Широколицый, с бурой кожей, мастер пыток, по соображениям Марила, был нем. Он был такого высокого роста, что его глубоко посаженные глаза были почти на уровне с глазами подвешенного довольно высоко над полом Марила. Марил плохо понимал всё то, что происходило с ним здесь, он знал только то, что его мучают просто так, потому что это доставляет удовольствие Лорду Тени. И ещё, что его мучитель, мастер пыток, иногда даёт ему воды, хотя Бару запретил делать это. У мастера пыток было всегда равнодушное лицо, но порой глаза смотрели на Марила с сожалением. И хотя все мольбы Марила, все просьбы снять его хотя бы на несколько минут, или хотя бы на время погасить огонь, он пропускал мимо ушей, Марил уже был готов благодарить его за воду, пахнущую плесенью, которую он давал ему, тыкая в губы смоченной губкой.
В этом подземелье Марил был одинок. Иногда сюда приволакивали кого-нибудь, и Марил слышал крики о пощаде, которые заставляли замирать его сердце. С ним не делали ничего из тех ужасов, что происходили с другими, но вот уже сколько дней он не может позволить себе ни на секунду расслабиться. Марил перестал осознавать время, всё превратилось для него в единый кошмар, от которого не было спасения. Первое время он тоже кричал, сначала гневно, потом отчаянно, потом он плакал, бился… Он ненавидел себя за эту слабость, за страх перед новой болью, новой пыткой, за каждую мольбу о пощаде, за каждую слезу, за то, что не может переносить боль и усталость стойко, достойно. Бару приходил иногда, смеялся над ним, порой Марил чувствовал, что на нём опять используют Дар, но, обычно, это происходило недолго, и даже не было так больно, как тогда, в первый раз… Марил ненавидел себя за то, что просил Бару больше не мучить его… За это - больше всего. Он хотел быть героем, да, но его героизм кончился тогда, когда холодные цепи оплели руки, и под ногами запылал огонь.
Дышать было нечем. Воздух, поднимавшийся к нему снизу, был лишён живительной свежести, и часто Марил начинал просто задыхаться. Сейчас, когда дверь в его темницу вновь отворилась, сюда ворвался поток живительного воздуха, и Марил изогнулся в воздухе, выгибаясь, пытаясь заполучить хотя бы один глоток холода и сырости, который мнился ему, когда сознание уже отказывало, но тело продолжало висеть в напряжении.
Кто-то вошёл. Нет, вошли несколько… Марил их не видел - чёрная повязка по-прежнему закрывала его глаза. Он услышал крик, требовательный и испуганный: "Отпустите меня! Вы не можете! Вы не имеете права!"… Марил поймал себя на том, что улыбается сухими, потрескавшимися губами.
Они - не отпустят. Они - могут. Они - не нуждаются в правах.
– Его величество приказал преподать этому человеку урок, - Марил с трудом узнал голос. Голос принадлежал Мараату, командиру гвардии. Ещё одному слуге Ночи, появившемуся в Алвалене после прихода к власти Бару. - Только пусть он не забудет собственное имя, - хохотнул он, - и пусть будет готов к тому, что через несколько дней его вздёрнут на виселице.
– Нет! Вы не можете! - вскричал несчастный. Марил вытянул шею, хотя ничего не мог видеть, напрягся, дёрнул рукой, отчаянно, быстро, причиняя боль самому себе. Громко забряцали его цепи. Воздух… Он чувствовал свежий, влажный воздух… Дверь в его подземелье была открыта, и Марил, пытаясь вытянуться навстречу потоку воздуха, забывал даже о том, что под его ногами ещё сильнее вспыхнул огонь.
Кажется, новая жертва Бару заметила его. Марил представил себе, как в страхе расширяются зрачки несчастного, и через мгновение услышал новый крик:
– Пожалуйста, не надо! Я не виноват! Я не хотел! Я не зна…
Голос оборвался на полуслове, послышалось всхлипывание и глухой звук защёлкиваемых кандалов.
– Нет! Нет! - залепетала жертва.
– Прибавь-ка огня, - вдруг приказал Мараат. Марил из последних сил замотал головой, промычал что-то непонятное, неразборчивое…
Но он не почувствовал, что жар стал сильнее. Кажется, мастер пыток не торопился выполнять приказ командира гвардии. Возможно, он боялся, что тогда Марил умрёт. А ему запрещено было убивать его.
– Ты слышал мой приказ? - нервно и угрожающе переспросил Сакара. - Я приказал тебе увеличить огонь! Или ты смеешь не выполнять?
– Не надо! - выкрикнул Марил сиплым голосом. - Нет, не надо!…
Сакара только расхохотался ещё громче. Послышался треск свежих поленьев в огне. Марил дёрнул ноги выше, на себя, мгновенно цепи поползли вниз, опуская его ещё ниже. Продолжая смеяться, Мараат вышел. Дверь захлопнулась. Воздух исчез.
Прошло какое-то время - час, несколько часов или несколько минут… Марил не понимал времени, не ощущал его. Он ощутил только мокрую губку на своих губах и постепенное ослабление огня.
– Спасибо,… - выдавил он. И за эту благодарность мастеру пыток он тоже ненавидел себя. - Спасибо… Снимите меня… Пожалуйста… На минуту… На одну… Я,… - он услышал удаляющиеся шаги и повесил голову. Ещё немного, чувствовал он, и руки просто выдернутся из плеч.
– Камень Света, - взмолился очередной пленник Бару. - Пожалуйста, не надо… Нет!
Марил даже не вздрогнул при звуке крика. Он так привык к ним: к своим и к чужим… Только кисти рук, с содранной цепями кожей, остро болели, и ныли затёкшие в согнутом положении ноги.
* * *
Мараат только что доложил, что Циэль Аджит нет в Алвалене. Сомневаться в этом не приходилось - Мараат наверняка действительно перевернул город вверх дном. Сакара сказал также, что разослал своих гвардейцев по округе: Аджит не могла далеко уйти. Дара Перемещения у неё сейчас нет, и она вынуждена идти пешком. Может быть, она купила себе лошадь, и тогда найти будет сложнее. Но Сакара должен будет это сделать.
– Можешь идти, - коротко приказал Бару. Он был недоволен происходящим, однако наказывать Мараата пока не видел нужды. Пускай его верность будет пока стоять не на страхе перед Силой Ночи.
– Ваше величество…
– Что ещё, Мараат?
– Есть донесения с границы Крайнего Восточного Залесья и Мараданской пустыни…
– Да? - Бару нахмурился, чуть наклоняясь вперёд.
– Наймира Ат Лав направлялась через Среднее Залесье, скорее всего, в сторону Побережья, однако наш осведомитель на границе утверждает, что видел её в караване купленных мараданцами у работорговцев Восточного Залесья рабов.
– Рабов? - переспросил Бару. - Это точно?
– Да, ваше величество. Уверен, что известия правдивы.
– Это плохо, - Бару ударил кулаком по подлокотнику своего кресла.
– Чтобы освободить её из рабства, нужно непременно обращаться к Цитадели, - произнёс Мараат.
– Значит, мы сделаем это без участия Цитадели. Иди. Мне надо поразмыслить об этом, - Бару подождал, когда Сакара скроется за дверью, и раздражённо заскрипел зубами. Он не предусмотрел, что на пути женщины появятся более серьёзные препятствия, чем другие слуги Ночи. - Мараданская пустыня… Двор Песка…
Кажется, куда-то в ту сторону отправился Лорд Нейцер.
Как это ни прискорбно, придётся обратиться к нему за помощью.
* * *
Мараат получил от короля странный приказ: подготовить коня для Бару и приготовиться самому сопровождать его, но при этом сделать так, чтобы о том, что король покинет Алвален, узнало как можно меньше людей. Но спрашивать ничего Сакара не мог себе позволить. Он ожидал, когда придёт короля, поддерживая фыркающего коня Бару.
Бару появился скоро, кутаясь в чёрный плащ. Он выглядел довольно задумчиво и почти зловеще.
– Сейчас мы уедем из города, - сказал он, не глядя на Мараата. - И нас не будет довольно долго. Можешь взять с собой воду и пищу, - Бару вскочил на коня. - Но не задерживайся.
– Не нужно, ваше величество, - ответил Сакара. Бару внимательно посмотрел на него и усмехнулся.
– Хорошо. Не отставай, мой верный Мараат.
Благодушное обращение короля показалось Сакаре хорошим знаком. Он направил своего коня следом за чёрным всадником, стараясь не терять из виду развевающийся плащ. Бару уже успел умчаться далеко, ветром проносясь по улочкам Алвалена.
Они остановились только тогда, когда стены Алвалена уже почти скрылись из виду. Бару огляделся, удовлетворённо кивнул, обнаружив, что никаких жилых мест поблизости нет, и обернулся к Мараату.
– Теперь слушай меня. Я поручаю тебе своего коня. Будешь ждать меня здесь, пока я не вернусь.
– Куда вы отправитесь, ваше величество? - спросил осторожно Мараат.
– Я должен решить проблему с Ат Лав, мой верный Мараат, - Бару спешился. Мараат поспешил сделать то же самое. - А ты будешь ждать меня. Не покидай этого места, пока я не вернусь. Возможно, меня не будет чуть больше трёх дней.
Брови Мараата невольно поползли вверх.
– Трёх дней, ваше величество? Куда же вы?
– В Мараданскую пустыню, - ответил Бару и отвернулся, словно не замечая изумления командира гвардии. До Мараданской пустыни добираться несколько недель!
Бару снял плащ и аккуратно положил его на траву. Мараат, придерживая обоих коней, с недоумением наблюдал, как Бару снимает с себя остальную одежду. Потом Бару вновь поднял плащ и, захлестнув спереди полы, забормотал что-то негромко и требовательно.
– Дар Ночи, имеющий власть надо всем, что когда-либо погружалось во Тьму, - Бару вдохнул глубоко и шумно, закидывая назад голову и повышая голос, - подари мне мощь зверя, скорость ветра и неуязвимость камня!
Мараат ощутил, как под кожей пробегают досадные мурашки. Он не привык к тому, что люди называют страхом, однако сейчас был близок к тому, чтобы узнать страх очень близко.
Король Бару резко распахнул руки. Взметнулись полы чёрного плаща. Раздался грозный звериный рык. Кони словно взбесились, и Мараат с трудом удержал их. В борьбе с конями он не успел заметить, когда именно Лорд Тени окончательно потерял облик человека.
Сакара задержал дыхание, не отводя глаз от огромного чёрного волка, появившегося на месте Бару. Зверь размерами был едва ли не огромнее лошади, мощные когтистые лапы взрыли землю, когда он сделал несколько шагов в сторону Мараата. Чудовищный оскал заставил коней испугаться ещё сильнее. Они отчаянно забились, и Сакара едва сумел справиться с ними вновь. Волк сверкнул хищными зелёными глазами, пригнулся, будто готовился к прыжку, а потом вдруг развернулся и бросился в противоположную сторону с такой скоростью, на которую не способен даже очень хороший скакун. Мараат едва перевёл дух, инстинктивно перехватывая рукой поводья коней и почти не понимая, что рука мелко дрожит.
11
Спасение
Нейцер ощущал зов Бару. Чёрный Лорд прибегал к Дару, чтобы донести до четвёртого Лорда короткую весть: он прибудет через несколько часов, и хочет встретиться с Нейцером недалеко за пределами Двора Песков.
Нейцер почти с нетерпением ждал его прибытия. Интересно, что это понадобилось Бару во Дворе Песков. Ведь если он сам сорвался сюда, это что-то да значит. Бару не относился к любителям без особой надобности путешествовать на далёкие расстояния.
Должно быть, ему нужна какая-то помощь. А если Бару просит помощи, значит, у него настоящее несчастье, если можно сказать так применительно к Лорду Тени.
Нейцер поднялся на ноги с расстеленных на песке шкур и собрался выйти из шатра, когда пола шатра приподнялась и вошёл Драго.
– Матен Нейцер, манн барата гу каггата истараис. Барата гу утаки нар истараис варна. Тила зиф усартана цашек истара?
– Усартана, - язык мараданцев был на удивление прост. Нейцер быстро разобрался в его немудрёных особенностях.
– Шаматэ раву заки мушку тила шакати. Тила зациси сутина нанана.
Простодушная откровенность Драго забавляла Нейцера. Как было принято у мараданцев, он не боялся Нейцера, дабы показать ему своё уважение. У мараданцев был один очень важный неписаный закон: если ты хочешь показать человеку, что уважаешь его, ты не должен ни преклоняться перед ним, ни показывать свой страх, ни, конечно же, повышать на него голос. Потому вождь одного из племён мараданцев Драго всегда говорил с Лордом Нейцером, как с равным.
Четвёртому Лорду хотелось бы знать, как разговаривает Драго с Хозяином Ночи. Не может быть, чтобы также, как с ним или как со старейшиной Двора Песка… Хотя - дикари. Непонятно, зачем они вообще нужны Хозяину.
Присутствие постороннего, да ещё и такого, к которому нужно уважительно относиться, раздражало племя Драго, но сам вождь не обращал на это внимания. У Нейцера был свой собственный шатёр, на что обычно могли рассчитывать только очень уважаемые мараданцы. Нейцер имел право на то, чтобы отдавать приказы чужим рабам (тоже редкое право в племенах Мараданской пустыни), и все должны были считаться с его мнением. Нейцер не торопился вмешиваться в жизнь варварского племени. Он здесь всего лишь чтобы в нужное время подготовить всё к тому, чтобы исполнить план Хозяина, когда Хозяин прикажет.
Не так давно Двор Песков, по-марадански, Шамата, призвал всех вождей прибыть сюда, в оазис Белой Воды. Здесь был источник с целительной водой, которую, правда, имели право использовать только ставу, вожди, и шаматэ, старейшины. Нейцер решил, что не должен надолго оставаться на далёком расстоянии от Драго. В конце концов, именно этот мараданец почему-то интересовал Хозяина, и потом, не мешало познакомиться и с Шаматой. В конце концов, мараданцам отведена какая-то роль в плане Хозяина.
Нейцер был представлен шаматэ. Чужеземец им вряд ли понравился, но они оценили его "силу и взгляд", как выразился Драго, рассказывая в тот вечер четвёртому Лорду, о чём они беседовали с шаматэ после ухода Нейцера. Меньше всего Лорда Нейцера интересовало, как отнеслись к нему старейшины варваров, однако выслушал Драго весьма внимательно.
Драго приказал разбить Лорду Нейцеру шатёр в центре Шаматы, чьи-то рабы приносили ему воду из Белого Источника - вода и вправду была немного беловатой. Считалось, что вода спасает от любых проклятий, которые любили насылать мараданские шаманы. Не сходить к шаману хотя бы раз в неделю, чтобы попросить наслать порчу на соседа, считалось дурным тоном. Что больше всего поражало Нейцера, так это то, что шаманы и вправду порой неплохо справлялись со своей работой. Кроме того, Нейцер не мог понять, к какой из Сил они при этом прибегают.
Шаматэ были очень неприятно удивлены, что гость ставу Драго, которого он привёз в Шамату, не имеет до сих пор своих рабов, и всячески пытались подтолкнуть Нейцера исправить сиё досадное положение, ведь ни один уважающий себя мараданец, даже небогатый, не позволит себе жить без раба. Лорд Нейцер довольно вежливо и на чистом мараданском предлагал им покинуть его шатёр, потому что ему хочется остаться одному.
Драго тоже не очень нравилось, что Лорд Нейцер не хочет следовать традициям мараданцев, но особенно настаивать он не любил.
– Манн усартана истара, ставу Драго, - терпеливо ответил Нейцер. После своего возвращения к жизни он поражался собственной терпимости.
– Барата-тила манн сан? Тила гимена еки каггата истараис. Тила раву за аффи гиме. Экараки тила усарта цашек шмира.
– Тила огати харука, ставу Драго! - Нейцеру уже стало это надоедать.
– Ицагати-манн, Матен Нейцер, - равнодушно ответил Драго, но в его глазах было сожаление. - Гурахие тила акрабчу, манн гурахие?
– Манн барата шагу Шамата. Манн раву за гурахие манн гурах, - пояснил Нейцер. Драго понимающе кивнул.
В одежде из шкур и простого белого полотна он выглядел лучше, чем в той, что принято носить в цивилизованно мире. Вождь был всегда вооружён, но оружие никогда не обращал против соплеменников или других мараданцев. Если требовалось выяснить с кем-то отношения, все вопросы решались с помощью кулаков, и редко когда - с помощью поездки в Шамату. Оружие - луки, короткие мечи и копья - можно было использовать только против зверей и сбежавших рабов.
– Тила усарта еледигу, Матен Нейцер? - заботливо поинтересовался Драго.
– На, - ответил Нейцер. Проще, чем отрицание, вряд ли что-то было в мараданском языке. - На. Рахфей манн.
Драго ушёл. Нейцер усмехнулся, думая, что мараданцы могли бы быть не такими варварами, если бы умели строить дома из камней. Все мараданцы, от бедняков до шаматэ, жили в шатрах из шкур диких зверей. Еда готовилась в общем котле - одном на всё племя. Нейцеру стоило больших трудов смириться с этим, и ещё с множеством особенностей существования мараданцев, но самую главную досаду вызывало в нём непонимание, что хочет Хозяин получить от этих дикарей?
Нейцер представил себе зной и бесконечный песок по ту сторону шатра и едва не расхотел встречаться с Бару. Мараданская пустыня была не тем местом, где с удовольствием можно провести свободное время.
Тем не менее, вести от пятого Лорда могли были быть очень важными. И потом, не узнать, действительно ли Бару нужна была помощь, это похоже на преступление. Нейцер запахнулся в плащ, обмотал вокруг головы широкий белый шарф, скрывавший лицо от колючих песчинок, гоняемых ветром, и вышел из шатра.
Двор Песков, занимавший весь оазис Белой Воды и выходивший далеко за его пределы, весь пестрел шатрами и мелькающими разноцветными тюрбанами. Мараданцы во Дворе Песков жили именитые, но общее впечатление от любого племени этих дикарей оставалось одинаково неприятным. Повсюду сновали рабы, кричали и ругались их хозяева, в общем, царил полный беспорядок. Иногда между рыже-серыми пятнами шкур мелькали фигуры, замотанные с ног до головы в белую плотную ткань - местные женщины, существа неприкосновенные ни для кого, кроме собственного мужа. Рабынь это, безусловно, не касалось. Проталкиваясь сквозь толпу, Нейцер думал о том, как он низко пал, что вынужден жить по первобытным законам. Никто не торопился уступать ему дорогу. Кроме всего прочего, он ещё и выглядел, как чужеземец. А ни один мараданец не станет по собственному желанию уступать дорогу чужеземцу, пускай даже и не рабу.
Нейцер подошёл к Гелецаи, попросту, Великим Воротам. Глядя на высокие столбы из песчаника, Нейцер поражался невероятной глупости варваров. Ворота без стен - что за глупости? Тем не менее, выйти за пределы Двора Песков можно было только через Ворота, как и войти. За нарушение границы в другом месте, можно было поплатиться жизнью. Чтобы войти в Шамату, нужно было привезти достаточно даров охране, чтобы она пропустила гостей в Двор Песков. Впрочем, охрана имела право принять дары и не пустить путников - почему бы и нет? Но, как правило, в Шамату приходили по приглашению шаматэ, так что своим положением стражи Гелецаи редко могли воспользоваться.
Выйти же из Шаматы можно было любому, кроме, конечно, раба, и к тому не было никаких препятствий. Нейцер равнодушно прошёл мимо стражи, провожавшей его взглядами, в которых явно присутствовало сомнение. Для них Нейцер был чужеземцем, и они гадали, сбежавший ли он раб, так искусно себя держащий, или какой-нибудь гость шаматэ. Пока они раздумывали, Нейцер уже ушёл достаточно далеко в пески. Можно было, конечно, взять еледигу, местных коней, приземистых и дикого нрава, хорошо переносящих жаркую пустыню, но Нейцер не рассчитывал уходить далеко. В конце концов, это Бару будет искать его, а не он - Бару.
Бескрайняя пустыня сливалась с синим чистым небом где-то далеко. Здесь было жарко, и тяжело дышалось из-за сухости воздуха. Недалеко, на одном из барханов, песок взвился в небольшой смерчик. Смерчик приближался.
Нейцер остановился и плотнее закрыл лицо от ветра: песок и так скрипел на зубах.
Смерч рассеялся почти мгновенно, открывая взгляду четвёртого Лорда невероятных размеров волка с запылённой чёрной шерстью. Волк впился хищными зелёными глазами в почти скрытое шарфом лицо Нейцера, потом оттолкнулся передними лапами от песка, рыча, и ещё через мгновение очертания зверя изменились. Перед Нейцером, кутаясь в чёрный плащ, стоял пятый Лорд.
– Добро пожаловать в
моюпустыню, Лорд Бару, - насмешливо поклонился Нейцер.
– В моём Алвалене намного уютнее, так что я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, Лорд Нейцер.
Хотя Нейцеру было известно, что Бару стал королём государства, пусть и маленького, в котором всего-то один большой город, сейчас он почувствовал ещё более сильную досаду на свою собственную долю.
– Вам что-то было от меня нужно, Лорд Бару? - спросил он хмуро.
Хотя Бару и обрёл вновь облик человека, его глаза по-волчьи шарили по лицу Нейцера, словно он всё ещё чувствовал себя зверем, причём, довольно голодным.
– Да, Лорд Нейцер. К сожалению, я вынужден признать, что без вашего содействия я не могу выполнить один мой план.
Нейцер удовлетворённо кивнул, не обращая внимания на напряжение Бару, который больше всего не любил оказываться на что-либо неспособным, и ответил:
– Что ж, когда от наших успехов зависит возрождение Хозяина, я всегда готов помочь вам, Лорд Бару, - он внимательно поглядел на пятого Лорда и продолжил. - Дело касается Двора Песка, я правильно понял?
– Не совсем, - Бару одной рукой придерживал плащ, другой загораживался от колючего жаркого ветра. - Человек, действующий по моему приказанию, не так давно оказался у мараданских торговцев рабами. К сожалению, вряд ли я могу что-то с этим поделать.
– Человек? - заинтересованно спросил Нейцер. - Хм… И что же это за человек?
– Женщина, - коротко ответил Бару. - У неё мой перстень-печатка. Надеюсь, вы понимаете, Лорд Нейцер, что если эта штучка окажется в руках кого-либо из мараданцев, может произойти всё, что угодно.
– А женщину при этом наверняка казнят, - кивнул четвёртый Лорд. - Значит, вы хотите, чтобы я отыскал эту женщину среди сотен мараданских рабов во всей пустыне, выкупил её у её хозяина и освободил? - Нейцер придал своему лицу задумчивое выражение. - Не скажу, чтобы это было просто.
Бару сощурил глаза, пытаясь отгадать, что творится в голове четвёртого Лорда. За что он всегда ненавидел Нейцера, так это за любовь к собственной выгоде. Нейцер любил делать мало, а получать много.
– Но я сделаю всё, что в моих силах, - наконец, подвёл итог Нейцер. - Эта ваша женщина окажется за пределами Мараданской пустыни свободной. Однако…
– Уверен, что вы что-то хотите получить взамен, - холодно произнёс Бару. Стоит ли эта Ат Лав чего-либо подобного?
– Вовсе нет, я абсолютно бескорыстен, - усмехнулся Нейцер. - Но мне очень интересно, что за поручение у этой вашей женщины…
– Спросите у неё, - Бару нахмурился. - Не дайте ей понять, что это я попросил вас о её освобождении. Пускай подумает, что ей очень везёт.
– Что ж, а если она откажется рассказывать мне ваш план? - осведомился Нейцер. - Сгорать от любопытства мне отнюдь не к лицу, а вы предлагаете мне заниматься именно этим, Лорд Бару…
– Куда она денется, - Бару усмехнулся. Как раз в духе Наймиры Ат Лав будет отказать Лорду Тени в раскрытии чужих тайн.
– Хорошо, Лорд Бару. Можете быть уверены, я её отыщу. И отпущу, может быть.
Глаза Бару гневно вспыхнули, но он сдержался и холодно спросил:
– Что вы имеете в виду, Лорд Нейцер?
– Если она окажется слишком скрытна, я не дам ей уйти, пока не удовлетворю своё любопытство, Лорд Бару. А там посмотрим, насколько она будет вежлива! - он с ухмылкой кивнул Бару. - Прощайте, Лорд Бару. Удачно вернуться, - потом он повернулся и быстрым шагом пошёл через пустыню к Великим Воротам.
Бару с ненавистью посмотрел вслед четвёртому Лорду, развернулся и вновь призвал свой Дар Перевоплощения. Это был очень удобный Дар, если требовалось срочно встретиться с другим Лордом Тени, а он находился слишком далеко. Бару жалел, что с помощью него нельзя отыскать Зэрандера. Лорд, к которому направляется перевоплощённый гость, всегда знает о нём, о времени прибытия и цели, иначе Дар невозможен. А Бару не хотел встречаться с Зэрандером именно таким образом.
Возвращение обратно не требовало стольких усилий, сколько требовал путь до цели. Огромный волк, подобно ветру нёсся, пересекая леса и равнины, к тому месту, где его должен был ждать Мараат.
* * *
Наймира едва справлялась с гневным желанием надавать ощупывавшему её мараданцу в песочного цвета шкурах по широкой, загорелой роже. Рынок рабов оказался местом гнусным, неприятным, громким, и Наймира едва справлялась с собственным страхом. Ей было жалко себя и противно, когда какие-то дикари подходили, поворачивали её вокруг себя, хватали за лицо, заставляли петь - эти варвары были ещё и любители хорошего музыцирования, и у женщин-рабынь они больше всего ценили голос. Петь она отказывалась, тогда её "тимашир" (он немного говорил на родном Наймире языке, когда объяснял ей немудрёные правила поведения, одним из которых было беспрекословное повиновение тимаширу, то есть, господину) бил её по спине, сильно и больно, но не оставляя при этом почти никаких следов - иначе никто не купит. За Наймиру тимашир хотел выручить много денег, и цену назначал большую, и пока мараданцы не торопились приобретать такую дорогую рабыню, к тому же, с таким яростным взглядом. Куда больше в рабах они ценили покорность.
Тимаширу было известно о кольце, которое висело на шее Наймиры, под воротником платья, наскоро зашитым, однако он, естественно, не сообщал о нём покупателям. Наймира из быстрого и непонятного разговора вокруг, сливавшегося с общим гомоном и криками животных, едва понимала, что происходит. От жары и запаха пота у неё кружилась голова. Их здесь сидело больше сотни, женщины в одной стороне, мужчины в другой, и мараданцы, одетые в шкуры, порой бесцеремонно хватали их, поднимали, потом грубо сажали обратно или даже отталкивали. Иногда между желающими купить себе раба разгоралась драка, которую никто не торопился остановить.
Маленькая Тия, девочка с поразительной историей, была куплена в каком-то мелком племени, на середине пути к месту, которое тимашир называл Шамата. Тераика купили там же - Тия так вцепилась в него, что тимаширу пришлось говорить, что они продаются вместе. Пришлось уступить по малой цене, и он был особенно зол тогда. Наймира даже не успела попрощаться с девочкой и такейцем, её никто покупать не собирался.
Мараданец фыркнул, что-то крикнул тимаширу, быстро и размахивая руками говорившему какие-то слова, и ушёл.
– Фаэкра бурка! - набросился он на Наймиру. - Глаза опустить! Истара! Фаэкра бурка!
Ему не нравилось, что Наймира не опускает смиренно взгляд, а вовсю смотрит на окружавших её мараданцев. По его мнению, рабыня не должна сверкать глазами.
Одетый в пятнистую шкуру дикарь, подпоясанный коротким мечом и в ожерелье из звериных клыков, окликнул тимашира:
– Аска менкер? - эту фразу Наймира уже почти выучила, и даже могла предположить, что она значит.
Тимашир мгновенно приобрёл на лице угодливую улыбку и быстро-быстро принялся живописать качества рабыни. Наймира внимательно разглядывала очередного желающего её купить. Судя по поведению тимашира, это был не просто мараданец, а какой-то местный знатный дикарь. Тимашир, как уже успела понять Наймира, не был мараданцем. Он одинаково ужасно говорил и на мараданском языке тоже, к тому же, как примерно поняла Ат Лав, у мараданцев взаимоуважение было не в ходу, а уж такая униженная бормотня, какой общался с мараданцами тимашир, тем более.
Варвар выслушал всё молча, тоже изучая Наймиру. Тимашир замолк, подобострастно заглядывая мараданцу в глаза.
– Эт миланики? - задумчиво спросил дикарь.
– Эт дитин миланики шакц тила усарта, ставу! - торопливо забормотал тимашир, и добавил ещё что-то.
– Манн цашек, - коротко сказал мараданец. Он явно был немногословен. Наймира, ничего не понимая, перевела глаза на тимашира и поняла по его радостному лицу, что, кажется, её всё-таки купили. И, кажется, мараданец даже не стал торговаться.
Тимашир ещё крутился какое-то время вокруг дикаря, рассыпаясь в каких-то словах, а потом подскочил к Наймире, потянул её на себя и сообщил, сверкая глазами:
– Ты удачлива, истара! Тебя купил ставу Драго!
Кто такой ставу Драго, Наймира не понимала. Она поняла только то, что этот огромный дикарь в пятнистой шкуре - её новый "тимашир".
– Барата ак манн! - бросил он ей и куда-то направился, проталкиваясь через толпу.
Наймира, недоумевая, что же от неё хотят, поглядела на его бритый затылок и растерянно остановилась. Люди вокруг мелькали так быстро, что она просто не могла пройти сквозь поток людей, и вскоре совершенно потеряла из виду своего нового "тимашира".
Как-то это не вязалось с её представлениями о рабах. Купить он её купил, но ведь он совершенно не следит, где она и что с ней. Так ведь она и удрать может!
Хотя, куда здесь удирать? Одна пустыня вокруг.
– Тила усарта ене смисс? - раздался голос над ухом. Она вздрогнула и обернулась, с изумлением видя перед собой только что ушедшего куда-то вперёд ставу Драго.
– А? - недоумённо переспросила она.
Он нахмурился и толкнул её в спину:
– Тила раву заки келен. Стима тила замси, тила вах, - добавил он.
– Простите, но я ничего не понимаю, - Наймира постаралась, чтобы её голос звучал вежливо. В конце концов, злить этого большого дядечку ей не хотелось.
Он вздохнул, указал ей рукой на видневшийся вдалеке красно-жёлтый шатёр:
– Вак барата! Вак манн гневер. Дамкна керебарата! Манн штуфу цашек тила.
– Туда, да? - спросила она неуверенно, но дикарь уже принялся расталкивать остальных мараданцев.
Наймира, тяжело вздохнув, ещё раз вспомнила бескрайнюю пустыню и решила, что лучше пока покориться событиям.
На неё кричали, замахивались, толкали её, а она только крепче держалась за перстень через ткань платья, в котором было ужасно жарко, и продолжала проталкиваться к красно-жёлтому шатру.
* * *
Нейцер вернулся в Шамату в хорошем расположении духа, и решил навестить ставу Драго в его шатре. По крайней мере, если Драго уже вернулся, придётся снова вытащить его на этот самый рынок рабов. Может быть, эту женщину и не купил ещё никто.
Надо же, Бару поручил какой-то женщине дело, и, судя по всему, серьёзное, иначе бы он так не переживал.
В шатре был Драго, один из его рабов, обмахивавший его огромным веером, и какая-то женщина, сидевшая в полном молчании у края шатра и во все глаза смотревшая на вошедшего Нейцера.
