Хьюго, который, запыхавшись, преодолел лестницу, предположил, — В конце концов они всегда успокаиваются и выходят. Если там нет никакой еды, то еще скорее.

— Никки, — сдержанно заметила тетя Фортиц, — знает, где профессор прячет свой запас печенья.

Базиль встал и уставился на тяжелую деревянную дверь и старые, массивные железные петли. — Полагаю, мы могли бы ее сломать, — сказал он нерешительно.

— Не в моем доме, Базиль Форсуассон! — ответила тетя Фортиц.

Базиль сделал жест в сторону Катрионы. — Тогда принесите мне отвертку!

Она не пошевелилась. — Найдите ее сами. — Она не добавила вслух неуклюжий простофиля, но это, казалось, поняли все.

Базиль сердито вспыхнул, но снова склонился у двери. — Чем он там занят? Я слышу голоса.

Хьюго тоже наклонился. — Думаю, он воспользовался комм-пультом.

Тетя Фортиц кинула короткий взгляд вдоль холла к двери ее спальни. Оттуда дверь вела в ванную, а дальше можно было пройти еще через одну дверь в кабинет профессора. Ну, если тетя Фортиц не собиралась указывать этот дополнительный и неохраняемый маршрут двум мужчинам, сейчас прильнувших ухом к двери, то зачем это делать и Катрионе?

— Я слышу два голоса. Кому вообще он может звонить ко комму? — спросил Базиль тоном, не предполагающим ответа.

Катриона внезапно подумала, что знает, кому. Она затаила дыхание. — О, — сказала она слабо, — о боже. — Тетя Фортиц уставилась на нее.

На протяжении одной истерической секунды Катриона представила, как она бросится обходным путем и нырнет через вторую дверь, выключив комм-пульт прежде, чем будет слишком поздно. Но в ее сознании проплыл смеющийся голос… Давайте посмотрим, что получится.

Да. Давайте.

***

Один из графов — союзников Бориса Формонкриева — монотонно гудел в Спикерском Круге. Майлз спросил себя, как долго может продолжаться эта тактика затягивания. Грегор уже выглядел крайне скучающим.

Из небольшой комнаты для совещаний появился личный оруженосец императора, поднялся на возвышение и пробормотал что-то на ухо своего господину. Грегор, выглядевший слегка удивленным, ответил ему несколько слов и жестом отправил его прочь. Он слегка кивнул лорду-протектору Спикерского Круга, и тот направился к нему. Майлз напрягся, ожидая что Грегор собирался призвать прекратить затягивания решения и распорядиться начать голосование, но вместо этого лорд-протектор просто кивнул и вернулся на свое место. Грегор поднялся и вышел в дверь позади возвышения. Выступавший граф искоса кинул взгляд на его движение, поколебался, затем продолжил. Майлз сказал себе, что это вряд ли может быть чем-то многозначительным; даже императорам время от времени приходилось ходить в туалет.

Майлз улучил момент и снова включил свой комм. — Пим? Как дела с Доно?

— Я лишь получил подтверждение из особняка Форратьеров, — ответил через мгновение Пим. — Доно на пути сюда. Его сопровождает капитан Форпатрил.

— Только сейчас?

— По-видимому, он прибыл домой лишь менее часа назад.

— Что он делал всю ночь? — разумеется, Доно не отправился специально в ночь перед голосованием в загул вместе с Айвеном — но с другой стороны, он, возможно, хотел кое-что доказать… — Ладно, неважно. Просто убедись, что он в порядке доберется сюда.

— Мы этим сейчас и заняты , милорд.

Грегор действительно вернулся через некоторое время. Он снова уселся на своем месте, не беспокоя больше лорда-протектора, однако кинув в сторону Майлза странный, раздраженный и слегка смущенный взгляд. Майлз выпрямился и посмотрел на него в ответ, но Грегор не дал ему больше никакого намека к разгадке, вернувшись вместо этого к своему обычному безразличному выражению, которое могло скрывать что угодно — от крайней скуки до ярости.

Майлз не собирался дать своим противникам удовольствия смотреть, как он начинает кусать локти. Список выступавших от Консерваторов должен был скоро подойти к концу , разве что из них появится кто-то еще. Майлз снова пересчитал головы или, скорее, оглядел пустые места. Для столь важного сегодняшнего голосования отсутствующих было слишком много. Не было ни Фортугарова, ни его представителя, как и обещала леди Элис. Более необъяснимым было то, что не было также Форхаласа, Форпатрила, Форфолса и Формюира. Поскольку трое из них — а, возможно, и все четверо — были уверенно подсчитанными голосами консервативной фракции, это не было потерей. Он принялся машинально вырисовывать по другому краю листа вьющийся орнамент из клинков, мечей и маленьких взрывов, ожидая ,что будет дальше.

***

—… сто восемьдесят девять, сто девяносто, сто девяносто один, — подсчитывал Энрике с крайним удовлетворением в голосе.

Карин отвлеклась от задачи на лабораторном комм-пульте и перегнулась через дисплей, чтобы посмотреть на эскобарского ученого. С помощью Марсии он заканчивал окончательную инвентаризацию полученных назад форкосигановских масляных жуков, тут же пересаживая их в недавно вычищенную клетку из нержавеющей стали, стоящую открытой на лабораторном столе.

— Пока мы не нашли только девять особей, — радостно продолжил Энрике. — Меньше пяти процентов усушки — думаю, это приемлемая величина потерь для этого несчастливого инцидента. Пока у меня есть ты, моя милая.

Повернувшись в сторону Марсии, он протянул руку мимо нее и поднял банку, в которой сидела королева форкосигановских жуков — ее принесла лишь вчера вечером торжествующая младшая дочка оруженосца Янковского. Он опрокинул банку и выманил жука на свою подставленную ладонь. Королева, согласно измерениям Энрике, выросла приблизительно на два сантиметра за время превратностей своего бегства и теперь заполнила всю его руку и свешивалась по сторонам. Он поднес ее к своему лицу, приглашающе ей почмокал и погладил ее короткое надкрылье кончиком пальца. Она сильно, до крови, вцепилась в него коготками и зашипела в ответ.

— Они производят такие звуки, когда счастливы, — объяснил Энрике; Марсия ответила ему сомневающимся взглядом.

— О, — только произнесла она.

— Тебе бы хотелось ее приласкать? — он приглашающе протянул ей гигантское насекомое.

— Ну… почему бы и нет? — Марсия тоже попыталась это сделать и была вознаграждена еще одним шипением выгнувшего спину жука. Марсия криво улыбнулась.

Лично Карин думала, что любой мужчина, который считает лучшим времяпровождением кормление, ласку и заботу о твари, отвечавшей на его поклонение главным образом враждебным шумом, должен отлично ужиться с Марсией. Ободряюще пощебетав, Энрике посадил королеву в стальную клетку, где ее будет окружать, ухаживать за ней, нежить и кормить рой ее рабочего потомства.

Карин излила свои чувства глубоким вздохом и вернула свое внимание к расшифровке каракулей Марка — заметок по анализу себестоимости лучших пяти из предложенных продовольственных продуктов. Их наименование собиралось стать вызовом. Идеи Марка склонялись в сторону более мягких, а спрашивать Майлза не было никакого смысла — все его злобные предложения сводились к чему-то вроде Рвотная Ваниль и Тараканьи Хлопья.

Этим утром в особняке Форкосиганов было очень тихо. Все оруженосцы, кроме выделенных Майлзу, отправились вместе с вице-королем и вице-королевой на какой-то изысканный политический завтрак, устраиваемый в честь будущей императрицы. Большая часть прислуги на утро была отпущена. Марк-вместе с Матушкой Кости, ставшей их постоянным консультантом по развитию продукта — воспользовался возможностью и уехал посмотреть на работу маленького заводика по упаковке молочных продуктов. Ципис нашел аналогичное производство в Хассадаре, которое переезжало на большие площади, и привлек внимание Марка к возможности использовать оставленное ими оборудование как основу для экспериментального производства продуктов из жучиного масла.

Утренний путь Карин на работу был очень коротким. Прошлую ночь она впервые попробовала провести вместе с Марком в особняке Форкосиганов. К ее тайной радости, к ним отнеслись не как к детям, нарушителям закона или идиотам, но так же уважительно, как к любой взрослой паре. Они закрыли дверь спальни Марка, и что за ней происходило — касалось только их двоих. Сегодня утром Марк отправился по делам, насвистывая под нос — и фальшивя, поскольку он явно унаследовал у своего брата-прародителя полное отсутствие музыкального таланта. Карин тоже вполголоса мурлыкала под нос, но более мелодично.

Ее размышления прервал нерешительный стук по косяку лабораторной двери. Там со взволнованным видом стояла одна из служанок. Вообще-то прислуга дома Форкосиганов избегала коридора возле лаборатории. Некоторые боялись масляных жуков. Большая часть других опасалась шатающихся стопок литровых емкостей с жучиным маслом, теперь заполняющих коридор с обеих сторон до самого потолка. И все знали, что отважиться появиться здесь — значит получить приглашение зайти в лабораторию и попробовать экспериментальные продукты из жучиного масла. Эта последняя опасность, разумеется, уменьшалась, если начать громко возражать. Но эта молодая леди, как вспомнила Карин, разделяла все три вида опасений.

— Мисс Куделка, мисс Куделка… и доктор Боргос, к вам посетители.

Девушка отступила в сторону, пропустив в лабораторию двух мужчин. Один был худощавым, а другой… большим. На обоих были надеты слегка помятые от путешествия костюмы, в эскобарском стиле — как поняла Карин по опыту совместного существования с Энрике. Худой человек — трудно сказать, то ли средних лет, но моложаво выглядящий, то ли молодой, но с манерами среднего возраста, — сжимал в руках полную бумаг папку. Крупный просто неуклюже топтался на месте. Тощий шагнул вперед и обратился к Энрике. — Вы — доктор Энрике Боргос?

Энрике оживился при звуках эскобарского акцента, повеявшего чем-то родным после его долгого, одинокого изгнания среди барраярцев. — Да?

Худой мужчина воздел незанятую руку радостным жестом. — Наконец-то!

Энрике улыбнулся с застенчивым пылом. — О, вы слышали о моей работе? Вы случайно не… инвесторы?

— Едва ли, — Худой мужчина свирепо усмехнулся. — Я — офицер Оскар Густиоз — а это мой помощник, сержант Муно. Доктор Боргос… — офицер Густиоз официально положил руку на плечо Энрике, — вы арестованы согласно ордеру Планетарного Парламента Эскобара за мошенничество, хищение в крупных размерах, неявку в суд и конфискацию охраняемых облигаций.

— Но, — пробормотал Энрике, — это же Барраяр! Вы не можете арестовать меня здесь! — :

— О, могу, — мрачно произнес офицер Густиоз. Он плюхнул папку с закладками на лабораторный табурет, с которого только что встала Марсия, и щелкнул замком, открыв ее. — Здесь у меня есть, по порядку — официальный ордер на арест, выданный Парламентом.., — он стал листать страницы, все покрытые печатями, смятые и с небрежными пометками от руки, — предварительное согласие на выдачу из барраярского посольства на Эскобаре, с тремя промежуточными приложениями, одобренное и с окончательным разрешением Имперской Канцелярии в Форбарр-Султане… предварительный и окончательный ордер из Окружного Офиса графства Форбарра… восемнадцать отдельных разрешений на перевозку заключенного через барраярские имперские скачковые станции отсюда и до дому… и, наконец, последнее — но не самое незначительное — разрешение от Муниципальной Охраны Форбарр-Султаны, подписанное лично лордом Форбонном. Мне потребовалось больше месяца, чтобы проложить себе путь через все эти бюрократические преграды, и я не потрачу больше и часа на этот отсталый мир. Вы можете взять с собой одну сумку с вещами, доктор Боргос.

— Но, — закричала Карин, — Марк же выплатил залог за Энрике! Мы его выкупили его — и он теперь наш!

— Конфискация облигаций не уничтожает уголовные обвинения, мисс, — холодно информировал ее эскобарский офицер. — Она их отягощает.

— Но… почему вы арестовываете Энрике, и не трогаете Марка? — спросила Марсия, поставленная всем этим в тупик. Она уставилась на стопку бумаг.

— Не намекай им на это, — раздраженным шепотом выдохнула Карин.

— Если вы, мисс, говорите об опасном сумасшедшем, известном как лорд Марк Пьер Форкосиган, — я пробовал. Поверьте мне, я пытался. Я потратил полторы недели, стараясь получить такой документ. У него Дипломатический иммунитет третьего класса, который защищает его почти от всего, кроме непосредственного убийства. Кроме того, я обнаружил, что стоит мне только правильно произнести его фамилию, и это воздвигает проклятую каменную стену между мной и любым тупым барраярским клерком, посольским офицером или чиновником, с которым я сталкиваюсь. Какое-то время я думал, что сойду с ума. Наконец я примирился с безнадежностью.

— Я думаю, сэр, лекарства вам тоже помогли, — заметил Муно дружелюбно. Густиоз посмотрел на него с негодованием.

— Но вы от меня не сбежите, — обратился тот к Энрике. — Одну сумку с вещами. И прямо сейчас.

— Вы не можете просто вломиться сюда и забрать его, без предупреждения или чего-то вроде этого! — возразила Карин.

— Вы представляете, сколько усилий и внимания я потратил для того, чтобы быть уверенным что он не оказался предупрежден? — спросил ее Густиоз.

— Но Энрике нам нужен! Он — все для нашего нового предприятия! Он один представляет наш исследовательский отдел и отдел по развитию. Без Энрике мы никогда не получим жуков, поедающих барраярскую растительность.

Без Энрике не могло бы родиться никакое производство жучиного масла — его акции бы ничего не стоили. Работа, на которую она потратила все лето, все неистовые усилия Марка по организации — все можно было бы вылить в канализацию. Никакой прибыли… никакого дохода… никакой взрослой независимости… никаких жарких и двусмысленных сексуальных забав с Марком — а только долги, позор и заявления всей ее самодовольной родни — мы же тебе говорили! — … — Вы не можете забрать его!

— Напротив, мисс, — сказал офицер Густиоз, собирая свою стопку документов, — могу и сделаю это.

— Но что произойдет с Энрике на Эскобаре? — спросила Марсия.

— Суд, — произнес Густиоз омерзительно удовлетворенным тоном, — и, искренне молюсь, его приговорят к заключению в тюрьме. На долгое, долгое время. Я надеюсь, они ему зачтут и судебные издержки. Ревизор завопит, когда я предъявлю ему мои дорожные чеки. Моя начальница говорила, это будет нечто вроде каникул. Она сказала — вы вернетесь через две недели. — А я не видел свою жену и семью уже два месяца…

— Но это крайне расточительно, — сказала Марсия с негодованием. — Зачем его запирать в камере на Эскобаре, когда он может принести реальную пользу человечеству здесь? — Карин полагала, что ее сестра также высчитала, как быстро упадут в цене ее акции.

— Это касается доктора Боргоса и его рассерженных кредиторов, — ответил ей Густиоз. — Я только сделал мою работу. Наконец-то.

Энрике выглядел ужасно обеспокоенным. — Но кто будет заботиться о моих бедных маленьких девочках? Вы не понимаете!

Густиоз заколебался и произнес обеспокоенным тоном, — В моих ордерах не было никакой ссылки на то, что кто-то состоит на его иждивении. — он смущенно взглянул на Карин и Марсию.

Марсия спросила, — Во всяком случае, как вы сюда вошли? Как миновали охранника СБ на воротах?

Густиоз помахал своей приведенной в беспорядок папкой. — Страница за страницей. Потребовалось сорок минут.

— Он настаивал на проверке каждой из них, — объяснил сержант Муно.

— А где Пим? — торопливо спросила Марсия горничную.

— Ушел вместе с лордом Форкосиганом, мисс.

— Янковский?

— И он тоже.

— Еще кто-нибудь?

— Все остальные ушли с милордом и миледи.

— Черт! А как начет Ройса?

— Он спит, мисс — Приведите его сюда.

— Ему не понравится, что его подняли, когда не его смена, мисс… — нервно произнесла горничная.

— Приведите!

Горничная неохотно потащилась прочь.

— Муно, — сказал Густиоз, наблюдающий за этим представлением с растущей неловкостью, — давайте. -. Он указал на Энрике.

— Да, сэр — Муно стиснул локоть Энрике.

Марсия схватила Энрике за другую руку. — Нет! Стойте! Вы не можете забрать его!

Густиоз, нахмурившись, поглядел на уходящую горничную. — Пойдем, Муно.

Муно потянул. Марсия потянула в ответ. — Ай! — закричал Энрике. Карин схватила первое, что ей подвернулось под руку и могло сойти за оружие — метровый железный штырь, — и закружилась вокруг них. Густиоз засунул свою папку с бумагами под мышку и протянул руку, чтобы оттащить Марсию.

— Быстрее! — завизжала Карин на горничную и попыталась подсечь Муно под ноги, толкнув его палкой под колени. Вокруг Энрике, словно вокруг оси, кружилась целая толпа, и Карин ее попытка удалась. Муно выпустил Энрике, упавшего на Марсию и Густиоза. В дикой попытке удержать равновесие Муно резко махнул рукой вниз и с силой ударил по углу клетки с жуками, свешивающейся краем с лабораторного стола.

Коробка из нержавеющей стали взлетела в воздух. Сто девяносто два удивленных коричнево-серебряных жука стартовали по широкой неравномерной траектории через всю лабораторию. Так как у жуков аэродинамические качества были не лучше, чем у крошечных кирпичей, они дождем посыпались вниз на борющихся людей, захлюпав и захрустев под ногами. Клетка лязгнула о пол одновременно с упавшим Муно. Густиоз, в попытке защититься от этой неожиданной атаки с воздуха, выпустил папку; документы с цветными печатями присоединились в полете к масляным жукам. Энрике взвыл как одержимый. Муно просто заорал, отчаянно скидывая с себя жуков и пытаясь вскарабкаться на лабораторный табурет.

— Теперь посмотрите, что вы наделали! — завопила Карин на эскобарских офицеров. — Вандализм! Нападение! Уничтожение собственности! Нет, уничтожение собственности фор-лорда и прямо здесь, на Барраяре! У вас теперь будет много проблем!

— Ай! — закричал Энрике, пытаясь стоять на цыпочках, чтобы смягчить весь ужас происходящей на полу бойни. — Мои девочки! Мои бедные девочки! Смотрите, куда ставите ноги, безмозглые убийцы!

Королева, чей вес обеспечил ей более короткую полетную траекторию, удрала под лабораторный стол.

— Что это за ужасные штуки? — крикнул Муно со всего насеста на качающейся табуретке.

— Отравленные жуки, — ядовито информировала его Марсия. — Новое барраярское секретное оружие. Где они вас ни коснутся, ваше тело раздуется, почернеет и ссохнется. — Она сделала отважную попытку запустить стрекочущего жука в брюки Муно или ему за шиворот, но он отразил ее нападение.

— Они не ядовиты! — с негодованием отверг такое предположение стоящий на цыпочках Энрике.

Густиоз опустился на пол, яростно собирая бумаги и пытаясь не касаться и не дать коснуться себя расползшимся повсюду жукам. Когда он поднялся, его лицо было алого цвета. — Сержант! — взревел он. — Слезайте оттуда! Хватайте арестованного! Мы уезжаем немедленно.

Муно, преодолевая свой испуг и слегка стесняясь того, что его коллега уличил его в бегстве наверх, осторожно сделал шаг с табурета и схватил Энрике в более профессиональной манере конвоира. Он вытащил Энрике за двери лаборатории, когда Густиоз подбирал последнюю из своих бумаг и в произвольном порядке запихивал их назад в папку.

— А как насчет моей одной сумки с вещами? — завопил Энрике, когда Муно повел его вниз к вестибюлю.

— Я куплю вам эту проклятую зубную щетку в космопорте, — тяжело выдохнул Густиоз, карабкаясь за ними. — И смену нижнего белья. Я заплачу за них из своего собственного кармана. Все что угодно, но прочь отсюда, прочь!

Карин с сестрой вылетели в дверь одновременно и были вынуждены разобраться, кому пройти первой. Они, спотыкаясь, выбрались в коридор и увидели, как их будущее биотехнологическое процветание удаляется прочь, все еще возражая, что масляные жуки всего лишь безопасные и полезные симбионты. — Мы не можем позволить ему уйти! — закричала Марсия.

Стопка емкостей с жучиным маслом рухнула на Карин, когда она пыталась удержать равновесие, глухо стукнув ее по голове и плечам и свалившись на пол. — О-о! она поймала пару коробок весом более килограмма каждая и уставилась вслед отступающим мужчинам. Она установила мысленное перекрестье прицела на затылок Густиоза, подняла банку правой рукой и сделала шаг назад. Марсия, отражающая лавину падающих лотков у другой стены, уставилась на нее расширенными глазами, понимающе кивнула и точно так же ухватила собственный метательный снаряд.

— Готовься, — выдохнула Карин, — Целься…