— Вот почему вы ее принимали в особняке Форкосиганов, из любопытства? Должен сказать, вы оказали этим скверную услугу Форратьерам. Пьер был чудак — он как-нибудь показывал вам свою коллекцию шляп с подкладкой из золотой фольги? — а его сестра не лучше. Эту женщину за такую ужасную выходку надо было бы запереть на чердаке.

— Вам надо стать выше своих предубеждений и встретиться с лордом Доно. — На самом деле, вы можете теперь это сделать в любое время. — Он просто очаровал леди Элис.

— У леди Элис нет голоса в Совете. — резко нахмурился Ришар. — Или он — она — очаровала и вас?

Майлз пожал плечами, не желая лгать. — Ну, не настолько. Тем вечером больше всего беспокойства доставил мне вовсе не он.

— Да, — брюзгливо сказал Ришар, — я наслышан о вашей проблеме.

Что? Внезапно, Майлз почувствовал, что Ришар завладел его полным, безраздельным вниманием. — И что это была за проблема? — спросил он мягко.

Ришар скривил губы в кислой улыбке. — Иногда вы напоминаете мне моего кузена Би. Он очень опытен в вежливом обхождении, но вовсе не такой привлекательный, каким хочет казаться. Я не думал, что у вас не хватило тактической смекалки опечатать все выходы, прежде чем загонять дичь в эту западню. — Затем он допустил, — Хотя я полагал, что вдова Алексея могла бы противостоять вам и получше.

— Вдова Алексея? — фыркнул Майлз. — Я не знал, что он был женат, уже не говоря о том, что он умер. И кто эта удачливая леди?

Ришар посмотрел на него, словно говоря «не стройте из себя идиота». Его улыбка стала еще более странной, как только он понял, что наконец вытянул Майлза из его состояния раздражающего безразличия. — Это было просто очевидно, не так ли, Милорд Аудитор? — Он откинулся на стуле, искоса поглядывая, сузив глаза.

— Боюсь, вы совсем запутали меня, — сказал Майлз чрезвычайно нейтральным тоном. Так же непроизвольно, как дышал, Майлз переключился в режим Безопасности — его лицо, жесты, поза стали скрытными, ненавязчивыми.

— Сколь удобна была смерть этого Администратора Форсуассона? Алексей думает, что вдова до последнего момента и не предполагала, как — и по какой причине — умер ее муж. Но судя по ее пылкому бегству с приема, где вы сделали ей предложение, все в Форбарр-Султане полагают, что теперь ей все известно.

Выражение лица Майлза не изменилось, лишь появилась слабая, легкая улыбка. — Если вы говорите о Тьене, покойном муже госпожи Форсуассона, он погиб в результате несчастного случая с дыхательной маской. — Он не добавил — Я был там. — Это не звучало… полезным.

— Дыхательная маска, а? Достаточно легко устроить. Я могу представить себе три-четыре способа сделать это даже без всякого труда.

— Возможность — недостаточная причина для убийства. Или… раз уж вы так хорошо в этом смыслите — что же произошло в ту ночь, когда была убита невеста Пьера?

Ришар задрал подбородок. — Я был под следствием и меня оправдали. А вы не были. Ладно, я не знаю, правда ли то, что про вас говорят, и меня это не особо волнует. Но сомневаюсь, что вы побеспокоились о таком испытании.

— Нет. — Улыбка не сошла с лица Майлза. — И как, понравилось вам быть подследственным?

— Нет, — четко произнес Ришар. — Несколько назойливых ублюдков из Стражи лезли во все мои личные дела, ни одно из которых их, черт возьми, не касалось… и все были в восторге от того, что допрашивали меня под суперпентоталом… Неужели не знаете, простолюдины любят пялиться на форов. Они бы описались от восторга, дай им сделать эту инъекцию кому-нибудь вашего ранга. Но вы скорее всего в безопасности, в Совете вы держитесь выше нас всех. Если какой-то бесстрашный идиот и предъявит вам обвинение, чего он достигнет? Никто не выиграет.

— Нет. — Такое обвинение было бы аннулировано — по причинам, о которых Ришар и понятия не имел, — а Майлзу с Катрионой пришлось бы вытерпеть непристойные предположения, которые бы это вызвало. Вообще никто бы не выиграл.

— Ну разве что молодой Алексей и вдова Форсуассона. С другой стороны… — Ришар пожирал глазами Майлза, и в его уме вызревало предположение, — вам было бы явно выгодно, если бы никто не предъявил такого обвинения. Вот тут я вижу сценарий возможной победы.

— Продолжайте.

— Давайте, Форкосиган. Мы оба старые форы в той степени, как это только возможно. Нам глупо ссориться, когда мы оба должны быть на одной стороне. Наши интересы сходятся. Это традиция. Не притворяйтесь, ведь ваш отец и дед лучше всех в своей партии умели договариваться о взаимных сделках.

— Мой дедушка… получил уроки политической науки от цетагандийцев. А затем император Ури Безумный предложил ему аспирантуру. Мой дед обучил отца. — И оба они — меня. Больше предупреждений ты он меня не получишь, Ришар. — Когда я познакомился с графом Петером, партийная политика Форбарр-Султаны была для него лишь забавным времяпрепровождением, развлечением в старости.

— Ну вы и умеете найти выгоду!. Я полагаю, что мы довольно поняли друг друга.

— Посмотрим. Верно ли я делаю вывод, что вы предлагаете не выдвигать против меня обвинения, если я проголосую в Совете за вас и против Доно?

— Мне это кажется взаимно полезным.

— А что, если еще кто-то выдвинет это обвинение?

— Сперва им стоил позаботиться об этом, затем осмелиться. Маловероятно, а?

— Трудно сказать. Вся Форбарр-Султана, кажется, слышала о моем тихом семейном обеде. Например, где вы столкнулись с этой… фальшивкой?

— На одном тихом семейном обеде, — ухмыльнулся Ришар, явно довольный беспокойством Майлза.

И какой путь прошла эта информация? Бог ты мой, а не стояла ли за сентенциями Ришара дыра в системе безопасности? Возможно к этому причастно гораздо больше, чем борьба за наследование Округа. СБ потребуется чертовски много времени, чтобы это отследить.

Вся Форбарр-Султана. Ох, черт-черт-черт-черт-черт….

Майлз пристально посмотрел Ришару в глаза и улыбнулся. — Знаете, Ришар, я рад, что вы ко мне пришли. До нашего небольшого разговора я на самом деле не был уверен, как буду голосовать по вопросу наследования Округа Форратьер.

Ришар выглядел довольным тем, как тщательно он сумел загнать Майлза в угол. — Я был уверен, что нам нужно поговорить с глазу на глаз.

Попытка дать взятку или шантажировать Имперского Аудитора квалифицировалась как измена. А то же самое в отношении графа какого-либо из округов в процессе борьбы за голоса было скорее обычной практикой; графы традиционно считали, что те из их коллег, которые оказались не слишком глупы и сумели выжить, смогут и защитить себя в этой игре. Ришар пришел к Майлзу как представителю Голоса его отца, а не как к Имперскому Аудитору. Такое смешение его ролей и правил игры казалось Майлзу нечестным. И кроме того, я хотел бы сам изничтожить его. К тому же, что бы СБ ни наша, это ее дело. А чувства юмора у этой службы не было никакого. Ришар имел хоть какое-нибудь понятие, какие силы он привел в движение? Майлз выдавил улыбку.

Ришар улыбнулся в ответ и встал. — Ладно. Сегодня днем мне еще надо увидеться кое с кем. Спасибо за вашу поддержку, лорд Форкосиган. — Он протянул руку. Майлз принял ее без колебаний, крепко пожал и улыбнулся. С улыбкой он проводил Ришара до двери своих апартаментов, где встретил и повел к выходу Пим, и улыбался все время, пока слышал затухающий звук шагов на лестнице и до тех пор, пока ни услышал звук захлопнувшейся входной двери.

Тут его улыбка превратилась в явный оскал. Он трижды пронесся по комнате в поисках чего-нибудь, что бы не было антиквариатом и было бы не жалко его сломать, и, не обнаружив ничего подходящего, вырвал из ножен дедов церемониальный кинжал и швырнул его в дверную раму, куда тот и воткнулся, дрожа. Но гул вибрирующей стали затих слишком быстро. Лишь через несколько минут он смог справиться со своим дыханием и потоком непроизвольных ругательств и снова вернул на лицо вежливое выражение. Да, возможно, холодное, но очень вежливое.

Он отправился в кабинет и уселся перед комм-пультом. Он проигнорировал повторение утреннего звонка от Айвена с пометкой «срочно» и набрал код закрытого канала. Слегка к своему удивлению, он попал на главу СБ генерала Гая Аллегре с первой же попытки.

— Добрый день, Милорд Аудитор, — сказал Аллегре. — Чем могу быть вам полезен?

Очевидно, тем что раскритикуете меня. — Добрый день. Гай. — Майлз заколебался; предстоявшая ему задача заставляла все его внутренности стягиваться от отвращения. Никакой помощи. — Неприятное развитие комаррского расследования, — не было никакой необходимости уточнять, какого именно только что привлекшее мое внимание. Это кажется вполне личным, но может иметь отношение к Безопасности. Кажется, столичные сплетники меня обвиняют в том, что я напрямую приложил руку к смерти этого идиота Тьена Форсуассона. А в качестве мотива инкриминируют желание добиться его вдовы. — Майлз сглотнул. — К сожалению, последнее — правда. Я… — как бы это сказать? — … пытался за ней ухаживать. Не ужасно… ну, может быть.

Аллегре приподнял бровь. — Действительно. На мой стол только что попало кое-что на эту тему.

Р-р-р!!! Что, ради Бога? — Действительно? Однако, быстро. — Или это правда разошлось по всему городу. Было резонно решить, что Майлз явно не первым узнал об этом.

— Кое-что связанное с этим делом я пометил для своего явного и немедленного внимания.

Майлз выждал секунду, но Аллегре больше ничего не собирался сказать. — Ну, вот мой кусочек в вашу мозаику. Ришар Форратьер только что благородно предложил не выдвигать против меня обвинения в убийстве Форсуассона, в обмен на мой голос в Совете графов при его утверждении графом Форратьером.

— Гм. И как вы на это ответили?

— Пожал ему руку и отправил прочь с твердым убеждением, что он меня сделал.

— А на самом деле?

— Нет, черт возьми. Я собираюсь голосовать за Доно и раздавить Ришара как муху. Но я очень хотел бы знать — это утечка сведений или придуманная им самим фальшивка? От этого в огромной степени будут зависеть мои дальнейшие шаги.

— Как мы ни старались, отчет нашего осведомителя не обнаружило в этом слухе чего-либо, намекающего на утечку сведений. Например, не известно никаких ключевых деталей. Я выделил аналитика, чтобы он специально занялся этим вопросом.

— Хорошо. Спасибо.

— Майлз… — Аллегре сжал губы, задумавшись. — У меня нет сомнений, что вас это раздражает. Но полагаю, ваш ответ не привлечет больше внимания к Комарре, чем необходимо.

— Если это — утечка, то это к вам. А если — просто клевета… — Что, черт возьми, я с этим сделаю?

— Могу ли я спросить, что вы собираетесь делать?

— Прямо сейчас? Позвонить госпоже Форсуассон и рассказать ей, что грядет, — предчувствие этого бросило его в озноб и тоску. Он едва мог представить что-нибудь более далекое от испытываемой им любви к ней, чем пересказ этих тошнотворных новостей. — Это ее касается — наносит ей ущерб — не меньше, чем мне.

— Гм. — Аллегре потер подбородок. — Чтобы не мутить и так уже непрозрачную воду, я бы хотел вас попросить не спешить с этим, пока мой аналитик не получить возможность оценить ее роль в происходящем.

— Ее роль? Роль невинной жертвы!

— Я и не спорю, — сказал Аллегре успокаивающе. — Меня не так беспокоит предательство, как возможная небрежность.

СБ так и не посчастливилось заполучить Катриону — они никак не могли контролировать не принесшее присяги гражданское лицо — находившуюся в самом сердце самой горячей тайны этого года или даже столетия. Хотя она своими руками принесла ее им, неблагодарным. — Она не небрежна. Она на самом деле крайне осторожна.

— На ваш взгляд.

— На мой профессиональный взгляд.

Аллегре примиряюще кивнул ему. — Да, милорд. И нам бы хотелось это доказать. Вы же не хотите, в конце концов, привести СБ… в замешательство.

Майлз задержал дыхание, бесстрастно оценив это последнее невозмутимое замечания. — Да — да, — уступил он.

— Я прикажу моему аналитику разобраться как можно скорее и сразу же позвонить вам, — обещал Аллегре.

Майлз неохотно разжал стиснутые от разочарования кулаки. Катриона мало выходила из дому; можно было бы все рассказать ей через несколько дней, и она не успеет услышать эту сплетню откуда-то еще. — Очень хорошо. Держите меня в курсе.

— Будет сделано, милорд.

Майлз отключил комм.

Он испытал тошноту, осознав, что, испугавшись за секрет комаррской катастрофы, он обращался с Ришаром словно с умственно отсталым. Десятилетняя привычка, выработанная в СБ, о черт. Майлз считал Ришара задирой, но не ненормальным. Если бы Майлз прямо вступил в ним в спор, тот мог бы закрыться, отступить — не сердить намеренно обладателя возможного голоса.

Ладно, теперь было слишком поздно бежать за ним и пытаться переиграть этот разговор еще раз. Когда Майлз отдаст свой голос против Ришара, это и продемонстрирует всю тщетность попытки шантажировать Форкосигана.

И сделает их постоянными врагами в Совете… Заставит ли Ришара его блеф исполнить свою угрозу или отказаться от нее?

Черт, он будет должен сделать это.

Во мнении Катрионы Майлз только-только выбрался той ямы, которую он сам себе вырыл. Он хотел быть пасть туда вместе с нею, но боже мой, не в судебном же разбирательстве по обвинению в убийстве ее покойного мужа, пусть обвинение и не закончится ничем. Она лишь начала расставаться с кошмаром своего брака. Официальное обвинение и все его последствия, каким бы ни был окончательный приговор, снова протащат ее через травмирующие ситуации самым отвратительным из возможных способов, утопят ее в водовороте стресса, горя, оскорбления и усталости. Борьба за власть в Совете Графов не превращала его в цветник мира и любви.

Конечно, все это ужасное видение можно будет изящно миновать, если Ришар уступит ему эту цену за графство Форратьер.

Но Доно не получит своего шанса.

Майлз заскрипел зубами. Он уже это делает.

Через мгновение он набрал на панели код, и стал нетерпеливо ждать.

— Здравствуйте, Доно, — промурлыкал Майлз, едва на экране проявились очертания лица. На заднем плане едва проглядывала мрачная, даже затхлая, роскошь одного из залов особняка Форратьеров. Но фигура, появившаяся в фокусе изображения, была вовсе не Доно; это была Оливия Куделка, весело ему усмехнувшаяся. На щеке у нее было пыльное пятно, а под мышкой — три пергаментных свитка. — О… Оливия. Извини. А, гм, лорд Доно здесь?

— Конечно, Майлз. Он сейчас разговаривает с адвокатом. Я его позову. — Она отскочила из поля зрения; он услышал, как она издалека позвала: Эй, Доно! Угадайте, кто это звонит!. Через секунду на экране появилось бородатое лицо Доно; он вопросительно приподнял бровь, узнав своего собеседника. — Добрый день, лорд Форкосиган. Чем я могу быть вам полезен?

— Здравствуйте, лорд Доно. Мне только что пришла в голову мысль, что, не важно по какой причине, но мы так и не закончили наш разговор тем вечером. Я хотел, чтобы вы знали — если у вас есть какие-то сомнения, — что я полностью поддерживаю ваши претензии на графство Форратьер и отдам за это голос моего Округа.

— О да, спасибо, лорд Форкосиган. Мне очень приятно слышать это. — Доно заколебался. — Хотя… я слегка удивлен. Мне показалось, что вы предпочли бы оставаться над этим сражением.

— Да, предпочел бы. Но у меня только что был ваш кузен Ришар. Он сумел удивительно быстро принизить меня до своего уровня.

Доно сморщил губы, а потом попытался удержаться от слишком уж широкой улыбки. — Он порой производит такой эффект.

— Если можно, я хотел бы наметить встречу с вами и Рене Форбреттеном. Или здесь, в особняке Форкосиганов, или где хотите. Думаю, выработка некоторой общей стратегии была бы выгодна вам обоим.

— Я был бы счастлив получить ваш совет, лорд Форкосиган. Когда?

Они несколько минут сравнивали свой распорядок дня, сдвигая планы и подключив к разговору Рене в Доме Форбреттенов, и наконец было решено, что встреча назначена на послезавтра. Майлз был бы рад, если бы она состоялась сегодня вечером или даже прямо сейчас, но он должен был признать, что отсрочка дала ему время изучить проблему в более рациональном ключе. Он сердечно попрощался с обоими своими, как он верил, будущими коллегами.

Он потянулся набрать на комм-пульте еще один код, но заколебавшись, убрал руку. Он едва знал, как снова начать, пока эта бомба не взорвалась прямо перед его лицом. Он ничего сейчас не мог сказать Катрионе. Если он позвонит ей и начнет говорить о чем-то другом, об обычных вещах, в то время как знает это и умалчивает, это будет значить снова ей солгать. Да еще как!

Но что, черт возьми, он собирается сказать, когда Аллегре позволит ему это?

Он поднялся и стал мерить шагами свои апартаменты. Требуемый от Катрионы год траура в первую очередь мог бы исцелить ее собственную душу. С расстояния целого года память о таинственной смерти Тьена смягчилась бы в общественном мнении, а его вдова без критики с чьей-то стороны могла бы вернуться в общество и благосклонно принять ухаживания мужчины, которого уже долго знала. Но нет. Охваченный огнем нетерпения, теряя силы от страха потерять эту возможность, он все наступал и наступал, и наконец просто хватил через край.

О да — если бы он не разболтал свои намерения целому городу, Иллиан никогда бы все не перепутал и катастрофически не выболтал бы его тайны в светской беседе, и никогда бы не произошло этого столь превратно истолкованного происшествия. Хотелось бы мне иметь машину времени; тогда бы я мог вернуться назад и застрелиться.

Он был вынужден признать, что весь этот сценарий прекрасно его подставил для политической дезинформации. Когда он был тайным оперативником, он бы со смеха катался, если бы его враги допустили и меньший промах. Сиди он в засаде сам, он бы расценил это как неожиданное везение.

Ты сам загнал себя в ловушку, кретин.

Если бы он держал свой рот на замке, он бы оправдался этой детально разработанной полу-ложью про сад. Катриона все еще имела бы выгодную работу, и… он остановил себя и обдумал эту мысль, испытывая крайне неоднозначные эмоции. Игра в шары. Было бы то жалкое время в его юности чуть менее несчастным, если бы он никогда не узнал об этом благородном обмане? Что лучше, чувствовать себя дураком или быть им? Для себя он знал ответ, а разве Катриону он мог уважать меньше?

Ты так и сделал. Дурак.

В любом случае, это обвинение вроде бы пало на него одного. Если Ришар сказал правду, брызги этой грязи ее совсем не задели. И если ты снова за ней не пойдешь, так оно и останется.

Он споткнулся о стул и плюхнулся на него. Как долго ему было бы необходимо оставаться вдали от нее, чтобы был забыт этот шепоток? Год? Многие годы? Навсегда? Черт возьми, единственным его преступлением было влюбиться в храбрую и прекрасную леди. Было ли это так столь дурно? Он хотел отдать ей весь мир, или хотя бы все, что у него было. Как столь благое намерение превратилось в эту… путаницу?

Он снова услышал шаги Пима и голоса внизу, в фойе. Услышав на лестнице звук шагов, он решил сообщить Пиму, что, кто бы не пришел к нему нынче днем, его нет дома. Но не Пим заглянул в его дверь, а Айвен. Майлз застонал.

— Привет, братец, — произнес Айвен жизнерадостно. — О боже, ты все еще выглядишь просто развалиной.

— Твои сведения устарели, Айвен.. Я потерпел крушение снова и снова.

— О-о? — Айвен вопросительно на него взглянул, но Майлз отмахнулся. Айвен пожал плечами. — Так, и что у нас здесь? Вино, пиво? И закуски Матушки Кости?

Майлз показал на недавно заполненный бар. — Обслужи себя сам.

Айвен налил себе вина и спросил, — Ну и в чем дело?

Не будем начинать все заново. — Ничего. Спасибо.

— А, ну как хочешь — Айвен рассеянно подошел к эркерному окну, покачивая в руке стакан с вином. — Ты не читал моих сообщений по комму — я их послал раньше?

— Ох, да, видел. Извини. У меня был хлопотный день. — Майлз нахмурился. — Боюсь, я сейчас не расположен для гостей. Меня только что ошеломил Ришар Форратьер Я все еще перевариваю это.

— А. Гм. — Айвен кинул взгляд на дверь, отпил большой глоток вина и откашлялся. — Если речь идет о сплетне начет убийства — короче, если бы ты, черт побери, отвечал на звонки, тебя бы это не застало врасплох. Я пытался.

Майлз потрясенно на него уставился. — Боже правый, и ты тоже? Неужели каждый в этом проклятом городе знаком с этим проклятым вздором?

Айвен пожал плечами. — Ну, не знаю, как все… Моя мать об этом даже не упомянула, но, возможно, она подумала, что было бы слишком бестактно это заметить. Байерли Форратьер пересказал это мне для тебя. Между прочем, еще на рассвете. Он обожает такие сплетни. Полагаю, у него просто не было сил хранить это в тайне, разве что он такие вещи смакует для собственного развлечения. Или ведет какую-то закулисную игру с наушничаньем. Я даже не пытаюсь предположить, на какой он стороне.

Майлз помассировал лоб тыльной стороной запястья. — А…

— Как бы то ни было, смысл в том, что не с меня это началось. Понимаешь?

— Да. — вздохнул Майлз. — Уж я думаю… Сделай одолжение, если при тебе это скажут, опровергни это, а?

— Как будто мне кто-то поверит? Все знают, что я давно уже твой осел. Я не гожусь на роль свидетеля. И я знаю не больше других. — Он на секунду задумался и подытожил, — Скорее меньше.

Майлз обдумал альтернативы. Смерть? Смерть была бы намного более мирным исходом, и к тому же прекратится эта стреляющая головная боль. Но всегда был риск, что кто-то все неверно истолкует, еще хуже чем сейчас. Кроме того, он был должен дожить по крайней мере до голосования, чтобы отдать свой голос против Ришара. Он задумчиво оглядел своего кузена. — Айвен… — начал он.

— Это была не моя ошибка, — быстро стал перечислять Айвен, — это не моя работа, ты не можешь меня заставить и если тебе нужно хоть сколько-нибудь моего времени, то тебе придется сражаться за него с моей матерью. Если ты посмеешь. — Он удовлетворенно кивнул, приведя этот решающий довод.

Майлз откинулся на стуле и долго глядел на Айвена. — Ты прав, — сказал он наконец. — Я слишком часто злоупотреблял твоей верностью. Извини. Забудь, не бери в голову.

Айвен, застигнутый на середине глотка, в шоке уставился на него, его брови поползли вниз. Наконец он смог сглотнуть. — Что ты хочешь этим сказать — не бери в голову?

— Я имею в виду именно то, что сказал. Нет оснований впутывать тебя в эти безобразные проблемы и есть много причин не делать этого. — Майлз сомневался, что Айвену прибавит чести оказаться связанным с ним на сей раз — даже чести того рода, которая ослепительно вспыхивает на мгновение, а потом навечно прячется в файлах СБ. Кроме того, он вот так экспромтом не мог придумать, что бы Айвен мог для него сделать.

— Не нужно? Забудь? Что с тобой?

— Боюсь, что ничего. Ты мне с этим не поможешь. Но все же спасибо за предложение, — добросовестно добавил Майлз.

— Я ничего не предлагал, — заметил Айвен. Он прищурил глаза. — До чего ты докатился?

— Ни до чего. Просто падаю все ниже и ниже. — Вниз вплоть до уверенности, что следующие несколько недель будут такими неприятными, каких у него никогда еще не было. — Спасибо, Айвен. Уверен, ты сам сможешь найти дверь.

— Ладно… — Айвен запрокинул голову, осушил стакан и поставил его на стол. — Да, разумеется. Позвони мне, если тебе… будет что-нибудь надо. — Айвен зашагал прочь, кинув рассерженный взгляд через плечо. Майлз слышал его возмущенное бормотание, стихавшее, когда он спускался по лестнице:

— Ничего не надо. Не обращай внимания. Что, черт возьми, он о себе думает…?

Майлз криво улыбнулся и шлепнулся на стул. Он сделал большое дело. И он слишком устал чтобы шевелиться.

Катриона…

Ее имя словно утекало сквозь его пальцы, и его было так же невозможно удержать как уносимый ветром дым.