Роик проспал весь день, пытаясь настроить свой орга­низм на скучные ночные дежурства, которые должны были в этот Зимнепраздник стать его уделом как самого младше­го телохранителя. Он очень жалел, что не сможет из-за этого увидеть, как м’лорд поведет своих галактических гостей и избранных будущих родственников на экскурсию по Форбарр-Султану. Ему было бы страшно интересно посмот­реть, как эти столь разные группы воспринимают друг дру­га. Родня госпожи Форсуассон, Форвейны, были настоя­щими провинциальными форами. Таких Роик считал типичными представителями этого класса до того време­ни, как поступил на службу в особняк Форкосиганов и по­знакомился со сливками барраярской аристократии.
      М’лорд… ну, м’лорд не укладывался в рамки, какими рам­ками ни пользуйся. И хотя четыре брата Катрионы долж­ным образом радовались тому, как резко улучшился социа­льный статус их овдовевшей сестры, они явно находили м’лорда довольно пугающим приобретением. Роик сожа­лел, что не увидит, как они отреагируют на Тауру.
      Он на­чал погружаться в сон, а в это время его мятущиеся мысли представляли ему картину, в которой он каким-то образом заслонял Тауру своим телом от какого-то неопределенного оскорбления. Может, тогда она поймет, что его идиотская оговорка ничего особого не означала…
      Он проснулся на закате и отправился совершить вылаз­ку в огромную кухню особняка Форкосиганов, располо­женную внизу. Обычно гениальная повариха м’лорда, ма­тушка Кости, оставляла в холодильнике для обслуживаю­щего персонала всякие вкусные сюрпризы и рада была случаю посплетничать, но этим вечером доедков было мало, а личное внимание и вовсе отсутствовало. Особняк цели­ком погрузился в последние приготовления к завтрашнему великому событию, и матушка Кости, помыкая забегавши­мися поварятами, дала ему ясно понять, что в данный мо­мент любой посетитель ниже графского ранга (или, воз­можно, императорского) сейчас крайне мешает, Роик подзаправился и ретировался.
      Хорошо уже и то, что на кухне не пришлось готовить и торжественный обед. М’лорд, граф с графиней и все гости отправились в императорский дворец на бал в честь Зимнепраздника и полуночный костер. Это были главные эле­менты праздника в честь зимнего солнцестояния и при­ближения весны. Когда все гости покинули особняк Фор­косиганов, Роик остался в огромном доме в одиночестве – если не считать доносившегося с кухни шума и беготни прислуги, занятой завершением последних аранжировок и праздничного убранства парадных апартаментов, большой столовой и редко использующейся бальной залы.
      И он весьма удивился, когда примерно за час до полу­ночи наружная охрана вызвала его, чтобы он ввел код, от­крывающий парадную дверь. Еще больше он удивился, ког­да у портика остановилась небольшая машина с правитель­ственными опознавательными знаками, а из нее вылезли м’лорд и сержант Таура. Машина уехала, а ее пассажиры вошли в вестибюль, вытряхивая холодный воздух из паль­то, которые они вручили Ройку.
      На м’лорде был надет самый сложный коричнево-се­ребряный мундир дома Форкосиганов, положенный наслед­нику графского титула при посещении императора. Наряд завершала пара ладно пошитых высоких сапог до колен. Таура надела облегающее вышитое терракотовое болеро с почти глухим воротом – только у шеи выбивалось немно­го белого кружева. Широкая юбка ансамбля доходила до лодыжек, обтянутых мягкими терракотовыми сапожками. Изящная веточка кремовых орхидей с красно-коричневы­ми крапинками была вплетена ей в уложенные узлом воло­сы. Ройку вдруг захотелось увидеть, как она входит в залу, где идет императорский бал в честь Зимнепраздника, и ус­лышать, что говорят при встрече с ней император с импе­ратрицей.
      – Нет, со мной все в порядке, – говорила Таура, обра­щаясь к м’лорду. – Я увидела дворец и бал. Все было очень красиво. Но с меня достаточно. Просто я встала очень рано и, по правде говоря, все еще не совсем привыкла к местно­му времени. Иди и повидайся со своей невестой. Ей все еще нездоровится?
      – Хотел бы я знать.
      М’лорд поднялся на три ступеньки лестницы и облоко­тился на перила, так чтобы оказаться лицом к лицу с Таурой, которая обеспокоенно за ним наблюдала.
      – Она даже на прошлой неделе сомневалась, стоит ли ей идти сегодня вечером на императорский костер, хотя мне казалось, что ей неплохо было бы отвлечься. Когда я разговаривал с ней сегодня вечером, она утверждала, что с ней все в порядке. А ее тетя Элен говорит, что она совер­шенно расклеилась, спряталась у себя в комнате и плачет. Это просто на нее не похоже. Я считал ее такой стойкой! Ох, Бог мой, Таура! Похоже, я так испортил все с этой свадьбой. Я ее торопил, и вот теперь все трещит по швам. Не могу себе представить, насколько сильным должен быть стресс, чтобы ей стало физически нехорошо.
      – Притормози-ка, Майлз, черт подери. Послушай. Ты ведь, кажется, говорил, что ее первый брак был ужас­ный, так?
      – Ужасный, хотя и без синяков и ссадин. Такой, когда по капле высасывают душу. Я видел ее только в самом кон­це. К тому моменту все было довольно скверно.
      – Слова могут ранить хуже ножа. И раны дольше не заживают.
      Она не посмотрела на Ройка. И Роик тоже не посмот­рел на нее.
      – Да уж, – согласился м’лорд, который не смотрел на них обоих – Дьявол! Ехать мне туда или не ехать? Гово­рят, видеть невесту перед свадьбой – плохая примета. Или это говорят только о свадебном наряде? Не помню.
      Таура поморщилась.
      – И ты еще укоряешь ее за то, что у нее предсвадебный мандраж! Майлз, послушай. Ты ведь знаешь, как новобран­цы нервничают перед тем, как впервые вступить в бой?
      – О, да.
      – Ну вот. А ты помнишь, как они нервничают, когда ждут второго крупного боя?
      Наступило долгое молчание, а потом м’лорд проговорил:
      – О!
      Опять пауза.
      – Я как-то об этом не подумал. Мне казалось, это из-за меня.
      – Это потому, что ты – эгоист. Я видела эту женщину всего один час, но даже мне было понятно, что ты – свет ее очей. Хотя бы на пять минут допусти возможность, что дело может быть в нем. В покойном Форсуассоне, кем бы он ни был.
      – О, он был той еще штучкой, это точно. Я уже не раз проклинал его за те шрамы, которые он оставил на ее душе.
      – Мне кажется, тебе и говорить особо не нужно. Про­сто будь там. И будь не им.
      М’лорд побарабанил пальцами по перилам.
      – Да. Может быть. Боже. Молю Бога, чтобы это было именно так. Черт. – Он скользнул взглядом по Ройку, игнорируя его как мебель особняка Форкосиганов, как ве­шалку для пальто. Как манекена. – Роик, достань какую-нибудь машину. Жди меня здесь через пять минут. Я хочу, чтобы ты отвез меня в дом дяди и тетки Катрионы. Но сначала я сбегаю наверх и сниму с себя эти доспехи.
      Он провел пальцами по сложной вышивке на рукаве кителя, а потом отвернулся и начал подниматься наверх, тяжело шаркая ногами.
      Это выглядело очень тревожно.
      – Что же все-таки происходит? – осмелился спросить у Тауры Роик.
      – Ему позвонила тетка Катрионы. Насколько я поня­ла, Катриона живет у нее в доме…
      – С лордом аудитором и госпожой профессором Фортиц. Да. Ей удобно ходить оттуда в университет.
      – Как бы то ни было, похоже, что у невесты какой-то ужасный нервный срыв или что-то в этом роде – Она на­хмурилась – Или что-то в этом роде. Майлз не может решить, следует ли ему ехать туда посидеть с ней или нет. Мне кажется, что следует.
      Это звучало нехорошо. Более того, это звучало настоль­ко нехорошо, насколько вообще возможно.
      – Роик… – Таура нахмурила лоб. – Вы случайно не знаете… В это позднее время в Форбарр-Султане я найду какую-нибудь работающую коммерческую фармацевтичес­кую лабораторию?
      – Фармацевтическую лабораторию? – недоуменно пе­респросил Роик. – А что, вам тоже нездоровится? Я могу вызвать вам личного врача Форкосиганов или позову од­ного из медтехников, которые следят за здоровьем графа и графини…
      Может быть, ей понадобится какой-нибудь галактичес­кий специалист? Не важно – он не сомневался в том, что имя Форкосиганов обеспечит ей нужные услуги. Даже в Ночь Костров.
      – Нет-нет, я чувствую себя нормально. Мне просто ин­тересно.
      – Сегодня почти все закрыто. Праздник. Все идут в гости, на костры и фейерверки. И завтра тоже. Завтра здесь первый день нового года – по барраярскому календарю.
      Она мимолетно улыбнулась.
      – Вполне предсказуемо. Новая жизнь для всех, бьюсь об заклад, ему понравилась эта символика.
      – Думаю, больничные лаборатории работают всю ночь. В Хассадаре в Ночь Костров нам приходилось доставлять в больницы самых разных клиентов.
      – Больницы – ну конечно! Мне следовало бы сразу о них вспомнить.
      – А зачем вам лаборатория? – спросил он.
      Она замялась.
      – Я не уверена, что она мне нужна. Просто цепочка мыслей, которые пришли мне в голову этим вечером, ког­да эта тетка позвонила Майлзу. Но я, право, не уверена, что мне нравится, к чему меня эта цепочка привела…
      Она повернулась и начала подниматься по лестнице, без труда перешагивая через ступеньку. Роик нахмурился – и отправился искать машину среди тех, что остались в подземном гараже особняка. Поскольку почти весь транспорт был задействован на то, чтобы перевозить домочадцев и гостей, тут, похоже, не обойтись без импровизации.
      Но Таура разговаривала с ним – и почти нормально. Может быть… может быть, второй шанс все-таки иногда бывает. Если у человека хватает храбрости им воспользо­ваться…

      Дом лорда аудитора и госпожи профессора Фортиц был высоким старинным строением, выложенным цве­тастыми плитками, и располагался поблизости Област­ного университета. На улице было пустынно. Роик оста­новил машину (в конце концов он без спроса позаим­ствовал ее у одного из оруженосцев, отправившихся с графом во дворец) у парадной двери. Издалека – глав­ным образом со стороны университета – доносились резкие хлопки петард, стройное пение и невнятные пья­ные песни. Густой, пьянящий запах костров и пороха наполнял морозный зимний воздух.
      Над крыльцом горел фонарь. Госпожа профессор, не­молодая улыбчивая подтянутая аристократка, которая пу­гала Ройка почти так же сильно, как леди Элис, сама от­крыла им дверь. На ее мягком круглом лице застыло выра­жение тревоги.
      – Вы сказали ей, что я еду? – негромко спросил м’лорд, скидывая пальто.
      Он обеспокоенно посмотрел в сторону лестницы, кото­рая вела наверх из тесной прихожей, обитой деревянными панелями.
      – Не решилась.
      – Элен… что мне делать?
      М’лорд вдруг стал маленьким, испуганным – и одно­временно более юным и более старым, чем обычно.
      – Думаю, просто подняться наверх. Тут ни к чему ни разговоры, ни слова, ни доводы. Я их все исчерпала.
      Он застегнул серый китель, надетый поверх старой бе­лой рубашки, потом снова застегнул его, одернул рукава, набрал полную грудь воздуха, поднялся по ступеням и скрылся из виду. Спустя пару минут госпожа профессор перестала нервно дергать себя за пальцы, жестом пригла­сила Ройка сесть на жесткий стул у небольшого стола, за­валенного книгами и распечатками, а потом на цыпочках поднялась следом.
      Роик сидел в прихожей и слушал скрипы старого дома. Из гостиной, которая была видна через одну из арок при­хожей, блики камина золотили воздух. За противополож­ной аркой находился кабинет госпожи профессора, устав­ленный книжными стеллажами. Свет из прихожей играл на золоченых буквах старинных переплетов. Ему пришло в голову, что, когда он был стражником в Хассадаре, ему ни разу не приходилось разбирать гадкую сцену передряг – из тех когда кровь заливает стены – в таком доме, где были бы такие книги.
      Прошло довольно много времени, прежде чем госпожа профессор вернулась в прихожую.
      Роик почтительно наклонил голову.
      – Она больна, сударыня?
      Усталая женщина поджала губы и вздохнула.
      – Вчера определенно была больна. Жуткая головная боль: такая сильная, что она плакала и ее чуть не рвало. Но ей показалось, что сегодня утром все прошло. Или по край­ней мере так она сказала. Ей хотелось, чтобы все прошло. Может, она слишком сильно старалась.
      Роик обеспокоенно посмотрел наверх.
      – Она согласилась его видеть?
      Напряженное лицо немного смягчилось:
      – Да.
      – Все будет нормально?
      – Думаю, теперь будет. – Ее губы попытались улыб­нуться. – Как бы то ни было, Майлз велел вам ехать домой. Он сказал, что задержится здесь на некоторое время и что позвонит, если ему что-то понадобится.
      – Да, сударыня.
      Он встал, адресовал ей нечто вроде салюта, который он перенял у м’лорда, и вышел на улицу.

      Ночной охранник, сидевший в дежурке у ворот, сказал, что после отъезда Ройка в дом никто не возвращался. Празд­нество в императорском дворце продлится до рассвета, хотя Роик не думал, чтобы гости из дома Форкосиганов задер­жались там настолько долго: днем и вечером им предстоя­ли торжественные мероприятия в особняке. Он вернул взя­тую взаймы машину в подземный гараж, радуясь тому, что по дороге через довольно неспокойные районы, лежавшие между университетом и их кварталом, она не получила никаких вмятин, по поводу которых ему пришлось бы объясняться с ее владельцем.
      Он тихо прошел через темные помещения огромного особняка. Там царила тишина. Кухонная команда наконец отступила готовиться к завтрашней атаке. Горничные и ла­кеи улеглись спать. Хотя Роик и жаловался на то, что не участвует в захватывающих событиях дня, он обычно лю­бил эти тихие ночные часы, когда весь мир, казалось, при­надлежит ему одному Конечно, за три часа до рассвета кофе станет такой же насущной потребностью, как кислород. Но за два часа до рассвета жизнь снова начнет свой ход: все, у кого ранние обязанности, начнут просыпаться и спускать­ся вниз, чтобы начать работу. Он спустился в подвал, что­бы проверить мониторы охраны, и начал обход дома. Этаж за этажом, окна и двери. Всегда в разной последовательно­сти и всегда в разное время.
      Когда он проходил через главный вестибюль, из полу­темной читальни перед библиотекой послышался скрип и позвякивание. Он на секунду приостановился, нахмурился и поднялся на цыпочки, стараясь как можно тише ступать по мраморным плитам пола и дышать ртом – так получа­ется тише. Его тень раскачивалась, переходя от одного при­тушенного бра к другому. Он проследил за тем, чтобы его тень не легла впереди него в тот момент, когда он окажется в дверях. Проскользнув в дверной проем, он всмотрелся в полумрак комнаты.
      Таура стояла спиной к нему, перекладывая подарки, раз­ложенные на длинном столе у дальней стены. Ее голова наклонилась над чем-то, что она держала в руках. Она рас­правила кусок ткани и перевернула над ним небольшую коробочку. Элегантная тройная нитка жемчуга скользнула с бархатной подушечки на ткань, которой она обернула ук­рашение. Защелкнув коробочку, она вернула ее на стол и убрала свернутую ткань в боковой карман своего террако­тового болеро.
      Потрясенный Роик на секунду замер. Чтобы почетная гостья м’лорда копалась в подарках?
      «Но она же мне понравилась! Она мне по-настоящему понравилась!»
      Только теперь, в эту секунду отвратительного прозре­ния, он понял, что за это недолгое знакомство проникся к ней… восхищением. Недолгое, но такое дьявольски нелов­кое. Она была по-настоящему прекрасна в своем уникаль­ном роде, надо было только правильно на нее посмотреть. И тогда вдруг начинало казаться, будто ее золотые глаза манили его к дальним звездам и странным приключениям. И, может быть, даже к таким интимным и экзотическим приключениям, о каких робкий парнишка из Хассадара даже и думать не смел. Если бы только он был более отважным человеком. Прекрасным принцем. А не дурнем. Но Золуш­ка оказалась воровкой, и сказка неожиданно испортилась.
      Его отчаянно затошнило: он мысленно проиграл об­мен неприятными словами, стыд, предательство друга и подорванное доверие, которые должны были стать ре­зультатом его разоблачения, – и чуть было не повернул обратно. Он не знал цены жемчугов, но не сомневался в том, что, даже если бы они стоили дороже целого города, м’лорд без колебаний променял бы их на душевное спо­койствие, которое он испытывал рядом со своими преж­ними сподвижниками.
      Нет, это был не выход. Все равно завтра утром их долж­ны будут хватиться. Он глотнул побольше воздуха и при­коснулся к выключателю.
      Как только зажегся верхний свет, Таура развернулась с быстротой огромной пантеры. Через секунду она громко выдохнула, явно успокаиваясь.
      – О! Это вы! Вы застали меня врасплох.
      Роик нервно облизнул губы. Может ли он склеить раз­бившуюся фантазию?
      – Положите их на место, Таура. Пожалуйста.
      Она застыла, глядя на него широко раскрытыми свет­лыми глазами. По ее странному лицу пробежала непонят­ная гримаса. Казалось, она свернулась, как пружина ее большое тело наполнилось напряжением.
      – Верните их обратно прямо сейчас, – попробовал сно­ва Роик, – и я никому ничего не стану говорить.
      При нем парализатор. Он успеет вовремя его выхватить? Он имел возможность наблюдать, насколько быстро она умеет двигаться…
      – Не могу.
      Он непонимающе воззрился на нее.
      – Я не смею. – Ее голос стал резким. – Пожалуйста! Роик. Отпусти меня сейчас, и я обещаю, что утром верну их на место.
      Что? Как это?
      – Я… не могу. Все подарки должны пройти проверку на безопасность.
      – И этот прошел?
      Ее рука шевельнулась у кармана, наполненного до­бычей.
      – Да, конечно.
      – Что это была за проверка? На что вы его проверяли?
      – Все проверяют сканерами на предмет каких-нибудь устройств и взрывчатки. Все продукты, напитки и их упа­ковка проверяются на наличие химических и органичес­ких примесей.
      – Только продукты и напитки? – Она выпрямилась. Ее глаза блеснули так, словно она быстро что-то обдумы­вала. – И потом – я не пыталась его украсть.
      Может, это благодаря участию в секретных миссиях она может так стоять и нахально… делать что? Искажать фак­ты? Усложнять ситуацию?
      – Ну… и что же вы тогда делали?
      Ее лицо снова застыло в горестной гримасе. Она отвела глаза, глядя куда-то вдаль.
      – Брала его на время, – хрипло пробурчала она.
      При этом она искоса посмотрела на него, словно про­веряя, как он отреагирует на столь слабую отговорку.
      Но Таура не была слабой – как на нее ни смотри. Он чувствовал себя страшно неуверенно, словно у него под нога­ми осыпалась земля – а он никак не мог выйти на твердую почву. Он решился подойти чуть ближе, протянуть руку.
      – Отдайте его мне.
      – Вы не должны к нему прикасаться! – Ее голос был полон паники. – К нему никто не должен прикасаться!
      Ложь и предательство? Доверие и истина? Что он сей­час видит? Он вдруг понял, что ни в чем не уверен.
      «Держись тверже, оруженосец».
      – Почему?
      Она гневно сощурилась, словно пытаясь заглянуть в его мысли.
      – Вам Майлз дорог? Или он просто ваш работодатель?
      Роик заморгал, чувствуя себя все более неуверенно. Он вспомнил вассальную клятву оруженосца, ее высо­кую честь – и ее груз.
      – Оруженосец Форкосиганов – это не работа. Это – моя роль в жизни. Он мне вовсе не работодатель. Он – человек, которому я поклялся в верности. Мой лорд.
      Она досадливо махнула рукой.
      – Если бы ты знал тайну, которая может ранить его в самое сердце, – ты захотел бы, смог бы хранить ее от него, даже если бы он тебя стал расспрашивать?
      Что за тайна? Эта? Что его бывшая возлюбленная – воровка? Ему показалось, что она пытается говорить… или не говорить вовсе не об этом.
      «Думай, парень!»
      – Я не могу ничего решать, не имея информации.
      Информация. Что известно ей – и не известно ему? Да миллион самых разных вещей, конечно. Он кое-что из это­го смог мельком увидеть – головокружительные картины. Но она ведь тоже не знает – не знает его. Так ведь? По крайней мере так, как она, похоже, знает, ну, например, м’лорда. Для нее он – пустое место в коричневой с сереб­ром ливрее. А его начищенный до блеска сапог вляпался в какую-то кашу, ага. Он немного поколебался, а потом па­рировал:
      – М’лорд может одним словом потребовать мою жизнь. Я дал ему это право моим именем и дыханием. А вы може­те положиться на то, что я буду стараться действовать так, как требуют его интересы?
      Их глаза встретились – и оба не моргнули.
      – Доверие за доверие, – выдохнул наконец Роик. – Обмен, Таура.
      Медленно, не отводя от него своего пристального, внимательного взгляда, она достала из кармана тряпицу с ожерельем. Осторожно ее встряхнув, она выложила жемчуг обратно в бархатную коробочку. А потом протянула откры­тую коробочку ему.
      – Что вы видите?
      Роик нахмурился.
      – Жемчужное ожерелье. Красивое. Белое и блестящее.
      Она покачала головой.
      – В мои гены введено множество изменений. И даже если я – мерзкий биотрансформированный мутантик…
      Он вздрогнул, открыл было рот – но беззвучно зак­рыл его.
      – …но помимо прочего, я немного вижу в ультрафи­олетовом диапазоне, и довольно хорошо – в инфракрас­ном. Диапазон моего зрения гораздо больше, чем у нор­мальных людей. И я вижу грязный жемчуг. До страннос­ти грязный жемчуг. И это совсем не то, что я обычно вижу, когда смотрю на жемчуг. И потом невеста Майлза прикоснулась к нему – и спустя час ей стало настолько дурно, что она еле держалась на ногах.
      По телу Ройка пробежала гадкая дрожь. И какого черта он сам не обратил внимания на такое стечение обстоя­тельств?
      – Да. Это так. Жемчуг необходимо проверить.
      – Может, я ошиблась. Я же могла ошибиться. Может, я просто вредная, подозрительная и ревнивая. Если он ока­жется чистым, то на этом все закончится. Но, Роик, – Куин! Ты не представляешь себе, как он любил Куин. А она – его. Я с ума сходила весь вечер – с тех пор как сообразила, что к чему. Я все гадаю: что, если его действительно при­слала Куин? Если это так, то это его может просто убить.
      – Этот жемчуг должен был убить не его.
      Похоже, личная жизнь его лорда столь же обманчиво сложна, как и его ум: и то, и другое скрывается за его изу­родованным телом. Или теми предположениями, которые делают окружающие относительно его изуродованного тела. Роик задумался над тем противоречивым смыслом, кото­рый Ард Мэйхью усмотрел в кошачьем одеяле. Неужели эта баба, Куин, еще одна бывшая возлюбленная… И вооб­ще – сколько их еще объявится на этой свадьбе? И в ка­ком настроении? И сколько их всего было? И как, к черту, этот коротышка сумел заполучить то, что, похоже, можно назвать несправедливо большим числом, тогда как сам Роик даже не… Он решительно оборвал грозившие выйти из-под контроля мысли.
      – Или это ожерелье смертоносное или нет? Оно мог­ло быть просто гадкой шуткой, рассчитанной только на то, чтобы невесту в первую брачную ночь выворачивало наиз­нанку?
      – Катриона едва к нему прикоснулась. Не знаю, что за мерзкой слизью его намазали, но я ни за какие деньги не приложила бы эти жемчуга к коже. – Ее лицо скривилось. – Я хотела бы, чтобы это оказалось неправдой. Или я хочу, чтобы это была не Куин!
      Роик все больше убеждался в том, что ее отчаяние аб­солютно искреннее, что это – крик души.
      – Таура, подумай! Ты знаешь эту Куин. Я – нет. Но ты же сказала, что она умная. Как ты думаешь, она была бы настолько глупа, чтобы подписаться под убийством?
      Таура ошалело посмотрела на него, а потом снова с со­мнением покачала головой.
      – Может быть. Если это было сделано в ярости – или ради мести.
      – А что, если ее имя кто-то украл? Если она не посы­лала этого подарка, она заслуживает того, чтобы ее доброе имя было восстановлено А если она это сделала., то она ничего не заслуживает.
      Как поступит Таура? Он нисколько не сомневался в том, что она сумеет прикончить его одной когтистой рукой раньше, чем он сумеет достать свой парализатор. Она про­должала крепко сжимать коробочку в своем огромном ку­лаке. От нее исходили волны напряжения, напоминавшие жар костра.
      – Это кажется немыслимым, – проговорила она. – Почти. Но безумно влюбленные люди способны на самые дикие поступки. Иногда на такие, о которых они жалеют вечно – потом. Но тогда уже бывает слишком поздно. Вот почему я хотела унести их незаметно и проверить тайно. Я всей душой надеялась на то, что ошибаюсь.
      Теперь в ее глазах стояли слезы. Роик судорожно сглотнул и встал прямее.
      – Послушай, я могу вызвать СБ. Они могут доста­вить это… что бы это ни было… в лучшую судебно-меди­цинскую лабораторию на этой планете. И быстро, за полчаса. Они смогут проверить упаковку, проверить место отправки… Все. Если кто-то другой воспользовался именем твоей подруги Куин, чтобы спрятать преступление… – Тут он содрогнулся: его воображение нарисовало ему карти­ну этого преступления в самых ярких и утрированных подробностях – м’леди умирает у ног м’лорда прямо на снегу, пока слова ее клятвы еще клубятся паром в мороз­ном воздухе, м’лорд в шоке, он не верит своим глазам – он воет от муки… – …тогда их надо беспощадно пресле­довать и уничтожить. СБ и это может сделать.
      Она все еще колебалась, приподнявшись на носки.
      – Но ее они будут преследовать с такой же… не-пощадой. А что, если они получат неверные результаты, сделают ошибку?
      – В СБ работают компетентные люди.
      – Роик, я сама работаю на СБ. И я могу тебе стопро­центно гарантировать, что они не непогрешимы.
      Он скользнул взглядом по заваленному подарками столу.
      – Посмотри. Вон тот второй свадебный подарок. – Он указал на складки блестящего черного одеяла, кото­рое по-прежнему лежало в коробке. В комнате было так тихо, что он даже со своего места слышал тихое мурлы­канье живого меха. – С чего ей было присылать два? А этот пришел с неприличным стишком, написанным на карточке от руки. – (Которая, правда, сейчас не выстав­лена на всеобщее обозрение.) – Госпожа Форсуассон хохотала, когда м’лорд зачитал ей стишок.
      На секунду ее губы раздвинулись в невольной улыбке.
      – Ну, вот это – типичная Куин. Это точно.
      – Если это – типичная Куин, то тогда вот это, – тут он указал на жемчуг, – не может быть она. Так? Поверь мне. И доверься собственной интуиции.
      Глядя на него полными горя глазами, Таура медленно завернула коробочку в тряпицу и вручила сверток ему.
      После этого Роик оказался перед необходимостью само­стоятельно разбудить штаб-квартиру СБ в середине ночи.