С другой стороны, по достоверным данным, руководство СДПГ встревожено подходом Картера к проблеме диссидентов. Если Шмидт говорил о намерении действовать "подходящим путем", то Бару, который выезжал в США, было поручено более обстоятельно разъяснить новой администрации мнение социал-демократов насчет таких "подходящих путей", которые не выбрасывают за борт разрядку. Эта же тема, вероятно, будет затронута Брандтом и Эмке во время их предстоящих встреч с Картером и Вэнсом. (...) Еще откровеннее беспокойство по поводу складывающегося положения высказывается западногерманскими политиками из правительственного лагеря в неофициальных беседах...
      Легко понять, что именно они вместе со своими европейскими социалистическими союзниками распространяли ложь о том, что "шум на Западе вредит диссидентам", вопреки мнению самих диссидентов, так же, как и прочую ложь о нас, и вольно или невольно становились "каналами КГБ" для "мероприятий по компрометации". Более того, о своих успехах в этой "работе" они спешили доложить советским "партнерам":
      До вашего сведения доводится, что Шмидт, Брандт и Вернер провели полезную работу с Х.-Д.Геншером, сумев приблизить его к лучшему восприятию социал-демократических внешнеполитических концепций. Социал-демократы подчеркивают, что под влиянием этого министр иностранных дел стал проявлять большую сдержанность по части выступлений с недружественными СССР заявлениями.
      Словом, все силы европейского социализма были приведены в действие, чтобы "спасти детант" от... проблемы прав человека. Попросту сказать, от нас, горстки людей, ценой своей свободы (а иногда и жизни) эти права защищавших. Силы, между прочим, и теперь еще немалые, а тогда - гигантские. Достаточно вспомнить, что в 1977-1978 гг., когда наша кампания достигла критического момента, а судьба наших арестованных товарищей - членов Хельсинских групп висела на волоске, большинство европейских правительств были социалистическими. И это не говоря уж о прессе, интеллигенции, профсоюзах и деловых кругах.
      Стоит ли удивляться тому, что они "победили"? А точнее сказать предали и нас и идею прав человека. Им, конечно, ничего не стоило совместными усилиями заставить Картера отказаться от своей правозащитной линии в отношениях с СССР. Но и это не все. Еще задолго до Белградской конференции, где должно было "проверяться" выполнение Хельсинских соглашений осенью 1977 года, европейские соцпартии тайно, за закрытыми дверьми, встретились в Амстердаме и приняли решение "не требовать слишком много от СССР" на этой конференции. А через полгода в Белграде - не потребовали ничего. Конференция, на которую люди возлагали столько надежд, рассчитывая на твердую позицию Запада, отделалась "нейтральным" коммюнике, где даже не упоминалось о репрессиях в соцстранах.
      Так совершилось это предательство, от которого наше движение никогда полностью не оправилось. Десятки "хельсинцев" пошли в тюрьмы и лагеря, многие там и погибли, заплатив своей жизнью за обман, называемый Хельсинскими соглашениями: за торжественное обещание Запада неразрывно связывать вопросы безопасности, сотрудничества и прав человека в своих отношениях с Востоком.
      Впрочем, предали они не только нас и не только идею, но и свои же страны, свою цивилизацию. В конечном итоге - самих себя: не связанный с борьбой за права человека в соцстранах, "детант" превращался в простую капитуляцию, а идея "социализма с человеческим лицом", этим "лицом" пожертвовав, из утопии - в сознательный обман. И кем же надеялись стать эти бары и франки при усилении советского влияния в Европе? Квислингами и гауляйтерами Москвы? Большая наивность. Для этих целей у кремлевских вождей были наготове хонеккеры. Но - следуя по стопам всех социалистов, помогших коммунистам взять власть, они бы кончили свои дни в ГУЛАГе.
      "За спинами делегатов в Амстердаме не стоял конвой с автоматами, на них не скалились сторожевые псы: они сами выбрали несвободу". (Так говорил я, выступая у Берлинской стены 9 мая 1977 года).
      3. Меньшевики и большевики
      Наконец, еще одно "правозащитное" оправдание "детанта" - забота о "восточных братьях", быть может и вполне искренняя вначале, - тоже очень скоро была принесена в жертву тому же "детанту" и превратилась в пропагандистский камуфляж. Охотно допускаю, что, подписывая Московский и Варшавский договоры в 1972 году, социал-демократы еще верили в свой лозунг о "влиянии через сближение". Однако очень скоро выяснилось, что одно дело прийти к власти путем различных манипуляций, другое - у власти удержаться, сохранив при этом свои цели и принципы. Социалистические идеи, как известно, хороши лишь в теории. На практике популярность СДПГ очень скоро стала падать, а к 1977 году, по оценкам советского посольства в Бонне, ее авторитет "находился на наиболее низкой отметке за время пребывания ее у власти".
      ...в политических кругах не прекращались дискуссии о дальнейшей судьбе западногерманской социал-демократии, а вместе с тем и о жизнеспособности социально-либеральной коалиции в целом. Как показывают многочисленные встречи и беседы представителей совпосольства в социал-демократических кругах, руководство СДПГ упорно ищет путей достижения позитивных результатов в своей внешней и внутренней политике и повышения доверия населения к своему политическому курсу. - В этих условиях, сообщает посольство, внешнеполитическая деятельность (...) рассматривается руководством СДПГ в качестве одной из решающих предпосылок упрочения влияния партии в стране.
      Попросту говоря, социал-демократы оказались заложниками своей "остполитик", успех которой был целиком в руках советских вождей. Конечно, такое "сближение" Москву вполне устраивало, позволяя не просто "влиять" на правительство ФРГ, но и прямо диктовать ему свою политику. Даже визит Брежнева в ФРГ превращался в событие, которого в этой стране НАТО ждали с большим трепетом, чем ждали бы в Варшаве.
      Большие надежды руководство СДПГ возлагает на успешное проведение визита тов. Л.И.Брежнева в ФРГ. Оно рассчитывает, что новые импульсы для дальнейшего улучшения советско-западногерманских отношений позволят сгладить невыгодное для социал-демократов впечатление, что за время деятельности кабинета Шмидта с мая 1974 г. в политической сфере этих отношений почти не наблюдается поступательного движения. Советско-американский диалог относительно заключения второго соглашения об ограничении стратегических вооружений, визит тов. Л.И.Брежнева в ФРГ, конструктивный ход белградского совещания должны, по мнению руководителей СДПГ, стать в текущем году важными взаимосвязанными этапами на пути дальнейшего углубления разрядки.
      Заслуживает внимания, что в обстановке подготовки к визиту тов. Л.И.Брежнева социал-демократы избегают принимать активное участие в шумных антисоветских кампаниях вокруг вопроса о "правах человека", осуждают их организаторов со стороны ХДС/ХСС.
      Вспомним, что в это время даже некоторые коммунистические партии (французская, итальянская) не слишком сдерживали себя в критике советской репрессивной политики. СДПГ, таким образом, оказывалась зависимой от Москвы больше европейских компартий, а ФРГ - не менее какой-нибудь Болгарии. Да что Москва? Даже ничтожная, марионеточная ГДР могла диктовать политику своему "западному брату".
      Руководство СДПГ упорно работает над тем, чтобы выбить из рук оппозиции один из ее главных аргументов, будто политика руководимого Шмидтом правительства в германских делах "зашла в тупик" и выявила свою полную неэффективность. Ведомство канцлера прилагает по различным каналам энергичные усилия с целью побудить ГДР к обсуждению широкого каталога мер, достижение договоренностей по которым позволило бы с точки зрения интересов ФРГ "создать позитивный баланс" в отношениях с ГДР. Политическая и идеологическая направленность этих мер характеризуется достаточно откровенно - создать настолько плотную сеть сочетания взаимных интересов, чтобы ГДР ни при каких обстоятельствах не могла пойти на ее разрыв без ущерба для себя. Необходимо добиваться того, заявляет Г.Вернер, "чтобы противостояние ФРГ и ГДР постепенно перерастало в существование рядом друг с другом, в отношения лояльных соседей".
      Канцлер хорошо отдает себе отчет во всех трудностях решения этой задачи и не строит здесь больших иллюзий. Лидеры СДПГ постоянно подчеркивают необходимость проявлять осторожность и терпение в отношениях с ГДР, а главное - демонстративными и безрассудными акциями не ставить под угрозу уже происшедшие "фундаментальные изменения". Под этим, прежде всего, имеются в виду расширившиеся возможности для общения граждан ФРГ и ГДР. Возрастание числа поездок граждан ФРГ в ГДР до 8 млн. в 1976 году представляется руководством СДПГ как "улучшение положения людей в разделенной Германии" и как одно из главных достижении политики ФРГ с 1969 года в германских делах.
      Словом, забота о "восточных братьях" свелась к довольно парадоксальной ситуации, когда "модель успешного социализма" в ГДР искусственно поддерживалась на. деньги западногерманских налогоплательщиков, восьми миллионам которых позволялось раз в год приехать и на это посмотреть. Нетрудно понять, чье "влияние" преобладало при таком "сближении". Даже совпосольский отчет не скрывает иронии, говоря об этом "главном достижении" политики социал-демократов за семь лет "детанта".
      Под конец, когда уже ни права человека, ни "влияние" на ГДР невозможно было всерьез выдавать за основу своей политики, в качестве рациональной причины "детанта" стали выдвигать совершенно другое - мир и разоружение. Но и это звучит неубедительно: в 1969 году, когда социал-демократы задумали и начали осуществлять свою "восточную политику", угроза войны в Европе была гораздо меньше, чем в результате этой политики к 1980 году. Тем не менее, даже несмотря на такие результаты, они продолжали отстаивать "детант" с маниакальным упорством, постоянно притом заботясь о расширении советского влияния и в стране, и в партии, часто за свои же деньги, например, путем использования
      ...такого пропагандистского канала, как социал-демократический "Фонд Фридриха Эберта", с учетом того, что по его линии и за его счет могли бы проводиться поездки в СССР дополнительного числа журналистов из ФРГ, устраиваться выступления советских лекторов перед западногерманской аудиторией. Через фонд можно было бы устанавливать необходимые контакты и с СДПГ. Как отмечал председатель СДПГ В. Брандт, деятельность фонда в последние годы полностью пересмотрена. Он не занимается более мероприятиями, которые ГДР могла бы раньше рассматривать как задевающие ее интересы, и работает под наблюдением и по указаниям правления СДПГ. По мнению Брандта, фонд мог бы выполнять роль канала связи между странами, который контролировали бы СДПГ и КПСС.
      Даже советское вторжение в Афганистан, сильно протрезвившее общественное мнение Запада, очень мало отразилось на политике немецких социал-демократов. По-прежнему основной задачей для них было "спасти детант". Спасти - от кого? От Брежнева? Нет, от "непродуманной и гипертрофированной реакции, которая не соответствует сути событий и посему привела бы все к еще худшей ситуации". Не случайно именно к Брандту обратилось политбюро с личным посланием сразу после вторжения, справедливо рассчитывая преодолеть возникшую политическую изоляцию с его помощью.
      Главное же состоит в том, - пишут они, - чтобы найти общий язык в вопросе, который уже долгие годы является предметом и Вашей, и нашей озабоченности - как отстоять дело укрепления международной безопасности.
      Однако эти поиски "общего языка" велись почему-то в самых неожиданных сферах. К 1981 году, например, было даже начато сотрудничество по вопросам теории построения социализма между теоретическим органом СДПГ журналом "Нойе гезельшафт" и редакцией органа ЦК КПСС журнала "Коммунист". Ну, а это зачем? Какое это имеет отношение к миру или международной безопасности?
      В самом деле, что же такое эта политика разрядки, "детант", "остполитик" или как оно там называется? Вряд ли можно объяснить ее одной глупостью, трусостью или даже инфильтрацией КГБ в СДПГ (хотя и то, и другое, и третье, несомненно, играло свою роль) уже потому хотя бы, что эта политика была принята не одними немцами. Практически все социалистические и социал-демократические партии Европы поддерживали ее в той или иной мере. Да ведь и вроде бы несоциалистические правительства, например во Франции (Жискар д'Эстен) или США (Никсон с Киссинджером), не видели "альтернативы детанту". Точнее сказать, и не искали ее, вполне приняв игру и аргументацию социалистов.
      Какие же цели ставили себе социал-демократы Европы, выдумав ее и навязав миру? Ведь это были не безвредные игры досужих политиков, а весьма опасная авантюра, которая вполне могла стоить свободы народам Европы. Она продлила жизнь коммунистическим режимам на Востоке, по меньшей мере, лет на десять. Сотни тысяч людей могли бы остаться в живых и в Афганистане, и в Эфиопии, и в Центральной Америке, и на Ближнем Востоке. Во имя чего же обрекли их на смерть? Во имя чего приговорили социалисты к десяти годам рабства народы СССР и Восточной Европы? Изначально - ради утопии "социализма с человеческим лицом", в которую они рассчитывали затолкать ничего не подозревающее человечество. Ради "конвергенции", в результате которой, как они считали, советский коммунизм приобретет человеческое лицо, а Запад станет социалистическим. В общем, ради извечной мечты меньшевиков вернуть большевиков в лоно социал-демократии, мечты идиота о гибриде детского сада с концлагерем.
      Но, как мы знаем из истории их отношений, меньшевики предполагают, а большевики - располагают. История не знает примера, когда бы первые перехитрили последних, и бессчетное множество примеров использования последними первых. Как правильно говорил мне один старый социал-демократ, человек исключительной честности, социал-демократия имеет право на существование только до тех пор, пока в основе ее политики лежит последовательный антикоммунизм, - иначе она вырождается в "керенщину". Действительно, первый этап "холодной войны" в 40-е - 50-е годы оттого и был успешным для Запада, что европейская социал-демократия оставалась на резко антикоммунистических позициях. Говорят, Брандт - до того вполне последовательный антикоммунист, мэр "фронтового города" Берлина "сломался", увидев, что союзники готовы Берлином пожертвовать и ничего не предпримут в ответ на возведение стены в 1961 году. Да он и сам об этом пишет:
      "В последующие годы мои политические воззрения находились в значительной мере под влиянием этого события, и именно протестом против обстановки, в которой это событие произошло, явились мои так называемые восточнополитические начинания в области разрядки"
      Быть может, это и так - я там не был, судить не берусь. Но даже и в этом случае он обязан был помнить пример Керенского, "детант" которого с Лениным и привел, в конце концов, большевиков в Берлин.
      Как бы то ни было, но к концу 60-х позиции европейской социал-демократии стали смещаться влево, к сотрудничеству с коммунистами. Сказались тут и чисто тактические соображения (совместные кампании против войны во Вьетнаме, против апартеида в Южной Африке, режима Пиночета в Чили), и хрущевская "оттепель", и раскол между Москвой и Пекином, в результате которого "советская модель коммунизма" стала выглядеть "меньшим злом". Соблазн сотрудничества усилился еще больше с возникновением "еврокоммунизма", возродив у социалистов старые мечты о возможной эволюции коммунистов в сторону социал-демократии. Но более всего, я думаю, сыграли здесь роль циничные, конъюнктурные соображения: ведь только рост влияния коммунистов, так же, как рост советского влияния, делал социал-демократов приемлемой, а то и неизбежной альтернативой в глазах Запада.
      В самом деле, к 60-м годам они должны были убедиться, что социалистические идеи, оставаясь религией "элиты", не находят отклика у широкой публики и, стало быть, их излюбленный "третий путь" - путь лавирования умеренной социал-демократии между "крайностями коммунизма и капитализма" - западный мир избирает только как "меньшее зло". Только усиление советского влияния могло сделать их желанными посредниками между Востоком и Западом, своего рода "спасителями человечества", позволяя им как они думали - "влиять на обе стороны", постепенно сглаживая идеологические противоречия и, таким образом, приводя противостоящие миры к миру и сотрудничеству - к конвергенции.
      Таким образом, утверждая, что целью их политики "детанта" является обеспечение мира и безопасности, улучшение положения людей на Востоке, соблюдение там прав человека и прочие блага, социалисты лгали лишь отчасти. Да, таковы были их мечты, причем мечты отнюдь небескорыстные, ибо при этом они умалчивали, что осуществление мечты требует от всех нас вовсе недобровольного приятия их версии социализма, так же, как и приятия их самих в качестве более или менее постоянных наших правителей-спасителей.
      Более того, умалчивая об этом и понимая, что их утопий большинство людей добровольно не примет, они шли на сознательное усиление советского влияния, осуществлявшееся ими втайне и от народа, и от союзников, и от партнеров по различным правительственным коалициям. Подобно некоторым среди нашей интеллигенции, с наивной самоуверенностью пускавшимся в игры с КГБ "мы же умнее их, мы их обыграем", - европейская социал-демократия ввязалась в тайные игры с Москвой и, разумеется, запуталась.
      В Москве, конечно, были только счастливы эти игры принять: уж если большевики чему-либо и научились за свою историю, так это использовать меньшевиков по назначению. По сути дела, все периоды "передышек", начиная с нэпа, обеспечивались ими за счет вовлечения различных "реформаторских" левых движений в осуществление своей политики, часто путем создания с ними "единых фронтов" - разумеется, под руководством коммунистов. Умело сочетая официальное "сотрудничество" с неофициальной инфильтрацией как своей агентуры, так и леворадикальных активистов в ряды "умеренных" движений, Москва всегда ловко манипулировала ими. Так было и на этот раз.
      С одной стороны, советские вожди с энтузиазмом приветствовали это "сотрудничество во имя мира, прогресса и социализма". Даже Брежнев, выступая на XXV съезде КПСС, не преминул подчеркнуть огромное значение более близких отношений с западными социалистами. Глава международного отдела ЦК Борис Пономарев в журнале "Коммунист" с еще большим энтузиазмом отмечал положительные перемены в социал-демократическом движении, наступившие под влиянием целого ряда международных дебатов. В специальной статье, приуроченной к конференции Социалистического Интернационала в 1976 году ("Уорлд марксист ревью"), он писал:
      "Постоянное и широкомасштабное сотрудничество между коммунистами, социалистами и социал-демократами может стать одним из решающих факторов мира и социального прогресса".
      С другой стороны, КГБ получил специальное задание сконцентрировать свою деятельность на этих партиях. Тогдашний глава разведуправления КГБ (ПГУ) генерал Крючков так инструктировал всех своих резидентов в Западной Европе (привожу по английскому изданию книги К.Эндрю и О.Гордиевского):
      Новая расстановка сил на международной арене, развитие процесса разрядки и конструктивные перемены в международной обстановке поставили лидеров Социалисти-ческого Интернационала (СИ), а также его членов перед необходимостью произвести корректировку их политического курса и тактики.
      Последний конгресс Социнтерна (ноябрь, 1976) одобрил в целом результаты Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) и выразил готовность содействовать проведению в жизнь принципов его Заключительного акта.
      В резолюции конгресса, посвященной международной разрядке, говорилось: "Представляется возможным и необходимым значительно расширить меры по усилению и укреплению международной разрядки".
      В целом конгресс занял конструктивную позицию по вопросу о разоружении. В резолюции было записано: "Разоружение, а также контроль за разоружением и распространением оружия представляются жизненно важными проблемами для всего мира ввиду эскалации гонки вооружений и ухудшения экономического положения в большинстве стран".
      Конгресс высказался за скорейшее завершение переговоров между США и СССР с целью достижения соглашения по качественному и количественному сокращению стратегических вооружений и подчеркнул крайнюю важность происходящих в Вене переговоров по взаимному сокращению вооружения и вооруженных сил.
      Конгресс призвал к прекращению распространения ядерного оружия и провозгласил крайне важной целью движение ко всеобщему разоружению.
      Теперь по сравнению с периодом "холодной войны" руководство Социалистического Интернационала стало воздерживаться от одностороннего и упрощенного подхода к международной политике государств социалистического содружества, признавая позитивную роль Советского Союза в развитии процесса международной разрядки.
      Между тем социал-демократические лидеры крупнейших государств западной Европы, играющие ведущую роль в политике Социнтерна, продолжают придерживаться прежней липни в отношении консолидации НАТО. Они, кроме того, принимают участие в процессе преобразования ЕЭС в военно-политическое содружество, выдвигая в этой связи демагогический девиз: "Преобразуем монополистическую Европу в рабочую!" (...)
      Последний конгресс Социалистического Интернационала провозгласил, что "капитализм и коммунизм по-прежнему являются основными формами тирании в современном обществе" и что, таким образом, "социализм - единственная альтернатива капитализму и коммунизму" в том виде, в каком он понимается социал-демократией.
      Таким образом, двойственность политической позиции социал-демократии остается характерным свойством этого движения, как и то, что социал-демократы неспособны преодолеть извечную проблему разрыва между словами и делами.
      Анализ деятельности нового руководства, избранного на последнем конгрессе Социалистического Интернационала (Брандт, Карлсон) позволяет заключить, что оно предпринимает активные усилия для разработки новой программы. В соответствии со взглядами Брандта, такая программа должна явиться значительным вкладом в модернизацию Социалистического Интернационала и привести к консолидации его организационной структуры, к дальнейшему укреплению рядов социал-демократического движения и к распространению его идей и влияний в международном масштабе.
      Социал-демократические лидеры, в частности, путем широкого внедрения теории "демократического социализма в качестве третьего пути" (противопоставляя его капитализму и коммунизму), выдвинули идею "социалистической стратегии третьего мира" и предприняли кампанию по распространению своего влияния на различные слои национально-освободительного движения в Азии, Африке и в Латинской Америке.
      Предметом пристального внимания лидеров Социнтерна стали достижения в области международного коммунистического движения и в особенности все то, что именовалось "еврокоммунизм".
      Что касается эволюции ряда коммунистических партий Западной Европы, то тут лидеры социал-демократии, желая прежде всего увидеть признаки перерождения отдельных компартий в направлении социал-демократических взглядов, предпринимают определенные усилия, чтобы подтолкнуть эти партии к реформизму. В резолюции конгресса был обойден вопрос нормализации или развития сотрудничества с коммунистическими и рабочими партиями. Как известно, этот вопрос является предметом глубоких разногласий в международном социал-демократическом движении. Тем не менее, Социнтерн был вынужден в последнее время воздержаться от применения некоторых санкций к тем партиям, которые в той или иной форме устремились к контактам или сотрудничеству с коммунистами.
      Но, несмотря на это, лидеры социал-демократии, как и до того, следуют линии натравливания одних коммунистических партий на другие, с целью вызвать раскол в коммунистическом движении.
      Таким образом, с одной стороны, внутренне присущая Социалистическому Интернационалу антикоммунистическая тенденция требует усиления нашего внимания к его деятельности, а с другой - те позитивные перемены, которые происходят внутри Социалистического Интернационала, дают нам уникальную возможность оказывать нужное нам влияние на отдельных активистов Социнтерна, ослабляя результаты тон его деятельности, которая наносит ущерб СССР.
      Изложенные выше проблемы всесторонне изучаются в Центре, и ввиду их значимости крайне желательно, чтобы резиденты могли излагать свои оценки и взгляды на положение внутри социал-демократических партий тех стран, в которых они находятся; а также делиться своим мнением, какое направление должна принимать наша работа в отношении всего Социнтерна в целом.
      В процессе изучения этих проблем представляется целесообразным учитывать и оценивать возможности, открывающиеся для инициативных мер, цель которых - поддержка и усиление действий тех ведущих активистов и функционеров социал-демократических (социалистических) партии и ассоциированных организаций, которые высказываются за расширение и укрепление процесса разрядки, ограничение гонки вооружений, за международное сотрудничество.
      Было бы также желательно обдумать пути нейтрализации негативных последствий деятельности социал-демократических (социалистических) пар-тин в стране вашего проживания, а также в Социнтерне в целом путем выставления напоказ, дискредитации и разоблачения его правых лидеров, выявления того ущерба, который наносится социал-демократическому движению антикоммунистическими и антисоветскими действиями, вступающими в противоречие с процессом разрядки и служащими исключительно укреплению реакционных сил.
      Центр заинтересован в получении от своей резидентуры соображений в отношении того, как лучше использовать в своих интересах:
      - разногласия между партиями, входящими в Социнтерн, по отдельным вопросам идеологии и тактики движения (различные подходы к решению экономических проблем, к капиталистическим монополиям, к политическому понятию "свободная Европа", к сотрудничеству с коммунистическими партиями);
      - соперничество между лидерами социал-демократов Германии, социалистических партии Франции и Австрии, социал-демократической рабочей партии Швеции и британской лейбористской партии за ведущую роль в Социалистическом Интернационале;
      - противоречия между высказываниями и реальной политикой социал-демократии;
      - особые примеры эгоистичной неоколониальной политики социал-демократов высокоразвитых промышленных стран в отношении стран Третьего Мира и т.д.
      Словом, вся гигантская машина коммунистических разведок в Европе получила задание открыть охоту за головами социалистов и социал-демократов, чтобы превратить эти движения в инструмент советской политики:
      Направлять предложения по более широкому и эффективному использованию существующей сети агентов, имея в виду как получение необходимой секретной информации, так и проведение активных мер. В особенности важны соображения по поводу того, как осуществлять дальнейшую работу с существующими агентами и доверительными сотрудниками из числа представителей социал-демократии; мы должны получать сведения, которые давали бы нам возможность нанять в качестве агента или доверительного сотрудника новых видных, активных деятелей этого движения, которых мы могли бы использовать для проникновения в руководящие звенья, а также в средства пропаганды и информации.
      И как могли противостоять такому мощному натиску болтуны-интеллигентики из соцпартий? Это, по выражению Высоцкого, было бы "как школьнику драться с отборной шпаной".
      4. "Тайная дипломатия"
      Впрочем, я меньше всего хотел бы свести всю проблему предательства европейской социал-демократии к инфильтрации КГБ, оставляя им морально удобную позицию простаков-идеалистов. Прав был генерал Крючков, говоря о традиционном для меньшевиков разрыве между словами и делами, который они, по его словам, "неспособны преодолеть". А точнее, и не хотят преодолевать: не зря еще Ленин именовал их не иначе как "социал-предатели". Разрыв этот отнюдь не случаен: его причина кроется в типичной для интеллигенции вообще, а для левой в особенности, манере прикрывать" благородными словами свои отнюдь не бескорыстные цели. Скажем, та же проблема прав человека в коммунистических странах была вовсе не побочной, "гуманитарной" проблемой "детанта", которой можно временно пренебречь и идти дальше к мечте "конвергенции". Напротив, как мы помним, эта идея социал-демократов предполагала изменения по обе стороны "железного занавеса": необходимым условием ее осуществления было, таким образом, появление "человеческого лица" в советской модели социализма. И даже самый наивный простак-идеалист должен был понимать, что, коль скоро советский режим отказывается таковое "лицо" обрести, вся идея "детанта" теряет смысл. Так же, как теряет смысл и Хельсинское соглашение, делавшее весьма существенную уступку Москве узаконивая ее послевоенную территориальную экспансию - именно в обмен на обязательства соблюдать права человека.
      Между тем, ключевым моментом, если хотите, тестом хельсинской сделки были репрессии против советских Хельсинских групп во главе с Юрием Орловым, ибо даже текст Хельсинского соглашения включал право общественного контроля за его исполнением. Арестовав Орлова и его коллег, Москва бросала открытый вызов всему миру, а Запад, проглотив эту пилюлю, капитулировал в "холодной войне". И даже самый наивный простак-идеалист не мог не понимать, что, продолжая после этого политику "детанта", продолжая свое сотрудничество с СССР как ни в чем не бывало, он совершает предательство своих же собственных принципов. Никакая инфильтрация КГБ ни изменить это обстоятельство, ни извинить такое поведение просто не может.
      Нужно сказать, что западное общественное мнение прекрасно поняло эту дилемму.
      "Суд над Орловым показывает, каким фарсом являются Хельсинские соглашения и как наивна вера многих западных политиков в детант, - писала, например, английская "Дейли мейл" накануне вынесения приговора. - Британский МИД нашел факт суда над Орловым "очень тревожным". (...) Но было бы много лучше, если бы западные государства показали, что эра слабоволия кончилась. (...) На шахматных игроков глобального масштаба из Кремля могут произвести впечатление не жесты, а решительные действия".