когда я проснулся, все они уже встали и оделись: выглядели они хорошо - - Линда, Джини и Ева. они пихали меня пол одеялом и хохотали:
      - эй, Хэнк, мы живого пошли искать! и нам похмелиться нужно! мы булем у Томми-Хай!
      - ладно, ладно, до свиданья!
      они ушли, виляя жопами в дверях.
      все Человечество обречено.
      я уже совсем было заснул, как зазвонил внутренний телефон.
      - ну?
      - мистер Буковски?
      - ну?
      - я видела этих женшин! они вышли из вашей комнаты!
      - откуда вы знаете? у вас в доме 8 этажей, и на каждом десять-двенадцать комнат.
      - я знаю всех своих постояльцев, мистер Буковски! у нас тут все уважаемые рабочие люди!
      - да?
      - да, мистер Буковски, я этим домом управляю уже двадцать лет, и никогда, никогда не видела такого безобразия, которое у вас творится! у нас всегда тут уважаемые люди жили, мистер Буковски!
      - ага, они такие уважаемые, что каждые две недели какой-нибудь сукин сын влезает на крышу и ныряет вниз головой прямо на цементный козырек вашего подъезда, между этими вашими фальшивыми кактусами в кадушках.
      - у вас есть время до полудня, чтобы выехать, мистер Буковски!
      - а сейчас сколько?
      - восемь часов.
      - благодарю вас.
      я повесил трубку. нашел алку-зельцер. хлебнул из грязного стакана. потом нашел вина на донышке. раздвинул шторы и выглянул на солнце. мир суров, в этом ничего нового, но трущобные ночлежки я ненавижу. мне нравятся маленькие комнатки, местечки, от которых можно как-то отбиваться. женщина. выпивка. но никакой ежедневной работы. именно это у меня никак не срасталось. я недостаточно умный.
      я уже подумывал прыгнуть из окна, но никак не мог себя заставить. вместо этого оделся и спустился в Томми-Хай. девчонки ржали за дальним концом стойки с двумя какими-то парнями. бармен Марти меня знал. я отмахнулся от него. денег нет. сел просто так.
      передо мной возникли скотч с водой, записка:
      "увидимся в Тараканьем Отеле, комната 12, в полночь, я сниму нам комнату.
      люблю. Линда."
      я выпил, что налили, потом убрался с дороги, зашел в полночь в Тараканий Отель, и портье сказал:
      - ничего не выгорит. никакая комната 12 ни на какого Буковски не записана.
      я вернулся в час. весь день я просидел в парке, всю ночь, просто сидел. то же самое:
      - никакая комната 12 для вас не зарезервирована, сэр.
      - а какая-нибудь вообще комната для меня зарезервирована либо на это имя, либо на имя Линды Брайан?
      он проверил свои журналы.
      - ничего, сэр.
      - вы не возражаете, если я загляну в комнату 12?
      - там никого нет, сэр. я ж вам сказал, сэр.
      - я влюблен, чувак. прости. но пожалуйста, дай мне туда заглянуть!
      он одарил меня одним из тех взглядов, что обычно приберегают для идиотов 4-го класса, и швырнул ключ.
      - чтоб через 5 минут - обратно, иначе у тебя будут неприятности.
      я открыл дверь, зажег лампочки - "Линда!" - тараканы, завидев свет, удрали под обои. их тут были тысячи. когда я выключил свет, было слышно, как они выползают обратно. сами обои казались одной огромной тараканьей чешуей.
      на лифте я спустился назад, к портье.
      - спасибо, - сказал я, - вы были правы, в комнате 12 никого нет.
      впервые в его голосе мне послышалась какая-то доброта:
      - извини, старик.
      - спасибо, - ответил я.
      выйдя из отеля, я повернул налево, то есть на восток, то есть в трущобы, и пока ноги мои медленно несли меня туда, я спрашивал себя: почему люди лгут? теперь я уже больше себя не спрашиваю, но помню до сих пор, и теперь, когла мне лгут, я это почти знаю, не успевают они еше закончить. но до сих пор я не настолько мудр, как тот ночной портье в тараканьем отеле, который знал, что ложь - повсюду, или как те люли, что ныряли вниз мимо моего окна, когда я хлебал портвейн теплыми лос-анжелесскими деньками через дорогу от парка Мак-Артура, где до сих пор ловят, убивают и едят уток, да и людей тоже.
      ночлежка по сих пор стоит на месте, и комната, где мы жили, - тоже, и если захотите как-нибудь поглядеть, заходите, я вам ее покажу. правда, едва ли в этом есть какой-то смысл, разве нет? лучше просто сказать, что как-то ночью я выебал 3 теток, или 3 тетки выебали меня. пусть это и будет весь рассказ.
      3 ЦЫПЛЕНКА
      с Вики все в порядке. но хлебнули мы с ней достаточно. зависли на вине. на портвейне. женщина эта напивалась и начинала чесать языком, при этом изобретая про меня наимерзейшие гадости. да еше этот голос: нарочито пришепетывает, скрипучий, безумный, любого достанет. меня достал.
      как-то раз орала она эти свои безумства, валяясь на раскладной кровати у нас в квартире. я умолял ее прекратить. но она не хотела. в конце концов, я просто подошел, поднял кровать с нею вместе и задвинул всё в стену.
      потом отошел, сел и стал слушать, как она орет.
      вопить она, однако, не перестала, поэтому я подошел снова и откинул кровать от стены. она лежала, держась за руку и вопя, что я ее сломал.
      - рука у тебя не может быть сломана, - сказал я.
      - сломана, сломана. ты, задрота склизкая, ты мне руку сломал!
      я еше немного выпил, она же по-прежнему держалась за руку и хныкала. наконец, с меня хватило, и, сказав, что сейчас вернусь, я спустился вниз, вышел наружу и нашел за бакалейной лавкой какие-то старые деревянные ящики. выдрал из них крепкие хорошие дошечки, вытащил гвозди, вернулся в лифт и приехал обратно в квартиру.
      потребовалось дощечки 4. я примотал их к руке, разодрав одно из ее платьев. на пару часов она успокоилась. потом все началось заново. я уже больше не мог.
      поэтому вызвал такси, мы поехали в больницу. как только такси отъехало, я снял дощечки и выбросил на улииу. затем они просветили рентгеном ей ГРУДЬ и залили руку в гипс. можете себе представить? наверное, если б она себе голову сломала, ей бы задницу просвечивали.
      как бы то ни было, после этого она любила сидеть в барах и рассказывать:
      - я - единственная женщина, которую сложили в стену вместе с кроватью.
      в ЭТОМ я тоже был не очень уверен, но пускай себе болтает.
      ладно, когда в другой раз она меня разозлила, я ей заехал по физиономии, но шлепок пришелся по губам, и я сломал ей вставные зубы.
      я удивился, что зубы сломались, и сходил вниз, купил такого клея суперцемент и склеил ей эти зубы. некоторое время они держались, а потом однажды вечером она сидела и пила вино, как вдруг во рту у нее оказалось полно сломанных зубов.
      вино оказалось таким крепким, что клей рассосался. отвратительно, пришлось новые доставать. как нам это удалось, я не очень хорошо помню, но она утверждала, что теперь похожа на лошадь.
      обычно мы так вот ссорились, только немного выпив, и Вики утверждала, что я, когда пьяный, становлюсь очень мерзким, однако, я думаю, мерзкой становилась она. в любом случае, где-то посреди ссоры она вскакивала с места, хлопала дверью и неслась в какой-нибудь бар. "живого искать," как девчонки выражаются.
      когда она ухопила, мне постоянно становилось не по себе. должен в этом признаться. иногда она не возвращалась дня по 2, по 3. и ночи. не очень хорошо так поступать.
      однажды она вот так выбежала, а я остался сидеть, пить вино, думать обо всем этом. потом встал, нашел лифт и тоже поехал на улицу. отыскал ее в ее любимом баре. сидела, держала в руках какой-то лиловый шарфик. никогда этого лилового шарфика я раньше не вилел. скрывала от меня. я подошел и сказал ей довольно громко:
      - я пытался из тебя женщину сделать, а ты просто блядина проклятая!
      бар был полон. все места заняты. я поднял руку. я размахнулся. я сшиб ее тыльной стороной руки с этой чертовой табуретки. она упала на пол и заорала.
      это происходило в дальнем углу бара. я даже не обернулся на нее. прошел через весь бар к выходу. и только там повернулся к толпе. было очень тихо.
      - так, - сказал я. - если здесь кому-то не НРАВИТСЯ то, что я только что сделал, пусть хотя бы СКАЖЕТ что-нибудь...
      стало еше тише, чем тихо.
      я повернулся и вышел прочь. только я оказался на улице, как они залопотали и зазудели там, зазудели и залопотали.
      ГОВНЯШКИ! ни единого мужика на борту!
      ...но, конечно же, она вернулась, ну и, короче говоря, как бы там ни было, сидим мы с нею как-то ночью, не так давно, пьем вино, и начинается та же самая свара.
      в этот раз я решил отвалить.
      - Я, НА ХУЙ, ВЫЛЕЗУ ИЗ ЭТОЙ ДЫРЫ! - заорал я Вики. - Я БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ ТВОИХ ОСКОРБЛЕНИЙ!
      она вскочила и загородила собою дверь.
      - только через мой труп - вот как ты отсюда вылезешь!
      - ладно, если тебе так хочется.
      я ей хорошенько заехал, и она упала прямо на пороге. пришлось двигать тело, чтобы выйти.
      я спустился вниз на лифте, чувствуя себя довольно неплохо. хорошая лихая увеселительная прогулка с 4 этажа. лифт был допотопной штуковиной в виде клетки и вонял старыми носками, старыми перчатками, старыми половыми тряпками, но в нем я чувствовал себя надежно и мощно - почему-то, - а вино скакало по мне во весь опор.
      но потом я из него вылез и передумал. сходил в винную лавку. купил еше четыре бутылки вина, вернулся, снова проехал на лифте наверх. то же самое ощущение безопасности и силы. зашел к себе. Вики сидела на стуле и плакала.
      - я вернулся к тебе, счастливица ты моя, - сказал я ей.
      - ты сволочь, ты меня ударил. ТЫ МЕНЯ УДАРИЛ!
      - хмм, - сказал я, открывая новую бутылку. - а еше будешь меня говном кормить, получишь больше.
      - АГА! - завопила она. - МЕНЯ-ТО ТЫ УДАРИЛ, А МУЖИКУ ВРЕЗАТЬ КИШКА ТОНКА!
      - НЕТ, БЛЯДЬ! - завопил я в ответ. - МУЖИКА Я БИТЬ НЕ СТАНУ! ТЫ ЧТО, ДУМАЕШЬ, Я СОВСЕМ СПЯТИЛ? ПРИЧЕМ ЗДЕСЬ ЭТО?
      это ее чуток угомонило, и мы немного посидели, попили вино стаканами. портвейн.
      потом она меня начала снова оскорблять, главным образом, заявляя, что я дрочу, пока она спит.
      ладно б еше это было правдой, все равно ведь мое дело, прикинул я, а если нет, так она и ПОДАВНО рехнулась. она утверждала, что дрочу я в ванной, в чулане, в лифте, везде.
      стоило мне выйти из ванны, как она туда забегала, типа:
      - вот! Я ВИЖУ! ПОСМОТРИ, ВОТ ОНО!
      - ты, ворона полоумная, это же просто налет грязи.
      - нет, это МОЛОФЬЯ! это МОЛОФЬЯ!
      или залетала, когда я мылся под мышками или между ног, и говорила:
      - видишь, видишь, ВИДИШЬ! ты это ДЕЛАЕШЬ!
      - ЧТО делаю? мужику уже что, ЯЙЦА себе помыть нельзя? это МОИ яйца, черт бы тебя побрал! мужику уже собственные яйца помыть нельзя?
      - а что это за штука там торчит?
      - мой левый указательный палец. а теперь ПОШЛА ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!!!
      или в постели, сплю себе крепко, как вдруг эта рука хватается за мой аппарат с прибором, мужики, дрыхаю себе посреди ночи, а тут эти НОГТИ!
      - АХ-ХА! Я ТЕБЯ ПОЙМАЛА! Я ТЕБЯ ПОЙМАЛА!
      - ворона ты полоумная, еше раз так сделаешь, и Я КЛЯНУСЬ, Я ТЕБЯ ПОРЕШУ!
      - ПОЙМАЛА, ПОЙМАЛА, ПОЙМАЛА!
      - да спи ты, ради бога...
      так вот, в эту ночь, сидит она, значит, и орет, суходрочку на меня вешает. я сижу, пью себе спокойно вино, ничего не отрицаю. а она от этого еше туже заводится, злится.
      и еше злее.
      наконец, ей уж совсем невтерпеж стало, после всего этого базара про сухолрочки, то есть, про то, что Я, как предполагается, дрочу, а сейчас сижу себе спокойно и ей улыбаюсь, и она вскочила и выбежала за дверь.
      пусть идет. я сидел и пил свое вино. портвейн.
      то же самое пойло.
      я обдумал эту мысль. хмм, хмм, так-так...
      затем очень лениво я поднялся и съехал на лифте вниз. то же самое чувство силы.
      я не сердился. я был очень спокоен. просто та же самая война.
      я прошел по улице, но в ее любимый бар заходить не стал. к чему ту же самую игру повторять? ты - блядь; я пытался сделать из тебя женщину. хуйня. через некоторое время мужик уже может выглядеть довольно глупо. поэтому я зашел в другой бар и сел на табурет возле двери. заказал себе выпить, отхлебнул, поставил стакан, и тут увидел ее. Вики. она сидела на другом конце бара.
      почему-то выглядела испуганной до усрачки.
      но я не стал на нее обрушиваться. просто смотрел, будто мы вовсе незнакомы.
      потом я заметил рядом нечто в таких старорежимных лисьих мехах. голова мертвой лисицы свешивалась ей на грудь и смотрела на меня. то есть, грудь на меня смотрела.
      - похоже, твоей лисичке нужно выпить, милашка, - сказал я.
      - она сдохла; ей не нужно выпить, выпить нужно мне, а то и я подохну.
      ну что ж, славный такой парнишка, вроде меня. кто я такой, чтобы сеять смерть? я купил ей выпить. звали ее, как она мне сообщила, Марджи. я тоже представился:
      Томас Найтенгейл, продавец обуви. Марджи. все эти бабы со своими именами - пьют, срут, переживают месячные. мужиков ебут. складываются в стены. это чересчур.
      мы выпили еше по парочке, а она уже залезла к себе в сумочку, фотку детей своих засвечивает: слабоумный урод-мальчик и девочка без волос, сидят в какой-то захезанной дыре в Огайо, их отец отсудил, отец у них зверь, только деньги на уме; никакого чувства юмора, никакого понимания. ах, он из ТАКИХ? к тому же, всех этих женщин в дом водил и трахал прямо у нее на глазах, не выключая света.
      - ах, понимаю, понимаю, - сказал я. - ну разумеется, большинство мужчин - звери, они просто не понимают, а вы - ТАКАЯ милашка, какого черта, это несправедливо.
      я предложил ей зайти в другой бар. у Вики задница уже тиком подергивалась, а она была наполовину индианкой.
      там мы ее и оставили, а сами обогнули угол. за углом у нас еще один был.
      потом я предложил зарулить ко мне. немного едой заняться. то есть, что-нибудь приготовить, поджарить там, испечь.
      про Вики я ей, конечно, не рассказал. но Вики всегда гордилась своими чертовыми печеными цыплятами, может, потому, что сама такого напоминала. печеного цыпленка с лошадиными зубами.
      поэтому я предложил найти цыпленка, испечь его, оросить вискачом. она не возражала.
      так. винная лавка, квинта виски. 5 или 6 кварт пива.
      мы нашли ночной рынок. там даже мясник присутствовал.
      - мы хочем цыпленка испечь, - сказал я.
      - ох, господи, - вздохнул он.
      я уронил одну кварту пива. вот она бахнула так бахнула.
      - боже, - сказал он.
      я уронил еше одну, посмотреть, что он на это скажет.
      - ох ты боже мой, - сказал он.
      - мне надо ТРИ ЦЫПЛЕНКА, - сказал я.
      - ТРИ ЦЫПЛЕНКА?
      - господи ты боже мой, да, - ответил я.
      мясник куда-то нагнулся и достал трех очень изжелта-бледных цыплят с несколькими длинными черными неошипанными волосинами, похожими на человеческие, завернул все в один большой кулек, в розовую грубую бумагу, обмотал настоящей изолентой, я ему заплатил, и мы оттуда свалили.
      по дороге я уронил еше две кварты пива.
      я ехал вверх на лифте и чувствовал, как силы у меня прибывает. когда мы закрыли за собой дверь моей квартиры, я задрал на Марджи платье посмотреть, на чем у нее чулки держатся. затем всунул ей приятельский пистонише своей длиннопалой правой рукой. она взвыла и выронила большой розовый кулек. тот плюхнулся на ковер, и 3 цыпленка вывалились, те 3 цыпленка, изжелта-бледные, с приставшими 29-30 склизкими, вялыми, зарезанными человеческими волосинами, смотрелись очень странно, лыбясь на нас с вытертого ковра из желтых и бурых цветов, деревьев и китайских драконов, под голой электролампочкой в лос-анжелесе на краю света почти на углу 6-й и Юнион.
      - ууу, цыплята.
      - ебать их в рот.
      пажи у нее были грязными. само совершенство. я вставил ей пистон еще раз.
      вот же черт, поэтому я сел и содрал обертку с бутылки виски, налил пару полных стаканов, снял ботинки носки штаны рубашку, взял одну из ее сигарет. сел в одном исподнем. я всегда так делаю, сразу же. мне нравится, когда удобно. если девке не нравится, ну ее на хуй. пусть валит отсюда. только они всегда остаются. у меня своя манера. некоторые девки говорят, что мне следовало родиться королем.
      другие утверждают другое. ну их в пизду.
      она отпила большую часть своего стакана и полезла в кошелек:
      - у меня и дети есть в Огайо, милые такие детки...
      - сдались они тебе. мы уже эту стадию прошли. лучше скажи, ты в рот берешь?
      - что ты имеешь в виду?
      - ОХ, БЛЯДЬ! - я хрястнул стаканом о стену.
      потом взял другой, наполнил и еше немного выпил.
      не знаю, сколько времени мы уговаривали виски, но, судя по всему, на меня подействовало, поэтому дальше я помню только то, что лежу на кровати голый, тарашусь на электролампочку, а Марджи тоже стоит голая и трет мне член - довольно проворно - своим лисьим мехом. и растирая его так, повторяет снова и снова:
      - я тебя выебу, я тебя выебу...
      - слушай, - сказал я. - я не знаю, получится у тебя меня выебать или нет. я сегодня вечером уже сдрочил в лифте, часов в 8, наверное.
      - я тебя все равно выебу.
      и она заработала этим лисьим мехом еше проворнее. нормально. может, мне такой себе тоже надыбать. я как-то знал парня одного, который засовывал сырую печенку в длинный стакан и ее трахал. мне же не нравилось хуй пихать в то, что может разбиться или порезать. вообразите: идете вы к врачу с хуищем в крови и объясняете, что это произошло, когда вы еблись со стаканом. как-то раз я оказался на бану в маленьком техасском городишке и увидел такую роскошную, хорошо сложенную девку - ебать такую одно удовольствие, а она была замужем за таким скукоженным старым карликом с мерзким характером и каким-то сифилисом, от которого он весь трясся. она за ним ухаживала и возила повсюду в инвалидке, а я, бывало, все представлял себе, как он по всему этому хорошему мясу скачет.
      сначала, то есть, я видел только картинку, понимаете, о чем я, а потом, в конце концов, мне рассказали и всю историю. когда она была младше, у нее в промежности застряла бутылка из-под кока-колы, по самое донышко; сама выташить ее она не смогла, пришлось идти к врачу. он бутылку вытащил, но история тоже как-то вышла наружу. с того времени в городишке ей наступил капец, а уехать тяму не хватило.
      никто ее не хотел, кроме мерзкого карлика с трясучкой. ему-то по барабану было - ему все равно достался лучший кусочек жопки в городе.
      о чем это я? а-а, ну да.
      ее мех порхал все быстрее и быстрее, и у меня, наконец, что-то зашевелилось - и тут я услышал, как в замок вставляют ключ. блядь, дожно быть, Вики!
      ладно, тут все просто. дам ей пинка под сраку и вернусь к своим делам.
      дверь распахнулась. там стояла Вики с двумя фараонами за спиной.
      - УБЕРИТЕ ЭТУ БАБУ ИЗ МОЕГО ДОМА! - завизжала она.
      ЛЕГАВЫЕ! я глазам своим не верил. я быстро натянул простыню на свой пульсирующий, бьющийся гигантский половой орган и сделал вид, что сплю. похоже было, что у меня оттуда торчит огурец.
      Марджи орала в ответ:
      - я тебя знаю, Вики, никакой это не твой дом, черт бы тебя побрал! этот парень ЗАРАБАТЫВАЕТ себе на жизнь, вылизывая волосы у тебя на жопе! да ты азбукой Морзе с ангелами болбочешь, когда он тебя языком, наждачкой своей обрабатывает, а на самом деле ты обыкновенная БЛЯДЬ, клейма ставить некуда, обычная двухдолларовая блядь, тебе только говняшки глотать. у тебя еще с Фрэнки Д. ЭТО кончилось, а ведь тебе ТОГДА 48 было!
      при таких словах огурец мой сморщился. обеим этим девкам, должно быть, лет по 80. то есть, каждой, потому что совместно они могли бы еще у Эйба Линкольна отсасывать, или типа того. брать в рот у Генерала Роберта Э.Ли(11), у Патрика Генри(12), у Моцарта. у Доктора Сэмюэля Джонсона(13). у Робеспьера. у Наполеона, у Макиавелли? вино созревает. Господь терпит, бляди сосут себе дальше.
      Вики же визжала:
      - ЭТО КТО ТУТ БЛЯДЬ? КТО БЛЯДЬ, А? ЭТО ТЫ БЛЯДЬ, ВОТ КТО! ЭТО ТЫ ДЫРКУ СВОЮ ТРИППЕРНУЮ ВСЕМ ПОДРЯД 30 ЛЕТ ВДОЛЬ И ПОПЕРЕК АЛЬВАРАДО-СТРИТ ТУЛИЛА! ДА СЛЕПАЯ КРЫСА ОТТУДА БЫ ЧЕТЫРЕЖДЫ ПОПЯТИЛАСЬ, ЕСЛИ Б ХОТЬ РАЗ СУНУЛАСЬ! А ЕЩЕ ОРЕШЬ "ПУХ! ПУХ!", КОГДА ТЕБЕ ПОСЧАСТЛИВИТСЯ, И МУЖИК НА ТЕБЕ КОНЧИТ! А ЭТО У ТЕБЯ ПОГАСЛО, ЕЩЕ КОГДА КОНФУЦИЙ МАТЬ СВОЮ ЕБАЛ!
      - АХ ТЫ СУКА ДЕШЕВАЯ. ДА ОТ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ЯИЦ ПОСИНЕЛО, ЧЕМ НА ПАСХУ В ДИСНЕЙЛЕНДЕ. АХ ТЫ...
      - послушайте, дамы, - сказал один легавый. - я попросил бы вас следить за своими замечаниями и понизить уровень громкости. понимание и доброта - краеугольные камни демократической мысли. ох, КАК же мне нравится, как Бобби Кеннеди носит эту шекотную кляксу непокорного чубчика с одной стороны его милой головки, а вам разве нет?
      - ебаный ж ты пидарас, - сказала Марджи. - так вот почему ты носишь эти узенькие брючки - чтобы жопка у тебя слаже выглядела? боже, так она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛАВНО выглядит! мне б, наверное, самой хотелось тебя кончить.
      всякий раз, когда я вижу, как вы, какашки, нагибаетесь в окна машин на шоссе, чтобы штраф выписать, мне так и хочется вас за тугие жопки ущипнуть.
      у легавого в мертвых глазах вдруг вспыхнуло яркое пламя, он отцепил свою дубинку от пояса и звезданул ею Марджи по шее. та рухнула на пол.
      затем он надел на нее браслеты. я слышал, как они щелкнули: к тому же, сволочи ВСЕГДА зажимают их слишком туго. но как только они на тебе оказываютсяь, становится почти ХОРОШО - мощно так, тяжело, будто Христу или чему-нибудь еще драматичному.
      глаз я не открывал, поэтому не видел, накинули они на нее хотя бы халат или что-нибудь типа.
      потом легавый, защелкнувший браслеты, сказал другому:
      - я спущу ее на лифте. мы поедем на лифте.
      и хотя слышно мне было не очень хорошо, но я прислушивался, как они спускаются, и услышал, как Марджи завопила:
      - ууууу, уууууууу, ах ты сволочь. отпусти меня, отпусти!
      а тот все повторял:
      - заткнись, заткнись, заткнись! ты этого только заслужила! и я тебе еще не ВСЁ показал! это... только... начало!
      затем она завизжала по-настояшему.
      а второй легавый подошел ко мне. одним полуприщуренным глазом я видел, как он водрузил один блестящий черный ботинок на матрас, прямо на простыню.
      он посмотрел на меня.
      - этот парень - педик, что ли? смахивает на педика, как пить дать.
      - НЕ ДУМАЮ, что он педик. может, конечно, и педик. но он точно девку оттянуть может.
      - хочешь, чтобы я его тут урыл? - спросил он у Вики.
      глаза у меня были закрыты. ждал я долго. господи, как же долго я ждал. эта огромная нога на моих простынях, электрический свет бьет по зрению.
      затем она заговорила. наконец.
      - нет, он... нормально, оставь его тут.
      легавый снял ногу. я слышал, как он прошел по комнате, задержался у двери.
      сказал Вики:
      - в следующем месяце я возьму с тебя за охрану на 5 долларов больше. за тобой становится сложнее приматривать.
      и он ушел. то есть, вышел в коридор. я подождал, пока он не зайдет в лифт.
      услышал, как тот спустился на первый этаж. досчитал до 64. а потом ВЫПРЫГНУЛ ИЗ ПОСТЕЛИ.
      ноздри мои раздувались, как у Грегори Пека в течке.
      - АХ ТЫ СУЧАРА ГНИЛАЯ. ЕЩЕ РАЗ ТАК СО МНОЙ ПОСТУПИШЬ, И Я ТЕБЯ ПОРЕШУ!
      - НЕТ, НЕТ, НЕТ!!!!
      я замахнулся, чтобы вписать ей обычную плюху.
      - Я ЖЕ СКАЗАЛА ЕМУ, ЧТОБЫ ОН ТЕБЯ НЕ ТРОГАЛ! - завопила она.
      - хмммм. правильно, надо будет это обдумать.
      я опустил руку.
      потом осталось еше немного виски и немного вина. я встал и накинул на дверь цепочку.
      мы выключили весь свет, сидели и пили, и курили, и болтали о разном, о том, о сём. легко и непринужденно. потом, как в старые добрые времена, смотрели на ту же самую красную лошадь, которая все летела и летела в красном неоне по стене здания в самом центре города к востоку от нас. она все летела и летела по стене этого здания всю ночь. что бы ни произошло. вы знаете, что там - какая-то красная лошадь с красными неоновыми крыльями. но это я вам сказал. крылатая лошадь. в любом случае. и, как всегда, мы считали: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. крылья всегда хлопали 7 раз. затем и лошадь, и все остальное замирали. потом начиналось снова. вся наша квартира купалась в этом красном зареве. затем, когда лошадь прекращала летать, все веши как-то вспыхивали белым.
      не знаю, почему. наверное, причиной тут была реклама прямо под краснокрылой лошадью. в ней говорилось: какой-то продукт, покупайте то, покупайте это, вот этим вот БЕЛЫМ. в любом случае.
      мы сидели, разговаривали, пили и курили.
      позже мы вместе легли в постель. целовалась она очень славно, язык у нее - словно такая извиняющаяся печаль.
      потом мы поебались. мы еблись, а красная лошадь летела.
      7 раз хлопали крылья, а в центре ковра до сих пор лежали 3 цыпленка. наблюдали.
      цыплята краснели, цыплята белели, цыплята краснели. 7 раз краснели, затем белели. 14 раз краснели. затем белели. 21 раз краснели. затем белели. 28 раз...
      ночь, в конце концов, обернулась получше, чем большинство.
      ДЕСЯТЬ СУХОДРОЧЕК
      старина Санчес - гений, только знаю это я один, а его повидать всегда хорошо.
      есть крайне мало людей, с которыми я могу оставаться в одной комнате больше 5 минут, не чувствуя, что меня потрошат. Санчес мой экзамен выдержал, а экзамен - это я сам, хехехехе, ох ты господи боже мой, ладно, как бы там ни было, я время от времени навешаю его в его двухэтажной самостройной хибаре. он сам себе канализацию провел, протянул воздушку от высоковольтной линии, подключил себе телефон подземным кабелем от соседского блокиратора, но мне объясняет, что звонить по межгороду все равно не может, не обнаруживая своего низкопоклонства.
      он даже живет с молодой бабой, которая разговаривает очень мало, пишет маслом, расхаживает везде с сексуальным видом и занимается с ним любовью, да и он, конечно, с нею тоже. землю он приобрел буквально за гроши, и хотя местечко довольно далеко от Лос-Анжелеса, это можно назвать только преимуществом. вот и сидит он посреди проводов, журналов популярной механики, магнитофонных дек, бесчисленных полок книг на любые темы. он целеустремлен, никогда не бывает груб; чувство юмора на месте, волшебство присутствует; пишет он очень хорошо, но слава его не интересует. раз в сто лет он выбирается из этой пещеры и читает свои стихи в каком-нибудь университете, и рассказывают, что и сами стены, и плющ, что их оплетает, содрогаются еще много недель после этого, не говоря уже о студентках. он записал 10.000 пленок разговоров, звуков, музыки... скучных и нескучных, обычных и иных. стены покрыты фотографиями, рекламой, рисунками, осколками каменьев, змеиными кожами, черепами, ссохшимися гондонами, сажей, серебром и пятнами золотой пыльцы.
      - боюсь, у меня крыша скоро поедет, - говорю я ему. - одиннадцать лет на одной работе, часы волочатся по мне мокрым говном, у-ух, а лица уже давно растаяли до нулей, балабонят, палец покажи - ржут. я не сноб, Санчес, но иногда в настоящий театр ужасов превращается, и единственный конец ему - смерть или безумие.
      - здравомыслие - несовершенство, - отвечает он, закидывая в рот пару пилюль.
      - господи, да я в том смысле, что меня преподают в нескольких университетах, какой-то профессор по мне даже книжку написал... меня перевели на несколько языков...
      - всех перевели. ты стареешь, Буковски, слабнешь. держи хвост пистолетом.
      Победа или Смерть.
      - Адольф.
      - Адольф.
      - выше ставки - больше проигрыш.
      - прально, или все наоборот для обычных людей.
      - ну и на хуй.
      - ага.
      ненадолго становится тихо. потом он говорит:
      - ты можешь к нам переехать.
      - спасибо, старик, конечно. но я, наверное, сначала хвост пистолетом попробую.
      - смотри, твоя игра.
      у него над головой висит черная доска, на которую он белым наклеил:
      "ПАЦАН НЕ ПЛАКАЛ НИКОГДА И ТЫЩУ МИЛЬ НЕ РВАЛ."
      - Голландец Шульц(14) на смертном одре.
      "ДЛЯ МЕНЯ ГРАНД-ОПЕРА - ПРОСТО ЯГОДКА."
      - Аль Капоне(15)
      "NE CRAIGNEZ POINT, MONSIEUR, LE TORTUE."(16)
      - Лейбниц.
      "НИКАКИХ БОЛЬШЕ."
      - Девиз Сидячего Быка "КЛИЕНТ ПОЛИЦЕЙСКОГО - ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ."
      - Джордж Джессел.
      "СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ И НЕСКОВАННЫЙ В ОДНОМ, СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ И НЕСКОВАННЫЙ ВО ВСЕМ.
      Я НИКОГДА НЕ ПОЛУЧАЛ ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ. И ТЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ПОЛУЧИШЬ. И НИКТО НЕ ПОЛУЧИТ."
      - Детектив Бакет.
      "АМИНЬ - ВЛИЯНИЕ ЧИСЕЛ."
      - Пико Делла Мирандола, в своих каббалистических умозаключениях "УСПЕХ КАК РЕЗУЛЬТАТ ПРОМЫШЛЕННОСТИ - ИДЕАЛ КРЕСТЬЯНСТВА."
      - Уоллес Стивенс(17)
      "ДЛЯ МЕНЯ ЛИЧНО МОЕ СОБСТВЕННОЕ ГОВНО ВОНЯЕТ ЛУЧШЕ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ СОБАЧЬЕГО."
      - Чарлз Буковски.
      "И ВОТ ПОРНОГРАФЫ СОБРАЛИСЬ В КРЕМАТОРИИ."
      - Энтони Блумфилд.
      "ИЗРЕЧЕНИЕ СПОНТАННОСТИ - ХОЛОСТЯК ПЕРЕМАЛЫВАЕТ СВОЙ ШОКОЛАЛ САМ."
      - Марсель Дюшен.
      "ЦЕЛУЙ РУКУ, КОТОРУЮ НЕ МОЖЕШЬ ОТРУБИТЬ."
      - Поговорка таурегов.
      "ВСЕ МЫ В СВОЕ ВРЕМЯ БЫВАЛИ ЛОВКИМИ ПАРНЯМИ."
      - Адмирал Сент-Винсент "МОЯ МЕЧТА - СПАСТИ ИХ ОТ ПРИРОДЫ."
      - Кристиан Диор.
      "СЕЗАМ, ОТКРОЙСЯ, - Я ХОЧУ ВЫЙТИ."
      - Станислав Ежи Лец.
      "МЕРНЫЙ ЯРД НЕ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ПРЕДМЕТ, КОТОРЫЙ НАДО ИЗМЕРИТЬ, - ДЛИНОЮ В ЯРД."
      - Людвиг Витгенштейн
      я немного улетел по пиву.
      - слушай, мне это последнее нравится: "предмет, который надо изуверить, не обязательно должен быть длиною в ярд".
      - мне кажется, так даже лучше, хотя написано не так.
      - ладно, как там Кака? это говно на детском языке, и женщины более сексуальной я ни разу в жизни не видел.
      - я знаю. все началось с Кафки. ей раньше нравился Кафка, и я ее так называл.
      потом она сама имя изменила. - он встает и подходит к фотографии. поди сюда, Буковски. - я мечу свою пивную банку в мусорный бак и подхожу. - - это что? - спрашивает Санчес.
      я смотрю на фотографию, очень хорошая фотография.
      - ну, похоже на хуй.
      - на какой хуй?
      - на твердый хуй. на большой.
      - это мой.
      - и что?