Директора обалдевали от такого напора. В кабинете становилось нечем дышать. Веселуха бил графины с водой об пол. Директора чувствовали себя обязанными что-нибудь для него сделать. Мокрый молочный снежок засыпал лениво весь Питер сверху донизу. Страсти разгорались.
      - Тут нам прибор какой-то хотят всучить.
      - Что за прибор?
      - Рентгеновский флюоресцентный спектрометр.
      - А он нам что, жизненно необходим?
      - Да на хрен он нам не нужен. - Просто позвони им и скажи: "На хрен нам ваш спектрометр? Он нам не нужен". И они отстанут.
      Просто позвони им и скажи.
      И вот Веселухин телефон наконец зачирикал. Веселуха долго слушал, что по нему сообщают, а потом ответил "Да", положил трубку и небрежно молвил:
      - Господа... Мне кажется, у нас наклевывается контракт.
      - Вот как! - удивился Лукин.
      Он уже сторговал себе приличное местечко в одном из банков, и уже воображал себе, как он скажет Веселухе "Спасибо тебе за доверие".
      - И что? - спросил Рябинин жадно. - Мы что, повезем прибор прямо им? нет, пусть сами приходят! Прибор хрупкий. Пусть приходят сюда. Я не повезу прибор, нет, не повезу...
      - Ишак ты отвязный, - нежно сказал Веселуха.
      На следующий день они повезли прибор заказчику. Накануне долго торговались о цене. Веселуха исходил из себестоимости, Лукин - из рыночной цены, а Рябинин пытался сочинить цену "по совести". Наконец, все было решено, и вот они поехали на "Ауди" Лукина (Веселуха свою девятку продал) к заказчику.
      Лукин вел хорошо, но немного резко. Веселуха сидел рядом и непрерывно курил, Рябинин трясся сзади, держа на коленках прибор, как котенка. Вот вдали показались огни завода-заказчика. Их встретил главный инженер. Веселуха взмахом руки пригласил Лукина и Рябинина: те аккуратно внесли прибор и поставили его на стол.
      - Ой, какой маленький! - умилились лаборантки. - Спектрометры обычно у-у-у!
      - Двадцать четыре килограмма, - сказал Рябинин смущенно.
      - А обеспечение ему какое? - поинтересовались программисты.
      - Обычный ПК, - пожал плечами Рябинин.
      Он стеснялся, но Лукин задал тон:
      - Без разрушения и порчи образца! - вскричал он.
      - Погрешность до пятого знака по всем элементам! - подхватил Рябинин.
      - Сто анализов в сутки!
      - Прост до неприличия!
      - Работать может даже обезьяна!
      Так они распинались; характеристики у прибора были и впрямь исключительные, поверить такому всегда трудно: не обманывают ли нас? Народ переглянулся; тогда к столу вышел главный инженер, хлопнул по крышке прибора ладонью (Рябинин вздрогнул) и спросил веско, глядя Веселухе в глаза:
      - Хорошо, а на Западе - сколько стоит такой прибор?
      Народ затаил дыхание. Ян Веселуха вежливо ответил:
      - Наш прибор не имеет аналогов ни в России, ни на Западе...
      Все выдохнули и посмотрели на прибор с благоговением, а главный инженер, не желая показаться лохом, проворчал:
      - Это все лирика, а вы продемонстрируйте, как он работает! Может, он и не работает вовсе.
      Рябинин, волнуясь, поставил образец в кювету и начал анализ.
      Прибор мигнул, тихо пискнул и анализировать не стал.
      - Что это он у вас, сломался, что ли?
      - Да, ежкин кот, - спроста сказал Рябинин в сердцах.
      Ситуация назревала очень смешная, и уже кое-кто начал улыбаться, но Веселуха не дал ситуации созреть:
      - Да! - вскричал он вдохновенно. - Прибор сломался. Если бы этого не произошло, вы бы много потеряли! А так у вас имеется редкая возможность понаблюдать, как мы на ходу вносим доработки в его технические характеристики!
      - Работа над ним ведется непрерывно, - подключился Лукин. - Он становится все лучше и лучше!
      Рябинин засунул руку в недра прибора и что-то там подкрутил: прибор согласно моргнул, пискнул и начал анализ. Рябинин засветился, как горный гном с самоцветами. Прибор был продан. Долговая яма миновала.
      Острый снег сваливался в круглые сугробы; он лежал на каждой веточке, на всех мелких подробностях округи: на завитушках Расстрелли, на колоннах Росси, на младенцах, ангелах и демонах. Два бомжа тащили картонную коробку в пункт приема; в конце узкого длинного двора, перед кирпичным забором, махал голыми ветвями обтрепанный тополь.
      - Вот - наша резиденция, - сказал Веселуха.
      Шаги отдавались эхом в пустых помещениях, оклеенных белой бумагой.
      - На берегу пустынных волн, - сказал Лукин.
      - Зато на окнах забрала железные, - заступился Веселуха.
      - Перестройка, - отозвался Рябинин из угла.
      - Чего?
      - Перестройка, говорю, - сказал Рябинин. - Журналы восемьдесят девятого - девяносто третьего. Кто-то свалил.
      - Пусть лежат, есть не просят, - указал Лукин. - С налогами хуже.
      - Да ну, налоги, - махнул рукой Веселуха. - Налогов мы вообще платить не будем.
      - Это как, интересно? - подбоченился Лукин. - Сами говорили - без схем!
      - А тут никаких схем и не надо, - ответил Веселуха. - Я же временем занимаюсь. Ну, создадим на нашем участке поле того времени, когда были маленькие налоги.
      - Да когда ж они были маленькие? - резонно возразил Лукин. - И как это налоговой объяснить? они же не физики.
      Трубы играли над Петербургом в миг, когда Веселуха вынес из здания с башнями лист, усеянный подписями и печатями. Все было составлено самодержавно. Остальные могли быть сколь угодно крепкими парнями, но хозяином становился Веселуха, и, по сути, только он, хотя по форме весь этот торт назывался ЗАО НПО "Амарант".
      - А логотип? Какой у нас будет логотип?
      - Это очень важно.
      - Вот такой.
      - Это гробик?
      - Это кристалл!
      - А я такой хотел, смотрите.
      - Это глисты?
      - Это рентгеновские лучи!!!
      Когда проспались, поднимался серый день, снег таял, а второго прибора, законченного три дня назад, на столе не было.
      - Черт, - проскрипел Веселуха, хватаясь за голову, - его же уже Кириши купили. Что мы им скажем?
      - Что его украли.
      - А может, это они его вчера забрали?
      - Нам нельзя много пить, - сказал Рябинин мрачно. - Нельзя много пить за начало работы. Вот, например, в моей родной деревне однажды мужики начали строить дом. Накопили на цемент. Причем долго копили, год. Потом купили этот цемент, разгрузили его, жидкий, около ямы под фундамент, и решили на радостях выпить. Хе-хе.
      Веселуха откинулся назад, но забыл, что там, сзади. А сзади что-то было вроде пружинки, отчего на дворе стемнело, как в ящике. Край родимый погрузился во мрак, только лаяли собаки, даже машины на Гороховой притихли и не ехали. Небо в окне, перегороженным железным забралом, было полуобморочного цвета: красноватого, сиреневого, местами почти белого - и это была ночь. Внизу было темно, каркали вороны, проносясь низко над снегом.
      - Веселуха, я, кажется, знаю, - догадался Рябинин. - Это мой дворянский предок прибор унес.
      - Зачем ему?
      - Да начальник его на Монетном дворе монету портил, а разницу себе воровал, - объяснил Рябинин, - ну вот, предок мой не будь дурак, хочет это злоупотребление вскрыть и начальника подсидеть.
      - Умный ты, правнук, - послышалось из угла.
      Предок был невысок, но крепок и хорош собой, насколько можно было разобрать в полумраке. Одет он был в простой казакин берлинского сукна, и шапки не снял.
      - Так что я ваш приборчик заберу, ладно? - по-свойски молвил предок, присаживаясь на корточки перед мужиками. - Всеж-ки я его у вас заберу, у вас от одного прибора не убудет, вы еще их наделаете. А долг перед предками и перед Отечеством надо помнить.
      - Да, да, - соглашался Рябинин, глядя на предка во все глаза и пытаясь различить в нем сходство с собой.
      Веселуха оторвался от стены и встал: был он выше предка на голову, хоть и моложе лет на пятнадцать.
      - А вот это вы видели, ваше высокопревосходительство? - спросил Веселуха и показал предку шиш. - Прибор ему, понимаешь! Задаром!
      - Так я же за Отечество радею, - повысил голос вельможа. - Этот мерзавец Курятинский нам монету портит, а государыня не знает ничего!
      - За Отечество, - буркнул Лукин, - сам, небось, на его месте будешь так же...
      - За Отечество - пожалуйста, - согласился Веселуха. - Можем скинуть цену - слегка.
      - Я вам не купец торговаться, - надулся предок. - Хотите - от налогов вас избавлю, это могу.
      - А ты знаешь, какие у нас налоги? - поинтересовался Лукин.
      - А то, - ответил предок, - как не знать. Налоги у вас - грабительские. Сорок с выручки, тридцать с прибыли... Что ж вы, милые? Фонды выбыли? Амортизационный срок? А у нас и на это налог. И прощать не в российском опыте - как на западе, что ни попадя...
      - Чем шире живешь, - подхватил Веселуха, - тем больше плати! Как ни крути - отдашь нам - немного, о нет! - прибыли девять десятых в бюджет!
      - Неси на блюдечке с синей каемкою!
      - Ах, производство наукоемкое?
      - Ах, там еще и проборов гора?
      - Ура!!!
      - В узел рубли увязывай!
      - И - ни в чем себе не отказывай!
      - Наша гордость, радетель, рачитель!
      - Наш... российский производитель!
      Рябинин и Лукин, раскрыв рты, слушали эту крамолу, не то раешник, не то джаз, а предок и Веселуха, пьяные, плясали и выпендривались:
      - Сорок с прибыли?
      - Тридцать с выручки?
      - Ах надыбали!
      - Нет ли дырочки?
      - Куча законов - не пропадем!
      - Не перепрыгнем, чай, обойдем!
      - Всех обойду!
      - Все украду!
      - Спрячу!
      - Страчу!
      - В тень уйду!
      - Хамство да барство, что за государство!
      - Руки в боки - денежны потоки!
      - С покрышкой в деньгах
      - В долгах как в шелках
      - Сливки общества пеной к ногам государя...
      - Вы скоморохи!
      - Вы - не бояре!
      - Сливки общества.
      - Слитки отчества.
      - Шурики, борики, тузики, максики...
      - ...пузики, прыщики, лысики, глазики...
      - Местные боги!
      - Оплот демократии!
      - А ну-ка снижайте налоги на предприятия
      - росчерком правой руки,
      - ...временщики!..
      Веселуха выдохся и свалился на пол, а предок задумчиво сказал:
      - Разучились пить... а ведь этот еще из лучших... Ладно, избавлю вас от налогов. У меня в Питере все схвачено.
      С этими словами предок повернулся и вышел вон. Свет вокруг померк окончательно, а Лукин задумчиво сказал:
      - Тут давеча читал в одном продвинутом журнале, что понятие "крыша" это уже архаизм. Так вот что они имели в виду.
      Аспирант и менеджер по продажам Паша Ненашев в этот момент сидел у себя на кровати в общежитии Финэка, абсолютно оглушенный, держа себя за уши, и не знал, что делать.
      С милым, конечно, и в шалаше рай. Но неженатым супругам Паше и Марине ужасно хотелось свой дом. И под это дело Паша взял большой кредит. Уже завезли стройматериалы, уже началась стройка, и тут друг Пашин по жизни и по совместному делу оказался не друг. Вражиной и подлюкой, можно сказать, обернулся Пашин друг.
      По истечении пяти минут Паша Ненашев как настоящий менеджер принял решение.
      - А толкнуть меня без покрытия, - сказал Паша. - В данный момент я одни сплошные долги.
      - И враги, - сказала Маринка, обнимая Пашу за талию.
      - Да, враги и долги, - сказал Паша злобно. - И виноват я, кому, блин, поверил! Поэтому я - смотри - толкаю себя без покрытия. Вот я открываю идиотскую газету, которую тебе дали в метро.
      Паша развернул газету.
      - Теперь я закрываю глаза и тыкаю пальцем, где нужен менеджер по продажам.
      - Не делай этого! - пискнула Марина в священном ужасе.
      Но Пашин палец уже совершенно неумолимо уткнулся именно туда, где Паша и был, по видимому, нужнее всего.
      - Амарант, - прочел Паша, пожимая плечами. - Контора господина Шарашкина с грамоткой имени Филькина. Ну вот, Марина. В нашей стране вообще жить нельзя. Будем, значит, не жить, а как все.
      Это был Пашин пунктик. Его отрочество пришлось на эпоху перемен. Даже относительное затишье, последовавшее за кризисом, вызывало в Паше скептическую усмешку. А уж теперь-то ему и вовсе не хотелось верить никому, кроме судьбы.
      - А если в этом амаранте все уголовники? - спросила Марина, прижимаясь.
      - Блин, - сказал Паша. - Блин! Как все хреново!
      Ради прикола Паша решил дойти-таки до этого "Амаранта": это где же это нужен он, сам Паша, менеджер с опытом, да еще и стажировка за границей? Где это имеют наглость его хотеть? Вступив во двор и проплыв пять метров по пояс в снегу, Паша расхохотался. Все кругом было не просто хреново, но просто анекдотически хреново. Предельно, так сказать. Разило помойкой и бомжами, с Сенной доносились попсовые песни.
      - И мое сердце, - подпел Паша. - Зам-мерр-ло! О-о-о!!
      И вот Паша вошел, принюхиваясь, в серое помещение, оклеенное белой бумагой. На столе стоял компьютер. К нему был присоединен средних размеров прибор. Рядом похаживал мужик. - "Здесь чего-то не хватает, - подумал Паша. - Ах да. Надо повесить на стену карту области".
      Нет, здешний воздух Паше положительно нравился. В нем не пахло наркотой. Но это не был и бумажно-кондиционированный дух офиса - дух неопределенный, ведь все бумаги пахнут одинаково, от страха перед разоблачением не потеют, вот так и кидают нашего брата. Здесь пахло определенно: свежими досками и штукатуркой. Потому что исподтишка шел ремонт.
      - Так будет пахнуть дом, который построим мы, - сказал себе Паша и вошел внутрь.
      Веселуха принял Пашу благосклонно, однако не стал скрывать от него возможных трудностей:
      - У нас, Паша, партизанский отряд, - сказал он. - Работать в нашем коллективе - большая честь. Одновременно, не скрою, работа потребует от тебя полной самоотдачи. Денег не обещаю - только удовлетворение от тяжелого труда.
      - Физического?
      - Не исключено.
      - Ну, ничего, - пожал плечами Паша (а что ему оставалось делать). Главное - мне приятно работать с таким умным и опытным человеком, как вы. Самое главное в работе - это коллектив.
      - Я могу и из окошка выкинуть, если что, - признался Веселуха. Рябинин - отличный физик, но совок и ретроград, к тому же у него пятеро детей. Ну, а Лукин - просто мелкий жулик, и к тому же не физик. А ты физик?
      - Я менеджер, - сказал Паша Ненашев гордо.
      И был принят.
      Глава 3: Под клиентом
      Небо в сахаре затворожено
      Взвесь и кружево, мелет крошево
      Пашут пахари с красными рожами
      Полукружьями.
      И мутовкой бьют, и огнем куют,
      Месят ночь и день, сыплют снег в сирень.
      А синоптики Мерлины
      У них дырки просверлены
      А синоптики нытики
      Они ух аналитики!
      На слиянье рек
      Молодой слезой
      Льется, льется снег
      Пополам с грозой.
      Цель высока, но есть близкие цели, без которой не будет той, высокой. Продали - хорошо; но как закрепить успех? Над этим не спал дней и ночей Ян Владиславович Веселуха, расхаживая по производству и завязывая рукава свитера на животе.
      - Болезни роста - они по двум причинам бывают, - соображал Веселуха на ходу. - Либо не хватает какого-нибудь важного вещества, либо оно не усваивается. В результате одно растет, а другое - нет. Дети в наше время, как правило, выживают, а вот фирмы иногда загибаются, не прожив и года. Почему? Скажи мне, Паша, ты на фирмача учился.
      - Потому, - утверждал Паша Ненашев, почесывая бородку, - что средства должны в фирму поступать мощным потоком, а не тоненькой струйкой. Каналы должны соответствовать друг другу. Если мы хотим быть маленькими, мы, конечно, можем каждого клиента ловить на отдельную удочку. Если же мы все-таки хотим расти, придется ловить клиентов сетями.
      - Нда? - недоверчиво морщился Веселуха. - Сетями, говоришь? Что-то уж больно красиво. Где ты это вычитал? В учебнике Макбрюннелла и Ко?
      - Все об этом говорят! - ссылался Паша. - Велите купить широкие и частые шелковые сети и навесить на них бубенчики, чтобы клиенты запутывались в этих сетях стаями!
      - За свой счет покупайте, - распорядился Веселуха. - А мне почему-то не нравится эта идея.
      Рябинин и Лукин радостно моргнули глазом, сбегали в Апрашку и купили там огромную сеть. После обеда они долго елозили по крыше, закрепляя на ней сеть и навешивая на нее бубенцы и красные бантики.
      - Хм, - сказал Веселуха, увидев их приготовления. - Зря это вы.
      - Почему зря? - удивились все.
      Веселуха не ответил. Он прошел в сумрачную залу, в которой, каждый под своей лампочкой, сидели сборщики. При виде директора они разинули рты и бросили работать. Их лица были равнодушны и белели кругом, как рубахи; каждый делал свое дело, каждый ждал шести часов, чтобы смыться.
      - Вот почему, - понял Веселуха и покачал головой. - Ох, зря это они!
      У него были недобрые предчувствия. Паша Ненашев только рукой махнул:
      - А, Ян Владиславович, все будет хорошо. Справимся.
      Но на следующий день, как только утро приподнялось из снежных перин, сотрудники "Амаранта" услышали бешеный, залихватский звон, или, как шутил Достоевский, "колокольчик-дарвалдай". Вот-вот, именно дарвалдай. Дарвалдаяло по всей крыше, - клиентов в сети было видимо-невидимо.
      - Tu l'ai voulu, George Dandin, - высказал Веселуха Паше Ненашеву и Лукину, - теперь лезьте на крышу встречать, западные вы мои!
      Клиенты на крыше поднимались на ноги и отряхивались от снега, а на их месте запутывались новые и новые. Лукин помогал отряхнуться дамам, Паша здоровался с мужчинами.
      - Нам нужен ваш прибор! - кричали они радостно, слетая с серого декабристского неба в сугробы.
      - Нефть татарская! - барахтался в сетях товарищ в овчинной шапке.
      - Вода минеральная! - отплевывалась от снега дама в платке.
      - Экспертиза судебно-медицинская! - подавал Паше мокрую руку господинчик в черном пальто.
      - И нам нужен, и нам! - приветливо вопили клиенты, устремляясь за Пашей гурьбой по лестнице.
      Паша проскакал по коридору и распахнул дверь своего кабинета:
      - Входите, господа!
      Проклятые колокольчики все дарвалдаяли на крыше, и новые потоки клиентов топотали в коридоре, набивались в кабинет.
      Паша Ненашев, не будь менеджер, не терял присутствия духа - посопел немного, а потом, перекрывая колокольчик, начал громко и решительно, заложив руки за спину, как премьер-министр:
      - Господа!
      - А-а-а! - отозвались клиенты.
      - Приборов у нас хватит на всех, - обещаю.
      Тут Паша сделал широкий жест.
      - У-у-у! - запрыгали от радости клиенты.
      - Мы удовлетворим все ваши пожелания, - обещал Паша далее, - научим вас всех с ним работать. И не только вас, но и всех, кто захочет к нам обратиться.
      - О-о-о! - клиенты перли на Пашу, полчища их лезли в двери, глаза у них горели, они пахли жевательной резинкой, а некоторые чесноком.
      - В общем, - округлил Паша вдохновенно, - все по очереди получат по прибору. Долго ждать вам не придется, ведь единственное, чего мы хотим в этой жизни - это чтоб вам было хорошо.
      Тут колокольчик перестал дарвалдаять: сеть не выдержала наплыва добычи и слетела во двор, и поток клиентов на время прервался.
      Ближе к вечеру Паша сидел за компьютером, занося клиентов в базу данных, и вдруг почувствовал на себе взгляд Веселухи.
      - Хулиганничаем? - спросил Веселуха грозно.
      - Помаленьку, - небрежно ответил Паша.
      - Пошли со мной, - приказал Веселуха, схватил Пашу за руку и потащил в сборку.
      Там, скорчившись под настольными лампочками, сидели сборщики приборов. Увидев Веселуху и Пашу, они, конечно, перестали работать и побросали детальки на пол. Кое-кто был с похмелья, почти все небриты, руки их двигались, как в меду.
      - Ты собрался обеспечивать приборами всю Россию, - сказал Веселуха нехорошим голосом, - теперь посмотри на этих людей и прикинь, что я должен с тобой сделать.
      - А это не мое дело, - беспечно пожал плечами Паша. - Это как бы не моя работа. Это же вы делаете приборы. А я делаю деньги.
      Комнату тряхнуло, сборщики попадали на пол, треснуло стекло, и только ботинки Пашины мелькнули за окном.
      - Ян, парень не виноват, - пробормотал Рябинин, осторожно заглядывая в комнату. - Он все сделал как надо, а ты не прав.
      - Я не прав? - развернулся Веселуха.
      - Конечно, не прав, - пискнул Лукин, вылезая вперед. - Продажи - это то, ради чего!.. Если мы не будем продавать, то на хрен тогда!..
      - А на хрен он самодеятельность развел? - вскричал Веселуха. - Вы посмотрите на эти рожи! - Тут он указал на сборщиков, которые так и не работали, а сидели сложа ручки и с любопытством наблюдали за скандалом. Посмотрите на эту рвань, пьянь, у них руки растут из жопы, они ничего не умеют, и других нет! Откуда я теперь все эти приборы возьму? Рожу я их, что ли?
      - Значит, надо родить, - возразил Лукин твердо. - Клиент всегда прав.
      - Да ты за кого? - пригляделся Веселуха к нему. - За клиента или за друга?
      - За клиента! - гордо сказал Лукин.
      Веселуха покачал головой.
      - В чем-то вы, может, и правы, - буркнул он. - Но тогда ведь надо как-то заставить их работать.
      - Как, как, - рассудил Рябинин. - Зарплату им повысить.
      Сборщики обрадовались.
      - Вон, глазки заблестели. Нет, нельзя им зарплату повышать, как ты думаешь?
      - И правда, нельзя.
      - Эй, ребята, сделаете два прибора к концу недели, премию дам.
      - Очень нам надо корячиться, - сказали сборщики.
      Рябинин вышел на середину комнаты и гаркнул по-суворовски:
      - А ну, совести у вас нет! Мы же вас выгоним на хрен!
      - Ваше право, а только быстрее работать мы не будем.
      - Ну, что за люди, - брякнул Веселуха в расстройстве. - Вялые, как ботва! Вот россияне и вырождаются поэтому!..
      - А при чем тут - вырождаются, - поднял голову самый молодой сборщик, Кирюха с мутными глазами и бритой головой.
      - Да при том! При том!.. У нашего прибора ведь такие свойства... Веселуха махнул рукой. - Э, да что с ними разговаривать, они люди конченые, - и отцы-основатели удалились.
      Среди сборщиков воцарилось унылое молчание, но в этой тишине ворочались их разбуженная совесть, и странные мысли приходили им в голову.
      - Вырождаются, - бурча Кирюха. - В Чечню бы его, он бы там увидел.
      - Вот именно, - поддержал его сосед. - А что он имел в виду, про свойства, ты не понял?
      - Может, он радиоактивный и на здоровье плохо влияет?
      - Сдохнем тут все.
      - Импотентами останемся.
      Кирюха встал, и, переваливаясь, отправился к начальству. Там Веселуха и Рябинин сидели под фонарем и настраивали новенький прибор. Рябинин любовно ласкал его и регулировал, а Веселуха тщательно всматривался внутрь и по временам дергал за ниточки в швах.
      - Добрый день, - хмуро сказал Кирюха, сводя скулы. - Вы про какие свойства говорили?
      - Ну, - сказал Веселуха, не прекращая работы, - я, вероятно, имел в виду тот побочный эффект, который происходит от наших приборов. Мужская сила и все такое.
      - Что - мужская сила? - насторожился Кирюха.
      - Ну, если любить наш прибор, - пояснил Веселуха, - то станешь секс-гигантом. А если не любить, то импотентом. Доступно? Только мужикам там не говори, а то у них крыша съедет.
      - Как понять "любить"?
      Веселуха оторвал глаза от прибора и окинул взглядом Кирюху:
      - Ты прибору мстишь за свою эту самую Чечню. Сосед твой - за зону. Другие - за жизнь свою косую. А прибор вам ваш негатив будет возвращать. Сперва волосы выпадут. Потом хозяйство отвалится. И так далее.
      - Ну, ну, Ян, - проговорил Рябинин с той стороны стола. - Не видишь, Кирилл тебе не верит. Он думает, так не бывает.
      Кирилл между тем вовсе так не думал. Однажды в горах он видел, как по зеленой траве ходила Черная сваха и собирала души убитых воинов. Другой раз тянул из колодца ведро, а вытянул сам себя, похожего, как две капли воды. Многое он там видел, среди жирной зелени и пустых развалин, когда день остывал, затихая перед громом. На следующий день сборщики работали так, как будто вызвали друг друга на соцсоревнование. Если кто-нибудь из них ронял деталь, все втягивали головы в плечи. Рябинин бегал среди них, объясняя, что к чему: им захотелось это узнать.
      - Вот такая система мотивации, - хохотал Лукин, внутренне поеживаясь и льстиво стирая пыль с прибора: мало ли что. - Полезли, Паша, опять сеть на клиента ставить!
      Перед Новым Годом Лукин свел концы с концами: к общему удивлению, концы сошлись. Фирма приносила прибыль.
      - Эх, мошенники мы, - смущенно говорил Рябинин.
      - Да где? В чем? - кричал Веселуха.
      - Да не знаю, где, - кряхтел Рябинин, - а только не может быть, чтобы мы честно заработали столько денег. Я никогда в такое не верил, и теперь не верю.
      - Советские вы, Михаил Николаевич, - вздыхал Паша Ненашев.
      - Слушай, Веселуха, - сказал Рябинин. - Нам бы химик нужен.
      - Нужен, - согласился Веселуха. - он бы нам методики писал. Задачки сочинял. В нефти понимал. А где нужно, и с клиентами бы помог Паше.
      - Где же мы такого найдем?
      - Где - не знаю, но нужен именно такой.
      Как ни странно, сразу после Нового года такой химик был найден. Химик действительно понимал в нефти, не пил горькую и умел придумывать задачки.
      Веселуха вгляделся в ворох выбеленных кудряшек и протер глаза.
      - Что, женщина, что ли?! - изумился он.
      Женщин Веселуха любил, но не уважал.
      - Денежкина Наталья Борисовна, - сказал химик бодро.
      - Очень приятно, - кисло сказал Веселуха. - Н-ну... посмотрим. Вам чего-нибудь нужно для вашей работы?
      - Пол под весы зацементировать, - благоговейно сказала Наталья Борисовна, кланяясь.
      Раньше Наталья Борисовна работала на одну из тех нефтеналивных контор, что спаивают нашу экономику и заваливают акционеров золотом. Платили ей неплохо, да вот муж у Натальи Борисовны был военный человек. - "Служивый", как она объясняла. В молодости Наталья Борисовна питала неизъяснимую слабость до мундира. И вот теперь муж вышел в отставку и поселился у своей мамы - в Питере, ну и дочку хотелось в хорошую школу отдать, - так объясняла Наталья Борисовна, оглядывая зорким взглядом свою комнату, вытирая пыль, разглаживая складки и расставляя склянки.
      На следующей неделе Веселуха сказал Рябинину:
      - Пойду посмотрю, что там новый химик делает. Хоть освоилась она с прибором или нет. Может, она не врубилась еще, как он работает.
      И Веселуха пошел.
      В лаборатории горел свет. Наталья Борисовна в халате поверх толстого свитера и в сапогах стояла у прибора. Одной рукой она ставила в кювету пробу ила для Петербургского водоканала, другой рукой печатала на компьютере методику. К уху прижалась телефонная трубка, в которую Наталья Борисовна ворковала что-то очень сладкое и в то же время, несомненно, химическое:
      - Да, татарская нефть, наверно, да... серы там много... да... Да, конечно. Вы можете к нам подъехать... Да, конечно, мы будем очень рады...
      За столом расселась противнейшая и очень глупая тетка из Ханты-Мансийска; она поглощала шоколад и пила чай. От тетки распространялся запах чеснока. Она третий день училась работать на приборе. Никто не мог ее научить. Рябинин уже отступил, матерясь, и даже Паша, девизом которого было "Клиент всегда прав", только руками разводил, настолько глупа и противна была эта тетка.
      - Вот, клиентов обучаю на приборе работать, - радостно доложила Наталья Борисовна Веселухе. - Мы очень быстро учимся!
      Тетка жеманно прикрыла глаза и молвила:
      - Тут еще проценты надо считать, а я не умею... мне это по специальности не требуется...
      - Смотрите, - ласково подхватила Наталья Борисовна, - вот у нас пять и шесть десятых - это сто процентов. А восемьдесят процентов - это будет сколько?..
      В этом месте Наталья Борисовна, не прекращая печатать, подхватила левой рукой с полу маленький тазик, в котором плескалась бурая жидкость, и лихо влила из тазика в пробирку ровно тридцать семь миллилитров.
      - Восемьдесят процентов - это будет четыре, - брюзгливо сказала тетка.
      - Нет, нет, - проворковала Наталья Борисовна, отбирая пробу, - вот смотрите...
      Веселуха одобрительно хмыкнул и удалился.
      Клиенты шли на Наталью Борисовну косяками. Они толклись у нее в лаборатории, наглые, требовательные; несмотря на то, что почти все они были химиками, руки у них росли из жопы; они ворчали по поводу гостиниц и надменно говорили: "А вот у нас в Нижневартовске!" Некоторые из них пахли перегаром, иные - жвачкой "Орбит без сахара". Они делали, что хотели, а хотели все разного, но все одинаково уезжали с прибором под мышкой и с аналитической методикой в зубах, и все они, даже самые тупые, умели работать на Веселухином приборе.
      - Смотрите внимательно, - интимно говорила Наталья Борисовна, - я вам еще раз покажу, а потом запишу по пунктам...
      - Как у вас на них терпения хватает! - восхищался Паша. - Знаете, у вас прирожденный талант продавать!
      - Да ничего я не продаю, - стеснялась Наталья Борисовна. - Просто к нам все такие милые люди приходят, с ними так приятно общаться! Работать не мешают...
      В прекрасный и мартовский день, когда заснежен был город, и сугробы со стороны земли подмачивала влага, когда среди полянок ледяных, луж и снежных гор начинало пахнуть весной, Наталья Борисовна пришла к Веселухе, и, прячась в собственной тени, таинственно сказала:
      - Знаете чего. Я вам докладную записку написала.
      Дома ее ждала дочь Анастасия, которая любила читать исторические романы, и кот Василий, который любил есть мясо и пить пиво. Усы старили Василия и в то же время придавали ему разбойный вид. Муж Натальи Борисовны, полковник в отставке Денежкин, приходил домой одиннадцать и падал с ног; такова была цена его личной конверсии.
      А в докладной записке Наталья Борисовна написала Веселухе, что Газпром объявил тендер на поставку спектрометров.
      - Тендер наклевывается, - сказал Веселуха.
      - Невозможно! - на два голоса сказали Рябинин и Лукин. - Невозможно. У нас и так сорок девять человек работает. Если мы наймем еще кого-нибудь, нам придется платить другие налоги. И все псу под хвост.