этого не понимает?
      В журнале "Специалист" было тихо, только со двора поддувало в окно холодным ветром.
      - Тридцать процентов, - вздохнул редактор и опрокинулся на спинку стула.
      Брюхо податливо заколыхалось; Катя Руннова, которая очень не любила, когда ее отрывают от работы, раздраженно сказала:
      - Вы будете каждый процент объявлять? Что вам дался этот Веселуха?
      - А что ты так раздражена, милочка, - пригляделся к ней редактор. - Мне кажется, ты заочно в него влюбилась.
      Катя Руннова покраснела.
      В этот момент вошел фотограф Эннушкин. В его архиве были угольные горы, рельсы, алюминиевые ложки, яйца с печатями, все настоящие, прошлые и будущие менеджеры Севера и Запада, а вот Веселухи до поры не было. Сегодня утром обстоятельный Эннушкин исправил это досадное недоразумение: явился к Веселухе и щелкнул его в разных позах. Веселуха лениво покручивался, приподнимался и присаживался, как будто с него снимали мерку для гроба.
      - Вот это мужик! - восхищенно объявил Эннушкин, входя к редактору и вытирая руки о штаны. - Обычно директора ломаются, как красны девицы, а получается все равно обезьяна. А Веселуху с какой стороны ни фотографируй, получается представительно.
      - А прибор вы засняли? - заинтересовался редактор.
      - А что за прибор-то хоть, - выглянула из-за компьютера Катя Руннова.
      - Сиди, пиши, - ехидно пожелал редактор.
      Пузо его смеялось из-под расстегнутой снизу рубахи.
      - Прибор заснял. Там же и проявил, на их приборе, - сказал Эннушкин. Их прибор, как известно, все умеет. Причем он самообучаемый, вот в чем Веселухина главная заслуга. До сих пор что в машину вложишь, то и будет, а чего не вложишь, того не будет. Но фантазия-то у нас ограниченная, взгляд узкий, и вообще, мы думаем очень плохо. У нас есть какие-то потребности, но мы даже не всегда сами догадываемся, какие.
      - Это тебе Веселуха рассказал? - прыснула Катя Руннова, багровея.
      Ей ужасно хотелось поглядеть на Веселуху хоть одним глазком, но она была женщина взрослая и ужасно язвительная, и не признавалась в своем желании даже себе.
      - Нет, - ответил Эннушкин, - это мне рассказывал его зам по производству, Веселуха вообще сейчас не разговаривает человеческим языком.
      - А как это мы не догадываемся, какие у нас потребности? - удивился редактор и поджал пухлые ножки под столом.
      - Да так. Помните, у Ильфа и Петрова мужик ходит по квартире, жрет все подряд и приговаривает: "Меня ужасно обложили налогом". Или девчонки влюбляются в киногероев. Или некоторые компьютерными играми увлекаются до одури. Это они свои реальные потребности сублимируют... или, черт, как там. Так вот, - заключил Эннушкин, торжествуя, - приборчик-то умнее нас, и он нас больше любит, чем мы себя. От него эта любовь прямо-таки исходит. И вот, он сам догадывается, чего нам нужно, и это - выполняет! А так как потребности безграничны...
      Редактор восхищенно откусил от булочки, а Катя Руннова положила ногу на ногу и сказала:
      - Бред.
      - Нет, не бред, дорогая вы моя! - Эннушкин раскинул руки и приблизился к ее компьютеру. - Напротив! Этот прибор сам ищет эксперименты в подтверждение своих свойств. Нам бы и в голову не пришло их поставить!
      - Уму непостижимо, - пробормотал толстый редактор и протер очки.
      - Если ваш Веселуха такой молодец, - ужасно иронически проговорила Катя Руннова, - то почему Пиратов его лопает так, что за ушами трещит?
      Она стрельнула глазами в Эннушкина, в толстопузого редактора и углубилась в компьютер. Сердце ее билось часто-часто.
      А захватчик Пиратов в этот момент методично ходил по кабинету, - теплый воздух из электронагревателей обдувал его со всех сторон, как ветра мыса Горн.
      - Тридцать пять процентов, скоро ватерлиния, - пошутил он. - Титаник тонет. А что Веселуха, он уже дал интервью журналистам?
      - Не дал, - ответил заместитель, он же племянник. - Только дал себя сфотографировать. Сидит у себя в кабинете; по слухам, ест маслины.
      - Рябчиков жуй, - Пиратов сложил губы в трубочку и покрутил хвостом. А... что этот Ненашев там бегает туда-сюда?
      - Неймется, - объяснил заместитель.
      Им было видно в бинокль, как за Невой тонул завод Веселухи. По крыше бегали представители сторон, обвиняя друг друга. Госпожа Денежкина применяла всякие цыганские хитрости - прятала пилу, которой рабочие пытались распилить завод, путала проценты - но доля все равно неумолимо росла. Однако росла не только доля: время тоже не стояло. Легкие тени удлинялись; по двору среди толпы взметались сухие скрюченные листья, пыльные и ломкие. А Веселуха в прохладном кабинете и в ус не дул: ел себе маслины, а косточки выкладывал перед собой на стол.
      - Сорок процентов.
      Рябины красной много на ветвях; за лесом еле теплится солнце. Космический, гранитный холод. Петя Варвар, топая, ворвался в редакцию "Специалиста", сел на компьютер, как коршун на пень, хлопая крыльями, и пошел тарахтеть. Редактор, колышась, встал за его спиной.
      - Нехорошо, - сказал он зловеще. - Поглощение еще не состоялось, а ты уже пишешь о нем как о совершившемся факте.
      - Я хочу успеть быстрее всех, - возразил Петя Варвар, честно глядя редактору в глаза.
      - А спорим, что никакого поглощения не будет? - редактор неожиданно для самого себя протянул Пете влажную ладошку.
      Петя закудахтал и захлопал себя по бокам.
      - Как это не будет, если Пиратов купил уже сорок три процента?
      "Как это не будет, - хотел он сказать, - если мне уже заплатили?"
      - А если не будет? - спросил редактор весело.
      Петя Варвар самоуверенно хмыкнул:
      - А если не будет, можете меня уволить.
      - Заметано, - сказал редактор. - Со своей стороны, если поглощение состоится, я уйду сам, а редактором "Специалиста" сделаю тебя.
      Что заставляло толстопузого редактора так говорить, он и сам не знал, внутри него что-то прерывисто вздыхало, бродило в его просторном чреве, где-то в нутре. Он чуял необычное. Но, кажется, больше никто не разделял его оптимизма. Наталья Борисовна Денежкина попискивала, как маленькая птичка, зато производственник Рябинин крошил кулаками кирпичи и вообще представлял живописное зрелище. Красные листья залепляли ему лицо, он уходил за завод, чтобы его никто не заснял, падал в сухую сурепку и ломал ее.
      - Нас купят! - орал он на Веселуху. - Ты сволочь, а нас купят!
      Веселуха не обижался; он спокойно приглядывался к другу, и Рябинин замирал, глядя на сорок пять оливковых косточек - нет, сорок шесть лежало перед ним, сорок шесть процентов завода уже было куплено Пиратовым. Холодное солнце садилось за острова. Пиратов взад-вперед ходил по кабинету, и движения его были все быстрее. Он, конечно, торжествовал, но одновременно все больше волновался.
      - А что Веселуха?
      - Он в горе, - польстил племянник. - Он не может справиться с собой...
      Но у Пиратова появилось чувство, что как раз он, Пиратов, бизнесмен, не владеет своей волей. Чья-то другая, более мощная, забрала его и действовала им. На крыше, суровой и холодной, сухой, ветер гремел, а госпожа Денежкина заворачивала воротник:
      - Господь-то! он все видит! - надрываясь, говорила Денежкина рабочим.
      - Мы выполняем приказ, - говорили рабочие, почесывая затылки.
      - Тем более стыдно! - разорялась Денежкина.
      Веселуха сидел собранный, наигрывал на гитаре что-то неописуемое, и только по временам позволял себе пару оливок из баночки. Косточек было столько, сколько процентов успевал Пиратов откусывать от завода. С Запада вздул ледяной ветер. Паша Ненашев, проклиная всех начальников, выскочил в очередной раз во двор. Там встретили его нахальные и утомленные глаза. У госпожи Денежкиной дубленка сбилась на сторону и была видна лямка лифчика.
      - Никогда больше! - сказала она несчастным голосом. - Он мне все нервы истреплет, так ему и передайте!
      В журнале "Специалист" тоже никто не расходился по домам. Петя Варвар и редактор шлялись кругами, сталкиваясь нервными взорами, а Катя Руннова печатала все быстрее и быстрее. Туча накрыла Питер. Поблекло небо. Решалось дело. Зрелые бурые желуди лежали в ледяной траве. Веселуха сидел в кабинете. Рассеянно перебирая струны гитары, директор смотрел на сорок девять маленьких оливковых косточек. Сорок девять процентов акций купил Пиратов. Ян Владиславович наслаждался каждым мигом, как последним. Но тут ему помешали. В кабинет ввалились конфиденты. Их лица были ужасны.
      - Шеф! - выдавил Паша Ненашев. - Что вы с нами делаете?
      Веселуха поднял голову, посмотрел на Пашу с веселым удивлением, и Паша вдруг понял, что пока директор не съест еще одну оливку, Пиратов не получит большинства голосов.
      - Так что же вы нам голову морочили? - ахнула Наталья Борисовна, расстегивая дубленку дрожащими руками. - Зачем испытывали наше терпение?
      "Если друг оказался вдруг", - сыграл Веселуха, поправил чуб и взглянул в окно.
      Там, за окном, собрался и полил осенний дождь-водохлест, морозный дождь, и все поля, отдыхая от того, что в них сидело, вбирали в себя воду и пьянели от нее. Корабль Пиратова утонул в бурю, и только гнилые щепки всплывали в пенистых волнах. Веселуха собрал прессу и сыграл им "Гоп-стоп".
      Но самый громкий резонанс получился от Рябинина. Он очень устал за день, шмыгнул в черный ход, по дороге еле попадая усталыми руками в рукава, но тут появился Петя Варвар. Петя был в панике: он боялся, что редактор и впрямь выгонит его, и поэтому в поисках сенсации метался втрое быстрее, чем обычно. Он налетел на Рябинина, они упали, и Петя, приближая свою антиглобалистскую мордочку к его губам, выдохнул:
      - А какова вообще цель существования вашей фирмы?
      Он ждал сенсации, и она воспоследовала:
      - Во-первых, занятость рабочих, а во-вторых, отчисления в бюджет, сказал Рябинин сурово.
      Это словцо поминали потом Рябинину до самой его смерти.
      Кучу бумаги исписали на той неделе про Яна Владиславовича Веселуху и в Питере, и в Москве. Если бы все это писал один человек, ему не хватило бы и ста лет. Теми первыми статьями можно было бы выложить огромное поле. Веселуха не любил потом вспоминать их. Они были приторны и безвкусны, как всегда бывает, когда ключик подходит к замку точь-в-точь, когда влюбляются без всякого расчета, внезапно и кратко. Потом тошно вспоминать об этом, особенно, если расстались мирно, и тем более, если не расстались.
      Первым, конечно, успел журнал "Специалист". В пятницу на планерке редактор журнала сел, выставив вперед одну основательную ногу и подобрав под себя другую, и важно сказал:
      - Ну, что я скажу? Статья Кати Рунновой умна, но далека от совершенства краткости... Коротенькая заметка Пети Варвара коротка, но дебильна. И так далее весь номер... Достоинство во всех этих статьях только одно: все они посвящены господину Весе... представителям среднего класса.
      Здесь редактор не выдержал и прыснул. На сем обсуждение номера было закончено; вслух редактор говорить больше ничего не стал, потому что высказывать такие вещи вслух было бы неуместно. Но по его цветущему виду, и по лихо закрученной плюшке, которая лежала рядом со стаканом горячего чая на редакторском столе, и по румянцу тридцатилетней Кати Рунновой, и по фотографиям Веселухи, в неумеренных количествах развешанных по стенам, было ясно, что журнал "Специалист" куплен на корню. Причем куплен не деньгами, а чем-то нематериальным, отчего происходящее выглядело особенно по-идиотски.
      - Журналистика - жесткая вещь, - говорил важный Петя Варвар. - Мы же не можем так, за бесплатно!..
      - Не можем, - вертел головой фотограф Эннушкин. - Но очень хотим...
      - Если мы будем больше писать о представителях среднего класса, оправдывался редактор лицемерно, поглаживая животень, - нас будут больше читать.
      Номер истекал медом, но никому не показалось слишком сладко. В закусочной "Идеальная пышка" на Невском, где средний класс прямо-таки гнездился, особенно по утрам, в придачу к номеру брали еще и по кремовой булочке, а кое-кто всыпал в свое "Капуччино", "Эспрессо" или "Борджиа" еще и сахар. Но жратва застревала у рта: повесть о Веселухе с продолжением заинтересовала средний класс неимоверно. Синхронно шелестели страницы.
      - А...скажите, можно узнать, что вы там такого прочитали? - спросил наконец некто Федор некого Василия.
      Средний класс не расположен к уличным знакомствам, он - нездоровый индивидуалист. Но после прочтения "Специалиста" Василия потянуло знакомиться.
      - Про господина Веселуху изложено, - сказал Василий. - Директора фирмы "Амарант".
      - Да-а, - сказал Федор, сглатывая. - А можно ознакомиться?
      Средний класс вообще-то ужасно не любит, когда читают через плечо. Но на улице все лужи были с поволокой, - солнце ослепляло, утро было резкое, синее, ясное, и свежий номер "Специалиста" так приятно пах, - Василию захотелось поделиться.
      - На, Федор! - сказал он. - Почитай тоже!
      Федор углубился в Веселуху, а Василий огляделся: все кафе читало "Специалист", и дамы по временам восторженно вздыхали, глядя на Веселуху в фас и профиль.
      С первого октября вступило в силу новое соглашение компании "Амарант" о поставке приборов (...). В контрактах Веселуха не оговаривает направление использования приборов, потому что специфика прибора такова, что клиент призван самостоятельно находить прибору то применение, которое в наибольшей степени отвечает (...). Предложив такой вариант, Веселуха ссылается на законодательство Польши и Германии (...). - Развязаны руки для дальнейших действий без консультаций с собственниками акций. - "Я прогнозирую дальнейший рост продаж на 680%, что принесет нам (...)", - заверил менеджер по продажам Павел Ненашев. Это амбициозное заявление было сделано (...). Что бы там не говорили пессимисты - средний класс(...)!!!
      Правда, о научных изысканиях Веселухи "Специалист" трактовал мало, справедливо полагая, что синей врезки из трех абзацев хватит, чтобы понять, что Веселухе нужно немедленно и не рассуждая вручить кучу денег принародно и проследить, чтобы он донес их до дома.
      Но "Специалиста" читают не все. Кое-кто больше любит газету "Спекулянтъ". Газета эта въедливая, с синкопами в неожиданных местах, с немного визгливыми переходами и затаившимися хриплыми откровениями - как хороший джаз. Фотографии в этой газете, как правило, бывают на редкость удачными в смысле "прыща с человеком на заднем плане". Министра обороны США Зару Тустру "Спекулянтъ" запечатлел с таким выражением лица, как будто она попробовала кислой капусты из банки, простоявшей всю зиму между рамами, и убедилась, что она стухла. Думский чин Вольфганг Малодей-Соцарт получился горбатым. Но Веселуха умудрился даже во въедливом "Спекулянте" выглядеть достойно. Правда, без штук не обошлось и тут. Фотография Яна Владиславовича занимала пол-полосы; он был изображен с гитарой, в кепке набекрень, немного поддатым, с расхлебнутым ртом. Взгляд у Веселухи был победоносный. Под фотографией красовалась надпись: "Лиговская шпана". Увидев эту надпись, Веселуха пришел в негодование и хотел судиться. А добыта надпись была так:
      - Ну, скажите нам, скажите, - умолял журналист, тайно проникнув в цех разработчиков, - вы как-нибудь дразните своего шефа?
      - Никак не дразним, - отнекивались работники, - и вообще, сейчас морду набьем.
      Журналист выкатился из цеха и тут же наткнулся на того же компроматчика Рябинина. Достойнейший производственник пятился из двери, одергивая рваный свитер, и кричал:
      - Шпана ты с Лиговки, Ян, и больше никто!
      Вслед Рябинину на крылышках дружбы вылетел маленький дырокол, пущенный ловкой рукой директора, и попал журналисту "Спекулянта" в висок. Истекая кровью, журналист, однако, донес материал до полосы и там выплеснул:
      Ян Веселуха - по преимуществу - ученый; производством как таковым он занимается мало, препоручая (...). Однако все денежные потоки Веселуха предпочитает держать в своих руках после известной неприглядной истории (...). - Говорят, что себестоимость приборов снижается оттого, что у Веселухи есть "крыша" в лице старинных(...). После покушения Веселуха презрел человеческую речь и изъясняется с помощью наливок и настоек(...), а жена его (...). Экстравагантность и легкость извлечения доходов, головокружительный взлет(...) сочетается с глубоко научным, даже, мы бы сказали - романтически научным подходом к делу. Огромные суммы выплескиваются(...). Амарант - экзотический цветок на российской почве. Будем надеяться (...).
      Если "Специалист" читают специалисты, а "Спекулянтъ" - натурально, спекулянты, то газету "Санкт-Петербургские хроники" читают вовсе не хроники, а достойные люди, голосующие за Яблочкина и копающиеся в шести сотках. Их не проймешь ни глубоким анализом экономической и социальной важности появления таких типов, как Веселуха, ни пикантными намеками на неприглядные истории экономического свойства. Но Ян Владиславович должен был занять место и в их умах. Посему серьезные инженеры в кепках в тот день в метро не спали, а с интересом читали вот что.
      Многие до сих пор полагают, что "харизма" плохо сочетается с технической образованностью и управленческой грамотностью. Господин Веселуха - живой пример того, что этот взгляд ошибочен. Он - представитель нового поколения ученых, для которых коммерческое внедрение их разработок так же важно, как и (...). Мало их, не относящихся к государственным заказам (...). Прибор Веселухи - абсолютно новая, поражающая своей (...). - "У нас все ориентировано на потребителя, - пояснил менеджер по продажам компании "Амарант" Павел Ненашев. - Нет, даже не на потребителя, а на конкретного человека, который еще не осознал своей потребности".
      Фотография в "Хрониках" была несколько неразборчива, но на физиономии директора Веселухи сияла учтивость и легкая надменность благородного и богатого шляхтича, из тех, что называли во время оно "магнатами". Разумеется, все это было несколько старомодно, но ведь "Хроники" - газета почтенная, консервативная, - для людей попроще и помоложе есть и другие газеты, например, такие как московская "Споры и события", пишущая об интересных вещах в нашей жизни. Там сперва хотели сделать большое интервью с Веселухой, но, узнав, что он не разговаривает не только с журналистами, но даже с любимыми девушками и собутыльниками, сделали краткий обзор. Так как москвички успели покрутиться в Питере целую неделю, обзор больше смахивал на оду. В числе прочего было там такое:
      Общаться с Веселухой очень легко, несмотря на (...). Ян Владиславович, а как вам пришла в голову эта мысль? - Веселуха играет на гитаре, мелодия навевает (...). Еще год назад Веселуха и его друг, Михаил Рябинин, собрали свой первый прибор в сарае, и работал он "чуть ли не на дровах", - со смехом вспоминает Рябинин (...). Диковинные качества нового прибора были обнаружены совершенно случайно при загадочных обстоятельствах (...). Кто организовал то покушение - до сих пор не выяснено, но ощущение краткости земного бытия (...).
      Это интервью лежало на всех столиках, - на всех прилавках красовалась популярная газета "Споры и события", на всех полустанках смотрел на читателя Ян Владиславович. Тут он был лиричным, как песни Расторгуева. Он был свой в доску - и здесь тоже. В конце концов написала о Веселухе и народно-патриотическая газета "Партизаны в кустах". Они не ругали заядлого капиталиста, как можно было бы подумать, - напротив, там цитировалось высказывание Рябинина о том, что фирма "Амарант" существует для поддержки рабочих и государственного бюджета; Веселуха же упоминался как смелый директор, который, не боясь ни Чубайса, ни Сороса, держит на работе столь преданного ленинца.
      Впрочем, главное было еще впереди.
      - А этот Ян Веселуха, - томно сказала одна дама другой даме на моднявой тусовке, где бомонд и пять перемен блюд, - он что?
      - Он красавчик и сексуален до чертиков, - прощебетала другая дама. Про него стоит написать в вашем журнале, только осторожно, мужчины такие обидчивые.
      После осторожного визита на завод стало ясно, что рассказов про дезодорант и крем от загара от Веселухи не дождешься, и рекламу под него пихать бессмысленно; с другой стороны, сочинив дело в духе "Моя первая любовь" или "Звезды пророчат удачу в бизнесе", журнал "Моды и Мередианы" рисковал получить от Веселухи по заячьей мордочке. По той же причине пришлось опустить и романтическую историю о жене. Требовалась выдумка и фантазия: каждая байка должна быть прибыльной, с одной стороны, и не нести убытков - с другой. Наконец, светские таланты восторжествовали: вышло на диво умеренно и достойно для данного журнала.
      Ян никогда не пьет плохих напитков; в баре мы увидели коньяк "Хеннесси", джин "Маримонда" и водку прекрасной отечественной фирмы(...). При взгляде на эту мощную фигуру поневоле становится понятно, что Веселуха завсегдатай спортивных залов и умелец на татами, прямо как наш дорогой(...). Кабинет директора обставлен в стиле (...), и весь завод представляет из себя прекрасное воплощение мужественного духа от Zassi и Poka ne zarabotal. Немногословность, уверенность в себе, ветер с Запада, или, лучше сказать, с Северо-Запада, ибо Ян - настоящий варяг, который пахнет водкой, морозом и можжевельником - запах, разработанный фирмой Vonucci специально для русских мужчин (...).
      Глянцевые страницы лениво подцеплялись наманикюренными ноготками. Подруги вздыхали и терли друг другу спинки. Потом они накладывали ночной крем на сытые лица и дружно вздыхали:
      - Эх! Вот мужик настоящий, чувствуется! И богатый, и на работе орел, и любовник, наверное, классный!.. А мы...
      - А нас...
      Веселуха, блестящий и шикарный, снился им во сне; и студенткам, покупавшим журнал на семерых, он тоже снился.
      Глава 9: Без образа
      Чистая тьма
      Нашла на долины,
      Склонились леса под густыми снегами,
      Застыли ручьи по холмам
      Крестами