— Ты довольна? — Розали, смотрящая на нее в упор, выпрямила спину и улыбнулась. — Или правильнее сказать, взволнована? Отлично! И не совсем удивлена, как я погляжу.

— Не… полностью. — Я просто не верю этому. Я предпочла бы не верить этому, потому что… что это все разрушило бы…

— Мы боялись, что ты посчитаешь это слишком поспешным, после Тьена и всего такого. Но сваха сказала, что он хотел опередить всех своих соперников, как твой папа сказал Хьюго.

— У него нет никаких соперников. — Катриона сглотнула, чувствуя несомненную слабость при воспоминании о его запахе. Но как мог он вообразить, что она…

— У него хорошие карьерные перспективы после армии, — продолжила Розали.

— Действительно, он так сказал. — Высокомерие из высокомерия, так однажды охарактеризовал ей Майлз свои амбиции превзойти в известности собственного отца. Из чего она сделала вывод, что он по меньшей мере не предполагал, что это обстоятельство сбавит темп его жизни.

— Прекрасные семейные связи.

Катриона не позволила себе улыбнуться. — Это небольшое преуменьшение, Розали.

— Не столь богатый, как другие в его положении, но все же достаточно, а ты, по-моему, никогда не стремилась к деньгам. Хотя я всегда думала, тебе следовало обращать больше внимания на твои собственные нужды, Кэт.

Да, конечно, Катриона смутно знала, что Форкосиганы были не столь богаты, как многие другие графских семейства, но по ее прежним стандартам экономии она бы могла просто утонуть в богатстве Майлза. Ей никогда бы больше не пришлось быть стесненной в средствах или с трудом копить деньги. Вся ее энергия, все ее мысли могли быть теперь направлены на более высокие цели — у Никки будут все возможности — «Боже, для меня этого более чем достаточно»!

Но каким причудливым поступком было послать сваху прямо на Южный Континент, к ее папе… правда ли он так застенчив? Сердце Катрионы чуть не дрогнуло, но скорее от мысли, что Майлз просто не подумал, насколько его желания могут причинять беспокойство другому человеку. Застенчивый или надменный? Или и то, и другое сразу? Порой он бывал таким неоднозначным — очаровательный как.. ей даже не к кем было его сравнить, но неуловимый словно вода.

Не просто неуловимый — скользкий. Нарушитель границ. Холод охватил ее. Было ли предложение сделать для него сад не более чем уловкой, поводом содержать ее под его присмотром? Наконец-то все значения улеглись в общую картину. Возможно, он вовсе и не восхищается ее работой. Может быть, ему вообще нет дела до этого сада. Возможно, он просто манипулировал ею. Она знала, что была ужасно уязвима для самой слабой лести. Отчасти именно ее голод по самым крошечным клочкам интереса или привязанности так долго удерживал ее в тюрьме ее брака. Перед ней словно вырисовалась такая же клетка, в какой держал ее Тьен — яма-ловушка с приманкой отравленной любви.

Она снова сама себя предала? Она так сильно хотела, чтобы это было правдой, хотела сделать свой первый шаг к независимости, получить шанс проявить свои способности. Она полагала, что не только Майлз, но и другие горожане будут поражаться и восхищаться ее садом, и польются новые заказы, которые дадут начало ее карьере…

Честного человека не обманешь, вспомнила она пословицу. Или женщину. Если лорд Форкосиган и манипулировал ею, он сделал это с полной ее поддержки. Ее горячий гнев был остужен холодным позором.

Розали продолжала бормотать, — … и хочешь рассказать лейтенанту Формонкриеву хорошие новости сама, или мы снова должны общаться с ним через сваху?

Катриона моргнула с и снова сосредоточилась. — Что? Подожди, кого ты назвала?

Розали снова вытаращила глаза. — Лейтенант Формонкриев. Алексей.

— Этот чурбан? — завопила Катриона со внезапно возникшим ужасом. — Розали, только не говори мне, что именно об Алексее Формонкриеве ты говорила все это время!

— Ну да, — сказал Розали в тревоге. — А ты о ком подумала, Кэт?

Госпожа профессор затаила дыхание и села.

Катриона была так расстроена, что выпалила не подумав. — Я думала, ты говоришь о Майлзе Форкосигане!

Брови госпожи Фортиц взлетели, а Розали пристально уставилась на Катриону. — Кто? О, боже мой, ты не имела в виду этого Имперского Аудитора, правда? Этого гротескного человечка, который был на похоронах Тьена и никому почти слова не сказал? Неудивительно, что ты выглядела так странно. Нет, нет, нет. — она сделала паузу, чтобы внимательно поглядеть на свою невестку. — Ты хочешь сказать, что и он ухаживал за тобой? Какое затруднение!

Катриона вдохнула, чтобы восстановить равновесие. — Видимо, нет.

— Ладно, это облегчает дело.

— Гм… да.

— Я имею в виду, он же мутант, да? Неважно, из высших он форов или нет, но твоя семья никогда станет тебя уговаривать выйти за мутанта из-за денег, Кэт. Запомни это хорошенько. — она сделала глубокомысленную паузу. — Однако… возможностей стать графиней сейчас не так уж много. Я полагаю, раз сейчас есть маточные репликаторы, нет нужды в каком-то физическом контакте. Для того, чтобы завести детей, я имею в виду. И можно будет подкорректировать их гены. Эти галактические технологии дали идее фиктивного брака новый толчок. Но ты же не можешь быть в столь отчаянном положении.

— Нет, — неискренне согласилась Катриона. Только отчаянно схожу с ума. Этот мужчина привел ее в ярость; почему же мысль о том, что она никогда не будет обязана вступать с ним в какой-либо физический контакт, вызвало у нее внезапное желание разрыдаться? Стоп, нет — если Форкосиган не был тем человеком, который отправил сваху, то все ее обвинение против него, так яростно сейчас расцветающее в ее разуме, разрушилось как карточный домик. Он был невиновен. А она повредилась в рассудке или собиралась это вскоре сделать.

— Я хочу сказать, что у тебя есть Формонкриев, например, — продолжила Розали уже ободряющим тоном.

— Никакого Формонкриева у меня нет, — сказала Катриона твердо, ухватившись за этот надежный якорь в вихре замешательства. — Абсолютно нет. Ты никогда не встречалась с ним, Розали, но поверь мне на слово, он просто лепечущий идиот. Тетя Фортиц, я права или нет?

Госпожа профессор ласково ей улыбнулась:

— Я бы не сказала так прямо, милая, но действительно, Розали, будем откровенны — я думаю, что Катриона может рассчитывать на большее. Пока еще есть много времени.

— Вы думаете? — Розали отнеслась к этому заверению с сомнением, но авторитет старшей леди ее убедил. — Верно, Формонкриев только лейтенант, и к тому же потомок младшего сына. О боже мой. Что же нам ответить бедняге?

— Дипломатия — дело свахи, — заметила Катриона. — Все, что от нас требуется — это недвусмысленное «нет». А она сделает из этого все остальное.

— Это так, — согласилась Розали с облегчением. — Это явно одно из преимуществ прежней системы. Ладно… Если Формонкриев не подходит, значит он не то. Ты достаточно взрослая, чтобы знать чего хочешь. Однако, Кэт, не думаю, что тебе стоит быть слишком разборчивой или ждать слишком долго после окончания твоего траура. Никки нужен папа. И ты не делаешься моложе. Ты же не хочешь закончить как одна из этих странных старух, которые доживают жизнь на чердаках у своих родственников.

Твоему чердаку ничто не грозит при любых обстоятельствах, Розали. Катриона слегка мрачно улыбнулась, но не произнесла эту реплику. — Почему чердак — скорее третий этаж.

Эти слова заставили глаза госпожи Фортиц укоряюще вспыхнуть, а Катриона залилась краской. Она вовсе не была неблагодарной. Это было просто… о, черт. Она отставила стул.

— Извините. Мне надо пойти умыться и одеться. Скоро я должна быть на работе.

— На работе? — спросила Розали. — Тебе надо идти? Я надеялась отправиться с тобой позавтракать и пройтись по магазинам. Я раньше планировала отметить эту новость и поискать тебе свадебное платье, — но теперь, полагаю, что мы могли бы вместо этого устроить себе день утешения. Что скажешь, Кэт? Я думаю, ты можешь себе позволить немного развлечься. В последнее время у тебя для этого было немного возможностей.

— Никаких магазинов, — сказала Катриона. Она вспомнила, как ходила по магазинам в последний раз — на Комарре, вместе с лордом Форкосиганом, потакая одному из его самых сумасшедших капризов, тогда смерть Тьена еще не перевернула ее жизнь вверх дном. Она не думала, что день с Розали мог бы состязаться с этим. Но под взглядом обеспокоенной и разочарованной Розали она смягчилась. Женщина из-за этого дурацкого поручения встала до рассвета, в конце концов. — Но я думаю, что ты с Эди могла бы забрать меня и отвести позавтракать, а затем я бы вернулась.

— Хорошо… где? Расскажи, во всяком случае, что же ты делала все эти дни? Ты говорила о продолжении обучения? Ты уж точно не общалась в последнее время со своей семьей, знаешь ли.

— Я была занята. Мне поручено проектировать и построить выставочный сад для городского дома графа. — Она заколебалась. — А именно для лорда Аудитора Форкосигана. Я расскажу, как туда доехать, прежде чем вы с Эди уйдете.

— Форкосиган еще и взял тебя на службу? — Розали выглядела удивленной, затем внезапно воинственно подозрительной. — Скажи, он не… он вообще-то не преследует тебя? Мне не важно, чей он сын, но у него нет никакого права тебе навязываться. Помни, у тебя есть брат и он может за тебя вступиться, если это необходимо. — Она сделала паузу, возможно представив вероятную потрясенную реакцию Хьюго на такую необходимость. — Или я сама могу все ему высказать, если тебе нужна помощь. — Она кивнула, оказавшись на более твердой почве.

— Спасибо, — выдохнула Катриона, начиная строить планы , как удержать Розали и лорда Форкосигана настолько далеко друг от друга, насколько возможно. — Я вспомню об этих словах, если это когда-нибудь станет необходимым. — И она сбежала наверх.

Под душем она постаралась вернуться к ясности мышления от того кипящего хаоса, который вызвало в ее разуме неверное истолкование поручения Розали. Ее физическая привлекательность для Майлза… лорда Форкосигана… нет, Майлза — действительно не была новостью. Она прежде ощущала и игнорировала ее напряжение. Это ни в коем случае не было из-за его странного тела; его рост, его шрамы, его энергия, его особенность очаровывали ее особым образом. Она задавалась вопросом, сочли бы ее люди извращенной, если бы они знали странный путь, который, казалось, проделали ее вкусы за последнее время. Решительно она пустила в душе холодную воду.

Но категорическое подавление всех эротических мыслей было наследством ее брака с Тьеном. Теперь она была хозяйкой самой себе, и, наконец, у нее была своя сексуальность. Свободная и ясная. Она могла посметь мечтать. Смотреть. Даже чувствовать. Что-то осмелиться сделать — это было совсем другое, но черт бы все побрал, она могла испытывать желание наедине с собой, в своем собственном разуме, и полностью мысленно обладать тем, что хотела.

И ему она тоже нравилась. В любви к ней не было ничего преступного, пусть даже она была необъяснима. Да, она полюбила в ответ. Даже немного слишком, но это никого не касалось, это было ее собственное дело. Они могли так и продолжать это. Планировка сада не продлится навсегда. К середине лета, самое позднее — к осени, она могла бы передать его вместе со списком инструкций штатным садовникам дома Форкосиганов. Ей надо было бы только приезжать проверять время от времени, как идут дела. Они могли бы даже встречаться. Время от времени.

Она начала дрожать. Она открыла горячий кран настолько, что едва могла выдержать, так что ее окутали клубы пара.

Разве было бы что-нибудь плохого в том, чтобы он стал в мечтах ее любовником? Это казалось посягательством на его права. Как был ей понравились, в конце концов, если бы она обнаружила, что была главным действующим лицо чьей-то эротической грезы? Страшно, да? Это внушает отвращение — чтобы тебя в мыслях лапал какой-то не вызывающий доверия незнакомый тип. Она вообразила, что Майлз так думает о ней, и проверила, насколько это ее ужасает. Ее реакция оказалась слегка… слабой.

Очевидное решение состояло в том, чтобы привести мечты и действительность в честное соответствие. Поскольку невозможно избавиться от мечтаний, что если сделать их реальностью? Она пробовала вообразить, что у нее есть любовник. Как люди берутся за такие вещи, так или иначе? Она почти нервничала, спрашивая дорогу на улице. Так как же, в конце концов, можно спросить кого-то о… Но действительность — слишком велик был риск, что когда-нибудь все повторится. Потерять себя и все свои свободные мечты в таком же долгом кошмаре, как ее жизнь с Тьеном, медленно задыхаясь и погружаясь в трясину, пока она не сомкнется над ее головой навсегда…

Она снова сделала воду холоднее и направила распылитель душа так, что капли стучали по ее коже словно ледяные иголки. Майлз не был Тьеном. Ради всего святого, он не пробовал завладеть ею или разрушить ее; он только нанял ее для работы с садом. Полностью безопасно. Она, должно быть, сходит с ума. Она решила, что это было временное безумие. Возможно у нее был гормональный пик этого месяца. Только она благополучно его минует, и все эти… необычные мысли исчезнут прочь. Она снова осмотрела себя и рассмеялась.

Она еще раз, для пробы, посмеялась. Несомненно, пустота в ее голосе слышалась лишь потому, что она стояла в душевой кабинке и звуки эхом отражались от стен. Она выключила холодную воду и вышла.

Не было никаких оснований ожидать, что она сегодня его увидит. Он иногда выходил в сад и, присев на стене, смотрел как работают ее бригады, но никогда не вмешивался. Она не обязана разговаривать с ним, вплоть до приема у него завтра вечером, и тогда будет еще множество других людей, с которыми она сможет поговорить. У нее была масса времени, чтобы разобраться в своих мыслях. А пока что ей надо заняться ручьем.

***

Офис леди Элис Форпатрил, в ведении которой были все вопросы светского протокола Императора, в последнее время разросся с трех комнат до половины трехэтажного крыла в императорском дворце. Айвен оказался в распоряжении армии секретарей и помощниц, которые леди Элис привлекла на помощь в устройстве свадьбы. Это только сперва звучало увлекательно — работать в офисе в компании множества женщин, пока он не обнаружил, что в большинстве это были фор-леди средних лет со стальным взглядом, которые терпели от него еще меньше глупостей, чем его мать. К счастью, у него раньше были романы только с двумя из их дочерей, и оба завершились мирно. Могло быть куда хуже.

К тайному испугу Айвена, лорд Доно и Би Форратьер прибыли на императорскую аудиенцию так рано, что задержались заглянуть к нему по пути туда. Секретарь леди Элис односложно вызвала его в приемную департамента, где эти двое уже уселись и устраивались поудобнее. Би был одет по своему обычному вкусу, в костюме каштанового цвета, который мог бы считаться консервативным только по стандартам городского шута. Лорд Доно был одет в свой опрятный костюм форского стиля — черный китель и брюки с серым кантом и отделкой; эта явно траурная одежда намеренно подчеркивала его симпатично мужественную внешность. Секретарь средних лет кинула на него одобрительный взгляд из-под ресниц. Оруженосец Сзабо, в полной ливрее Дома, стоял возле двери в типичной позе охранника «я всего лишь мебель», как будто подсознательно говоря этим: моя работа — быть на линии огня.

Никто посторонний не мог просто так бродить по залам императорской резиденции; у Доно и Би был эскорт в лице старшего мажордома Грегора. Как только Айвен вошел, этот джентльмен отвлекся от беседы с секретарем и с новым интересом поглядел на него.

— Доброе утро, Айвен, — сказал лорд Доно сердечно.

— Доброе — Доно, Би. — Айвен ответил кратким и разумно безличным поклоном. — А, вы сделали это, я вижу.

— Да, спасибо. — Доно огляделся вокруг. — А леди Элис сейчас здесь?

— Отправилась посмотреть поставщиков цветов вместе с полковником Форталой, — сказал Айвен, будучи счастлив от того, что он может просто ответить правду и при этом не впутаться еще в какие-либо планы лорда Доно.

— Мне в ближайшее нужно будет поговорить с ней, — размышлял Доно.

— М-м…, — ответил Айвен. Леди Донна не была одной из близких подруг Элис Форпатрил, будучи на полпоколения моложе и вращаясь в других кругах, нежели политически активная компания, над которой председательствовала леди Элис. Леди Донна отвергла своего первого мужа, а вместе с ним — и шанс когда-нибудь стать графиней; вообще-то, познакомившись с его лордством, Айвен думал, что мог понять эту жертву. В любом случае, Айвена совсем не распирало от желания посплетничать относительно этого нового развития событий ни со своей матерью, ни с одной из уравновешенных фор-матрон, которые у нее служили. И как не завлекательно было бы быть очевидцем первой встречи леди Элис с лордом Доно и всей связанной с этим путаницы официального протокола, в целом Айвен считал, что предпочел бы оставаться от этого на безопасном расстоянии.

— Вы готовы, господа? — спросил мажордом.

— Удачи, Доно, — сказал Айвен и собрался ретироваться.

— Да, — сказал Би, — удачи. Я пока просто побуду здесь и дружески поболтаю с Айвеном, пока ты будешь занят, ладно?

— В моем списке, — сказал мажордом, — вы все. Форратьер, лорд Форратьер, лорд Форпатрил. И оруженосец Сзабо.

— О, это наверное ошибка, — услужливо подсказал Айвен. — Только лорду Доно требуется аудиенция Грегора. — и он подтверждающе кивнул в его сторону.

— Список, — сказал мажордом, — составлен собственной рукой императора. Сюда, пожалуйста.

Помрачневший Би слегка сглотнул, но они все покорно последовали за мажордомом на два этажа вниз и за угол к северному крылу и личной приемной Грегора. Мажордом не потребовал, чтобы Айвен засвидетельствовал личность Доно, из чего он заключил, что прошлой ночью во дворец был доставлен исчерпывающий отчет о происшедших событиях. Айвен был почти разочарован. Ему так хотелось бы увидеть еще кого-то столь же испугавшегося, как оказался он сам.

Мажордом коснулся сенсорной панели на двери, назвал своих спутников, и дверь открылась. Грегор отключил свой комм-пульт и поднял глаза, когда они вошли. Он встал, обошел вокруг стола и, скрестив руки, оглядел вошедших. — Доброе утро, господа. Лорд Доно. Оруженосец.

Они ответили неразборчивым совместным «Доброе утро, сир», за исключением Доно, который шагнул вперед и, глядя прямо перед собой, произнес четким голосом:

— Спасибо за то, что согласились встретиться со мной так быстро, сир.

— А, — сказал Грегор. — тотчас же. Да. — Он кинул странный взгляд на Би, который скромно моргнул. — Пожалуйста, садитесь, — продолжил он. Он показал на кожаные диваны в конце комнаты, и мажордом поспешил приставить к ним еще пару кресел. Грегор сел на свое обычное место на одном из диванов, слегка боком, чтобы полностью видеть лица своих гостей в ярком свете, льющемся из обращенных на север, в сад, окон.

— Я предпочел бы стоять, если позволите, сир, — с намеком пробормотал оруженосец Сзабо, но ему не позволили прислониться к дверному проему и иметь потенциальную возможность бежать; Грегор просто кратко улыбнулся и указал на стул, и Сзабо волей-неволей присел, хотя и на краешек. Би взял себе второй стул и принял позу, весьма напоминающую его обычную нога-на-ногу непринужденность. Доно сел прямо, настороженно, колени и локти обособленно друг от друга, занимая пространство, которое никто не оспаривал; он один занимал второй диван, пока Грегор иронически не указал в эту сторону открытой ладонью и Айвену не пришлось присесть рядом с Доно. Но так далеко в стороне, как он только смог.

Лицо Грегора не выражало ничего, кроме того очевидного факта, что возможность Донны / Доно застать его врасплох была утрачена за те несколько часов, которые прошли с момента звонка Айвена. Когда Айвен был уже готов запаниковать и выболтать что-то лишнее, Грегор наконец нарушил повисшую тишину.

— Так чьей же это было идеей?

— Моей, сир, — твердо ответил лорд Доно. — Мой покойный брат не раз убедительно выражал — Сзабо и прочие в доме могли бы это подтвердить — что он ненавидел мысль о наследовании Ришаром графства Форратьер. Не умри Пьер так внезапно и неожиданно, он конечно нашел бы другого наследника. Я чувствую, что выполняю его устную волю.

— Так что вы, м-м, заявляете что он посмертно одобрил бы это.

— Да. Если он думал о этом. Допускаю, что у него не было никаких причин принять столь критическое решение, пока он был жив.

— Я вижу. Продолжим. — Айвен признал, что это был Грегор в своем классическом стиле «кинь-ему-веревку-чтобы-он-мог-выкарабкаться». — А на какую поддержку вы рассчитывали, когда уезжали? — он весьма многозначительно поглядел на оруженосца Сзабо.

— Я добился одобрения моих оруженосцев… нет, конечно, оруженосцев моего покойного брата, — сказал Доно. — И их долгом было охранять оспариваемую собственность до моего возвращения.

— Вы приняли их присягу? — голос Грегора внезапно стал очень тихим.

Айвен съежился. Принять присягу оруженосцев до утверждения в качества графа или графского наследника было серьезным преступлением, нарушением одного из подпунктов закона Форлопулоса, который, в частности, ограничил число графских оруженосцев до двадцати. Лорд Доно незаметно кивнул Сзабо.

— Мы принесли персональные клятвы, — заметил Сзабо ровно. — Любой человек может свободно дать свое личное слово по поводу собственных действий, сир.

— Гм, — сказал Грегор.

— Помимо оруженосцев дома Форратьеров, единственные два человека, которым я об этом сообщил, были мой адвокат и мой кузен, — продолжал лорд Доно. — Я нуждался в поверенном, чтобы привести в действие некоторые юридические меры, проверить все детали и подготовить необходимые документы. И сама адвокат, и все ее записи, разумеется, полностью в вашем распоряжении, сир. Я уверен, вы понимаете тактическую необходимость неожиданности. Я никому ничего не сказал до своего отъезда, чтобы Ришар не был предупрежден и не подготовился.

— Кроме Байерли, — подсказал Грегор.

— Кроме Би, — согласился Доно. — Мне нужно было доверенное лицо в столице, чтобы следить за всеми шагами Ришара, когда я был далеко отсюда и недееспособен.

— Ваша лояльность кузену чрезвычайно… примечательна, — пробормотал Грегор.

Би с осторожностью посмотрел на него. — Спасибо, сир.

— И ваша замечательная осторожность. Я принимаю это во внимание.

— Это казалось персональным делом, сир.

— Я вижу. Продолжайте, лорд Доно.

Доно слегка заколебался. — СБ уже передала Вам мои бетанские медицинские файлы?

— Только этим утром. Очевидно, были небольшие задержки.

— Не вините этого славного парня из СБ, который следил за мной. Я боюсь, Колония Бета его слегка ошеломила. И я уверен, что бетанцы не передали ему эти данные по собственной воле, тем более что я просил их этого не делать. — Доно вежливо улыбнулся. — Я доволен, что он справился с этим вызовом. Было бы крайне неприятно думать, что СБ потеряла свое прежнее превосходство после отставки Иллиана.

Грегор, слушающий положив подбородок на руку, шевельнул пальцами в согласии со сказанным во всех смыслах.

— Если Вы уже успели взглянуть на эти отчеты, — продолжил Доно, — то уже знаете , что я теперь полностью функционален как мужчина и способен к выполнению моих общественных и биологических функций, связанных с рождением следующего наследника Форратьеров. Теперь, когда требование мужского первородства выполнено, я предъявляю иск по праву самого близкого кровного родства на графство Форратьер, и, исходя из взглядов, высказанных моим покойным братом, требую своего утверждения графом. Помимо этого, также утверждаю, что буду лучшим графом, чем мой кузен Ришар, и буду служить своей провинции, империи и Вам с большим умением, чем он когда-либо мог. Как свидетельство этого я выдвигаю свою работу в Округе, которую я вела от имени Пьера последние пять лет.

— Вы выдвигаете какие-либо еще обвинения против Ришара? — спросил Грегор.

— Не сейчас. Одному достаточно серьезному обвинению не хватало доказательств, чтобы быть вынесенным на судебное разбирательство в свое время… — Доно и Сзабо обменялись взглядами.

— Пьер требовал от СБ расследования крушения флаера его невесты. Я не пренебрегаю резюме. Вы правы. Не было никаких доказательств.

Доно ухитрился пожать плечами, выражая осведомленность, но не согласие. — Что касается более мелких проступков Ришара, ну, в общем, никто не обращал на них внимание прежде, и я сомневаюсь, что кому-нибудь будет до этого дело теперь. Я не буду обвинять его в непригодности быть графом — хотя я думаю, что это действительно так — а скорее буду утверждать, что я более пригоден для этого и у меня больше прав. Именно так я и изложу это перед всеми графами.

— И вы предполагаете получить некоторые голоса?

— Я мог бы ожидать несколько голосов от личных врагов Ришара, даже будь я лошадью. Чтобы набрать недостающее количество, я намерен предложить свою кандидатуру партии Прогрессистов в качестве будущего сторонника.

— А? — Грегор поглядел на него. — Форратьеры были традиционным оплотом Консерваторов. Ришар, как ожидается, поддержит эту традицию.

— Да. Мое сердце скорее принадлежит старой гвардии, партии моего отца и его отца до того. Но я сомневаюсь, что многие из их сердец склонятся ко мне. Кроме того, они реальное меньшинство. Нужно быть практичным.

Правильно. Хотя Грегор был осторожен, поддерживая внешний вид императорской беспристрастности, никто не сомневался, что лично он одобрял Прогрессистов. Айвен прикусил губу.

— Ваше дело вызовет шум в Совете в неподходящее время, лорд Доно, — сказал Грегор. — Я прямо сейчас использую все доверие графов для проталкивания ассигнований на ремонт комаррского солнечного зеркала.

Доно ответил искренне, — Я ничего не прошу у Вас, сир, кроме нейтралитета. Не препятствуйте моим действиям. И не позвольте графам выставить меня, не выслушав, или заслушав тайно. Я хочу общественного обсуждения и мнения.

Грегор скривил губы, рассматривая эту возможность. — Ваш случай установил бы крайне специфический прецедент, лорд Доно. С которым мне пришлось бы в дальнейшем жить.

— Возможно. Я лишь указал, что играю в точности по старым правилам.

— Ну…возможно не совсем, — пробормотал Грегор.

Би вставил, — Могу я предположить, сир, что если бы на самом деле многим графским сестрам не терпелось умчаться на просторы галактики, чтобы, воспользовавшись тамошней медициной, вернуться на Барраяр и впрыгнуть в сапоги своего брата, это скорее всего уже случилось бы? В качестве прецедента это вряд ли будет популярно, как только пройдет новизна.

Доно пожал плечами. — До нашего завоевания Комарры такого рода медицина была практически недоступна. Кто-то должен быть стать первым. Возможно, даже не я, если бы дела бедного Пьера сложились по-другому. — Он поглядел в сторону Грегора, прямо ему в глаза. — Хотя я явно не буду последним. Аннулировать или отбросить мое дело не решит ничего. Что бы ни случилось, проведение юридического процесса вынудит графов полностью пересмотреть свои взгляды и рационализировать свод законов, которые слишком долго избегали всяческих изменений. Галактическая империя не может иметь законы, которые не пересматривались и даже не анализировались с Периода Изоляции. — Ошарашивающе веселый хитрый взгляд внезапно осветил лицо лорда Доно. — Другими словами, это будет для них хорошо.

Легкая улыбка вырвалась у Грегора в конце концов — не совсем добровольно, как показалось Айвену. Лорд Доно вел себя с Грегором абсолютно верно — откровенно, бесстрашно, держась прямо. Но леди Донна и раньше всегда была наблюдательна.

Грегор оглядел лорда Доно и прикоснулся пальцем к переносице. Помолчав мгновение, он иронически спросил, — И вы захотите также получить приглашение на свадьбу?

Доно приподнял брови. — Если меня к тому времени утвердят графом Форратьером, это будет одновременно моим правом и обязанностью. Если нет… ну ладно, — после небольшой тишины, он добавил задумчиво, — хотя я всегда любила хорошие свадьбы. Я выходила замуж трижды. Два раза были просто катастрофой.. Гораздо приятнее просто наблюдать, говоря себе снова и снова, — Это не я! Я тут ее при чем! — От одного этого можно потом чувствовать себя счастливой весь день.

Грегор сказал сухо, — Возможно, в следующий раз у вас будет по-другому.

Подбородок Доно вздернулся. — Почти наверняка, сир.

Грегор выпрямился, глубокомысленно разглядывая компанию, выстроившуюся перед ним. Он побарабанил пальцами по ручке дивана. Доно храбро ждал, Би нервничал, Сзабо соблюдал бесстрастность. Айвен тянул время, желая стать невидимым или никогда не столкнуться с Би в этом чертовом баре, или никогда не встречать Донну, или вовсе никогда не появляться на свет. Он предполагал, что топор, что бы ни делай, упадет, и думал, в какую сторону он сможет увернуться.

Однако вместо этого Грегор наконец сказал, — Ну… и как вам это нравится?

Белозубая усмешка Доно сверкнула в его бороде. — Внутри? Моя энергия возросла. Мое либидо тоже. Я мог бы сказать, что чувствую себя на десять лет моложе, если в свои тридцать чувствовала себя так. Мой характер стал более резким. Мир вокруг изменился.

— А?

— На Колонии Бета я едва это замечал. Когда я добрался до Комарры… ну, обслуживающего персонала в корабле вокруг меня стало вдвое больше и шевелились они вдвое быстрее. Когда я приземлился в космопорте Форбарр-Султаны, изменение было феноменально. Так что я не думаю, что это лишь результат моих упражнений.

— Ох. Так… если ваш иск не будет удовлетворен, вы изменитесь обратно?

— Не в ближайшее время. Я хочу сказать, взгляд с вершины пирамиды обещает дать широкую панораму. Я предполагаю использовать преимущество моего происхождения и состояния.

Снова упала тишина. Айвен не был уверен, переваривал ли каждый из них это заявление, или их рассудок просто закоротило.

— Хорошо… — наконец произнес Грегор медленно.

От растущего в его глазах любопытства по коже Айвена поползли мурашки. Он сейчас скажет это, я знаю…