— Ну, это казалось правильным продолжением. У нас только что родилась младшая дочь, а я отслужил мои первые двадцать и думал, стоит ли продолжать. Семья моей жены жила здесь, здесь были ее корни, и ей не очень хотелось переезжать, с детишками на буксире. Капитан Иллиан знал, что я местный, и он был так добр подсказать мне, что среди оруженосцев вашего отца есть свободное место. Он и дал мне рекомендацию, когда я решился. Я подумал, работа графского оруженосца — более оседлая, подходящая для семейного человека.

Лимузин подъехал к Дому Форкосиганов; дежурный капрал Имперской Безопасности открыл ворота, Пим вылез из машины через водительскую дверь и поднял дверцу.

— Спасибо , Пим, — произнес Майлз и, заколебавшись, добавил — Можно тебя на пару слов?

Пим дал понять, что внимательно слушает.

— Когда ты будешь общаться с оруженосцами из других домов… Я буду признателен, если не будет упомянуто имя госпожи Форсуассон. Мне не хотелось бы, чтобы оно было темой для злой сплетни, и э-э…это не никого не касается, а прислуги — тем более, правда ведь?

— Лояльный оруженосец не сплетничает — натянуто произнес Пим.

— Нет, конечно нет. Извини, я не имел в виду, что… словом, извини. Как бы то ни было. И вот еще что — я возможно, слишком непосредственно высказался; в действительности я не ухаживаю за госпожой Форсуассон.

Пим попытался смотреть должным образом бесстрастно, но на его лицо все же прорвалось обескураженное выражение. — Я имею в виду, формально. Пока еще нет. У нее было… трудное время, совсем недавно, я не хотел бы ее… спугнуть, что ли. Боюсь, любые преждевременные объявления с моей стороны будут бедственны. Это вопрос времени. Мой девиз — осторожность, если ты понимаешь, о чем я.

Пим сделал попытку осторожно, но благожелательно улыбнуться.

— Мы всего лишь добрые друзья, — повторил Майлз. — Так или иначе, мы ими станем.

— Да, милорд. Понимаю.

— А, ладно. Спасибо. — Майлз вылез из лимузина, и, направляясь в дом, бросил через плечо, — Найди меня на кухне, когда поставишь автомобиль в гараж.

Катриона стояла посреди пустого пятачка травы, а у нее в голове кипели сады.

— Стоит выкопать поглубже вон там, — указала она — и высыпать это на той стороне, и будет достаточный наклон для потока воды. И небольшая стена там, чтобы убрать уличный шум и усилить эффект. И дорожка, сбегающая и изгибающаяся вниз — она качнулась в сторону, чтобы не столкнуться с лордом Форкосиганом, который смотрел на нее, улыбаясь, спрятав руки в карманах серых брюк. — Или вы предпочли бы что-то более геометрическое?

— Извините? — моргнул он.

— Это вопрос эстетики — Я , хм… эстетика — не моя область компетенции. — признал он печально, как будто подозревал, что это было для нее новостью.

Ее руки обвели в воздухе набросок контура проектируемого ландшафта. — Вы хотите создать иллюзию естественного уголка Барраяра, которого не коснулась рука человека, с водопадами и ручьями, пласт дикой природы в городе — или скорее что-то вроде метафоры, с барраярскими растениями между ярко выделенных искусственных линий — скорее всего, в бетоне. Можно сделать действительно замечательные вещи с водой и бетоном.

— А что лучше?

— Вопрос не в том , то лучше, а в том, что вы хотите этим сказать — Я рассматривал это не как политическое заявление, а как подарок.

— Если это ваш сад, это будет политическим заявлением вне зависимости от ваших намерений Уголки его губ дрогнули, выражая согласие со сказанным. — Мне надо это обдумать. Но вы не сомневаетесь, что с этим местом стоит кое-что сделать?

— О, конечно нет — Два земных дерева, по-видимому, случайно выросшие на этом пустыре, подошли бы. Серебристый клен сгнил в сердцевине, и его не стоило сохранять, но вполне здоровый молодой дубок можно было бы попробовать пересадить. Терраформированный верхний слой дерна тоже нужно было спасти. Ее руки дрогнули от желания начать копать почву прямо здесь. — Необычно, что такое место сохранилось в центре Форбарр-Султаны. — На противоположной стороне улицы вздымалось вверх дюжиной этажей коммерческое офисное здание. К счастью, оно стояло севернее и не заслоняло большую часть солнечного света. Шипящие и ревущие машины, движущиеся непрерывным потоком по плотно забитой улице, пересекающей верхнюю часть квартала, она мысленно отгородила стеной. На противоположной стороне парка уже стояла высокая каменная стена, увенчанная железными остриями; верхушки деревьев, видные над ней, наполовину скрывали большой дом — центр этого квартала.

— Я бы пригласил вас присесть, пока я это обдумываю, — сказал лорд Форкосиган, — но Имперская Безопасность никогда не позволяла ставить здесь скамьи — им не очень-то хотелось поощрять прогулки вокруг дома регента. Давайте так: Вы составите проекты обоих типов ландшафта на вашем домашнем комме и принесете их мне для обзора. А пока пойдем к дому? Я думаю, моя кухарка скоро приготовит завтрак.

— О…да… — бросив только один прощальный взгляд на восхитительные возможности, Катриона позволила себя увести.

Они прошли через парк. С одной стороны прикрывающей вход в дом Форкосиганов серой стены располагалась железобетонная проходная, занимаемая охранником из Имперской Безопасности в зеленой форме. Он набрал код, отпирающий железные ворота для маленького Лорда Аудитора и его гостьи, и наблюдал, как они прошли, коротко отдав честь в ответ на приветственное «спасибо» Форкосигана и любезно улыбаясь Катрионе.

Мрачный каменный особняк возвышался перед ними, в четыре этажа и два главных крыла. Казалось, десятки окон смотрят на них. Короткий полукруг дорожки вился вокруг блестящего свежего пятна зелени и под портиком, скрывавшим резные двойные двери между высоких узких окон.

— Дому Форкосиганов около двухсот лет. Он был построен моим пра-пра-прадедушкой, седьмым графом, в момент исторически нетипичного процветания нашей семьи, завершившего, в том числе, строительство Дома Форкосиганов, — бодро рассказывал ей лорд Форкосиган. — Он был построен вместо разрушающейся крепости в старом районе караван-сарая, и как мне кажется, вовремя.

Он протянул руку к сенсорному замку, но двери беззвучно распахнулись прежде, чем Майлз успел его коснуться. Он удивленно приподнял брови и с поклоном пригласил ее войти.

Два охранника в коричневой с серебром ливрее Форкосиганов стояли по стойке «смирно», — охраняя вход в отделанный черным и белым камнем холл. Третий одетый в ливрею мужчина, Пим — рослый водитель, которого она видела, когда Форкосиган заезжал за ней в прошлый раз, — только что повернувшийся от пульта управления защиты двери, также поклонился своему лорду. Катриона была покорена. При их знакомстве на Комарре ей не показалось, что Форкосиган придерживается традиционных форских формальностей до такой степени. Хотя не полностью официально — вместо серьезной невыразительной бесстрастности высокие охранники улыбались, дружелюбно и приветливо.

— Спасибо, Пим, — машинально ответил Форкосиган, и остановился. Оглянувшись на мгновение и вопросительно изогнув бровь, он прибавил, — Я думал, что вы были в ночной смене, Ройс. Почему вы не спите?

Более высокий и молодой из охранников, еще сильнее вытянувшись по стойке «смирно», — пробормотал, — Милорд…

— "Милорд" — не ответ, а уход от ответа, — сказал Форкосиган скорее тоном констатации, чем осуждения. Охранник рискнул приглушенно улыбнуться. Форкосиган вздохнул и отвел от него взгляд. — Госпожа Форсуассон, разрешите мне представить прочих оруженосцев дома Форкосиганов, находящихся у меня на службе — оруженосец Янковский, оруженосец Ройс. Госпожа Форсуассон.

Она обернулась к ним, и оба охранника наклонили голову в ответ, пробормотав — Госпожа Форсуассон, — и — К вашим услугам, мадам — Пим, дайте матушке Кости знать, что мы здесь. Спасибо, джентльмены, это все, — добавил Форкосиган, слегка усилив последнее слово.

С еще более сдержанными улыбками, они отступили назад. Пим понизил голос — Послушайте, что я вам скажу.. — его дальнейшее объяснение его товарищам, что бы это ни было, было быстро приглушено расстоянием до непонятного бормотания.

Форкосиган потер губы, возвращаясь к выражению гостеприимной сердечности, и снова повернулся к ней. — Не хотели бы вы совершить экскурсию по дому перед завтраком? Многие находят в этом исторический интерес.

Лично она думала, что это будет просто очаровательно, но ей не хотелось бы уподобиться хлопающей глазами провинциалке. — Я не хотела бы беспокоить Вас, лорд Форкосиган Его рот тревожно дрогнул, но он быстро вернулся к искреннему радушию. — Никакого беспокойства. Если быть точным, одно удовольствие. — Пристальный взгляд, который он бросил на нее, был странно настойчив.

Ему хотелось, чтобы она согласилась? Возможно, он очень гордился своим владением. — Тогда спасибо. Мне бы это очень понравилось.

Он ждал именно такого ответа. Жизнерадостность вернулась к нему, и он немедленно повел ее налево. Официальный вестибюль уступил место замечательной библиотеке, занимающей все крыло до самого конца; ей пришлось спрятать руки в карманы жакета — иначе она не удержалась бы от того, чтобы не запустить их в старые печатные книги в кожаных переплетах, заполнявшие комнату от пола до потолка. Он провел ее через стеклянные двери в конце библиотеки и через сад с задней стороны дома, где несколько поколений садовников явно почти не оставили места для каких-либо усовершенствований. Ей показалось, что она по локоть бы могла запустить руки в этот многолетний пласт почвы. Явно для того, чтобы показать все полностью, он повел ее в противоположное крыло, и в огромный винный подвал, заставленный продукцией различных ферм округа Форкосиганов. Они прошли через полуподвальный гараж. Там стоял сверкающий бронированный лимузин, а в углу приткнулся блестящий красный флаер.

— Это ваш? — догадалась Катриона, кивая на флаер.

Его ответ был необычно краток. — Да. Но я больше не летаю.

О. Да. Его припадки. Ей хотелось дать себе пинка. Опасаясь, что некоторая запутанная попытка извиниться могла только ухудшить положение, она покорно проследовала за ним через огромный и благоухающий комплекс кухни. Там Форкосиган официально представил ее своей знаменитой кухарке, пухлой женщине средних лет, которую звали Матушка Кости. Та широко улыбнулась Катрионе и пресекла все попытки своего лорда вмешаться в ее процесс приготовления завтрака. Матушка Кости однозначно дала понять, что по ее мнению, ее обширные таланты использовались слишком мало — но сколько может съесть один маленький человечек, в конце концов? Ему стоило бы приводить в дом больше гостей; надеюсь, вы скоро станете приходить к нам почаще, госпожа Форсуассон.

Матушка Кости мягко выпроводила их обратно, и Форкосиган провел Катриону через изумительную анфиладу официальных комнат для приема снова в выложенный плиткой вестибюль. — Это — общественные области, — он сказал ей. — Второй этаж — целиком моя личная территория. — С захватывающим энтузиазмом он потащил ее наверх по изгибающейся лестнице, чтобы похвастаться апартаментами, которые раньше, как он ее заверил, занимал сам знаменитый генерал граф Петер Форкосиган, и которые были теперь его собственными. Он специально показал ей, какой превосходный вид на задний сад открывался из окна его гостиной.

— Есть еще два этажа плюс чердаки. Чердаки Дома Форкосиган — это нечто, на что стоит посмотреть. А вам хотелось бы? Хотели бы вам посмотреть что-то определенное? Что именно вам особенно интересно?

— Я, не знаю, — сказала она, чувствуя себя слегка ошарашенной. — Вы здесь выросли? — Она оглядела хорошо обставленную гостиную, пытаясь представить здесь маленького Майлза и решила, что благодарна ему за то, что он остановил экскурсию и не повел ее через свою спальню, видную через последнюю дверь.

— Фактически, первые пять лет мой жизни мы жили в Императорском дворце вместе с Грегором — ответил он. — Мои родители и дед были в некоторых, гм… разногласиях в первые годы регентства, они потом они помирились, как раз когда Грегор отправился учиться на подготовительные курсы при Академии. А мои родители вернулись сюда, и заняли третий этаж — так же как я сейчас занимаю второй. Привилегия наследника. Несколько поколений лучше всего уживаются в одном доме, если это очень большой дом. Мой дед занимал эти комнаты до самой своей смерти, мне тогда было около семнадцати. А у меня была комната на этаже моих родителей, только в другом крыле. Они выбрали ее для меня, потому что Иллиан сказал, что там самый неудачный угол обстрела… гм, и хороший вид на сад, разумеется. — он обернулся и показал, улыбнувшись через плечо и вывел ее из комнаты, наверх по другой лестнице, за углом, в направлении длинного зала.

В комнате, куда они пришли, был действительно хороший вид на сад, но любые следы маленького Майлза были стерты. Теперь это была элегантная комната для гостей, со скудной индивидуальностью, не считая той, которая отличала дом в целом. — И как долго Вы здесь жили? — спросила она, оглядевшись.

— Фактически до прошлой зимы. Я переехал вниз после того, как был уволен по медицинским показаниям. — Его подбородок дернулся в привычном возбужденном тике. — В течение последних десяти лет я служил в Имперской Безопасности и бывал дома так редко, что мне никогда не требовалось большего.

— По крайней мере, здесь есть собственная ванная. В этих домах Периода Изоляции иногда… — она осеклась, так как за дверью, которую она небрежно открыла, оказался гардероб. В ванную должна была вести дверь рядом. Автоматически зажегся мягкий свет Гардероб был увешан форменными мундирами — старыми военными формами лорда Форкосигана, как она определила по размеру и превосходному покрою. В конце концов, стандартно пошитая форма ему не подходила. Она узнала черный мундир, Имперскую форму и зеленую армейскую униформу, а также блестящий парадный красно-синий дворцовый мундир. Штабель обуви стоял на страже, заполняя помещение от стены до стены. Все одежда и обувь была вычищена перед тем, как ее убрать, но теплый воздух замкнутого помещения, дуновение которого ласково коснулось ее лица, весь пропитался его запахом. Она ошеломленно вдохнула этот армейски-мужской аромат. Этот запах, казалось, проникал из ее носа непосредственно в тело, минуя мозг. Лорд Форкосиган встревожено шагнул к ней, глядя на ее лицо; хорошо подобранный запах его парфюмерии, который она почувствовала еще в прохладном воздухе его лимузина, чисто мужской пряный цитрусовый запах, был внезапно усилен его близостью.

Это был первый момент непроизвольной чувственности, который она ощутила с момента смерти Тьена. И за много лет до его смерти. Это смущало ее, одновременно успокаивая; в конце концов, жива я ниже шеи или нет?. Она внезапно поняла, что эта комната была спальней.

— А это что? — Она удержала голос от писка, и протянула руку к вешалке с незнакомой серой униформой: тяжелая короткая куртка с эполетами, большим количеством закрытых карманов и белой отделкой, и такие же брюки. Шевроны на рукавах и соответствующие им петлицы на воротнике говорили о незнакомом ей звании, но ей показалось, их было достаточно много. Ткань создавала странное ощущение несгораемой, присущее только настоящему полевому обмундированию.

Его улыбка смягчилась.

— Ах да, вот эта — Он снял куртку с вешалки, которую она схватила, и взял ее в руки. — Вы никогда не встречались с адмиралом Нейсмитом, да? Он был моим любимым персонажем тайного галактического оперативника. Он — я — годами возглавлял Свободный Флот Дендарийских наемников по заданию Имперской Безопасности.

— Вы изображали галактического адмирала..?

—… лейтенант Форкосиган, да? — искаженно закончил он — Это начиналось как притворство. Я сделал это реальным. — угол его рта дернулся и, пробормотав — почему бы и нет?, — он повесил куртку на ручку двери и снял свой серый китель, оставшись в дорогой белой рубашке. Наплечная кобура — она и не предполагала, что он ее носил — поддерживала слева ручное оружие. Он вооружен, даже здесь? Это был только служебный, табельный парализатор, но он, казалось, носил его так же привычно, как и рубашку. Вот, значит, что приходится надевать каждый день, если ты Форкосиган Он повесил свой китель на вешалку и натянул куртку; его брюки от костюма так близко соответствовали ей по цвету, что не стоило даже надевать вторую часть формы, чтобы произвести такой эффект, или усилить это представление. Он подтянулся, и сделался сам не похож на себя, каким она видела его прежде: расслабленный, вытянувшийся, каким-то образом заполняющий все пространство вокруг себя, несмотря на небольшое тело. Одной рукой он небрежно оперся о дверной косяк, и его кривая улыбка превратилась в нечто ослепительное. С совершенно невозмутимым видом и четким бетанским акцентом человека, который, казалось, в жизни не слышал о форском кастовом принципе, он произнес — А, не позволяйте этим унылым грязеедам-барраярцам сбить вас с толку. Держитесь меня, мадам, и я вам покажу галактику. — Пораженная, Катриона отшатнулась.

Он дернул подбородком, все еще безумно усмехаясь, и стал застегивать пуговицы. Его руки достигли талии мундира, поправили полу и замерли. Полы не сходились на пару сантиметров, а застежки заметно тянули, даже когда он украдкой их подергал. Он взглянул ей в глаза в такой очевидной тревоге за этот вороватый жест, что Катриона подавила смешок.

Он поглядел на нее, и жалкая улыбка зажгла его глаза в ответ на ее дрогнувшие от смеха губы. Его произношение вновь стало типичным барраярским. — Я не одевал ее больше года. Кажется, мы перерастаем наше прошлое многими способами. — Он стянул с себя форменную куртку. — Хм, ну, вы видели мою кухарку. Еда для нее не работа, а священное призвание — Наверное, она села после стирки — предложила она в попытке его утешить.

— Да благословит вас бог за доброту. Нет. — Он вздохнул. — Глубокое прикрытие адмирала было катастрофически нарушено еще до его гибели. Так что дни Нейсмита были так или иначе сочтены.

Его голос был пронизан этой потерей, но она уже видела шрамы от иглогранаты на его груди. Ее мысли вернулись к приступу, случившимся с ним на ее глазах на полу гостиной в тесной комаррской квартире, где они жили с Тьеном. Она помнила выражение его глаз после эпилептического припадка: замешательство, позор, беспомощный гнев. Этот человек владел своим телом далеко за пределами его возможностей, очевидно веря, что сам сможет справиться с чем угодно.

Значит, это возможно. На какое-то время. Тогда время ушло… нет, время продолжало свой путь. У времени нет никакого конца. Но вы приходите к своему собственному концу, а время убегает мимо и покидает вас. Ее годы, проведенные с Тьеном, преподали ей этот единственный урок.

— Пожалуй, стоит отдать все это Никки для игр — он небрежно указал на ряд мундиров. Однако его руки тщательно снова расправили куртку на вешалке, сняли с нее невидимую нитку и повесили назад на место. — Пока они ему еще подходят, и он достаточно молод, чтобы захотеть с ними играть. В будущем году, я думаю, он из них вырастет.

Она сглотнула. Наверное, это было бы непристойно. Безусловно, эти реликвии были для него жизнью и смертью. Что овладело им, заставляя верить, что это всего лишь детские игрушки? Она не знала, как заставить его отказаться от столь пугающего намерения и не создать при этом впечатления, что презирает его предложение. Когда тишина грозила невыносимо затянуться, она неожиданно выпалила:

— Вы бы хотели вернуться? Если бы могли?

Его пристальный взгляд стал отдаленным. — Да, теперь… теперь вот какая странная штука. Я бы себя чувствовал змеей, которая пытается заползти в свою сброшенную кожу. Я скучаю об этом ежеминутно, но у меня нет никакого желания вернуться. — Он внимательно посмотрел на нее, сверкнув глазами. — Иглограната — поучительный опыт, как выяснилось.

Это очевидно было его собственной шуткой. Она не могла понять, чего ей сейчас больше хочется: по-настоящему его поцеловать или убежать с криком. Она заставила себя слабо улыбнуться.

Он накинул на плечи свой однотонный штатский китель, и зловещая наплечная кобура снова исчезла из вида. Плотно закрыв дверь, он повел ее по остальной части третьего этажа; он показал, где находились комнаты его отсутствующих родителей, но, к тайному облегчению Катрионы, не предложил ей пройти туда. Она чувствовала бы себя ужасно странно, блуждая через личные апартаменты прославленных графа и графини Форкосиган, словно подглядывая за ними.

Они наконец вернулись на «его» этаж, в ярко освещенную комнату в конце главного крыла, которую он называл Желтой Гостиной и, очевидно, использовал как столовую. На маленьком столе был накрыт изысканный завтрак на двоих. Хорошо, а то она боялась, что ленч будет накрыт внизу, в той искусно отделанной панелями пещере со столом, за которым могло бы усесться сорок восемь человек, и даже вдвое больше, если выдвинуть рядом второй стол, хитро спрятанный за деревянной панелью. Как по какому-то невидимому сигналу, появилась матушка Кости с завтраком на сервировочной тележке: суп, чай, изящный салат из искусственно разводимых креветок, фруктов и орехов. Обслужив лорда и его гостью, она деликатно оставила их одних. Однако большой серебряный поднос с куполообразной крышкой, оставленный ею на тележке возле локтя лорда Форкосигана, обещал в дальнейшем массу восторгов.

— Это великий дом, — рассказывал лорд Форкосиган Катрионе за едой, — но по ночам он такой тихий. Одинокий. Он не должен пустовать. Он должен снова наполниться жизнью, как это было в дни расцвета моего отца. — Его тон был почти печален.

— Вице-король с супругой вернутся к императорской свадьбе, ведь так? Он будет полон народу к празднику Середины Лета, — подсказала она.

— О, да, они и вся их свита. Все здесь соберутся к бракосочетанию. — Он заколебался. — И в том числе мой брат Марк, стоит это учесть. Полагаю, я должен предупредить Вас относительно Марка.

— Дядя говорил, что у вас есть клон. Это он… гм.. оно?

— Оно — это бетанское обращение к гермафродиту. В этом же случае определенно следует говорить «он».

— Да.

— Дядя Фортиц не говорил, почему вы — или ваши родители? — решили завести клона, кроме того, что были какие-то сложности и мне следует самой спросить у вас. — Наиболее правдоподобным объяснением, так и просившимся на язык, было бы то, что граф Форкосиган хотел получить неповрежденную замену для своего искалеченного солтоксином наследника — но это, очевидно, был совсем не тот случай.

— Это запутанная история. Мы и не собирались. Некие комаррцы, сбежавшие на Землю, создали его как часть крайне причудливого заговора против моего отца. Я предполагаю, когда они не смогли произвести революцию военными методами, они решили попробовать что-то вроде биологической войны. Они заставили своего агента украсть образец моей ткани — в этом не было ничего жестокого; я, когда был ребенком, прошел через сотни вариантов лечения, тестов и биопсий — и отдали его одному из наименее щепетильных кланобаронов на Архипелаге Джексона.

— О боже. Но дядя Фортиц сказал, что ваш клон не похож на Вас — потому что он у него не было вашей, гм, травмы до рождения? — Она коротко наклонила голову, но из вежливости не отвела глаз от его лица. Она уже столкнулась с его несколько ошибочной чувствительностью относительно его дефектов рождения. Это было тератогенное, а не генетическое повреждение, и он удостоверился, что она это понимает.

— Если это было так просто… Как только он начал расти так, как должен, ему откорректировали тело до моего размера. И фигуры. Это было просто ужасно. Они намеревались добиться того, чтобы он был бы неотличим от меня при осмотре, поэтому когда мне, например, заменили сломанные кости ног на синтетику, ему сделали такую же хирургическую операцию. Я точно знаю, насколько это ему повредило. Они заставили его научиться выдавать себя за меня. Все эти годы, пока я рос единственным ребенком в семье, у него развился самый ужасный комплекс соревнования с родным братом, какой вы только можете представить. Нет, вы подумайте: ему никогда не было позволено быть собой, он жил, постоянно — фактически, под угрозой пыток, — сравниваемый со своим старшим братом… Когда заговор провалился, он был на верном пути к тому, чтобы сойти с ума.

— Да уж, я думаю! Но… как Вы спасли его от комаррцев?

Он немного помолчал, затем сказал, — Он вроде как сам себя спас. Как только он попал в орбиту внимания нашей матери-бетанки — ну, вы можете себе представить. У бетанцев очень четкие и строгие убеждения относительно родительских обязанностей по отношению к клонам. Полагаю, это его чертовски ошеломило. Он знал, что у него есть брат, Бог знает, как он на это среагировал, но он не ожидал родителей. Семья приняла его — полагаю, это было самым простым вариантом объяснения. Он прожил на Барраяре некоторое время, а в прошлом году моя мать отослала его на Колонию Бета, посещать университет и проходить курс терапии под наблюдением моей бетанской бабушки.

— Это неплохо звучит, — сказала она, довольная, что эта причудливая история закончилась хорошо. Казалось, Форкосиганы воочию предстали перед ней.

— М-м, может быть. Сообщения от моей бабушки убеждают, что это было для него довольно сложно. Видите ли, у него есть навязчивая идея — абсолютно понятная — внешне отличаться от меня так, чтобы никто не смог нас когда-нибудь снова перепутать. Не подумайте неправильно, мне это очень нравится, я действительно считаю, что это прекрасная мысль. Но… он мог сделать пластическую операцию лица, или коррекцию тела, мог изменить цвет глаз, осветлить волосы, или еще что-то… а вместо этого он решил сильно набрать вес. При моем росте это чертовски поражает. Я думаю, такой способ ему нравится. Он делает это нарочно. — он довольно задумчиво посмотрел на свою тарелку — Я полагал, бетанская терапия могла бы ему с этим помочь, но как выяснилось — нет.

Царапанье по краю скатерти заставило Катриону вздрогнуть; подросший черно-белый котенок с самым решительным видом вскарабкался на край стола, цепляясь крошечными коготками, словно альпинистскими крючьями, и направился к тарелке Форкосигана. Тот рассеянно улыбнулся, выбрал пару креветок из остатков своего салата, и положил их перед зверьком; который урчал и мурлыкал, энергично жуя. — Кошка, живущая у охранников, снова принесла котят, — объяснил он. — Я восхищаюсь их подходом к жизни, но они постоянно вертятся под ногами… — Он взял большую крышку с подноса и накрыл ею зверька, поймав его в ловушку. Неустрашимое мурлыканье отдавалось эхом под серебряным полушарием словно звук мотора маленькой машины. — Десерт?

Серебряный поднос был наполнен восемью различными видами пирожного на сладкое, столь тревожно красивыми, казалось, было бы преступлением перед эстетикой съесть их, не сделав предварительно видеозапись для потомства. — О, боже. — После долгой паузы, она показала на одно, покрытое толстым слоем сливок и украшенное цукатами, будто драгоценными камнями. Форкосиган положил его на стоявшую в ожидании тарелку и вручил ей через стол. Катриона заметила, что он смотрел на пирожные с тоской, но не взял себе ни одного. Он вовсе не толстый, подумала она с негодованием; когда он изображал Адмирала Нейсмита, он, наверное, был почти истощен. Печенье было на вкус столь же замечательное, как и с виду, и на какое-то время вклад Катрионы в разговор прекратился. Форкосиган смотрел на нее, улыбаясь от ее удовольствия.

Пока она подбирала вилкой последние молекулы сливок со своей тарелки, в холле раздались шаги и мужские голоса. Она узнала рокочущий голос Пима, говорящего, «… нет, милорд на совещании с новым проектировщиком пейзажа. Я действительно не думаю, что было бы желательно его потревожить».

Растягивающий слова баритон ответил, «Да, да, Пим. Я его и не потревожу. Это официальное поручение моей матери».

Выражение крайнего раздражения осветило лицо Форкосигана, он проглотил готовое сорваться с языка явно нелицеприятное восклицание. Посетитель появился в дверном проеме Желтой Гостиной, и выражение лица Майлза быстро смягчилось.

Мужчина, которому Пим не смог помешать войти, оказался молодым офицером, высоким и поразительно красивым капитаном в зеленой армейской форме. У него были темные волосы, смеющиеся карие глаза и ленивая улыбка. Он остановился, чтобы отдать Форкосигану полу-шуточный поклон со словами:

— Приветствую, братец — Лорд Аудитор. Боже мой, уж не завтрак ли Матушки Кости я вижу? Скажи мне, что я не опоздал. Что-нибудь осталось? Могу я слизать крошки с тарелки? — Он сделал шаг в комнату, и его взгляд остановился на Катрионе:

— Ого! Представь меня своему проектировщику пейзажа, Майлз!

Лорд Форкосиган произнес, почти сквозь зубы, — Госпожа Форсуассон, позвольте познакомить Вас с моим беспутным кузеном, капитаном Айвеном Форпатрилом. Айвен — госпожа Форсуассон Не устрашенный этим неодобрительным вступлением, Форпатрил усмехнулся, низко склонился к ее руке и поцеловал. Его губы задержались на одно лишнее мгновение, но по крайней мере они были сухими и теплыми; и ей не пришлось преодолевать невежливый порыв вытереть руку о свою юбку, когда он наконец выпустил ее. — И Вы беретесь за это дело, госпожа Форсуассон?

Катриона была не совсем уверена, была она удивлена или оскорблена его веселым хитрым взглядом, но удивление казалось ей более безопасной реакцией. Она позволила себе слегка улыбнуться. — Я только начинаю.

Лорд Форкосиган вставил:

— У Айвена есть своя квартира. По моему, у него на балконе стоит цветочный горшок, но, как я видел в последний раз, его содержимое погибло.

— Это было зимой, Майлз. — Слабое мяуканье из-под серебряной полукруглой крышки возле его локтя отвлекло его. Он посмотрел на крышку, с любопытством приподнял ее с одной стороны и со словами «А, один из этих» опустил крышку назад. Он обошел вокруг стола, обнаружил чистую десертную тарелку, блаженно улыбнулся и обеспечил себя двумя пирожными и вилкой, остававшейся на тарелке своего кузена. Вернувшись на пустое место напротив, он расположил на столе свои трофеи, подтянул к себе стул и сел между лордом Форкосиганом и Катрионой. Прислушавшись к протестующему мяуканью, все громче раздававшемуся из-под крышки, он вздохнул, извлек плененного котенка, и устроил его у себя на его коленях поверх тонкой тканой салфетки, заняв его делом с помощью щедрого слоя крема на лапках и мордочке животного. — Я не хотел бы мешать Вам, — добавил он сквозь первый прожевываемый кусок.