Глава 14

Майлз добыл копии архивов Совета Графов, охватывающие все споры по правам наследования за последние двести лет. Вместе со стопкой подборок из собственного архива Дома Форкосиганов они заняли два стола и бюро в библиотеке. Он глубоко погрузился в стопятидесятилетней давности запись трагедии в семье четвертого графа Форлакиала, когда в двери, ведущей из приемной, появился оруженосец Янковский и объявил, — Коммодор Галени, милорд.

Майлз удивленно поднял взгляд. — Спасибо, Янковский. — Оруженосец кивнул в ответ и вышел, аккуратно прикрыв за собой двойные двери.

Галени прошел через большую библиотеку и оценил разбросанные бумаги, пергаменты и свитки бдительным взглядом бывшего историка.

— Готовишься к экзаменам, да? — спросил он.

— Ага. Кстати, у тебя докторская степень по барраярской истории. Какие действительно примечательные споры по наследованию Округа всплывают в твоей памяти?

— Конь лорд Полуночник, — сразу ответил Галени.

— Это у меня уже есть. — Майлз махнул в сторону груды бумаг на дальнем конце инкрустированного стола. — Что у тебя , Дув?

— Официальное дело СБ. Запрашиваемый вами, Милорд Аудитор, аналитический отчет относительно некоторых слухов о покойном муже госпожи Форсуассон.

Майлз напомнил, нахмурившись. — СБ опоздала с оценкой. Вчера это было бы намного лучше. Они ничего не выиграли, черт возьми, приказав мне притормозить, и в то же время позволив, чтобы Катриону с Никки этим неожиданно огорошил — о Боже, в их собственном доме! — этот идиот Формонкриев.

— Да. Иллиан сказал это Аллегре. А Аллегре — мне. Жаль, что мне некому сказать… я вчера до полуночи завяз в отчетах осведомителей и перекрестных проверках — благодарю вас, милорд. Я вчера сидел допоздна, пока не составил хоть какое-то обоснованное мнение.

— О. О, нет, Аллегре ведь не мог дать лично тебе расследовать это… дело о клевете, а? Садись, садись. — Майлз помахал ему рукой на стул, который комаррец вытащил из-за угла стола рядом с Майлзом.

— Разумеется, мог. Я присутствовал на твоем ужасном званом обеде, с которого, кажется, все и началось, и что ближе к делу — я уже в списке лиц, имеющих доступ к материалам комаррского расследования. — Галени уселся с утомленным ворчанием, и его взгляд автоматически скользнул по разложенным документам. — Если у Аллегре была возможность не расширять список лиц с таким доступом, он этого ни за что не бы стал делать.

— М-м, полагаю это имеет смысл. Но я с трудом мог представить, что у тебя найдется время.

— У меня его и нет, — горько сказал Галени. — Я наполовину сократил послеобеденное время, с тех пор как меня выдвинули на руководство Комаррским Департаментом. А этим мне пришлось заняться во время, предназначенное для сна. Теперь я думаю, что мне придется отказаться от обедов и просто пристроить к письменному столу тюбик с питательной смесью, чтобы прикладываться к нему время от времени.

— Я думал, Делия через какое-то время займет в этом твердую позицию.

— Да, еще и это, — добавил Галени раздраженным тоном. Майлз ожидал нападения, но Дув не стал вдаваться в подробности. Ну, действительно ему это было надо? Майлз вздохнул. — Извини, — признал он свою вину.

— Ладно, хорошо. У меня превосходные новости — с точки зрения СБ. Нет никаких доказательств даже поверхностной утечки сведений по засекреченным аспектам смерти Тьена Форсуассона. Никаких имен или намеков на… технические действия или даже слухов о финансовых придирках. По прежнему полное и наиболее желательное отсутствие упоминаний о комаррских заговорщиках во всех линиях сценариев твоего убийства Форсуассона.

— Несколько сценариев…! Так сколько же версий разошлось… нет, не говори мне. Это лишь без толку поднимет мое кровяное давление. — Майлз заскрипел зубами. — Так, предполагают что я устранил Форсуассона — мужчину вдвое крупнее меня — с помощью какой-то дьявольской уловки бывшего работника СБ?

— Может быть. Одна из версий зашла так далеко, что, якобы, ты действовал не один, а у тебя были помощники — подлые и продажные сотрудники СБ. Которым ты платил.

— Это мог предположить только тот, кому никогда не доводилось заполнять секретные бухгалтерские отчеты для Иллиана, — прорычал Майлз.

Галени пожал плечами, шутливо соглашаясь.

— И было ли… нет, дай я сам тебе скажу, — продолжал Майлз — Не было никаких утечек информации из дома Фортица.

— Ни одной, — подтвердил Галени.

Майлз вполголоса проворчал несколько удовлетворенных проклятий. Он знал, что не ошибся в Катрионе. — Окажи мне лично такую любезность — обязательно подчеркни этот факт в документе, который ты отошлешь Аллегре, ладно?

Галени раскрыл ладонь осторожным уклончивым жестом. Майлз медленно успокоил дыхание. Никаких утечек, никакого предательства: просто праздная злоба и обстоятельства. И едва уловимый предположительный шантаж. Вылившийся на него самого, на его родителей — когда они об этом узнают, а это должно случиться скоро, — на Фортицев, на Никки, на Катриону. Они посмели огорчить этим Катриону… Он тщательно сдержал свою кипящую ярость. Здесь не было места гневу. Только расчетам и неумолимым действиям.

— Так что, собирается ли СБ делать что-то со всем этим? — спросил Майлз наконец.

— Сейчас — как можно меньше. И не потому что у нас на столе слишком много дел. Мы, конечно, будем продолжать контролировать все данные по любым ключевым вопросам, которые снова могли бы привлечь публичное внимание к нежелательным моментам. Это хуже чем вообще не привлекать внимания, но вариант с убийством полезен нам в одном. Если кто-то отказывается верить в смерть Тьена Форсуассона в результате несчастного случая, вот ему правдоподобная история, полностью объясняющая, почему не разрешено проводить дальнейшего расследования.

— О, полностью, — прорычал Майлз. Вижу, куда они клонят. Он сел, упрямо обхватив себя руками. — Это значит, что это мое собственное дело?

— А-а… — сказал Галени. Он растянул это слово достаточно долго. Но к конце концов, этот звук кончился, и он был вынужден сказать. — Не совсем.

Майлз оскалил зубы и выжидательно уставился на Галени, а тот — на него.

Майлз сломался первым. — Черт возьми, Дув, я что, должен остаться вот так и проглотить все это дерьмо?

— Давай, Майлз, ты же уже пользовался прикрытием раньше. Я думал, вы — тайные оперативники — купаетесь в таких вещах — Но я никогда не гадил в моем собственном ящике с песком. Не там, где мне придется жить. Мои дендарийские миссии проходили под девизом «добиться цели и убежать». А всю эту вонь мы всегда оставляли далеко позади.

Галени пожал плечами без особого сочувствия. — Должен указать, это — лишь первые результаты. На основе того, что сейчас нет утечки информации, нельзя быть уверенным что потом что-то не… не просочится в дыру.

Майлз медленно выдохнул.

— Хорошо. Скажи Аллегре, что у него есть его козел отпущения. Б-э-э-э. — через секунду он добавил, — Но всему есть предел — от виновности я откажусь. Это был несчастный случай с респиратором. И точка.

Галени помахал рукой, соглашаясь. — СБ не против.

Хорошо, напомнил себе Майлз, что в комаррском деле не было нарушения секретности. Но одновременно этот разговор убил его слабую, безмолвную надежду, что он мог бы предоставить Ришара с его компанией на неласковую милость СБ. — Пока все это лишь сотрясение воздуха, пусть так и будет. Но дай Аллегре понять, что если в Совете дойдет до формального обвинения меня в убийстве… — Тогда что?

Галени сощурил глаза. — У тебя есть основания думать, что кто-то выдвинет там обвинение против тебя? Кто?

— Ришар Форратьер. Он мне это в некотором роде… лично обещал.

— Он все-таки не может. Только если заставит члена Совета лжесвидетельствовать в его пользу.

— Сможет, если он победит лорда Доно и будет утвержден графом Форратьером. — А мои коллеги скорее всего поперхнутся лордом Доно.

— Майлз… СБ не может обнародовать улики, окружающие смерть Форсуассона. Даже в Совете Графов.

По выражению на лице Галени Майлз прочел эту фразу как «особенно не на Совете Графов». Зная эту пеструю группу, он сочувственно ответил. — Да. Знаю.

Галени с тревогой произнес.

— Что ты собираешься делать? — И не натянутые нервы СБ вызывали у Майлза желание избежать такого развития событий; у него были более веские причины. Целых две причины — мать и сын. Если он все сделает верно, ничто из этих неясно вырисовывающихся неприятностей с законом никогда не затронет ни Катриону, ни ее Никки. — Ни больше и ни меньше — свою работу. Немного политики. В барраярской манере.

Галени с сомнением оглядел его. — Ладно… если ты правда собираешься защищать свою невиновность, ты должен это делать более убедительно. Ты… дергаешься.

Майлз.:. дернулся. — Есть вина и вина. Я невиновен в преднамеренном убийстве. Но виновен в том, что напортачил. И не я один — нас таких целая команда. Во главе с самим этим идиотом Форсуассоном. Если бы он только… черт возьми, ведь каждый раз, когда челнок приземляется в космопорте в комаррском куполе, они заставляют вас просмотреть видео-фильм о пользовании респиратором. А он прожил там почти год. Ему говорили…. — на секунду он затих. — Как, впрочем, и я сам прекрасно знал, что нельзя выходить из купола, не сообщив об этом моей охране.

— Когда это произошло, никто не обвинил тебя в небрежности.

Майлз горько скривил рот. — Они льстили мне, Дув. Льстили.

— Не могу помочь тебе с этим, — сказал Галени. — У меня достаточно своих собственных не упокоенных призраков.

— Давай посмотрим на них. — вздохнул Майлз.

Очень долгий миг Галени глядел на него, затем выпалил, — По поводу твоего клона.

— Брата.

— Да, его. Ты знаешь… понимаешь… какие , черт возьми, у него намерения по отношению к Карин Куделке?

— Это вопрос СБ или лично Дува Галени?

— Дува Галени. — Галени выдержал еще более длительную паузу. — После… того неоднозначного благодеяния, которое он мне оказал тогда на Земле, я был рад видеть, что он жив и спасся. Меня даже не потрясло известие, что он появился здесь и — после моей встречи с вашей матерью — что ваша семья приняла его. Я даже смирился с возможностью иногда с ним сталкиваться. — Его ровный голос чуть надломился. — Но я не ожидал, что он превратится в моего свояка!

Майлз снова сел, с некоторым сочувствием приподняв брови. Он удержался от чего-то невежливого — например, вроде хихиканья. — Я заметил бы, что в некотором очень странном смысле вы уже родственники. Он твой сводный брат. Твой отец его создал, и поэтому, согласно некоторым толкованиям галактических законов о клонах, он — отец и Марку.

— От этого у меня голова идет кругом. И сильно. — он посмотрел на Майлза со внезапным испугом. — Но Марк ведь не думает о себе как моем сводном брате?

— Я пока не обратил его внимание на эту гримасу закона. Но подумай, Дув, насколько легче тебе теперь представлять его только свояком. Я имею в виду, у многих людей весьма затруднительные свойственники; это жизненная лотерея. Они тебе будут сочувствовать.

Взгляд Галени говорил, что того это лишь немного забавляет.

— Он будет дядя Марк, — заметил Майлз с медленной жуткой улыбкой. — Ты — дядя Дув. И полагаю, через некоторое время я буду дядя Майлз. Кстати, мне никогда не приходило в голову то, что я могу быть дядей — единственный ребенок и все такое.

Стоит задуматься… если Катриона когда-либо примет его предложение, он тут же превратится в дядю, получив сразу троих шуринов вместе с их женами и кучу племянниц и племянников. Не говоря уже о тесте и его жене. Хотелось бы знать, не будет ли среди них кого-то смущающего. Или — новая и расстраивающая мысль — не покажется ли им ужасным зятем он сам?..

— Думаешь, они поженятся? — серьезно спросил Галени.

— Я… не уверен, какую форму в конечном итоге примет в конце концов их союз. Уверен, Марка от Карин клещами не оттащишь. И пока у Карин серьезные основания постепенно принять его — а думаю, никто из Куделок просто не умеет предавать.

Дув слегка приподнял бровь в ответ на эти слова и чуть смягчился, что происходило с ним при любом упоминании о Делии.

— Боюсь, что ты будешь должен смириться с тем, что ваши с Марком отношения — надолго, — заключил Майлз.

— А-а, — сказал Галени. Трудно было сказать, было ли это смирение или желудочный спазм. Как бы то ни было, он встал и попрощался.

***

Марк, выйдя с лифтовой площадки в выложенный черно-белой плиткой входной холл, столкнулся со своей матерью, спускавшейся по парадной лестнице.

— О, Марк, — сказала графиня Форкосиган тоном — вот ты-то мне и нужен. — Он послушно остановился и подождал ее. Она оглядела его аккуратный наряд — любимый черный костюм, который оттеняла мирная, как он полагал, темно-зеленая рубашка. — Ты уходишь ?

— Вскоре. Я собирался отловить Пима и попросить его прикрепить ко мне водителя-оруженосца. У меня назначена встреча с другом лорда Форсмита, который занимается общественным питанием и обещал объяснить мне систему распределения на Барраяре. Он потенциальный клиент… и я думал, неплохо выглядело бы, если бы я приехал на эту встречу в лимузине, так по-форкосигановски.

— Очень даже вероятно.

Ее дальнейший комментарий прервали два подростка, выскочивших из-за угла: сын Пима Артур, который нес палку с пахучей ватой на конце, и Денис, мальчик Янковского, волочивший с собой оптимистично большую емкость. Они протопали по лестнице мимо нее, приветствуя запыхавшимся, — Здравствуйте, миледи!

Она обернулась, наблюдая за ними, подняла брови, забавляясь, и спросила у Марка, когда мальчики, хихикая, исчезли из поля зрения «Новые рекруты для науки»?

— Для производства. У Марсии было гениальное озарение. Она назначила награду за сбежавших масляных жуков и наняла всех свободных детей оруженосцев их собирать. Марка за штуку, и премия в десять марок за королеву. Энрике снова может посвятить все свое время генному конструированию, лаборатория опять под контролем, а я могу вернуть свое внимание к финансовому планированию. Нам приносят жуков по две-три штуки в час; и так должно продолжаться еще один или два дня. По крайней мере, ни одному из детей, кажется, еще не пришла в голову мысль прокрасться в лабораторию и выпустить форкосигановских жуков с целью укрепить свое финансовое положение.

Графиня засмеялась. — Ну, лорд Марк, вы оскорбляете их честь. Они — отпрыски наших оруженосцев.

— Я в таком возрасте об этом бы подумал.

— Ну, не будь это жуки их сюзерена, они бы могли так сделать. — Она улыбнулась, но ее улыбка исчезла. — Кстати об оскорблениях… я хотела спросить тебя, не слышал ли ты чего-нибудь об этих мерзких слухах по поводу Майлза и его госпожи Форсуассон?

— Я с головой ушел в лабораторию за несколько последних дней. Майлз туда почему-то больше не заходил. Что за мерзкие слухи?

Она прищурила глаза, взяла его под руку и направилась вместе с ним через холл к библиотеке. — Вчера вечером на приеме у Форинниса Иллиан и Элис отозвали меня в сторону и на ухо мне все рассказали. Я очень рада, что они сделали это первыми. До конца приема меня дважды зажимали в угол и излагали другую, подтасованную версию… на самом деле, один из них хотел подтверждения того слуха, который дошел до него по цепочке. А другой, кажется, надеялся, что я передам это Эйрелу, потому что не осмеливался сказать такое ему в лицо, бесхарактерный трус. Кажется, по столице расходятся слухи, что Майлз, будучи на Комарре, как-то был причастен к убийству покойного мужа Катрионы.

— Ну, — рассудительно сказал Марк, — вы знаете об этом больше меня. И что он?

Она приподняла брови. — Тебя это беспокоит?

— Не совсем. Из всего, что я смог узнать — в основном между строк, так как Катриона не много об этом говорила — следует, что на Тьена Форсуассона не стоило тратить еду, воду, воздух и время.

— Неужели Майлз сказал тебе что-то, что… вызвало у тебя сомнения в обстоятельствах смерти Форсуассона? — спросила она, усевшись перед огромным старинным зеркалом, украшавшим боковую стену.

— Ну, нет, — признал Марк, садясь на стул напротив нее. — Хотя я сделал вывод, что он сам себя винит в какой-то небрежности. Я думаю, этот роман был бы интереснее, если бы он убил для нее этого мужлана.

Она со смущенным видом вздохнула. — Иногда, Марк, несмотря на все что сделал твой бетанский терапевт, боюсь, что твое джексонианское воспитание все еще просачивается.

Он пожал плечами, не в чем не раскаиваясь. — Извини — Хорошо что ты искренен. Но только не повторяй этих несомненно честных высказываний при Никки.

— Может быть, я и джексонианец, мадам, но ведь не законченный кретин.

Она кивнула, получив это заверение. Только она заговорила снова, как резко распахнулись двойные двери, ведущие в библиотеку, и Майлз вышел в приемную, провожая коммодора Дува Галени.

Увидев их, коммодор остановился и отдал графине невоенное приветствие. С Марком он поздоровался так же, но намного осторожнее, словно бы Марк в последнее время страдал отвратительным кожным заболеванием, а Галени был слишком вежлив, чтобы это замечать. Марк ответил тем же.