— Было… ты помнишь эту барраярскую народную сказку, где родственники девушки догнали ее любовника, убили и положили его голову в горшок с базиликом?

— Горшок с базиликом? Нет!

— Я думал об этом… ты знаешь, думаю, твои сестры могли бы это сделать, если бы объединились. Я имею в виду, вручить мне мою же голову. И ваша мать тоже могла бы, она вас всех обучила.

— Как мне жаль, что тети Корделии здесь нет! — Стоп, скорее всего в этом контексте это было неудачное замечание. Горшок с базиликом, о боже. Марк был таким параноиком… Неважно. — Я совсем не думала о тебе.

— Ох, — его голос сделался скучным.

— Да не в этом смысле! Я думала о тебе день и ночь. О нас. Но мне так неловко, с тех пор как я сюда вернулась. Словно я могу ощутить себя лишь забравшись снова в мое прежнее месте в эту клетку барраярской культуры. Я это чувствую, но не могу остановить. Это ужасно.

— Защитная окраска? — Его тон наводил на мысль, что он может понять ее желание закамуфлироваться. Его пальцы вновь пробежали по ее ключице, прокрались вокруг шеи. Одно его чудесное прикосновение к шее ощущалось так хорошо, прямо сейчас… Он так старательно учился прикасаться и позволять трогать себя, преодолевать панику и вздрагивание, ласкать. Он задышал быстрее.

— Кое-что вроде этого. Но я ненавижу тайны и ложь.

— Может ты просто… скажешь своим?

— Я пыталась. Я просто не могу. А ты можешь?

Он выглядел, словно его поставили в затруднительное положение. — Ты хочешь, чтобы я это сделал? Это наверняка кончится базиликом.

— Нет, нет, я имею в виду гипотетически.

— Я мог бы рассказать своей матери.

— Твоей матери я бы тоже могла. Она бетанка. Она из другого мира, из того, где с нами было все правильно. Но с моей матерью я не могу говорить об этом. А раньше всегда могла. — Она поняла, что слегка дрожит. Марк смог ощутить это, касаясь ее руки; она поняла это по пораженному выражению в глазах, когда он поднял к ней лицо.

— Не понимаю, как это может казаться таким правильным там и таким неверным здесь, — сказала Карин. — Это здесь не должно быть неправильно. Или не здесь. Или еще что-то.

— Это не имеет смысла. Здесь или там, какая разница?

— Если нет никакой разницы, зачем ты пошел на все эти неприятности с потерей веса прежде чем снова ступить на Барраяр ?

Он открыл рот и тут же закрыл его. Наконец он нашелся, — Ладно, это так. Но это только на пару месяцев. Я могу потратить пару месяцев.

— Это еще хуже. О, Марк! Я не могу вернуться на Колонию Бета.

— Что? Почему не можешь? Мы же планировали — ты планировала — что, твои родители нас подозревают? Он запретили тебе….

— Нет, это не так.. По крайней мере, не думаю. Это просто деньги. Вернее, отсутствие денег. Я бы не поехала туда и в прошлом году без стипендии графини. Мама и Па говорят, что они стеснены в средствах, и я не представляю, как смогу заработать столько за какие-то несколько месяцев. — Она прикусила губу, снова набравшись решимости. — Но я собираюсь подумать, как мне сделать это.

— Но если ты не сможешь… я еще не все закончил на Колонии Бета, — протянул он печально. — У меня на следующий год будут продолжаться и обучение, и терапия.

Или еще дольше. — Но ты же хочешь вернуться на Барраяр потом, правда?

— Да, я полагаю. Но целый год порознь… — он еще крепче стиснул ее, как будто гипотетические родители пикировали на них сверху, чтобы вырвать ее из его рук. — Это было бы без тебя… слишком трудно, — приглушенно пробормотал он, уткнувшись лицом в ее грудь. Небольшое преуменьшение….

Прошло мгновение, он глубоко вздохнул, оторвался от нее и стал целовать ее руки. — Нет необходимости впадать в панику, — искренне заверял он ее пальцы. — У нас есть месяцы, чтобы кое-что рассчитать. И может случиться еще что-нибудь. — Он поднял глаза и изобразил нормальную улыбку. — Что бы ни было, я рад, что ты здесь. Ты должна пойти посмотреть моих масляных жуков. — Он спрыгнул со скамеечки для ног.

— Твоих кого?

— И почему у всех вроде бы какие-то проблемы с этим названием? Мне казалось, это достаточно просто. Масляные жуки. А если бы я не поехал на Эскобар, я бы на них никогда не наткнулся, так что из этой поездки вышло много хорошего. Меня на них навела Лилли Дюрона, точнее — на Энрике, он тогда был по уши в неприятностях. Гениальный биохимик, но никакого соображения относительно денег. Я вытащил его под залог из тюрьмы, и помог ему спасти его результаты экспериментов от идиотов-кредиторов, конфисковавших их. Ты бы смеялась, если бы видела, как мы блуждали впотьмах в этом налете на лабораторию. Пойдем, посмотрим…

Пока он тащил ее за собой за руку через весь огромный дом, Карин спросила с сомнением, — Налет? На Эскобаре?

— Возможно налет — неверное слово. Это было абсолютно мирно, просто чудо какое-то. Наверное, вернее сказать кража. Веришь или нет, но мне удалось стряхнуть пыль с кое-чего, чему меня раньше учили.

— Это не звучит очень уж… законным.

— Нет, зато это было справедливо. Это были собственные жуки Энрике — он их создал, в конце концов. И он любит их как домашних зверюшек. Он ревел, когда одна из его любимых королев умерла. Это было просто трогательно — ну, в некотором смысле. Не будь у меня тогда желания придушить его, я вправду был бы очень тронут.

Только Карин успела задуматься, не было ли у этих проклятых препаратов для потери веса еще и каких-то побочных психиатрических эффекты, в которые Марк не счел ее нужным посвящать — как они дошли до комнаты, раньше знакомой ей как одна из подвальных прачечных дома Форкосиганов. Она не была в этой части дома с тех пор, как играла здесь с сестрами в прятки еще детьми. Высоко прорезанные в каменных стенах окна пропускали несколько потоков солнечного света. Долговязый парень с кудрявыми темными волосами, на вид не старше чем самое большее двадцать с небольшим лет , встревожено и без всякого результата возился в груде полураспакованных коробок.

— Марк, — обратился он к ним. — Мне нужно больше стеллажей. И лабораторных столов. И освещение. И здесь должно быть жарче. Мои крошки совсем вялые. Вы обещали.

— Сперва посмотрите на чердаках, прежде чем бежать покупать новое оборудование, — практично предложила Карин.

— О, хорошая идея. Карин, это — доктор Энрике Боргос с Эскобара. Энрике — это моя… мой друг, Карин Куделка. Мой самый лучший друг. — Марк крепко и властно сжал ее руку при этих словах. Но Энрике просто неопределенно ей кивнул.

Марк повернулся к широкому закрытому металлическому лотку, неустойчиво балансирующему на корзине. — Не смотри пока, — сказал он ей через плечо.

В памяти Карин всплыло, как старшие сестры говорили ей — Открой рот и закрой глаза, будет большой сюрприз… Она благоразумно не подчинилась его приказу и придвинулась поближе, чтобы видеть, что он делает.

Он снял крышку с лотка, открыв взгляду извивающееся скопление каких-то коричневых и белых штук, слабо стрекочущих и ползающих друг по другу. Ее пораженный взгляд наконец выхватил детали — это было насекомое, крупное, со многими ногами и машущими усиками…

Марк запустил руку в копошащуюся массу, и Карин непроизвольно ойкнула — Все нормально. Они не кусают и не жалят, — заверил он ее с усмешкой. — Вот, посмотри? Карин, познакомься с масляным жуком. Жук, это Карин. — Он протянул ей на ладони одно насекомое размером с ее большой палец.

Он действительно хочет, чтобы я потрогала эту штуку? Ладно, в конце концов она же прошла через бетанское сексуальное образование. Что за черт. Разрываясь между любопытством и отвращением, она протянула свою ее руку, и Марк вывалил на ее ладонь жука.

Его крошечные когтистые лапки защекотали ее кожу, и она нервно засмеялась. Это было почти самая невероятно уродливая живая штука, которую она когда-либо в жизни встречала. Хотя она, наверное, анатомировала и более противные образцы в прошлом году во время бетанского курса ксенозоологии; вряд ли в формалине что-то может смотреться привлекательнее. Жуки пахли не слишком плохо, просто какой-то зеленью, словно скошенное сено. Вот ученому следовало бы постирать свою рубашку.

Марк пустился в объяснения, как жуки перерабатывают органическую материю в своих отвратительно выглядящих животах, но его постоянно сбивал с толку его новый приятель Энрике своими педантичными техническими поправками по поводу биохимических деталей. Насколько могла понять Карин, в этом был биологический смысл.

Энрике оторвал один лепесток от бледной розы, лежавшей с вместе полудюжиной других в коробке. Эта коробка, тоже покачивающаяся на стопке упаковок, была отмечена знаком одного из лучших цветочных магазинов Форбарр-Султаны. Он положил лепесток на ее ладонь рядом с жуком; насекомое сжало лепесток в своих передних лапках и стало его обгрызать с мягкого края. Он ласково улыбнулся. — Ох, кстати, Марк, — добавил он, — девочкам нужно больше еды и как можно скорее. Я это взял сегодня утром, но этого и на день не хватит. — Он махнул рукой в строну цветочной коробки.

Марка, с тревогой наблюдавший как Карин разглядывает жука себя в руках, казалось, впервые раз заметил эти розы. — Откуда вы взяли цветы? Подождите, вы купили розы для кормления жуков?

— Я спросил у вашего брата, где взять немного земных растений, которые нравятся девочкам. Он сказал позвонить туда и заказать. А кто такой Айвен? Но это было ужасно дорого. Боюсь, нам придется пересмотреть бюджет.

Марк слабо улыбнулся и, казалось, сосчитал до пяти прежде чем ответить. — Вижу. Боюсь, это незначительное недопонимание. Айвен — это наш кузен. Вы несомненно не сможете рано или поздно не встретиться с ним. Есть земная растительная органика по гораздо более дешевой цене. Полагаю, вы сможете собрать немного снаружи…. — нет, наверное, вам лучше не ходить туда одному… — Он уставился на Энрике с выражением смешанных чувств, почти так же, как Карин — на масляного жука на своей ладони. А тот уже до половины дожевал розовый лепесток.

— О, и мне также как можно скорее нужен ассистент в лабораторию, — добавил Энрике, — если мне придется погрузиться беспрепятственно в мое новое исследование. И доступ к знанием здешних обитателей о местной биохимии. Знаете, мы не должны тратить драгоценное время впустую, заново изобретая колесо.

— Думаю, у моего брата есть некоторые контакты в университете Форбарр-Султаны. И в Императорском Научном институте. Уверен, он мог бы обеспечить вам доступ к чему-нибудь такому, что не защищено секретностью. — Марк мягко прикусил губу, его брови нахмурились в совершенно майлзовском выражении бешеной работы мысли. — Карин… ты вроде бы говорила, что ищешь работу?

— Да…

— Тебе бы понравилась работа ассистента? У тебя была пара бетанских курсов биологии в прошлом году…

— Бетанское образование? — оживился Энрике. — Человек с бетанским образованием, в этом отсталом месте?

— Только пара курсов для начинающих , — объяснила Карин торопливо. — И на Барраяре есть масса людей с галактическим образованием всех видов. — Он что, думает что сейчас Период Изоляции?

— Это для начала, — сказал Энрике тоном рассудительного одобрения. — Но я собирался спросить, Марк, есть ли у нас достаточно денег, чтобы нанять кого-либо?

— М-м…, — проговорил Марк.

— У тебя кончились деньги? — спросила Марка пораженная Карин. — Что же ты делал на Эскобаре?

— Они не кончились. Но непосредственно сейчас они связаны неликвидными способами, и я потратил немного больше чем запланировал — так что у нас просто временная проблема с наличностью. Я разберусь с этим к концу будущего года. Но должен признаться, я был действительно доволен, что смог здесь разместить Энрике с его проектом на какое-то время бесплатно.

— Мы могли бы снова продавать акции, — предложил Энрике. — Я так делал прежде, — пояснил он Карин.

Марк вздрогнул. — Я думаю, нет. Уверен, я уже все вам по этому поводу объяснил.

— Так набирают капитал в рискованное предприятие , — заметила Карин.

Марк вполголоса объяснил ей , — Но никто обычно не продает 580% ресурсов своей компании.

— О-о…

— Я собирался возместить все их расходы , — возразил Энрике с негодованием. — Я был так близок к крупному успеху, что не мог тогда остановиться!

— Гм… Извините нас, Энрике, мы на минуточку. — Марк взял Карин под руку, вывел ее в коридор и плотно прикрыл за собой дверь прачечной. Он повернулся к ней. — Ему не нужен ассистент. Ему нужна нянька. Боже, Карин, ты даже понятия не имеешь, каким благодеянием было бы с твоей стороны помочь мне управлять этим человеком. Я мог бы передать тебе кредитную карточку с секретными распоряжениями, а ты вела бы отчеты и понемногу подкидывала бы ему деньги на карманные расходы, и не давала бы ему гулять в одиночку по темным переулкам, или рвать императорские цветы, или вступать в пререкания с охранниками СБ, или что-нибудь еще в той же степени самоубийственное, что там он может выкинуть в следующий раз. Это, гм… — он заколебался. — Ты хотела бы получить часть акций как совладелец вместо зарплаты, по крайней мере пока этот период не кончится? Это не даст тебе много денег на расходы, знаю, но ты говорила, что собираешься откладывать…

Она с сомнением смотрела масляного жука, все еще щекотавшего ее ладонь и уже доевшего розовый лепесток. — Ты действительно можешь дать мне акции? Акции чего? Но… если это не сработает так, как ты надеешься, то у меня уже не будет еще других возможностей вернуться.

— Сработает, — торопливо обещал он. — Я заставлю это работать. У меня пятьдесят один процент предприятия. Ципис поможет мне официально зарегистрировать нас в Хассадаре как исследовательскую и развивающую компанию.

Она ставила их совместное будущее на странный биологически-предпринимательский проект Марка и при этом не была даже уверена, что он в здравом рассудке. — И что, э-э, думает обо всем этом твоя «черная команда»?

— Это никак не в их компетенции.

Ладно, успокоил. Это было, очевидно, делом его доминирующей личности, лорда Марка, который являлся целостным человеком, а не уловка одной из его масок для достижения их собственных целей. — Ты правда думаешь, что в Энрике много от гения? Знаешь, Марк, я подумала , что запах там в лаборатории был от жуков, а оказалось что — от него. Когда он в последний раз принимал ванну?

— Он наверное, забыл это сделать. Не стесняйся напомнить ему. Он не обидится. На самом деле, думай об этом как о части твоей работы. Заставляй его мыться и есть, возьми на себя ответственность за кредитную карточку, организуй лабораторию, смотри, чтобы он оглядывался в обе стороны, переходя улицу. И было бы для тебя поводом пожить здесь, в резиденции Форкосиганов.

В таком аспекте… и кроме того, Марк кинул на нее свой умоляющий собачий взгляд… в своей собственной странной манере Марк почти столь же хорошо, как и Майлз, умел втягивать людей такие дела, о которых потом они бы могли глубоко пожалеть. Заразительная навязчивая идея — семейная черта Форкосиганов.

— Ну… — Тихий звук отрыжки заставил ее опустить глаза. — Ох, нет, Марк! Твой жук заболел. — Несколько миллилитров густой белой жидкости вылилось из челюстей насекомого на ее ладонь.

— Что? — Марк в тревоге рванулся вперед. — Почему ты так думаешь?

— Он срыгнул. Бр-р… Может быть, это из-за скачковой задержки? От этого некоторых людей тошнит несколько дней подряд. — Она отчаянно огляделась, ища место, куда бы положить это создание, пока оно не лопнуло или что-то в этом роде. А дальше у жука начнется понос?

— Ох, нет, все в порядке. Они специально созданы, чтобы так делать. Оно просто выдало свое жучиное масло. Хорошая девочка, — промурлыкал он насекомому. По крайней мере, Карин решила, что он обращался к жуку.

Карин твердо взяла его за руку, развернула ладонью вверх и сгрузила скользкого жука на нее. Она вытерла свою руку о его рубашку. — Твой жук. Ты и держи.

— Наши жуки..? — предположил он, хотя и взял его без возражений. — Пожалуйста..?

На самом деле эта штука пахла вовсе неплохо. Если честно, это был запах роз, роз и мороженого. Тем не менее она вполне смогла противостоять своему порыву слизать эту липкую гадость со своей руки. Марк…не настолько. — О, очень хорошо. — Не знаю, как он уговаривает меня на такие вещи. — Договорились.